люди любовались ею, но сердце их оставалось равнодушным к ней.
Людям не нужно видеть правду, – сказала мать, – они сами ее знают, а кто не знает, тот и увидит, так не поверит..
поцеловала Улю в ее полузакрытые глаза.
Поцелуй матери исцелил Улины глаза, и с того дня она стала видеть белый свет, озаренный солнцем, так же обыкновенно, как все другие люди.
– Ты неправду видишь, дочка, – вздохнула неродная мать. – У тебя глаза порченые
, словно замершие в удивлении, осматривали весь свет ее доверчивые, грустные глаза, не понимая того, что они видят.
Но сама она не видела правды, а видела ложь
Уля трогала лицо Груши руками и говорила ей, что она красивая
В деревне росла еще одна девочка; ей было четыре года от рождения и звали ее Грушей. С ней одной стала играть Уля и полюбила ее.
Никто не знал, что видит Уля, а сама она от страха сказать не умела.
В самой-то ней вся правда светится, а сама она света не понимает, и ей все обратно кажется.
