Оглавление

Молодая девушка Лаура Дуалетова идет на преступление, делая аборт в странном доме. По законам нового мирового порядка, аборт считается одним из самых злостных правонарушений в 2064 году после мирового кризиса, природных катаклизмов и войн. Зная о последствиях, девушка в отчаянии идет на этот шаг, и это приводит ее в загадочный город под названием «Подземка». Как сложится судьба девушки и еще нескольких героев, которые будут втянуты случайно или по заранее кем-то спланированному плану в эту удивительную историю, Вы узнаете в конце романа. Автор проведет Вас по многочисленным тайным лабиринтам этого города, для себя Вы откроете новые белые пятна в истории и устройстве Вселенной.

* * *

Вверх по бетонной лестнице поднималась молодая девушка лет двадцати. Она комкала маленький клочок бумаги, иногда заглядывая в него. Буквы в ней были корявые, складывалось такое впечатление, что кто-то писал эту записку второпях и, чего-то боясь, искажал почерк.

Прогулочная дорожка в виде длинной лестницы со множеством ступенек, вела вверх, к началу улицы. По ней поднимались и спускались люди, они торопясь перешагивали через одну узенькие и ровные приступки из мелкозернистого песчаника. Они тянулись вверх извилистой серебристой лентой по длинному серпантину и соединяли две улицы — верхнюю и нижнюю. И во всю длину вереницы ступенек, от первой до последней, была проложена высокая стена, отделанная мелкой каменной крошкой, кое-где на ней были видны незаметные стрелочки, которые кто-то, как подсказку для заблудившихся, когда-то давно нарисовал красной краской.

Девушка преодолела все ступеньки и вышла к ровной дороге, которая вела к необычному заброшенному двухэтажному длинному зданию. Фасад здания был выкрашен светлой краской, и по прошествии многих лет уже нельзя было сказать, каким именно цветом были побелены стены — светло-желтым или светло-серым, так как практически по всему периметру облупилась побелка. Проглядывал старый сколотый кирпич, и вверх по стенам пошли глубокие трещины. Окна были заколочены прогнившими досками, и через них пробивался тусклый блеск от грязных и немытых стекол.

Она развернула клочок бумаги и еще раз посмотрела в него, затем скомкала и положила в карман, постояла несколько минут у крыльца и нерешительно поднялась по ступенькам.

Тяжелая, массивная дверь висела на больших ржавых петлях. К двери крепилась ручка в форме молоточка, этот незатейливый предмет выполнял функцию звонка. Девушка постучала им в дверь три раза и замерла в ожидании. Ее сердце учащенно колотилось, виски пульсировали. Она глубоко вдохнула и решительно стукнула еще два раза, делая при этом короткие перерывы.

Дверь открылась, и на пороге появилась тучная женщина средних лет. Она презрительно посмотрела на гостью, от ее холодного взгляда у девушки подкосились ноги. Если бы пауза продлилась еще несколько секунд, то молодая девушка от страха потеряла бы сознание, но ее спасло то, что она услышала сиплый низкий голос. Женщина задала вопрос, сложила руки на груди и стала ждать.

— Тебя предупредили, что всё, что ты здесь увидишь, ты должна забыть? И обо всём услышанном держать язык за зубами?

— Да, — тихо ответила девушка, стараясь не расплакаться.

Женщина сделал шаг к стене, освобождая ей проход, и жестом руки предложила войти. Девушка зашла внутрь здания. Тяжелая стальная дверь захлопнулась за ее спиной с оглушительным звуком. В коридоре в один миг стало темно, и только свет от маленького фонаря освещал помещение. Девушка прищурилась и попыталась оглядеться, она напряженно всматривалась вокруг себя. В темноте ей показалось, что длинный коридор, по которому она идет, не имеет границ, и только вытянула в стороны руки и пыталась нащупать стены, хотя бы дотронуться до них кончиками пальцев, но все усилия были тщетны. Девушка посмотрела вниз, чтобы убедиться, нет ли препятствий под ногами, и немного успокоилась. Убедившись, что пол, по которому она идет, имеет ровную поверхность, сделала еще один шаг, потом еще и еще, и в эту минуту ей даже показалось, что она — словно белая цапля, которая опускает свою тоненькую ножку на дно синего озера, укрытого под белой туманной пеленой раннего утра. В этот момент она поймала себя на мысли, что ее походка изменилась и стала напоминать вальяжный проход цапли по воде.

— Куда мы идем? — спросила девушка.

— Здесь я задаю вопросы, а ты на них отвечаешь! — голос женщины звучал четко отрывисто, отдаваясь эхом в темноте. — Я тебе дам сейчас одежду, переоденешься. Я надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что ты совершаешь преступление, и если кто-то узнает, то тебя могут судить и отправить в тюрьму на много лет?

— Да! — уверенным голосом произнесла девушка и, немного помолчав, добавила: — Поверьте мне, никто не знает, что я здесь. Когда я покину это место, то я никому не скажу, что когда-то была в этом доме.

— Все вы так говорите, однако кто-то же дал тебе этот адрес. И вы каждый раз сюда тащитесь, как только совершите очередную глупость. — Женщина шла по коридору и не переставала возмущаться вслух.

— Каждый день все приходят и приходят, что вам тут, место для исправления ваших глупых ошибок? Кто тебе дал этот адрес? — громко и настойчиво гаркнула женщина.

— Я не знаю, я правда не знаю, — оправдывалась молодая девушка, она следовала за женщиной, боясь от нее отстать.

Свет от фонаря был настолько тусклым, что почти ничего не было видно, ни интерьера, ни дверей, ни выхода, только вдалеке были слышны голоса людей.

— Я давно говорю своему начальству, чтобы вам вливали вакцину на забывчивость, а они, человеколюбцы хреновы, не желают вторгаться в человеческую психику, при этом себя и других подвергают риску.

Женщина бубнила себе под нос, но молодая девушка ее уже не слушала, она была счастлива, что попала сюда и скоро решится ее проблема, которая мучила ее вот уже несколько недель и не давала душевного покоя.

Молодая девушка сняла с себя всю одежду и надела длинную сорочку, ее худенькое тело дрожало от холода. Девушка попыталась разглядеть комнату — она была почти пуста, в углу стоял стул, к стене придвинута узкая кровать; сильно пахло сыростью. Света было столько, что можно было разглядеть только основные предметы, но детали и даже свою рубашку рассмотреть было невозможно.

Девушка присела на край кровати и стала ждать, когда ее отведут в операционную. Прошел час. Она положила голову на подушку, поджала к груди ноги, пытаясь согреться, и не заметила, как заснула.

— Вставай, тебя уже ждут! Что развалилась, как собака!

Девушка, услышав сквозь сон знакомый голос, приподнялась и села, ногами нащупав свои туфли, надела их и встала с кровати.

Она шла по узкому коридору, впереди нее следовала всё та же знакомая ей женщина, держа в руке лампадку. Тусклый свет освещал им путь. Девушка разглядела фигуру своей спутницы: она была высокого роста, у нее была широкая спина, могучие плечи, узкий таз, всё ее крепкое телосложение не соответствовало стандартам женской фигуры, и только длинная юбка и большая грудь говорили о том, что эта дама — представительница слабого пола. Девушка поймала себя на мысли, что она даже не сердится на нее и уже привыкла к ее грубости, ведь это пока единственный человек, которого она смогла увидеть в этом загадочном доме.

— Заходи сюда и не задавай лишних вопросов, — скомандовала женщина сиплым голосом.

Она открыла тяжелую металлическую дверь и пропустила девушку вглубь комнаты.

— Подойди к столику. Видишь стакан с водой? Выпей его и залезай на кресло! — всё с той же интонацией скомандовала женщина.

Девушка подчинилась и осмотрелась по сторонам — всё тот же приглушенный свет, и только были видны стоящие впереди объекты. Она подошла к столику, взяла стакан с жидкостью и выпила его. Потом проследовала к акушерскому креслу, вскарабкалась на него, легла и стала ждать.

Она постепенно погружалась в глубокий сон, и в последний момент, пока полностью не отключилось ее сознание, открыла глаза и увидела направленный на нее яркий свет прожектора.

— Что-то не берет ее обычная доза наркоза, нужно будет еще добавить! — раздался мужской голос.

— А может, она наркоманка? — ответил голос женщины.

— Да не, на наркоманку она не похожа, да и вены чистые. Всё готово, работаем! — распорядился всё тот же мужской голос.

Скрежет металлической двери разбудил девушку, она открыла глаза и прищурилась, пытаясь разглядеть, где она находится и кто есть в комнате.

— Ну что, очнулась? — сквозь безнадежную мрачную комнату раздался знакомый сиплый голос.

Женщина бросила вещи девушки на кровать и громко скомандовала:

— Вставай и одевайся!

— Какое сегодня число? — спросила девушка.

— Девонька, сегодня 24 апреля.

— Значит, прошел всего один день?

— А ты что думала, тебе здесь курорт и ты задержишься на всю неделю? Да, я еще забыла вчера взять у тебя деньги. Где они?

— У меня в сумочке.

— Ну, что расселась, заставляешь меня ждать! — с неприязнью проговорила женщина и приблизилась к кровати.

Молодая девушка потянулась за сумкой и в этот момент ощутила резкую боль внизу живота. Она поняла, что находится всё в той же комнате, где она раздевалась вчера. Сумка висела на спинке кровати — там, где она ее оставила. Девушка достала конверт и протянула его женщине, та, посветив на него фонариком, пересчитала деньги.

— Ну, что ты сидишь, одевайся! Иди туда, откуда пришла, и чтобы больше я тебя здесь никогда не видела!

Девушка, превозмогая боль, натянула на себя нижнее белье и легкое шелковое платье, сверху накинула джинсовую куртку.

— Ну, что ты опять копаешься? Мне некогда с вами возиться! — всё с тем же раздражением в голосе проворчала женщина и пригрозила пальцем, как будто в этой темноте девушка могла видеть ее предупредительный жест и устрашающее заклятие брошенного на нее пронзительного взгляда.

На улице лил сильный весенний дождь. Несколько минут потребовалось девушке, чтобы привыкнуть к дневному свету. Она услышала, как за ее спиной захлопнулась дверь, глухой звук закрывающихся замков и дверных засовов.

— Да, ну и погодка! Нет, лучше уж идти в такой дождь, чем стоять под крышей этого мрачного здания, — вслух произнесла девушка, вспомнив сказку «Дюймовочка», которую ей когда-то в детстве рассказывала бабушка.

«Да, каково это жить под землей или в подвале, а ведь ей пришлось прожить в мышиной норе целый год!» — подумала девушка, сочувствуя подземельной жизни Дюймовочки.

Худенькая молодая женщина с внешностью подростка, съежившись от ветра и проливного дождя, шла по узкой дорожке. Она возвращалась домой всё тем же путем, не обращая внимания на дорожные знаки, следуя вниз по уже знакомой дороге.

«Спускаться с горки было намного легче, чем подниматься», — подумала она.

Ей показалось, что возвращение займет совсем немного времени и скоро она будет дома. Проливной дождь лил как из ведра, волосы промокли, вся одежда прилипла к телу, делая молодую фигуру непривлекательной, и со стороны казалось, что по дороге спускается маленькая сгорбившиеся сухонькая старушка.

— Еще несколько шагов, а потом — спуск по бетонной лестнице. Ну, вот и всё, — подумала девушка.

Она поймала себя на мысли, что неделю назад, принимая это решение, думала, что ей станет легче жить, и всё будет, как раньше. Но она не ощущала былого спокойствия, её тревожило сомнение, правильно ли она поступила. А может, нужно было смириться и нести свой крест достойно, не сопротивляться знакам свыше, принять все обстоятельства и жить, не нарушая законов божьих?..

Она посмотрела вниз и сделала несколько шагов, потом посмотрела на стену из острой мелкой щебенки и потрогала ее рукой. Девушка почувствовала под ладонью приятное щекотание, она с силой надавила на стену, резко провела рукой и, не останавливаясь, спустилась вниз еще на несколько ступенек. Ощутив резкую боль, она отвела руку и посмотрела на ладонь. На маленькой розовой ладошке образовались две четкие глубокие царапины, кровь не успевала скапливаться и размывалась дождем по гладкой поверхности. В этот момент ей хотелось приглушить душевные страдания физической болью. Она шла вперед, не останавливаясь, преодолевая ступеньку за ступенькой в длинной веренице бетонной лестницы.

«Еще немного — и я буду дома, осталось только перейти дорогу и поймать машину», — подумала она.

Девушка спустилась вниз, на тротуар и стала ждать, когда светофор разрешит ей перейти дорогу. Она увидела на противоположной стороне дороги двух юношей, которые катались на скейтах, по их поведению было очевидно, что проливной дождь только забавлял их. Они наезжали на большие лужи, визжа от радости, разбрызгивая дорожную грязь из копоти и пыли в разные стороны.

В тот момент, когда она переходила дорогу, она успела подумать: «Может, у меня мог бы родиться сын, и он так же резвился бы далеко от родительского дома».

Яркий свет фар, скрежет колес и скрипучий звук резины прервал ее мысли. Сильный удар. Девушка упала на мокрый асфальт и потеряла сознание.

Молодой мужчина в черном плаще, лет тридцати, резко нажал на педаль тормоза черного фургона с тонированными стеклами.

— Длинный, ты что, идиот? Ты что, слепой? — в испуге прокричал сидящий на переднем сиденье, справа от водительского кресла, мужчина с длинными рыжими волосами, которые были собраны в тугой конский хвост.

— Рыжий, да ты посмотри, какой ливень, я ни хрена не вижу! Черт, что ли, ее за ногу дернул и выгнал на улицу в такую погоду?!

— Она жива?

— Да откуда я могу знать? — мужчина приподнял воротник плаща и посмотрел на своего товарища.

— Что ты теперь будешь с ней делать? Вон посмотри, еще и зеваки собрались, местная ребятня. Хорошо еще, что эта дорога не такая оживленная.

— Хватит причитать. Звони шефу! А я пойду и посмотрю, что с ней.

Высокий мужчина в длинном плаще дернул за ручку дверь автомобиля. Он вытянул руку высоко вверх и открыл над головой большой черный зонт, затем осторожно вылез из машины и спрятался под его покровом. Наступая на огромные лужи протекторными подошвами солдатских ботинок, проследовал к раненой девушке, лежащей на мокром асфальте. Ее одежда была выпачкана в крови и насквозь промокла, розово-красная жидкость стекала ручьем с ее тела. Мужчина наклонился, нащупал пульс на ее шее, и на его лице проскользнула довольная улыбка. Затем он приподнял ей голову, приоткрыл зрачки и с облегчением выдохнул:

— Слава Богу, жива!

Рядом стояли молодые ребята и с интересом за всем наблюдали, по их веселым лицам можно было прочесть, что для них приключение только начинается.

— Ребята, помогите, пожалуйста, перенести девушку в салон машины, — вежливо попросил мужчина с длинными волосами цвета спелого апельсина.

Мужчина в плаще подошел к фургону и открыл среднюю дверь. Внутри салона автомобиля кроме пластиковой коробки ничего не было, сиденья были сложены в одну линейку, словно черные маты в спортивном зале, как будто фургон был приготовлен для перевозки объемных вещей.

— Куда девушку положить? — спросил молодой светловолосый парень, с его лица и одежды стекала вода.

Он провел рукой по лбу, обтер лицо и зачесал свою кудрявую челку назад, затем вытер свои руки о мокрые джинсовые штаны и твердо произнес:

— Ее бы надо отвезти в больницу.

— Ребята, залезайте в фургон и положите ее подальше от входной двери! — по-хозяйски распорядился мужчина с рыжими волосами, держа в руке дамскую сумочку.

— Да не, вы уж как-то это сделайте сами, а то мы вам сейчас всю машину грязью вымажем, — вступил в разговор другой парень со светлыми мокрыми волосами и светло-серыми глазами.

На его длинных пушистых ресницах собиралась вода, которая стекала струей вниз, словно по водосточному желобу, мешая ему удерживать внимание на своем собеседнике. Он то и дело моргал, и ему хотелось вытереть лишнюю воду с лица, но руки его придерживали ноги сбитой девушки.

— Да не страшно, всё равно после такого дождя придется ее помыть. А в больницу мы ее сейчас отвезем. Ребята, может, вас подбросить до дома? — предложил мужчина с волосами в тон вечернего заката и подмигнул своему напарнику, показывая жестом, что ребят нужно будет взять с собой, а если они не согласятся, то придется применить силу.

— Спасибо, мы недалеко живем, да и мы свои скейты у обочины оставили. Когда мы увидели, что вы девушку сбили, то сразу же поспешили на помощь.

Молодой парень с кудрявой челкой был доволен собой, в эту секунду он чувствовал себя Джеймсом Бондом.

Молодые ребята влезли в салон и аккуратно положили обмякшее тело девушки к противоположной стене автомобиля, подальше от входной двери. Когда они оказались внутри салона, вмиг стало темно, раздался громкий щелчок, и кто-то снаружи закрыл дверь на ключ.

Черный автомобиль с тонированными стеклами тронулся с места, увозя девушку и молодых ребят в неизвестном направлении.

* * *

Старая отсыревшая дверь, когда-то сколоченная из свежих досок, с годами рассохлась, и в ней образовались большие расщелины, сквозь которые в комнату пробивался тусклый свет. Даже при закрытой двери можно было наблюдать, что происходит в соседней комнате. Через эту дверь можно было пройти еще в одно помещение, где уже больше шестидесяти лет жила старуха. Пожилая низкорослая женщина с большим горбом на спине, прильнув к расщелинам двери, с интересом подглядывала, как стражники снимали с пленников длинные смирительные рубашки. Это помещение тоже находилось в ее пользовании, но от этой комнаты у нее не было ключей, и в нее без разрешения хозяйки приходили незваные гости и чувствовали себя как дома.

Она с любопытством наблюдала за происходящим и тихо бубнила себе под нос:

— Вот опять ко мне подселили кого-то, за кем нужно будет присматривать. Больно мне это надо, что, у меня мало других дел? Ну, они же хозяева жизни, а я для них — всего-навсего вошь ползающая.

Старая морщинистая женщина подглядывала через дверные щели за людьми, и вся картинка вставала перед ее взором в полоску и в клеточку, как в тюремной камере, но кто именно был в заточении, на первый взгляд сказать было сложно.

В этом помещении всегда было темно, и только тогда, когда приходили стражники, маленькая пристройка освещалась ярким светом от горящих факелов. В ведении старухи были две комнаты. Одна из них, которая по размеру напоминала просторную гостиную, была обустроена под больничный лазарет. Вдоль, по всей длине стены, стояли лежанки, а поверх них громоздились телячьи и козьи шкуры. Редко бывало так, что в этой комнате не было больных. В основном один или несколько несчастных всё-таки находились здесь, и за ними круглосуточно присматривала старуха, но вот уже несколько дней эта комната пустовала, и только городская охрана наведывалась в гости к одинокой старухе.

Низкий потолок нависал над могучими мужскими фигурами. Трое стражников, одинакового роста и телосложения, были одеты в наряды сложного покроя из толстого самотканого сукна. Поверх кафтана были надеты безрукавки из кожи, вывернутые мехом наружу, на груди висели стальные латы, а на головах блестели начищенные до блеска латунные шлемы. Помимо стражников в комнате были еще молодая девушка и двое ребят.

Один стражник со скрипучим протяжным голосом надел на девушку рубаху, следом натянул мужские широкие штаны и затянул их бечёвкой на ее тонкой талии, а поверх тюремной робы накинул ватную безрукавку. Молодая девушка стояла безмолвно, ее глаза были опущены в пол, было видно, что она смущается от взглядов незнакомых ей мужчин. Очередь дошла и до двух молодых ребят, их переодели в такую же одежду, на ноги пленников натянули военные ботинки. Суета с переодеванием длилась недолго, охранник низкого роста достал из большого накладного кармана флягу и налил в металлическую кружку напиток.

— Пейте, а то вам будет хуже, свалитесь где-нибудь на полпути и не сможете работать, — громким голосом скомандовал мужчина.

Старуха узнала знакомых ей стражников.

— Прихлебатели! Кровопийцы проклятые! Возомнили из себя Бог знает кого, надели на себя доспехи и управляют теперь людьми, как скотиной. Я вам еще покажу, кто в этом городе хозяин!

Низенькая старушка смотрела в дверную щель и всё больше возмущалась.

— Как это — такую худенькую девушку — да на каменоломню, на ней же лица нет, одна кожа да кости!

Девушка выглядела измученной, ее голова была перебинтована, сквозь повязку просочилась спёкшаяся багровая кровь, грязные слипшиеся волосы были небрежно собраны в растрепанный пучок на затылке. Старушка смотрела на ее хрупкое, худое тельце, тоненькие ручки, висевшие, словно ивовые веточки, выразительные карие глаза и аккуратный носик, вздернутый вверх, который еще больше прибавлял детскости ее узкому личику. Старухе показалось, что девушка — еще совсем подросток, лет семнадцати.

— Негодяи! Уже совсем совесть потеряли, стали уже детей воровать, а что с них возьмешь, какие из них работники, так, одно только с ними мучение. И не зря же они их ко мне привели, чтобы я выхаживала, нянчилась с ними, а они спросили меня, хочу ли я этого?! Нет мне покоя, помереть спокойно не дают, везде одно сплошное воронье! — жаловалась старуха себе под нос.

Она уже не помнила, как выглядит настоящий ворон, но часто слышала, что зло на земле исходит именно от этой птицы.

— Сайра! Сайра! — крикнул стражник.

Старуху услышала свое имя и поспешила на зов.

— Налей-ка ты нам своей знатной настойки и этой бедолаге тоже налей, а то я вижу, что мы ее не довезем до площади, — стражник рукой указал на девушку.

Сайра удалилась в соседнюю комнату и вынесла три кружки, наполненные до краев.

— Хороша настойка, правда, Кай?

— Да, хороша! — ответил другой стражник и посмотрел на Сайру. — А ты не смотри на нас так зло, старая, иди в свою комнату и сиди там, пока мы не уйдем. Давненько мы к тебе никого не подселяли. Поди, без работы-то скоро совсем станешь клячей ленивой. Ладно, отдыхай пока, коль в городе тихо. А у нас служба.

Старуха бросила на стражников свой пронзительный взгляд и, махнув рукой, скрылась за отсыревшей дверью.

Стражники выстроили в очередь пленников. Сначала — худенького паренька со светлыми волосами, его светло-серые глаза были потухшими и казались в темноте комнаты мутными, только красный цвет в зрачках выдавал непомерную усталость от испытаний. Следом за юношей находилась молодая девушка, она еле стояла на ногах и изо всех сил прижимала руки к низу впалого живота. От бессилия у нее подгибались ноги, и она периодически заваливалась то в одну, то в другую сторону, отчего медленно опускалась на пол. Но охранники ее поднимали, она вставала и опять опускалась на пол, иногда ее лицо кривилось от боли. Старуха поняла, что девушка нездорова и, возможно, еще немного — и она упадет и больше уже не встанет.

Замыкал шеренгу второй парень с красивыми волнистыми волосами цвета золотистого каштана, с живыми янтарно-желтыми глазами и с яркими веснушками на лице. Он выглядел покрепче, чем его товарищи по несчастью. На его лице проскальзывала насмешливая ухмылка, со стороны казалось — он всё еще не осознал, где он и что происходит вокруг. Молодой человек думал, что всё то, что с ним произошло за последнее время — это чья-то злая шутка, скоро закончится этот глупый розыгрыш, и он вернется домой. И опять на завтрак на столе будет стоять кружка с горячим шоколадом, заботливо приготовленная мамой, и перед уходом на работу отец взъерошит ему на затылке волосы, а потом ласково пригладит их рукой.

— Значит, так, слушайте мою команду! — громко прокричал стражник. Сейчас вас отвезут на постоянное место вашего дальнейшего проживания. С этой минуты вы забудете, кто вы и как вас зовут, вам дадут новые имена, здесь жизнь идет по другим правилам!

Старший стражник показал жестом на выход, он открыл дверь и выпустил пленников наружу. В комнате раздались невыносимые звуки для ушных перепонок старушки — бряцание, скрежет металлического звука и назойливо противное шарканье по каменному полу. Она плотно прижала ладонями свои оттопыренные уши и с еще большим любопытством смотрела в дверную щель. Первым покинул комнату старший стражник, за ним проследовали пленники, и замыкали колонну еще два солдата.

Помещение опустело. Старуха вышла из комнаты, осмотрелась по сторонам и проверила, все ли ее вещи на месте, особенно из железа.

— Вот жульё проклятое, мою алюминиевую кружку стащили! — возмутилась старуха и добавила: — Сейчас, сейчас, милок, покормлю тебя, мой преданный и бесстрашный тигр!

Она проследовала в другую комнату, где проживала сама, подняла с полу большую глубокую миску, вывалила в нее приготовленную похлебку и поставила на место в тот же угол. В этой части комнаты, кроме брошенной шкуры, на полу ничего не было. Угол комнаты был просторным и теплым, в стене было выдолблено углубление для очага. Старуха села на скамейку, обняла колени руками, положив на них голову, прикрыла глаза и о чем-то задумалась.

Ее позвоночник был изломан впалой кривой линией, на спине возвышался огромный горб, похожий на трехкилограммовый мешок, набитый картошкой. Короткие недоразвитые ножки с вывернутыми огромными ступнями крепко держали ее тщедушное тельце. Непропорционально телу свисали длинные сильные руки, они были похожи на грабли. Если бы она видела в своей жизни гориллу, то поняла бы, почему все за глаза иногда называли ее «Гориллина». Она была низкого роста, но это не мешало ей легко справляться со всеми обязанностями. Крупными кистями с искривленными пальцами она ловко наводила порядок, выполняла всю непосильную работу, лечила людей, готовила отвары и даже принимала роды.

Старуха неожиданно вздрогнула, одним движением поднялась на ноги и подошла к очагу, приподняла крышку у глиняного горшка, который стоял на висячей полке, вытащила из него несколько веточек травы, бросила в котел с кипящей водой и начала помешивать. Бурлящая вода вспенилась, и по всему помещению пошел запах пряной травы. Старуха стояла и помешивала отвар большим деревянным половником, произнося заклинания на понятном только ей языке.

Стражники помогли пленникам залезть в металлическую тележку и усадили их на холодную железную скамейку, а сами встали на приступок, приваренный с внешней стороны. Старший охранник дёрнул за рычаг, и конструкция в виде простой геометрической фигуры начала плавно скользить по рельсам. Со стороны это выглядело немного странно. Из коробки торчали головы людей, чуть выше возвышались сильные коренастые мужские фигуры стражников. Телега катилась по рельсам с громовым шумом, параллельно этим путям пролегали еще и еще рельсы, и по ним тоже скользили телеги с людьми.

— Куда нас везут? — тихим голосом спросил молодой мужчина с короткой стрижкой и глубоким старым шрамом на лице, который перерезал не только всю поверхность правой щеки, но и надбровную дугу.

Он сидел на скамейке внутри телеги. На нем была одета арестантская одежда, рядом с ним сидели незнакомые ему мужчины, они так же были одеты в серые рубашки, а поверх них теплые солдатские телогрейки.

— Это что за прикол? Кто нас разыгрывает? Мы в этой одежде выглядим, как психи, похожи на мусор в мусорном баке! — сказал чернокожий парень с пухлыми губами и широко расставленными карими глазами; на кончике его расплющенного носа возвышалась огромного размера бородавка.

Когда он делал глубокий выдох, раздувались ноздри и приподнималась хорошо прочерченная верхняя губа.

— Где мы? Это что, какая-то подземная шахта? — поддержал разговор третий мужчина средних лет. У него были худощавое лицо и впалые щеки, его сильные руки крепко вцепились в край скамейки, вытянутая голова в форме тыковки была втянута в жилистое тело, он ловко вертел ею в разные стороны и каждый раз вздрагивал, когда раздавался рев сирены и вспыхивали яркие вспышки в углублениях стен.

Четвертый мужчина молчал, его голова выглядывала из короба, и было понятно, что мужчина — худощавого телосложения, невысокого роста и с узкими плечами. Кожа на его лице была оливкового цвета, но из-за приглушенного света смотрелась так, как будто бы ее вымазали грязью, и только ярко-зеленые живые ироничные глаза были спокойны и говорили о том, что мужчине знакома эта необычная обстановка.

— Хватит болтать, вам запрещено говорить! — крикнул стражник и сильно стукнул резиновой дубинкой о край телеги.

Телеги с пленниками катились по рельсам в сторону площади. Это место располагалось в самом центре подземного города и связывало несколько подземных туннелей в одно единое кольцо. Сам город находился глубоко под землей, простирался на сотни километров в разные стороны, и никто не знал, где заканчиваются границы у подземного города.

Воздух был сладковатым на вкус и насыщен какой-то особенной энергией. Зимой и летом поддерживалась одинаковая температура. Подземный город делился на множество частей. В одной из них находились природные горячие ванны, наполненные бурлящей водой, на земле валялись известковые куски белой глины, которые падали с потолка и стен и складывались друг на друга, образуя известковые холмы, накопленные в течение многих веков. В одной части города жили заключенные и стражники. Были еще помещения, похожие на царские палаты, от малых и до огромных размеров, и множество подземных рек. Но эти места были скрыты от глаз пленников и даже стражников.

Многие узники этих мест пытались найти себе другое убежище, устраивали побег. Как правило, беглецов даже не искали, в этом не было особой надобности, они терялись в подземном лабиринте и умирали страшной голодной смертью, а кто возвращался добровольно в лагерь, старался забыть и никому не рассказывал, что с ним приключилось за время скитаний.

Вновь прибывшие не хотели верить в существование этого мрачного места и думали, что их уже нет в живых, а этот подземный мир — простая иллюзия, так сказать, последняя галлюцинация, выброшенная образной картинкой из человеческого подсознания, или подтверждение человеческого страха оказаться в аду. Место, где души селятся и живут после смерти, и это место по праву называли чистилищем, где душа очищается, выполняя тяжелую работу, — одним словом, жарится на горячей сковороде.

Стражники помогли своим пленникам выбраться из металлического короба, они вывели их в центр площади и поставили в шеренгу, женщины стояли впереди мужчин. Старший стражник вслух посчитал пленников и записал их число в маленькую книжечку, которая находилась у него в кармашке на рукаве. Он бравой походкой, чеканя шаг, удалился в конец площади к металлической конструкции в виде паровой пушки, положил книжку на дно выдвижного ящика и нажал на кнопку «пуск». Маленькая коробка взметнулась ввысь, поднимаясь высоко в темноту — туда, где находился центр управления подземного мира и откуда отдавались приказы. Кто управляет этим городом? Один человек или группа людей, а может, это какое-то инопланетное существо — никто не знал, но система подчинения была высока, каждый житель этого города четко знал и выполнял свою работу, не пытаясь изменить корни технологий предыдущих цивилизаций.

На площади зажглись огни по всей длине стен и яркие прожектора по подземному своду. Раздалось громкое шуршание, потом затяжной скрип, как будто пластинка закончилась, и ее забыли снять с проигрывателя. Затем последовала мучительная пауза, и раздался громкий голос в микрофон. Присутствующие пленники испуганно смотрели по сторонам, чей-то медный голос доносился со всех сторон, и казалось, что динамики были вмонтированы везде: в слои земной коры, в бетонные стены и даже по всей поверхности высоченного потолка. Люди напряженно вслушивались в каждое сказанное слово, они пытались понять, откуда идет источник этого звука, кто говорит и чей это голос.

«Вы можете гордиться тем, что вы избранные, вы узнаете новый, совершенный мир, и скоро вам будет поведана чистая истина, не исправленная временем и не подмененная нашими недоброжелателями. Вам предоставляется еще одна возможность исправить свои грехи, очиститься и стать ближе к Богу. Здесь кончается суд людей и начинается суд божий. Теперь наши враги будут вашими врагами, наши Боги станут вам ангелами-хранителями, и если вы хотите жить, то вам придется стать частью этого мира. У вас есть возможность служить во благо общему делу, на процветание нашего подземного города. Ваша задача — хорошо работать, не жалея себя, жертвуя собой. Будьте здесь и сейчас! Забудьте прошлую жизнь, живите настоящим! За послушание мы вознаградим вас, мы, хранители этого города, принимаем вас в нашу одну большую семью, которая живет в подземном городе, возведенном самой древней цивилизацией».

Когда пленники выслушали пламенную речь, вся площадь наполнилась светом, люди имели прекрасную возможность рассмотреть, где они, что это за место, кто с ними находится рядом и кто их здесь удерживает.

Площадь была просторная и светлая, бело-серые стены, в тон полукруглого потолка, еще больше расширяли пространство, казалось, если найти в нем центр, то можно провести циркулем и очертить ровный полукруг.

— Разве возможно под землей вырыть туннель такого огромного диаметра и такой правильной формы? — удивленно проговорил мужчина со шрамом на лице и посмотрел на рядом стоявшую девушку.

Она стояла поодаль от него и жалобно стонала. Он заметил, что ее штаны были испачканы ярко-алой кровью, еще немного — и девушка потеряет сознание. Мужчина продвинулся к ней и, высоко подняв руки над головой, стал ими размахивать, пытаясь таким образом обратить на себя внимание стражников. Охранник одним прыжком оказался рядом с пленником и замахнулся на него своей резиновой дубинкой.

— Ты что, слепой, не видишь, что девушке плохо, она вся в крови! — встревожено произнес пленник.

— Ты кто такой, ты откуда это знаешь? — сказал стражник.

— Я могу помочь этой девушке. Я врач и вижу, что у нее маточное кровотечение, ей срочно нужно оказать медицинскую помощь. Посмотри на нее, и хватит болтать, лучше помоги ей.

В этот момент силы покинули девушку, и она стала заваливаться на бок, еще немного — и молодая пленница упала бы прямо на холодный пол, но стражник успел подхватить девушку и положил ее на землю. Пол помещения был выложен ровным отшлифованным белым мрамором.

— Если вы сейчас же не поможете ей, она умрет! — закричал мужчина со шрамом на щеке.

Стражник наклонился к девушке и посмотрел на ее бледное лицо, потом разглядел ее одежду, поднял свою руку вверх и жестом показал товарищу помочь ему.

Все пленники наблюдали за тем, как стражники взяли девушку за руки и за ноги и потащили ее в сторону железных путей. Они погрузили молодую женщину на телегу, как грузят мешки с мукой или цементом, расстегнули ей одежду в области живота и приложили к ее обнаженному телу светящиеся шары. Затем стражники быстро вскочили на приступок телеги, дернули за рычаг, и телега покатилась в обратном направлении.

* * *

В темной комнате горела лампадка, конечно, если вообще можно было назвать эту комнату комнатой. Одним словом, — мышиная нора. Небольшое помещение без окон, да и вообще, зачем нужны окна, когда в эту часть подземного мира никогда не проникали солнечные лучи. Многие жители этого города давно забыли, что такое солнце. Им рассказывали, что это огромный огненный шар, когда он светит, это радость и тепло. Но эти понятия для жителей подземки были пусты, как пуст белый лист бумаги. Нет красок — нет эмоций. Солнце — это что-то вроде эфемерного вещества, которое невозможно было прочувствовать на собственном теле, а значит — сберечь в своих воспоминаниях, сохранив глубоко в своей памяти на уровне внутреннего осознания.

Девушка открыла глаза и увидела перед собой нависшую фигуру старухи.

— Ну что, пришла в себя? — спросила старушка, протирая девушке лицо влажным полотенцем. — Как ты себя чувствуешь?

— Где я? — тихим голосом спросила девушка.

Она попыталась приподняться, но сил не хватило, и она рухнула на постель.

— Тихо, тихо! Тебе не следует делать резких движений, ты еще очень слаба. Мне таких трудов стоило вернуть тебя с того света! — проговорила старуха и протянула девушке чашку с питьем.

— На вот, попей.

— А я что, еще жива? — спросила девушка и, сделав жадный глоток, сморщила нос. — Фу, какая гадость!

— Гадость — не гадость, а мои травки вас от смерти спасают. А тебя, милая, как величают?

— Лаура! Лаура Даулетова.

— А меня все зовут Сайрой. Вот и познакомились! Ну, а сейчас отдыхай, все вопросы потом.

Старуха помогла девушке переодеть ночную сорочку, пошамкала ртом и выдала несколько многозначительных фраз.

— А рубашка всё-таки еще мокрая, горишь еще, девонька.

Старуха помогла девушке повернуться на другой бок и подоткнула под ее бок шкуру бедного животного, затем еще раз потрогала лоб Лауры и многозначительно помотала головой.

— И как это тебя, девонька, в такую мясорубку затянуло, и зачем ты это натворила, что тебя в подземелье спустили?!

Старуха посмотрела на песочные часы, которые стояли на висячей полке над очагом, встала со своего места, сделала несколько шагов в сторону костра, приподнялась на носочки, перевернула песочные часы, неторопливо дотянулась до глиняного горшочка, вытащила из него веточку засушенной травки с желтыми махровыми цветочками и бросила в кипящую воду. Затем подняла с пола пустую миску, наложила в нее похлебку и поставила на прежнее место.

— Пули, Пули, ешь, мой дружок, — заговорила с кем-то Сайра. — Хороший мой.

Она провела по воздуху рукой, со стороны ее действия казались нелепым бредом, казалось, что старуха, размахивавшая руками, как будто бы взбивая воображаемую пуховую подушку, сошла с ума. Но стоило ей еще раз провести рукой, как в пустом пространстве появилось четвероногое чудовище с огромной тигриной головой и с выступающими наружу острыми металлическими клыками.

Сайра потрепала тигра за ухо, он широко открыл пасть, лениво зевнул, облизался и лег на все четыре лапы, вальяжно развернув голову, и одарил хозяйку преданным взглядом.

— Пули, запомни: эту девочку нужно охранять, она наш друг. Не пугай ее! — старуха пригрозила тигру пальцем и еще раз провела рукой по его жесткой шерсти от головы и вниз по хребту, задержалась на несколько секунд, и провела рукой по хребту в обратном направлении, скрывая от посторонних глаз своего укрощенного питомца.

С появлением девушки в лачуге и возникшими хлопотами по ее уходу Сайра не забывала о своих обязанностях и вовремя всё исполняла, строго по установленному графику, в очаге не переставая горел огонь, варились отвары. Несмотря на ее солидный возраст, даже сама Сайра не смогла бы дать точный ответ на вопрос, сколько ей было лет, она помнила себя с того возраста, когда ее научили читать, писать и считать. Учителей в ее жизни было много. Родителей она вообще не знала. Были ли они? Наверно были, но в ее жизни не оставили и следа, а только глубокую душевную рану, толщиной с человеческую ладонь. Ею же сначала провели по уродливому тельцу и туго запеленали в пеленку. Затем младенца завернули в теплое байковое одеяло и положили на дно плетеной корзины. Корзину с маленьким свертком, в зимнюю заснеженную ночь, оставили возле ворот православного женского монастыря Черногории рядом с островом Цветов.

В дверь постучали. Не дожидаясь, когда хозяйка лачуги впустит на порог гостя, кто-то снаружи повернул ручку и толкнул дверь тяжелым сапогом. Это был стражник. Он зашел в комнату и подошёл к старушке.

— Ну что, старая, как там твоя подопечная? Живая еще?

— Голубчик, слава Богу, дышит, но совсем слабая, выкарабкается или нет — пока не знаю. — Сайра подняла руку и указала указательным пальцем вверх, как будто показывая, что есть кто-то свыше, кто знает ответ на этот риторический вопрос.

— Ты там не мудри, если все усилия бесполезны, то ты сама, старая, знаешь, как мы решаем эту проблему, лучше пусть городу послужит, чем у тебя в конуре сгниет. Скажи точно, что мне записать в книжке, будет жить?

— Да, милок, поднимется, только дай время маленько.

— Ладно, так и запишу.

— А тебе налить немного веселящего напитка?

— Хе-хе, — усмехнулся стражник, — еще спрашиваешь! Конечно, налей.

— Сейчас, голубчик, всё сделаю, — ласковым голосом проговорила старуха и удалилась в соседнюю комнату.

Она налила сначала в металлическую кружку напиток, потом покрутила ее в руке и вылила обратно содержимое в котел. С полки достала массивную мраморную кружку, большим половником налила отвар и вернулась обратно в комнату.

— На, вот попей.

— Ой, плохо мне, Сайра. Хандра на меня какая-то напала, всё тело болит, ни камни, ни шары не помогают. Вспомнил я давеча луг зеленый да лай собак! — сказал стражник.

Он взял кружку из рук Сайры, сделал жадный глоток, и по всему его телу мгновенно растеклась приятная теплая жидкость.

— Да ты, голубчик, болен, что ли? У тебя на лбу выступили капли пота, да ты горишь, милок!

Старуха подошла ближе к стражнику, взяла его за запястье руки и посчитала пульс. Ее что-то насторожило, она сделала над собою усилие и, помотав головой, многозначительно проговорила:

— Да! — затем добавила: — Сердце учащённо бьется, вот-вот выскочит из груди. Бредишь ты. Откуда ты помнишь про зеленый луг и где ты слышал, как лают собаки?

— Старая, ты что, думаешь, если я солдат, то тогда у меня нет души и стерты из памяти все воспоминания о земной жизни? Иногда я закрываю глаза и вижу: в поле колосится рожь, а на небе плывут облака причудливых форм. А иногда я даже просыпаюсь и плачу. Я хочу еще что-нибудь вспомнить, но не могу, начинает сильно болеть голова, — сказал стражник и, обхватив голову руками, завопил.

— Вот, опять она начинает раскалываться от боли!

Он стукнул себя по шлему, в комнате раздался эхом звонкий чистый звон.

— Ты зачем, старая, этот разговор затеяла? Плохо мне.

— Да ты проходи, не стесняйся, — старуха взяла стражника за рукав его куртки и потянула за собой.

Они вместе прошли в комнату, где стояли в ряд больничные лежанки.

— Присядь, солдатик, вот сюда. — Сайра показала рукой на маленький, сколоченный из досок, стульчик и пододвинула его поближе к стражнику. — А то я не дотянусь до тебя, уж больно ты высок.

Стражник присел на стул и посмотрел на старуху. Сайра увидела его глаза, полные печали. В них было всё: детство, радость, разлука и много горя. Она заглянула в бездонную синеву и увидела всю историю его жизни, как будто бы просматривала немой старый фильм.

— А теперь, милок, сними свой шлем и закрой глаза, — ласковым голосом проговорила она.

Стражник попытался возразить старухе, но Сайра знала наперед все его страхи. Она положила ему на плечи свои шершавые руки и тихо проговорила несколько слов, повторяя одну и ту же комбинацию, вибрируя звуками на понятном ей языке.

Мужчина подчинился, снял шлем и положил его на колени. Через минуту его голова и руки повисли, дыхание стало ровным. Стражник заснул.

Сайра несколько раз поводила руками над его головой. Круговые движения напоминали размеренный шаг секундной стрелки на часах, только сейчас они двигались в обратном направлении, сначала тихо, затем ускоряя ход, отматывая время на много лет назад. Старуха приложила свои ладони к голове стражника, прикрывая ушные раковины, затем приподняла слегка ладони, и лишь спустя несколько минут — тогда, когда она была полностью уверена в том, что он находится в глубоком сне — стала шептать ему что-то на ухо, воспользовавшись его вынужденным беспамятством. Спокойно взяла его за руку, оттянула рукав и еще раз взглянула на его запястье. На запястье четко прорисовалось родимое пятно в виде железного крюка, с помощью которого управляют слонами.

— Анкуша! — взволнованно вскрикнула Сайра.

Она быстрым движением дотянулась до правой руки стражника и оттянула на себя рукав его куртки.

— Матсья! — еще взволнованнее проговорила Сайра.

Она пальцем провела по четкому контуру, на всю ширину запястья правой руки была видна вторая отметина, в виде большой рыбы с открытым ртом.

Когда Сайра закончила свое исследование и врачевание, она смочила руки водой и провела по его лицу.

— Голубчик, просыпайся! — сказала ровным голосом старуха.

Стражник приоткрыл глаза и затуманенным взглядом посмотрел на нее.

— А я гляжу, ты захворал, вздремнул у меня на стуле немного, на вот, попей водицы. Вода чистая, родниковая, из подземных вод.

Старуха протянула кружку с водой и посмотрела на стражника. Она видела его красивое лицо, на щеках заиграл румянец, а в больших синих глазах заискрился свет, отблеск от горящего факела.

— Что со мной? Я чувствую себя так, как будто у меня был отдых в кислородной комнате!

— Это, милок, на тебя так подействовала моя веселящая настойка. Видишь, и жар у тебя прошёл. Ты заходи ко мне чаще. Забудешь всю свою печаль, да и служба тебе будет в радость.

— Да и вправду на душе стало как-то хорошо, а то совсем у меня не было душевных сил. А сейчас — ух ты! Я сейчас такое могу! А хочешь, старая, я подниму тебя высоко, и ты посмотришь на свою конуру свысока? А то видишь только червей, по земле ползающих.

— А как же служба, милок? Как же устав? Я кто? Ты, голубчик, — представитель власти. А теперь иди, мне еще надо работать, травки да порошки протирать, вас, солдат, да всяких горемык лечить. Старая я уже стала, сил почти нет, сейчас беднягу хилую отваром напою, да и сама отдыхать буду. А ты заходи. Знай, где у тебя худо — на всю хворь твою лекарство имею.

— Вот идиот, шлем свой зачем-то снял, хорошо, что ты, старая, не из наших, а то эти броненосцы всё строчат в свои книжки, что-то записывают, да потом наверх отправляют. Знаешь, старая, что мне за это было бы? В подземке не только каторжникам достается, но и нам, если мы не соблюдаем устав… Эх, зачем тебе это знать, — сказал стражник и, закатив глаза, покачал головой, удивляясь своему опрометчивому поступку.

— От своих же, от броненосцев-то? Да, они же все ко мне за веселящим шастают! Не бойся, вы для меня все одинаковые. Я даже имена ваши никогда не спрашиваю. А шлемы вы все у меня снимаете, чтобы настойка лучше к голове дошла.

— Ну и хорошо, старая. Имя у меня когда-то было, а сейчас я его не помню, но все броненосцы зовут меня просто «Кит».

— А почему Кит-то?

— Говорят, большой, сильный, а злости нет. Не могу людей палкой бить, я их так только пугаю, чтобы думали, что я злой. А еще у меня на правой руке есть родимое пятно в виде плавающего кита или дельфина. Не веришь? Хочешь, покажу?

— Да зачем мне всякие картинки разглядывать, — старуха сделала вид, что ее не интересуют такого рода людские подробности.

— Ты же знаешь, старая, если я не буду как все, то нет мне жизни в этом городе. А у меня мечта есть!

— И какая же она, твоя мечта?

Стражник только хотел сказать, но тут девушка очнулась и стала звать старуху.

— Сайра! Сайра, пить!

— Ну, всё, голубчик, приходи завтра. Тебе уже больше нельзя здесь находиться, да и для твоих броненосцев будет подозрительно, что ты куда-то так надолго запропастился.

— Да и то верно. До скорого, Сайра.

Стражник прошел к выходу и обернулся, он посмотрел на девушку, потом перевел свой взгляд на старушку, и в этот момент в его сознании появилась другая, четкая картина из прошлого. События сегодняшнего дня, произошедшие с ним в лачуге Сайры, помогли ему приоткрыть завесу утраченных воспоминаний. Менялись образы, теперь он видел на кровати лежащую молодую женщину, а над ней — склонившуюся рыдающую старуху с дрожащими руками, прижимающую к груди маленький сверток. И вмиг он ощутил себя маленьким счастливым мальчиком: еще жива его мать, а через мгновение ворвется в комнату крик, и будут слышны людские равнодушные перешептывания — «Какой маленький, а уже сирота! И этой родившейся крошке никогда в жизни не придется обнять свою мать!»

Кит покидал Сайру с другим ощущением жизни, в его сознании пробуждались старые забытые детские воспоминания, перед глазами вставали четкие образы из прошлой жизни. Они накидывались ровными петлями на ржавый крючок, из воспоминаний вывязывался ровный рисунок, но от этого еще больше сжималось сердце. Как ему теперь жить и что с этими воспоминаниями делать дальше, он пока еще не знал.

Кит брел привычным путем, по дорожке, вымощенной ровной галькой. На него с новой силой нахлынуло незнакомое ему волнение, и каждой своей клеточкой он ощущал предстоящие изменения в его солдатской судьбе.

Дорога вывела его к склону. Чтобы спуститься вниз, нужно было пройти по мраморным белым ступенькам, на которых со временем образовалось множество мелких трещин. Он стал рассматривать рисунок на самой верхней ступеньке и поймал себя на мысли, что раньше не замечал этой красоты. Трещинки напоминали рисунок маленьких снежинок. Он вспомнил снежную зиму и как ладошкой ловил их и нес домой, чтобы показать своей матери, а когда раскрывал детский кулачок, то на ладони оставались лишь маленькие капельки воды. По его щекам потекли слезы, он вытер их рукой, но они текли не останавливаясь, омывая душевные раны.

Кит, обессиленный от нахлынувших воспоминаний и слез, поднялся со ступеньки и, спустившись вниз, направился в ту часть города, где располагались солдатские бараки. В эти минуты его не тревожили и не раздражали посторонние звуки, он просто не замечал всего происходящего вокруг, такого до боли знакомого с юношеских лет. Ни запах сырости и глины, ни яркий свет от лампочек, вмонтированных в потолочные своды и вдоль всех стен, ни грохот работающих машин и металлических коробов, которые скользили по рельсам — ничто не могло нарушить умиротворённое состояние и вновь обретенный покой Кита.

В подземном городе было множество длинных туннелей, они напоминали концы разноцветных веревок, выбившихся из одного огромного клубка, которые растянулись на многие километры, где-то пересекаясь и путаясь между собой. Кит хотел свернуть и сократить себе путь, как вдруг кто-то его окликнул.

— Эй, Кит!

Кит шел дальше, не замечая своих товарищей.

— Ты что, глухой? — один из стражников ускорил шаг, догнал его и ткнул резиновой дубинкой в бок.

Кит замахнулся и хотел ударить обидчика, но в этот момент сзади кто-то схватил его руку, вывернул и заломил ее за спину. Двое стражников накинулись сзади и скрутили обидчика, повалив его на землю. Несколько минут его удерживали в этой неравной хватке.

— Кит, ты в своем уме?! — закричал стражник по имени Браймс.

— Ты не можешь и червя раздавить, а тут на товарища поднимаешь руку! — еще громче прокричал другой стражник.

— Всё, всё, отпустите мою руку, — хриплым голосом проговорил Кит.

Он высвободил руку, потер ее чуть ниже плеча. Травмированная рука затекла и ныла. Он поднял с земли шлем, встряхнул плечами, и его широкая спина и могучие плечи стали еще шире. Он стоял в полный рост и смотрел на своих товарищей.

— Вы, ребятки, так больше не шутите, а то в следующий раз точно от меня получите.

— Кит, ты знаешь, что мы должны по уставу обо всём докладывать наверх, а за такую выходку можно и получить по мозгам. Но мы не будем этого делать, правда, Кай?

— Угу! — промычал Кай и, немного помолчав, добавил: — Мы своих товарищей не закладываем, а ведем на заклан, когда время придет.

Он рассмеялся, и его улыбка растянулась во весь рот, оголив торчащие в разные стороны кривые зубы. Он был очень доволен своей новоиспеченной шуткой.

Кит посмотрел на товарищей и тоже рассмеялся. Браймс похлопал Кита по плечу.

— Ну, вот так-то лучше. Ты где был, Кит?

— Я был у Сайры, у меня сильно болела голова.

— А, ну тогда понятно, она тебе дала веселящий напиток? — спросил Кай.

— Старуха — еще та ведьма, но она делает великолепные отвары, — подтвердил Браймс, он приподнял шлем и почесал за ухом.

— Да, но я не знаю, помог ли мне ее напиток, в голове легкость, но тело ломит и дрожь в ногах.

— Кит, знаешь, дружище, тебе стоит пойти в лагерь, отдохнуть, а мы тебя прикроем. Да, Кай?

— Конечно! Не вопрос, а когда надо будет, тогда ты нас прикроешь, дружище, — Кит кивнул головой и похлопал Браймса по плечу.

Шагая в сторону военного лагеря, он еле слышно насвистывал какую-то веселую детскую песенку, которая всплыла из его далекого детства.

— Раз, два — ровнее шаг. Три — хлопок, притоп на месте.

Кит сам не заметил, как остановился, сделал хлопок, притопнул ногой, улыбнулся и, ускорив шаг, проследовал в лагерь, в маленькую комнату с видом на дорожку, вымощенную ровным гладким камнем.

***

Два неразлучных товарища — Браймс и Кай — шли нога в ногу. Они были веселы, как никогда, и довольны тем, что зазнайка Кит, который отличался определенной дисциплинированностью и солдатской честью, не такой уж правильный и тоже не без греха, и к тому же иногда захаживает к старухе Сайре, угощаясь там запрещенной настойкой для хорошего настроения.

Быть солдатом в подземном городе — это грустно. Стражник по уставу не может иметь семью, а соответственно — своего дома, верную и любящую жену рядом. Но взамен человеческим слабостям он имеет полномочия управлять людьми, которые плодились и ютились в крохотных землянках. Каторжники очень редко умирали своей смертью, хотя смерть — это было не самое страшное, а, наоборот, заслуженное облегчение, вымоленное слезами и потом.

Работая на шахте и в каменоломне, люди не боялись быть придавленными на смерть обвалившейся грудой руды или отделочным камнем. Они страшились производственных увечий с пометкой «травма несовместима с полным выздоровлением, человек непригоден к дальнейшей работе». Таких горемык уводили из города в неизвестном направлении. Стражники пугали пленников тем, что на отдаленных территориях подземки живут летающие чудовища, похожие на тигра, с крупной головой, огромной пастью и длинными острыми клыками, которые питаются человеческой плотью. Может, поэтому и сложились в народе байки про невиданное чудовище, а может, они и вправду существовали, и от этого жить в подземном городе казалось куда лучше, чем в животе у голодного зверя.

Были прецеденты, когда стражники имели отношения с женщиной, и в этом случаи устав вынуждал солдат оставить службу в подземке и идти работать на каторжную работу в рудники или шахты. Новорожденных детей забирали у родителей сразу после родов и уносили их неизвестно куда, и эта тайна была велика. Младенцы не выживали в таких условиях, и поэтому у родителей была надежда, что их чаду не придется гнить заживо, а есть шанс выбраться из этого страшного места. Ходили слухи, что младенцев отправляли в приют, который был за пределами подземного города.

В подземке была военная школа, в нее отбирали самых крепких мальчиков четырнадцати лет, их спускали вниз из сиротского приюта. Воспитанием полностью занимались военные инструкторы. В основу учения входило солдатское дело. Мальчикам меняли имена, из памяти стирали идентичность к семье и месту рождения. И этот факт для осиротевших родителей был наилучшим, их сыновьям выпадал более удачливый жребий. Про дальнейшую жизнь девочек, родившихся в подземке, никто не знал. В подземный город женщины попадали в старшем возрасте.

Когда Каю и Браймсу исполнилось четырнадцать лет, их забрали из детского приюта и спустили в военный лагерь подземного города. Шефство над мальчишками взял бравый солдат по имени Шлех, он имел много заслуг за хорошую службу в подземке.

Шлех воспитывал их строго по уставу. Водилась за ним одна особенность: он был угрюмым, но сентиментальным солдатом. Когда ему было столько же лет, как Каю и Браймсу, ему очень хотелось общаться со сверстниками. Маленькому мальчику очень хотелось приобрести верного друга, и только к пятнадцати годам он сблизился с Вайцканом. Дружба закончилась почти сразу, как только молодые солдаты покинули стены военной школы. Вайцкан был слабым, его здоровье сильно подорвала въедливая сырость и отсутствие дневного света. Из-за этого он не мог выносить солдатских нагрузок в полном объеме, и над ним всегда, как дамоклов меч на конском волоске, нависала угроза встать в одну шеренгу с пленниками или оказаться в стенах секретной лаборатории.

Когда у людей в подземке были исчерпаны физические ресурсы и их организмы были изношены, они продолжали служить городу, только уже в качестве биологического материала в биохимической лаборатории, где над человеческим организмом проводилось исследования химического состава крови и апробирование новых современных вакцин. Многие стражники догадывались — иногда до них доходили слухи от других служивых, — что существует секретная лаборатория, а не какое-то злое невиданное чудовище, что именно туда доставляют неизлечимо больных людей из подземки, но оттуда никто и никогда не возвращался. Эта информация была на уровне человеческих перетолков, но никто из солдат не хотел туда попасть, поэтому берегли свое здоровье и частенько захаживали за веселящей настойкой к ведьме Сайре.

Шлех всегда помогал своему нерадивому товарищу, брал на себя заботу о нем, отдавал ему половину своего пайка, как мог, опекал его, а иногда даже приходилось и кулаком отстаивать интересы друга.

Но вот однажды, когда стражник Вайцкан конвоировал пленных в шахту, на него упал огромный камень и передавил ему позвоночник. Вайцкана комиссовали и отправили на лечение к Сайре. Каждый день Шлех навещал своего товарища, захаживал в ее лачугу. В его молодые годы Сайра была молодой женщиной, но уже тогда все ее боялись, так как она владела тайными знаниями врачевания и имела дар предсказывать будущее. Как-то Сайра сказала Шлеху:

— Ты доживешь до старости, а твой товарищ — нет!

От услышанных слов у солдата замерло сердце, он встал на колени и стал молить Сайру, чтобы она помогла его другу встать на ноги. Сайра посмотрела на солдата и произнесла несколько слов:

— Не бойся смерти, это не конец, а только начало большого пути, бойся жить не по закону божьему! А теперь встань и иди!

Солдат Шлех поднялся с колен и пошел к выходу. Напоследок он еще раз окинул взглядом измученное тело Вайцкана. Эта была их последняя встреча.

Много лет он бережно хранил воспоминания о своем лучшем друге. Наверное, это и стало причиной того, что он прививал своим подопечным главную ценность бытия — любовь к своему товарищу. Старый солдат Шлех часто повторял:

— Держитесь друг за друга, тогда существование в подземном городе будет иметь хоть какой-то смысл, и ты уже не будешь только солдатом-роботом, а человеком, который честно выполняет свой долг, строго соблюдая правила подземного мира.

— Мальчики мои, — повторял Шлех, — вы прежде — люди, и только потом — солдаты, дружба — прежде всего, и в случае опасности не жалейте живота своего, и если понадобится, отдайте жизнь свою за того, кто вам дорог. Ведь умереть достойно в этом городе куда лучше, чем жить в нем, в постоянном страхе о старости.

Когда стражники выходили на пенсию, их служба продолжалась дальше в стенах военной школы, а когда наступала старость, то нужно было принять, пожалуй, одно из самых сложных решений — выбрать для себя способ сведения счетов с жизнью. В подземке существовало правило: если люди доживали до глубокой старости, оставлять за ними право на выбор, так как быть балластом — это непозволительная роскошь для подземного города.

Было всего два варианта: взять с собой в дорогу мешок с запасами и идти в подземную долину смерти или выпить синюю жидкость. Кровь замораживалась и переставала циркулировать в кровеносной системе, человек засыпал вечным сном и был предан забвению.

Пленники до глубокой старости доживали крайне редко, как правило, мужчины умирали на шахтах от несчастных случаев, женщины — от тоски и сырости, во время беременности или во время родов. Чтобы как-то существовала эта цивилизация, время от времени в подземку спускали новых узников, которые попадали со всего земного шара.

Долиной смерти была отдельная пещера со своим микроклиматом. Это был единственный причал как для постаревших стражников, так и для пленников. Это было красивое каменистое место с махровыми сосульками из белой извести и льда. Они висели по всей поверхности стен белоснежными коралловыми пушистыми ветками, вниз по стенам, из тоненьких ручейков подземных вод стекала вода, образуя небольшое озеро с ледяной водой. Иногда это озеро покрывалось тонким слоем льда. В этой части подземного города было очень холодно, своим величием и фарфоровой белизной озеро напоминало ледяное подземное царство. При виде этой красоты, леденящего холода и устрашающего запаха смерти у пришедших стыли мышцы, от страха учащенно билось сердце, а от холода люди засыпали и умирали во сне. На каменистых скалах рядом с моренами лежали разбросанные человеческие кости.

Пройдя вглубь пещеры на триста метров вперед, можно было увидеть широкий вход с десятиметровым сводом, а чуть дальше было видно каменистое соединение в виде полукруглого мостика из белого мрамора через глубокую и бурлящую речку. Течение в ней было сильное, вода пенилась и поднималась большими белыми кольцами. Этот мост назывался «испытанием», по которому мог пройти только безгрешный человек. Если по нему пройдет преступник, крепкое сооружение разрушалось на мелкие кусочки, и бурлящая вода засасывала и утягивала в свои глубокие подземные воды. И вновь на этом же месте, сам по себе, возводился новый беломраморный мост.

Дорожка через мост вела еще в одни апартаменты, где раскинулось другое подземное озеро, которое питается каплями с потолка. Вода в озере была теплой. Через щели земной коры проникали косые лучи дневного света. Голубовато-зеленые отблески отражались на сводах стен. Но по этому мостику никто никогда не проходил, и поэтому о существовании озера никто не знал, лишь только старуха Сайра.