автордың кітабынан сөз тіркестері  Знаменитые случаи из практики

Зигмунд Фрейд

это является хорошей иллюстрацией тезиса, что со временем то, от чего защищаются, регулярно создает себе доступ к тому, с помощью чего от него защищаются.

Если мы примем к сведению то, что рассказал пациент на первых сеансах лечения, то мы не сможем отделаться от подозрения, что это столкновение было очень древним и началось еще в детские годы больного.

Однажды малышка снова была свидетельницей раздраженного спора между родителями и прошептала на ухо Доре, пришедшей к ним в гости после этого: «Ты не можешь себе представить, как я ненавижу эту особу (намекая на мать)! Когда-нибудь она умрет, и тогда я женюсь на папе».

Здесь возникает странное положение, когда врач обращается за помощью к болезни, чтобы привлечь к ней внимание[227], но только тот, кто совершенно не разбирается в сущности психоанализа, будет подчеркивать эту фазу усилий и из-за этого ожидать вреда от анализа. Истина в том, что жители Нюрнберга никого не вешают, не заполучив его прежде в свои руки, и что требуется определенная работа, чтобы завладеть болезненными образованиями, которые хотят разрушить.

Частица подобия между тем, что он услышал, и тем, к чему он стремится, тем, что само, несмотря на все сопротивления, хочет протиснуться в сознание, позволяют ему найти бессознательное. Врач несколько обгоняет его в понимании; пациент идет вслед за ним своими собственными путями, пока они не встретятся у намеченной цели. Обычно новички в психоанализе сливают воедино два этих обстоятельства, а момент, в который им стал известен бессознательный комплекс больного, считают также моментом, когда его осмысляет больной. Они слишком многого ожидают, когда хотят излечить больного сообщением этого вывода, в то время как он может использовать его лишь для того, чтобы с его помощью отыскать бессознательный комплекс в его бессознательном, – там, где он закреплен.

который не соответствует действительности, надолго не обижает

жизни у разных рас и в разные эпохи должна была остудить ревнителей нравственности. Мы все же не должны забывать, что самая омерзительная для нас из этих перверсий, чувственная любовь мужчины к мужчине, у такого столь превосходящего нас по культуре народа, как греки, не только считалась нормальной, но и была наделена важными социальными функциями. Каждый из нас в своей собственной сексуальной жизни то здесь, то там хотя бы на малость переступает узкие границы, установленные для нормального человека. Перверсии не являются ни зверствами, ни вырождениями в патетическом смысле слова.

Уже неопределенность границ для так называемой нормальной сексуальной

Другого «да» услышать из бессознательного нельзя; бессознательного «нет» вообще не существует[61].

Неспособность к исполнению реальных требований любви является одной из самых существенных черт невроза; больные охвачены противоречием между реальностью и фантазией. От того, что они больше всего желают в своих фантазиях, они бегут, если это им встречается в действительности, и охотнее всего предаются фантазиям, где им уже не нужно бояться их реализации. Преграда, воздвигнутая вытеснением, может, правда, пасть под натиском сильного, реально вызванного возбуждения, невроз еще может быть преодолен действительностью. Но в целом мы не можем вычислить, у кого и благодаря чему такое излечение было бы возможным[120].