Оглавление

Пролог. Легенда о королеве-ведьме

Маленькая тихая девочка в пёстром платье и с золотыми волосами играла со своей куклой в обеденном зале. Её мама, вскоре зашедшая туда, была ей крайне недовольна.

— Я кому говорила, что игрушкам не место за столом?

— Я не буду больше это есть.

— Отчего же? Кухарка так старалась, к тому же, эта еда хорошо влияет на кожу и придаёт ей бледность. А то такую румяную ни один уважающий себя жених не возьмёт.

— Братик сказал, что мне туда плюнула королева-ведьма.

Женщина рассмеялась.

— А ты больше этого дурака слушай. Он просто издевается над тобой, потому что ты младше. К тому же, он наверняка тебе врёт.

— Почему?

Взрослая дворянка, прижав подол своего дорогого платья, аккуратно села рядом с дочкой.

— Королева-ведьма давным-давно умерла, её больше нет.

— Правда?

— А ты, что, не знаешь об этом?

— Нет.

— Я обязательно припомню это твоим воспитателям. Может быть, ты хочешь, чтобы я сама рассказала тебе об этом?

— Конечно! — глаза девочки загорелись, ведь её всегда привлекало всё загадочное и неизведанное.

Женщина захотела забрать игрушку из рук дочери, но та крепко в неё вцепилась и не отдавала. Рассказ рассказом, но есть она пока не намеревалась.

— Тогда слушай. Когда-то королева-ведьма не была ни королевой, ни ведьмой. Она занимала высокое место в Церкви и была самой преданной жрицей Идей. Ты знаешь, кто такие ведьмы?

— Да. Это очень злые люди.

— Они не злые, скорее озлобленные. Отчасти, такими их сделали те самые события. На одной из молитв будущая королева-ведьма зашла так далеко в своей искренности, что смогла совершить нечто невероятное, она из ниоткуда призвала Ветер. Так и была открыта магия.

Девочка с замиранием сердца слушала эту историю. Самостоятельно отложив куклу подальше, она прильнула к своей матери и старалась не пропустить ни слова.

— Сначала она держала это в тайне, но затем стала собирать себе учеников, кто так же фанатично относился к её делу. Это продолжалось достаточно долго, и никто ей не противился, потому что все считали, что она творит нечто очевидно богоугодное. Но однажды она переступила черту, пустив всё под откос.

— Что она натворила?

— Как говорят, для одного из своих проклятых ритуалов ей понадобилась жертва. Ею стал один из учеников. Затем ещё. Вскоре в Рупиде стали пропадать бездомные. Да, она научилась творить многие невероятные вещи, но какой ценой! Этого не стали терпеть. Её выгнали отовсюду, прислужников посадили в клетки. Тех, кто был посильнее и мог сбежать, казнили на месте.

— Чем же они сами тогда лучше?

Этот вопрос очень обеспокоил женщину, но она ответила на него.

— Так ведьмы творили зло, а те их уничтожали. Значит, они добрые!

Девочку этот ответ не особенно убедил. Она с крайним недоверием смотрела на маму и молчала.

— Так, ты дальше слушать собираешься?

— Конечно.

— Тогда доедай свой обед, а я продолжу. На этом зверства только начинались. Прознав, что все её союзники в плену или убиты, она пошла на крайние меры — захватила власть. Никто не мог с ней справиться, и она с лёгкостью заняла трон. Именно теперь она и стала Королевой-ведьмой.

— А как её убили?

— Тебя что, только её смерть интересовала? Это произошло через много-много лет. Она делала всё, что хотела, и совершала много плохих поступков. Приблизила многих злых ведьм ко двору, много путешествовала, чтобы открывать всё более мощные заклятья, некоторые из которых уже были за гранью молитв. Многие из них извращали веру, а она упивалась вседозволенностью.

— Так что же случилось?

— Не многие хотят это признавать, но нас спас Картрад. Их царь пошёл на нас войной, но не за землями или богатствами, а чтобы избавить от Королевы-ведьмы.

— И он победил её?

— Да. Он был очень умён и смог обхитрить злодейку.

— Как?

— Этого уже никто не скажет наверняка. Говорят, он застал её врасплох, когда та молилась.

— Это подло.

— Ты что такое говоришь! Ты представляешь, что бы сейчас с нами было, останься та и её потомки у власти? Хвала Идеям, сейчас у нас есть господин Дол.

Маленькая леди была не в восторге от концовки легенды и хотела большего. Ей было интересно всё, связанное с такой значимой и таинственной фигурой. Она хотела расспросить мать ещё о чём-то, но их разговор прервал вернувшийся отец.

Его одежда была верхом изыска, ведь супруги гордились своим состоянием и изяществом, отчего многое убранство в их доме было излишне кричащим.

Поправив свой необычный головной убор, сшитый из шкурок десятков очень маленьких зверьков, он обратился к своей любимой дочери.

— Аделаида, милая, собирайся! Ты же не забыла, что сегодня мы идём на представление?

— Я её одену, — остановила его женщина, — лучше отдохни после дороги, да выпей чего-нибудь прохладного.

Малышка была рада приходу отца, ведь их поход означал, что ей не придётся мучить себя невкусным супом. Хоть теперь она и не боялась, что туда кто-то плюнул, вкуснее он от этого не стал. Мама не придала особого значения изменившимся планам, но для девочки это стало крупной победой.

Нарядив её в платье, по пестроте не уступающее предыдущему, мама вновь заговорила о Королеве-ведьме.

— Чему тебя научила эта история? Я же не просто так тебе это рассказала.

— Нельзя быть злой?

Мама рассмеялась детской наивности.

— Золотце моё. Эта история показывает, что ни в одном деле нельзя доходить до крайностей. Магия — не зло сама по себе, но даже святая жрица из-за неё стала Королевой-ведьмой.

— Хорошо, я запомню!

— О чём вы там судачите? — выглянул из занавесок отец, — я слышал плохие слова.

— Мамочка рассказала мне, что Королевы-ведьмы больше нет!

Глава семейства ещё сильнее выбрался наружу и с недовольством взглянул на свою жену.

— Меньше бы ты ей всякие ужасы рассказывала. Этим историям не место в нашем доме. Подойди сюда, Аделаида, я лучше расскажу тебе о чём-то прекрасном, что не испортит тебе сон.

Он усадил её к себе на коленки и взял с низенького столика толстую книгу. Это был его личный священный текст. Будучи одним из самых известных портных столицы, он отрезал по лоскутку от всех тканей, что встречались ему, и теперь он собрал их и их истории в своей огромной книге.

Девочке было абсолютно неинтересно, красный или желтовато-салатовый бархат выбрал Малкул Дол для своей коронации, но она как воспитанная леди выказывала большую заинтересованность делами своего отца, ведь она всё-таки любила его и восхищалась его трудолюбием.

Семья Нокс была в какой-то степени эталонным дворянским родом. Родители внимательно относились к воспитанию детей, а дети, в свою очередь, почитали родителей. Как же жаль, что этой семейной идиллии так скоро придёт конец.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ИСЦЕЛЕНИЕ РАН

Глава I. Вернуть на своё место

Всем было бы проще, погибни царствующие отец и сын у всех на глазах. Это дало бы однозначность. Сейчас же, спустя неделю после поражения Эмилиуса, всё царство, а вернее то, что от него осталось, находилось в подвешенном состоянии.

Даже при недолгом правлении тиранида в Картраде был больший порядок, чем сейчас. Если есть человек, заявляющий, что он здесь власть, народ будет спокоен, кем бы тот ни был. А когда пустует и царский престол, и даже регентский, восстание стоило ждать каждое утро.

Кассандра не хотела брать власть в свои руки, так как считала все претензии на корону безосновательными ввиду своего происхождения. Да, с недавнего времени она являлась Рэгемом, но лишь по праву супруги. Последней же коренной представительницей царствующей династии была Агата, старшая дочь Галактиона. Став советницей, она вернула себе родовое имя, и потому, как бы странно это ни звучало, могла претендовать на правление. Разумеется, жрица Двухсот и думать о таком не хотела.

Картрад — страна традиций, здесь никогда не было женщины на троне, даже само слово «царица» никогда не использовалось в официальных документах. Но в то же время и ситуация сейчас была крайне нетипичная, потому Карниф Юдус, старший по ведению законов, искал хоть какую-то норму, способную привести к общему знаменателю весь тот бардак, что устроила война и её последствия.

Свой доклад советник по судебному делу представлял сразу двум девушкам, пригласив их на собрание Совета.

— С одной стороны, нового правителя можно начинать искать только при объявлении смерти предыдущего. По понятным причинам мы не можем этого сделать. И царь, и принц являются сейчас бесследно пропавшими, и потому управлять государством может лишь новый регент.

Он немного запнулся, жмурясь, но быстро нашёл нужную строчку. Почти вся жизнь, проведённая с бумагами, наконец давала о себе знать, и от долго чтения его глаза начинали уставать, а буквы плыть и сливаться в неразличимые чёрные полоски.

— У госпожи Агаты Рэгем имеется больше прав на эту должность, так как, несмотря на пол, она является потомком действующего царя. Однако, стоит принять во внимание, что она добровольно и неоднократно высказывалась об этом предложении в отрицательном ключе. Ваше мнение не изменилось, советница?

— Нет. Каждый день я молюсь за моего отца и брата, прошу Двухсот, чтобы они вернули их нам. Я никогда не готовилась к управлению, у меня это не получится. Извините.

Она опустила взгляд, чувствуя некую вину за свою бесполезность в этом вопросе. Она была хорошей жрицей, но никак не управительницей.

В противовес ей по другую сторону от Юдуса сидела самоуверенная Кассандра. Каким бы испытаниям она не подверглась в прошлом, она смогла преодолеть их все с гордо поднятой головой. Она сбежала от своего жестокого брата, выкрутилась из истории со шпионажем и обманами, была непосредственной участницей восстания против Эмилиуса. И теперь беглая анспрандская принцесса готовилась получить высшую власть в крупнейшем, даже учитывая потерю двух городов, государстве континента. Да, она этого не хотела и всячески избегала, но больше некому было взвалить на себя бремя настолько огромной ответственности.

Многие из советников, присутствующих здесь, без особого интереса наблюдали за происходящим. Желая поскорее закончить, тем более, что итог был для всех очевиден, они не опротестовывали ни одного решения, а лишь молча принимали новую реальность, где ими будет править анспрандка.

— Что ж, — протянул Карниф, подытоживая свои слова, — тогда я не вижу причин препятствовать назначению Кассандры Рэгем принцессой-регентом Картрада. Вы принимаете решение Совета?

Девушка была готова согласиться, как вдруг двери в их зал стремительно распахнулись. Это был запыхавшийся гвардеец, чья функция теперь понизилась до простого патрулирования замка. Забыв про все формальности и субординацию, он завопил во весь голос:

— Вернулся! Он вернулся!

* * *

Двумя неделями ранее

Войска Корина возвращались домой. Это была победа, но не из тех, которую захочется вспоминать. Весь грандиозный успех, шедший в ногу с Анспрандом на протяжении всего похода, был смазан его окончанием. Мало кто из простых солдат понимал, откуда вообще взялся некий тиранид, и почему он смеет указывать их ярлу. Сам Ховерстад также был возвращён сразу же после его захвата. Зачем тогда это всё было?

Сотня подобных вопросов рождалась в головах солдат ежесекундно. Кто-то припоминал ему и ту девушку, с которой он сражался. Один, уверенный, что это была их выжившая Кассандра Кирслав, убедил ещё двоих, а те пошли разносить сплетни всё дальше и дальше. Это не могло не доходить до ушей ярла. Он понимал: как только они вернутся в родные земли, его ждёт тяжелейшая судьба.

Но почему так плохо всё должно быть только у него? Аделаида, почти не вложившись силами в эту кампанию, преспокойно пришла в самый последний момент и красиво завершила его завоевание. Эмилиус и вовсе получил власть над Картрадом. А Корин довольствуется одним только Пурпуром, который тоже ему не особо рад. Почему всё так несправедливо?

Только теперь он понимал, насколько высоки были его ставки при такой несущественной награде. Это была авантюра, а не план. Что ж, и у мрачного ярла тоже остался один козырь.

— Скалб, — скомандовал он своему темнику, — ко мне.

— Что тебе угодно, Корин?

— Веди их пока что сам. У меня появилось одно дело, встретимся в Пурпуре, я вас нагоню.

— Что может быть надо анспрандскому ярлу на чужбине?

— Не твоё дело. Выполняй приказ.

— Сейчас не время для секретов, Корин, — он похлопал его по плечу и поскакал вперёд.

Тот понимал это, но не мог сделать ничего иного. Сейчас в его руках был единственный рычаг давления на Эмилиуса, но он вовсе не пытался с ним договариваться. Он просто хотел, чтобы проблемы были не только у него.

Ускорившись, Кирслав попытался пройти поперёк строя, но никто из отступающих не останавливался, чтобы пропустить его. Это было не столько неуважение к нему, сколько элементарное желание поскорее добраться до ночлега. Полководцу ничего не осталось кроме как пытаться протиснуться через них по диагонали.

Через время он остался один в поле. Куда бы он ни бросил свой взгляд, всюду были лишь холмы и поля. Ховерстад уже давно скрылся за горизонтом, а ближайшая деревня была в глубинах леса.

Побродив по опустевшим землям, он вышел на дикую болотистую опушку. Да, воспоминания не подвели его, это было то самое место. Забытый любыми богами полуразрушенный монастырь. Дерево, обвалившее половину крыши и перекрытий, само уже давным-давно сгнило и засохло.

В давние времена многие церквушки местных народов закрывались Картрадом как языческие. После захвата новой земли подобные строения либо разрушались, либо им искали новое применение. Самые же крепкие из них сохранились до наших времён. Именно в одном и таких всё время был пленён царь и его спутники.

— Подъём, солдаты.

Он окинул взглядом своих жертв, проверяя, не удалось ли кому из них сбежать. Все были на месте. Царь лежал на собственном оторванном плаще, укутанный в скомканную и грязную одежду, в которой уже было сложно узнать дорогие ткани.

Ни на секунду не отходя далеко, рядом с ним находился его гвардеец Людовик. Ещё не знавший о смерти своего сына, он уже выглядел крайне подавленно и жалко. Без доспехов, в одном только ночном белье, он не вызывал никакого трепета или благоговения, которые обычно испытывали новички Гвардии, завидев своего прославленного командира.

— Он вообще жив? — ярл указал на Кунцита Мазуса, который никак не отреагировал на его приход.

— Да, но ему очень плохо, — вступил в разговор Виралий, — без должного лечения ему долго не протянуть.

— Отлично. Значит, вы двое свободны, а вы поедете со мной.

Царь даже привстал на локтях, когда услышал, что его с Людовиком отпускают.

— Это какая-то шутка?

— Нет, я действительно больше не держу вас в заложниках. Валите на все четыре стороны.

— Но почему?

— Эмилиус… а, вы же даже этого не знаете…

— Кто это?

— Возвращайтесь в Ховерстад и узнайте. Ты же хочешь вернуть себе страну, а, царь?

— Что с Адрианом?

— И Виком, — добавил второй переживающий отец.

— Слушайте, мне плевать. Мне абсолютно всё равно. Пусть хоть сдохнут, меня это больше не касается. Анспранд уходит, а вы теперь делайте с этим что хотите. Вы больше не представляете для меня никакой ценности. Чего я не могу сказать об этих двоих.

Он снял с пояса особый ключ и открыл кандалы царя и гвардейца, оставив, однако, цепь, соединяющую руки обоих.

— Чтобы не разбегались.

Они встали, но всё равно с непониманием смотрели на ярла.

— Остаётесь что ли? Понравилось дождём питаться? Валите.

Гвард быстрее сориентировался и начал дёргать рукой, чтобы поторопить монарха.

— Пойдёмте.

— Но… — Галактион тянулся к оставшимся товарищам.

— Пойдёмте, иначе останемся с ними.

Они быстро ретировались, молясь, чтобы с Виралием и Кунцитом всё было в порядке. Впереди их ждал неблизкий путь, благо, больше не было кишащих всюду анспрандцев.

Они ушли, а Корин обратился к лекарю.

— Он сможет говорить сейчас?

— Вряд ли, он очень ослаб.

— Что нужно, чтобы он пришёл в себя?

— Как минимум, нормальная пища.

— Раздобудь.

Он бросил ему одну золотую монету с профилем Галактиона.

— Ваше, так что проблем не будет. Здесь недалеко есть деревня. Мы обошли её стороной, потому что там нет ничего ценного, но еда, думаю, найдётся. Не вернёшься к утру — я его прирежу. Всё ясно?

— Яснее быть не может.

Мужичок разглядел монету. Она отдавала свежестью столичной чеканки, ей явно было меньше двух месяцев.

— Вы взяли Ховерстад?

— Да, — небрежно и как будто бы с жалостью ответил он, пока освобождал его от оков.

* * *

Наши дни.

Он не хотел никого видеть. Вернее, он был готов обнять каждого встречного, целовать саму ховерстадскую землю, но не в таком виде. Первые встретившие царя и гвардейца стражники расцепили их, и Галактион пошёл прямиком в замок.

Он шёл очень тяжело, такие сильные физические нагрузки были ему не по статусу и не по возрасту, отчего ему пришлось опираться на своего друга.

— Бани! Бани! Общественные бани! — раздалось вдруг с соседней улицы.

Двое переглянулись.

— Я бы не хотел, чтобы Адриан увидел меня таким.

— Согласен.

Они отдышались, поменяли маршрут и заглянули в царство пара и чистоты. Их не сразу признали, но ранее видевший их посетитель подтвердил, что эти двое измотанных и неумытых человека — царь и его почтенный страж. Им быстро предоставили целую отдельную комнату, а по столице мигом пробежали шепотки о том, что всеобщий отец наконец-то дома.

— Чушь какая-то! — не понимал Карниф Юдус, спешно идущий в город вместе с прочими советниками, Кассандрой и Морком.

— Что такое? — сказал не разделяющий его тревоги Поркий Дивус.

— Почему, если это наш Галактион, то он пошёл не во дворец, где его сразу узнают, а в какое-то сомнительно заведение?

— Неужто ты решил, что это самозванец?

— Ясное дело. Пойдём и сами всё узнаем.

Делегация, внушительная, но ни капли не торжественная, продвигалась к баням, где, по слухам, засел Галактион. Снаружи уже толпились взволнованные люди, в общем потоке криков и болтовни было невозможно разобрать хоть что-то.

— Так, всем расступиться! Совет Короны! — рявкнул Полий Паст.

Люди дёрнулись и разошлись в стороны, пропуская внутрь уважаемого надзорника и всех остальных.

— Где? — Рол Дефир сказал лишь одно слово, но банщик моментально понял его.

— Вот в том зале. Не тревожьте их, пожалуйста, они очень устали в дороге.

— И секунды ждать не буду.

Будучи самым крупным и серьёзно настроенным, он протолкнулся к указанной купальне и, постучав, распахнул дверь.

— И кого к нам принесло? — сказал Галактион, уже вытираясь и надевая свежую лёгкую одежду.

— Могу спросить то же самое, — пошутил старый солдат и бросился обнимать своего любимого царя.

— Родненький вы наш! — Карниф Юдус чуть ли не расплакался от счастья. Он упал на колени и взмолился, благодаря Двухсот.

Он был рад скорее тому, что своим возвращением царь решил множество юридических неурядиц, что были не по силам главному судье.

Все прочие советники тоже стали подбегать к нему и поздравлять со спасением. Они ещё не знали, что именно произошло, но очевидно что-то нехорошее, иначе старший из Рэгемов никогда бы не оставил их так надолго.

Людовик радовался вместе с ними. Как бы то ни было, сейчас Галактион находился в безопасном месте, а его жизни и здоровью более ничего не угрожало.

Но не всё было так хорошо.

— Друзья мои, видят Двести, это совсем не то место, где я хотел бы с вами встретиться, но так уж они рассудили. Давайте скорее отправимся в замок, Адриан же меня там ждёт?

Для окружающих его слова показались настолько по-детски наивными, будто тот спрашивал, на том ли же самом месте стоит Храм.

Повисла тишина, никто не хотел озвучивать плохие новости. Каждый из советников глядел на другого, пытаясь взвалить ответственность на своего соседа. Вперёд вышла Кассандра. Царь, понимая, что что-то не так, раз все резко замолкли, стал с тревогой и недоверием посматривать на девушку.

— Мне жаль, что после всего, что с вами случилось, нам приходится ещё сильнее вас огорчать. Всё дело в том, что…

— Он жив? — стремительно перебил её царь.

— Мы не знаем. Вероятнее всего, его похитили. А если это так, то этим силам он нужен живым.

— Как такое могло случиться? — недоумевал Людовик, — Почему мой сын его не защитил?

Советники поопускали головы, новости становились всё хуже и хуже. Обстановка накалялась, Галактион не находил себе места, теперь к его панике присоединился и гвардеец.

— Его… он убит.

— Как?

У Гварда подкосились ноги, он облокотился на плечо Галактиона, который и сам не так уверенно стоял. Вместе они сползли по стенке на землю и сели на пол.

— Он… — всё не унимался Людовик, — он хотя бы умер, защищая принца?

— Да, — уверенно ответила ему Кассандра. В какой-то степени это было неправдой, потому что прямой угрозы для Адриана тогда не было, но всё же Вик погиб, будучи уверенным, что это отвлечёт внимание на него.

— Эмилиус, — вдруг вскрикнул Галактион, — это он за всем стоит, да?

Все были ошарашены его осведомлённостью.

— Вам известно, кто это был?

— Нет, я знаю лишь имя. Где он? Это он похитил моего сына?

— Нет, — рассуждал Полий, — ведь он и сам разыскивал его.

— Вы говорите о нём как о чём-то минувшем. Почему? Что он вообще сделал?

— Пойдёмте в замок, — Карниф учтиво указал рукой к выходу из бань, — нам стоит многое вам рассказать.

* * *

Беседа, на которую остались только самые важные советники, продолжалась довольно долго. Один за другим они вываливали на Галактиона кучу скорбной информации: о захвате столицы, резне в городе, потере Иолуса. Но никто из них так и не мог внятно ответить, кем был Эмилиус, откуда он взялся и куда исчез.

Когда байки об ужасах войны закончились, и все старики разошлись по своим рабочим местам или домам, в зале остались четверо: Галактион, Людовик, Кассандра и Морк.

— У тебя есть что-то ещё?

— У нас. Мы вместе завершали план Адриана. Думаю, будь он здесь, то был бы не против, если бы я поделилась с вами деталями.

— План Адриана! Нет, Людовик, ну ты слышал?

Но гвардеец ничего не отвечал. Он пожух внутри и ни на что не реагировал. Потеря сына сильно ударила по нему как отцу, но в качестве стража он, скорее автоматически, по-прежнему оставался на посту.

— Известно ли вам о тиранидах?

— Впервые слышу об этом.

— Это забавно, ведь они есть в ваших верованиях, а вы человек довольно набожный.

Галактион заметно напрягся.

— Так советники сказали правду? Эмилиус — один из Тёмных богов?

— И да, и нет. Он с ними связан и прибыл сюда по их приказу, но он лишь проводник их воли. В последние перед исчезновением дни ваш сын узнал многое об этих существах. Его познания в этой области впечатляют. В том числе он узнал их слабости и уязвимые места.

— Так это чудовище побеждено, а не сбежало? Вы уничтожили его?

— Тираниды в сути своей нематериальны, как вам уже сказали, и его нельзя убить очевидными для нас способами. Скажем иначе, мы сделали так, что Эмилиус не представляет больше никакой угрозы.

— Так эта тварь жива? — вспылил он, стукнув по подлокотнику своего трона.

— Да, но пленён в человеческом теле, где он не может использовать ни одну из своих сверхъестественных способностей. Сейчас он спрятан в катакомбах.

— Двести всемилостивые, откуда тебе, анспрандке, всё это известно? Ты так легко говоришь о вещах настолько фундаментальных, что я не могу+ о них и помыслить!

— Сказать по правде, во время тех событий я сама была ведомой. Мой муж не оставил мне чётких указаний. Я действовала по приказам его приятеля, Морка Безродного.

Принцесса поклонилась юноше и уступила ему место оратора.

— Выходит, это ты спас нас всех от порабощения, юноша?

— Вас спас Адриан. Моими руками и с помощью моих знаний, но это сделал он. Не будь его плана, вы бы вернулись в разрушенную столицу прямо в лапы этого чудовища.

— Но откуда у тебя такие глубокие познания? Разве ты жрец? Я ни разу не видел тебя в Храме, да и Адриан представлял мне тебя на свадьбе как таможенника.

— Дело не в религии, вовсе нет, просто…

Он запнулся и с паникующим взглядом обернулся к подруге. Та положила руку ему на плечо, будто благословляя и побуждая сказать всю правду.

— Видите ли, господин, мы встречались с вами задолго до той самой свадьбы. Та неспокойная жидкость в огромном цилиндре, помните её?

Царь вновь приосанился и сильно вцепился пальцами в подлокотники. Даже Людовик подошёл к нему ближе. Не заметив на лице Кассандры удивления, он продолжил разговор.

— А откуда тебе известно об этом? Это тайна троих людей, один из которых давным-давно сослан на острова, а остальные двое стоят перед тобой.

— Дело в том, что Адриану не составило труда прознать о секрете и заполучить этот, как вы считали, «вирус контроля».

— Что?! — Галактион завопил таким громким и грубым басом, что, казалось, даже знамёна в пролётах зашевелились.

— Не гневайтесь на него, прошу вас. Это мастер Прискас надоумил его. И вместе они поставили на «вирусе» эксперимент.

— Что за эксперимент? И что, Тёмные тебя побери, стало его результатом?

Не мудрствуя лукаво Морк сделал шаг вперёд и указал себе на грудь.

— Я.

Царь схватился за голову, но вскоре опять заговорил.

— Так, всё, хватит с меня. Уводи его.

Гвард, не ожидающий никакого сопротивления от безобидного юнца, спокойно пошёл ему навстречу, пытаясь задержать. Безродный, не понимая, что такого он сделал, стоял и не сопротивлялся. Кассандра же билась изо всех сил. Она отталкивала Людовика, вставала между ними и всячески преграждала путь.

— Да что же вы такое делаете! Уберите своего пса от него! Морк ни в чём не виноват.

— Этому чудовищу здесь не место. Он ничем не отличается от Эмилиуса. Мне известно, что было в том резервуаре! Дитя Тёмных богов! Он тоже тиранид! А ты, анспрандка, знала это и ничего с этим не сделала!

Кассандра не успевала вставить и слово, ей была понятна истерия царя. За пару часов на него вывалили всё то, что происходило с ними год. Тут всякий потеряет понимание реальности. Сейчас не было смысла продолжать рассказ, надо было успокоить его.

— Я оскорблена тем, что вы всё ещё обращаете внимание на мою кровь, хоть я давно уже и Рэгем, но я постараюсь вам всё объяснить. Даже там, в Анспранде, я была наслышана о выдержке и сдержанности картрадского царя. Так покажите их и выслушайте, хотя бы из уважения к моему мужу и вашему сыну.

Галактион не мог успокоиться, в нём кипели многие чувства, которые он был не в силах описать. Он попытался остыть, но лишь выплеснул их за края.

Раздался тяжёлый грохот. Кассандра взглянула на царя. Рядом с ним лежал соседний трон, на котором не так давно восседал принц-регент, обличённый абсолютной властью.

— Анспрандская девчонка требует от картрадского царя уважения к его собственному сыну? Что ты вообще себе позволяешь?

Он замолк на минуту, глубоко вздохнул, затем медленно выдохнул и, усевшись поудобнее, продолжил.

— Итак, я тебя слушаю.

— Для начала отпустите Морка.

— Ты ещё будешь ставить мне условия? Пока ты не убедишь меня, он будет под стражей.

— Ваша воля, но я скажу вам одно — вы не правы.

Царь рассмеялся.

— Я месяцы, что казались мне годами, просиживал в плену в худших условиях твоего ярла. Чуть ли не голым я пришёл сюда, узнал, что пропал мой сын, а у лучшего друга он и вовсе погиб. Мои советники рассказали мне, как бегали вокруг самозванного царя, который к тому же является порождением Тёмных богов. И всё это для того, чтобы какая-то малолетняя девка отчитывала меня? Ты хоть понимаешь, что я пережил за один только сегодняшний день? Ты даже представить себе не можешь, насколько впредь должна аккуратно подбирать слова.

Кассандра проглотила обиду сказанных слов. Его тоже можно было понять, но конфликт двух страдающих душ должен был как можно скорее прийти к разрешению.

— Я прошу прощения за свою бестактность по отношению к монарху. В своё оправдание могу сказать лишь, что также нахожусь на пике своих переживаний. Нам обоим нужно принять всё, что произошло.

Голос и интонация правителя тоже изменилась, он проникся терпимостью к девушке и дальше говорил абсолютно спокойно.

— Эмилиус — «вирус контроля», тиранид, как вы говорите, в теле человека. И он пленён где-то под городом. Так?

— Да.

— Морк — это тоже тиранид и тоже в теле человека, но он на свободе и приближён к моему сыну.

— Да, всё верно.

— Почему?

— Это трудно понять, я и сама до конца не поняла. Морк, будь добр, объясни.

Парень, руки которого всё ещё были заломаны, углубился в воспоминания о своём создании.

— Меня столетиями хранили в марганцевом плену. Поэтому в результате манипуляций господина Прискаса тиранид, которым я ранее являлся, утратил все поработительские инстинкты. Очнувшись, я не хотел причинять вашему народу вреда, не хочу и сейчас.

Морк говорил успокаивающим тоном, как это в подобных ситуациях любил делать Адриан. Гнев Галактиона потихоньку угасал, его злоба и подозрительность сходили на нет. Но воспитание коварным принцем не закончилось на этом. Морк не стал рассказывать, что именно из-за него прошлого Эмилиус оказался здесь, и все произошедшие события стали реальностью. Правда правдой, но он всё ещё был пленён.

— И выходит, — подытожил сам царь, — сознание Эмилиуса не изменилось, вы просто заперли его в теле человека.

— Совершенно верно.

— В теле человека, — повторил Галактион, — в теле…

Всё это время он пристально вглядывался в лицо Морка. Не с подозрением, а скорее пытаясь узнать из него все тайны мироздания. Теперь он прищурил один глаз и поднял большой палец так, чтобы прикрыть им свой обзор на волосы юноши.

— Святые Двести… Я не верю в то, что вижу.

— А что вы видите, господин?

— Того самого ублюдка, что убил моего советника. Раньше я бы ни за что и думать об этом не стал, а теперь всё становится таким очевидным. Адриан подстроил похищение его тела для опытов Прискаса.

— Абсолютно так.

Галактион оглядел тронный зал, разочарованно вздохнул и облокотил голову на кулак.

— Боги явно решили поиздеваться надо мной. Враг моего народа в теле безумного убийцы.

Четверо долго молчали. Кассандра с Морком уже рассказали всё, что хотели, а Галактион более ничего не спрашивал. Он сидел и думал. Думал о многом, порой даже путаясь в своих мыслях и забывая, что было в его голове изначально. Лишь десятую часть от этого он чувствовал в тот день, когда прочёл записку от Сэнпеки, что похитила его сына. Тогда он думал, что находится на грани, но теперь открывал для себя новые горизонты страданий.

Он не знал, что делать. Людовик покорно удерживал Морка, ожидая, что скажет его хозяин, но царь молчал.

— Нет, нет, — заговорил он, — я наконец нашёл ошибку.

Он приосанился и довольно уселся на троне.

— О чём вы?

— Периодически я проверяю тайник, где содержится «вирус». И в последний раз я делал это уже после того, как на свадьбе Адриан представил мне тебя. Ваш рассказ — чушь.

Кассандра с недоумением взглянула на Морка. С ней не поделились такой несущественной деталью заранее, и потому она с таким же любопытством взглянула на друга.

— Ваш сын понимал, что вы иногда заглядываете туда, чтобы проверить, на месте ли тиранид, раз вы не просто замуровали его в стене, а строили такую сложную систему тайников.

— Так…

— Почти сразу после эксперимента ваш сын, — он обратился к Гварду, — отнёс на место поддельную тару со смолой, повторяющий внешний вид тиранида в спячке.

Галактион снова хлопнул по подлокотнику.

— Нет, ну что за сорванец? Мне его одновременно и обнять, и ударить хочется.

Царь явно подобрел. Несмотря на смешанные чувства он общался с ними уже не как обвинитель.

— Ваш сын воистину гений.

— Гений, но не настолько, чтобы не стать жертвой похищения, — угрюмо вздохнул он.

Эти мучительные разговоры могли продолжаться вечно, но царь вспомнил, что у него есть ещё одно важное дело. Вернее, важные дела у него исчислялись десятками, но это было важнейшим.

Когда помилованный Морк и Кассандра уже разошлись по своим делам, Галактион вызвал своего секретаря.

— Нужно решить вопрос с возвращением Пурпура из лап Анспранда. Даже если Корина прикончат, его преемник ни за что не уступит такое богатство.

Людовик, воспоминания о войне у которого ещё на долго останутся в голове, оторопел. Он тряхнул заросшей в плену головой и взглянул на своего монарха. Ему не послышалось?

— Погодите, что? Вы хотите новой войны?

— Я не заключал мира с этими дикарями. Если они отступили, им же хуже.

— Рол Дефир будет очень недоволен, он будет вас отговаривать. Мы не готовы к наступлению.

— Советник по военному делу здесь не при чём. Секретарь, будь добр, Юдуса сюда. Как можно скорее.

Тот и правда не заставил себя ждать. Находясь в этом же здании, он быстренько спустился и прошёл по коридору. Не прошло и десяти минут, как он второй раз за сегодня предстал перед царём.

— Вам угодно что-то ещё, господин?

— Да. Пурпур и Адрианополь — мои города, и я намерен их вернуть. В первую очередь власть стоит отобрать у предателя Крекуса, который променял нас на анспрандский сапог. Предатель Рад удостоится отдельного разговора.

— Вы хотите проконсультироваться о юридической силе устного соглашения Эмилиуса и Корина?

— Нет, оно не имеет для меня никакого значения. Ты нужен мне не как законник, скорее наоборот. Ты всё ещё поддерживаешь связь с осведомителем с чёрного рынка Ховерстада?

— Разумеется. Если он перестанет сотрудничать, я за день прикрою всё его предприятие.

— Мне нужны их ресурсы.

— Вам? — он был явно шокирован этим заявлением. Уже второй Рэгем за последние пару лет интересовался незаконными делишками с рынка.

— Да. Войска не готовы, их в принципе практически не осталось. Народ взбунтуется, если вместо отстройки всего разрушенного я отправлю отряды туда, откуда те недавно отступали.

— То есть, вам нужен удар более… точечный?

— Всё верно. Мне нужны торговцы смертью. Лучшие.

Карниф задумался и запустил руку в густую двойную бороду, распутывая слипшиеся волоски.

— Думаю, я смогу с этим помочь, но лучших не обещаю. Сейчас в тенях Ховерстада большие проблемы. Сами знаете, один из их лидеров бесследно пропал во время войны, и большая часть преступников осталась бесконтрольной. Они делают, что хотят, и не признают авторитетов. В любом случае, я предоставлю вам того, кто будет достоин вашего задания.

— Одного недостаточно. Нужно как минимум пятеро.

— Вы переоцениваете их масштаб. Достойных убийц, которых мы ещё не казнили, единицы.

— Сделай всё, что в твоих силах.

— Хорошо, дайте мне один день.

— На этом всё.

Мужчина в тяжёлом кафтане развернулся и отправился на выход. Теперь ему предстояло выполнить достаточно трудную миссию. Для начала нужно было связаться со своим информатором, что тот делал далеко не по первому зову. Затем они вдвоём должны были отобрать подходящих кандидатов на один из крупнейших контрактов последнего времени, а если убийство Инфира не было чьим-то заказом, то на самый крупный.

Было необходимо поторопиться, и он стремительно покинул тронный зал замка Рэгемов и затерялся в толпе на площади.

* * *

Адриана умыли и одели в новую одежду. Она была обильно вышита различными узорами и полосами, как то было принято в рупидской культуре.

Хоть и опрятный, но уже изрядно заросший принц ходил по своей спальне-тюрьме в непонимании. Сегодня что, какой-то народный праздник, что даже пленников привели в порядок?

Ответом стала королева, повернувшая ключ в его двери. Оттолкнув решётчатую ограду, она зашла внутрь. Адриан, как всегда, старался держал осанку и не казался забитым пленником.

— Здравствуй, Аделаида. Какими судьбами?

— Ты мне нужен.

— А нужна ли мне ты?

— Это не имеет значения. Пошли.

Ставни на маленьком окне распахнулись, и оттуда подул очень сильный ветер. Задувая принцу в спину, он понёс его на выход.

— Хватит, хватит, я иду.

Они прошли по винтовой лестнице наверх и оказались в главных коридорах. Каждая комната тут обладала историей большей, чем иной район города.

— Вероятно, ты ничего об этом не знаешь, но я всё равно спрошу. Тебе приходилось слышать о морионе, чёрном хрустале?

Адриан смутился темой вопроса.

— Я встречал много драгоценных камней, и чёрных в том числе. Гематит, к примеру.

— Нет, это всё не то. Догадываюсь, ты даже не знал его названия, когда видел.

— Почему ты так уверена, что я с ним сталкивался?

— Сомневаюсь, что наследный принц за всю жизнь не бросил и взгляда на царский трон.

Адриана осенило. Да, точно! У изголовья действительно был инкрустирован огромный чёрный камень, но парня никогда даже не интересовало его название.

— Я вспомнил его. Он действительно находится там. И что с того?

— Уже не находится. Недавно я вернулась во дворец и забрала его себе.

— Королевские особы теперь промышляют ночными кражами драгоценностей? Это низко даже для тебя.

— Я ничего не крала, принц. Видишь ли, в какой-то мере этот морион принадлежит королевству Рупид, и я вернула законное наследство.

— Я удивлён, что он ещё не стал твоей очередной побрякушкой.

— О, он слишком особенный, чтобы храниться в городе. Я спрятала его в собственном тайнике, далеко отсюда. Но, полагаю, сегодня он мне пригодится. Нам сюда.

Королева подошла к высокой двустворчатой двери и приказала отпереть её. Помимо ключей, для открытия комнаты было необходимо снять целых два засова и разрушить восковую печать с гербом.

— Для чего мы сюда пришли?

— Буду убивать тебя.

— Ну нет. Даже в шутку это не подействует. Я живу здесь уже месяц, если не больше, а значит, ты держишь меня с какой-то целью.

— Всё так. Но знать тебе эту цель не обязательно.

Они вошли внутрь. Это была большая зала с высокими потолками. В силу запечатанного входа здесь царил беспорядок. Тут не горело ни одной свечи, а ониксового света явно не хватало. Несколько кресел валялись в углу. У стены находилась большая кровать с балдахином.

— Это чья-то спальня?

— Уже ничья, — сухо отрезала королева.

Она подошла к окну и стала пристально в него вглядываться.

— Почему ты привела меня именно сюда?

— Отсюда… лучше всего видно.

— Что?

— Оникс.

Адриан встал рядом с тёмной королевой и взглянул в ту же сторону.

— И всё же, для чего мы тут?

— Жди. Ещё пару минут.

С тех пор прошло уже десять, пятнадцать, но ничего не происходило. Аделаида всё так же стояла на том самом месте и ожидала чего-то.

Пленнику это наскучило, и он решил прилечь на кровать. Какой бы пыльной она ни была, это всё равно лучше той, на которой он спал.

— Не смей! — вдруг рявкнула женщина.

— Почему? Я устал. Ты ждёшь непонятно чего.

— Уже скоро. Всё вот-вот начнётся.

— Ты хочешь показать мне огненное представление? Меня такое не впечатлит.

— Я здесь не удивлять тебя пришла. Помалкивай и стой рядом.

Минуло полчаса.

— Ну что?

— Ничего, — сдержано, но с очевидной досадой произнесла Аделаида, — уже ничего. Не в этот раз.

Она ударила по стене рядом с окном так, что кольцо на её руке согнулось и пережало королеве палец. Она сняла его и злобно бросила прочь.

— Ты возвращаешься к себе, а я пока что распоряжусь о казни пары астрологов.

Она махнула рукой, и через пару минут вся комната погрузилась в мрак. Это сверхъестественное состояние более не удивляло Адриана. Он знал, что так работает её магия перемещения. Он закрыл глаза, как всегда делал это, перемещаясь через Иолус, и открыл их уже посреди своей запертой камеры. Ведьма, конечно, держала его тут против своей воли, но хотя бы не обременяла бессмысленной ходьбой.

Глава II. Незнакомка в городе

Раздался пронзительный крик чайки. Старик высунулся за ограду доков и увидел, как крылатая бедняга запуталась в рыболовных сетях и жалобно звала на помощь.

Он быстро развернулся и направился к ближайшему спуску в воду. Быстро пробежав по реденьким доскам, отделяющим его от безжалостной пучины, он принялся спасать птицу. Она не стала брыкаться. Видимо, даже она, глупая, понимала, что не стоит ожидать от мужичка ничего дурного, раз он, побросав дела, ринулся к ней.

Одно крыло было свободно, вскоре чайка замахала и вторым. Поняв, что ей больше ничего не угрожает и она может лететь, она тут же встрепенулась и поднялась ввысь.

— Лети, лети, дурёха, — хохотнул старичок, — но имя моё запомни. Тебя спас Якоб.

Старый моряк вернулся на каменную дорогу и пошёл дальше по своим делам. Возможно, этот добрый поступок помог ему немного отвлечься и сбавить то волнение, что терзало его до этого, ведь сейчас он направлялся не куда-нибудь, а в тюремные камеры Адрианополя.

Заглядевшись по пути на обедающее во дворике дома семейство, он прошёл в жутковатого вида здание. Ладно бы они делали ужасным всё внутри, но добрый люд-то зачем пугать?

— Здрасьте, я Якоб.

— И что мне с этого?

— Я к заключённому. У нас назначена встреча.

— Имя.

— Якоб, я же сказал.

— Да не твоё, дубина. Пленника как звать?

— Лукреций Дивус.

Стражник, верный захватившему тут всё Фариду Раду, сразу понял, о ком тот говорит. Он с удивлением взглянул на своего напарника, но тот лишь пожал плечами.

— К нему никого раньше не пускали.

— Я получил разрешение только вчера.

— От кого?

— От него, — он указал в том направлении, где через пару кварталов стоял большой дом управителя.

— Нам ничего не передавали. Я уточню, а ты жди здесь.

Он подмигнул своему товарищу и зашёл в глубь коридоров, громко потопав за дверью. Разумеется, они были обо всём в курсе, но никогда бы не отказались лишний раз помучить доброго человека.

Прождав в соседней комнате не менее двадцати минут, он вернулся с благими вестями.

— Я ходил к старшему, он сказал, что можно, но только при моём личном присутствии от и до.

— Как скажете.

В комнату для свиданий юношу вели как самого опасного преступника, убившего не менее тысячи человек. Полностью закованный в кандалы, побитый и прихрамывающий, он производил впечатление жалкого преступника, а не главного мецената города.

Но почему же его не спасали? Нет же, спасали, даже несколько раз, но все эти попытки пошли прахом. В первый раз Якоб с матросами «Холодного ветра» пытался сделать что-то, но чуть сам не попался им в руки, ведь тюрьма была неприступной. Второй штурм совершили отцы тех детей, для которых Лукреций строил многочисленные школы и больницы. Но снова, как и ожидалось, небольшая народная дружина не смогла ничего противопоставить хорошо подготовленной армии, и теперь некоторые из родителей сидели недалеко от Дивуса. Моряков же сажать не стали, но лишь по особой причине, о которой Якоб только собирался рассказать своему господину.

— Надо же, Фарид сменил гнев на милость? У меня посетитель?

Слова его были настолько безэмоциональными, что, казалось, их говорит мертвец, лишённый каких-либо чувств. Вид парня и до этого был нездоровым, но теперь мешки под его глазами стали ещё более тёмными и выразительными. Дивус заметил, как старик с жалостью рассматривал его лицо.

— Я думал, что не могу уснуть из-за работы, но тут её нет и в помине, вот только спать я стал ещё хуже.

— Просил бы вас пощадить себя, да знаю, что не вы в этом виноваты.

— Не жалей меня. У нас не так много времени, так не будем тратить его попусту. Расскажи мне, что стало с городом.

— Если кратко, то наш родненький Адрианополь стал помирать потихоньку. Люди пока нормально живут, но вот торговцы и прочие… они загибаются. Когда произошёл разрыв со столицей, это ударило в первую очередь по торгашам и строителям. Теперь сроки поставок возросли в тысячи раз, когда раньше доски и разные побрякушки бросали в Иолус, теперь везут их лошадьми неделями.

— В нашей сфере как?

— Корабли не так сильно пострадали. Мы привыкли перемещаться по морю, но вот в столице моряки потеряли почти все контракты. Никто не станет есть рыбу, которую везли к тебе так долго. Сейчас некоторые позакрывались, но картина не такая удручающая, как с остальными.

— Что делает управитель?

— Да ничего, — плюнул он в сторону. Надзиратель строго взглянул на него.

— Ну разумеется. Сейчас необходимо быстро перестроиться под новые условия игры, а он лишь упивается своей победой. После захвата власти он будто бы с катушек слетел. Ладно, теперь это его проблемы. А что с…

— «Холодным ветром»?

— Нет, сперва я хотел бы узнать про свою жену.

— Ай, без разницы, одна история. Фероксиния прибрала компанию к своим рукам, поклявшись в верности новому управителю! Она предала вас, а меня вышвырнула из «Ветра» как собаку! Вы представляете?

Но солидарности он не встретил. Лукреций продолжал смотреть в одну точку и разговаривать монотонным голосом.

— Предала? Нет. А что, было бы лучше, отдай она управление Раду? Пускай не я, так другой Дивус управляет компанией. Иное дело, что она уволила тебя. Это жестоко.

— Воистину так, господин! Кушать нечего, питаюсь тем, что сохранил с лучших времён, а теперь, даже будь деньги, не купил бы ничего, потому что цены раза в три подскочили из-за издержек по доставке. Почему я им должен это оплачивать? Я хлеб хочу, а не телегу.

— Не кручинься, мой старый друг. Уверен, ты ещё вернёшься в мой «Ветер».

— Молю Всеобщего. А вы святого Дивуса молите, чтобы уберёг.

Лукреций фыркнул.

— Ну и чего я плохого сказал? Это вы, молодые, думаете, что сами всё можете.

У Якоба заурчал живот.

— Ох.

— Совсем всё плохо?

— Скучаю я по той вашей бабульке. Помните, заходила к вам иногда. Фитушка Лин. Как звала в гости, так угощала чем-то. Как вспомню, так слюнки текут.

— А её так и не видно в городе?

— Я с ней давно уж не пересекался, но так и мы не в деревеньке живём, может, переехала куда и теперь по другим дорогам ходит. Скучаю я по ней и по её стряпне.

— Помнишь лавочника, к которому я посылал тебя за верёвками и воском?

— Да.

— Если он ещё не закрылся, сходи к нему, он тебя едой не обделит. Скажи, что я попросил.

Стражники напряглись. Прямо сейчас им открытым текстом сказали, что в городе ещё остались сочувствующие Лукрецию, но они не могли с этим ничего поделать, так как не услышали ни имён, ни точных мест. Однако, время уже подходило к концу, и потому главный надзиратель вытащил меч из ножен и положил его между двух собеседников.

— Я обрываю ваш разговор. Достаточно. Для первого и последнего раза.

Юноша покорно встал и, не попрощавшись, устремился в свою камеру. Якоб, расстроенный так внезапно завершившимся разговором, поплёлся домой, заглянув перед этим к тому самому торговцу.

Двое разошлись и с тех пор не виделись уже больше двух недель. Лукреций не знал, чем себя занять. Камера его не была пустой каменной темницей. Несмотря на презрение со стороны управителя, Дивусы были богатейшими дворянами, и закон требовал соответствующе обустраивать их место принудительного содержания. Однако, кроме мягкой кровати и письменного стола там ничего не было. Шкаф с парой книг оттуда вынесли в первые же дни под предлогом ремонта полок, но до сих пор так и не вернули.

Парень уселся за стол. Перед ним был очередной пустой лист и перо с чернилами. Какой был в этом смысл, если письма, кому бы ты их ни отправил, прочитает только Фарид Рад?

— Точно! — воскликнул он в глухой потолок и принялся за работу.

В то утро он долго черкал на листах, то и дело подбирая слова и отбивая ногой какой-то ритм. К обеду его обращение было завершено. Взяв с подоконника свечу, он наклонил её на сложенный в четверо лист и запечатал письмо. Выведя красивым почерком «для Фероксинии Дивус», он отдал его надсмотрщику.

— И что это?

— Любовное письмо.

— Идиот. Она теперь личная помощница управителя, ей нет до тебя дела.

— Передай ей его.

— Ещё чего. От тебя всё поступает только на стол господина Рада. Вот он посмеётся с твоих нелепых признаний!

Стражник быстро схватил конверт и понёс его в дом управителя, желая порадовать хозяина своей преданностью.

— Это что? — сказал тот не отводя взгляда от бумаг.

— Ваш любимый пленник решил напомнить госпоже Дивус, — он поклонился девушке, которая также здесь присутствовала, — о своих чувствах. Разумеется, я сразу отнёс письмо вам.

— Отлично, но теперь живо на пост! Не хватало ещё, чтобы он в твоё отсутствие попытался сбежать. На плаху пойдёте оба.

— Недопустимо, господин управитель! Внутри тюрьмы ему ничто не поможет.

Фероксиния скептично взглянула на него.

— Господин Рад приказал вам уходить, почему вы ещё здесь?

— Извиняюсь! — выпалил страж и быстро убежал прочь.

— Так, и что же он там намарал? — старик прищурил глаза и отдалил бумагу от себя на некоторое расстояние, чтобы поймать буквы в фокус.

Но любовное письмо для жены было далеко не любовным, да и вовсе не предназначалось для прочтения Фероксинией. Оно начиналось с пары строк, раскрывающих весь замысел парня:

«Никчёмный и обиженный на всех Фарид! Я знал, что именно ты прочитаешь эту бумагу. Она и была написана для тебя. Сегодняшнее утро вдохновило меня попробовать себя в стихосложении. Оценишь мою первую работу? Прошу говорить прямо, как есть, не старайся не обидеть меня».

Дальше шло упомянутое стихотворение. Несмотря на сбитый ритм и весьма простые рифмы, посыл в них был очевиден:

Он скомкал листок и бросил его в полупогасший камин. Огонь быстро поглотил бумагу и продлил свою жизнь ещё на пару минут.

— «Град Адриана!» — презрительно передразнил последнюю строчку управитель, — Так, напомни мне после всего переименовать город. Нечего ему носить имя того, кто здесь больше никогда не появится.

* * *

Впервые за долгое время Лукреция после обеда разморило, и он лёг подремать, но именно в этот момент по решёткам его камеры постучали ножнами.

— Тебе назначили избиение.

С ненавистью ко всему живому парень поднялся с кровати и посмотрел на источник шума.

— Ничего нового. Вам бы поучиться у моего друга разнообразию в пытках. В казематах Тайного советника я видел такое, что вы здесь устрашаете меня так же, как я вон ту крысу.

Он указал в низ кровати. В его ногах спал большой коричневый грызун с проплешинами по бокам.

— О, поверь, ты удивишься. Их назначила твоя жена. И к тому же, она ходатайствовала провести их в управительском саду прямо у него под окнами.

Лукреций повёл бровью. Он уже давно не боялся порок и истязаний, но его удивило, что Фероксиния стала их инициатором. Неужели ею действительно завладела злоба Фарида?

— Готовь свои рёбрышки, сегодня ночью мы их тебе пересчитаем! — закатился хохотом один из надсмотрщиков.

— И зубы, если ещё остались, — вторил ему напарник.

Дивус, смирившийся со своей судьбой и никак не противящийся ей, в этот раз действительно был взволнован. Но тревога эта быстра сменялась радостью. Он был доволен, что сочинённый им стишок так глубоко задел Фарида, что он сам будет наблюдать за его страданиями.

Темнело быстро. Лукреций, хоть и знал, что его скоро заберут, но всё равно пытался заснуть. Здание тюрьмы находилось далеко от берега, и отсюда он не слышал плеска ночных волн, что иногда хоть как-то помогало ему сомкнуть глаза. Интересно, где сейчас Якоб? Они уже так давно не виделись. Дал ли тот торгаш ему еды? А что он ему дал? У него хозяйственная жена, часто готовит, что-то точно должно было быть припасено. А вдруг они обнищали из-за цен, и им пришлось отдать свои последние накопления? Почему взлетели все цены? Ведь от столичного сырья зависела лишь половина лавок в городе. Коварные хитрецы, они под видом жертв разрыва получают огромные прибыли, хотя сами не уходили в убыток. Интересно, как сильно износилась дорога к Ховерстаду за это время?

Поток мыслей, которые перетекали одна из другой, был непрерывен, а прекратить его мог только сон, который в свою очередь не наступал из-за мыслей.

Лукреций громко засмеялся. Спящий в соседней камере пленник проснулся и стал гневно стучать ему в стену, но звук практически не проникал сквозь толщину камней и всяческих связующих растворов.

— Заключённый Дивус, встать! — раздалось наконец из-за дверей.

— В прошлый раз вы сломали мне колено. Подойдите да сами поднимите меня, — ответил он с издёвкой.

— Хромай давай быстрее.

Лукреций встал на землю и поднял руки.

Зашедший охранник досмотрел его на предмет припрятанного оружия и по завершению надел наручники, прикованные к его поясу.

— Чтобы не чудил в городе.

Они быстро вышли и направились к прибрежному району. Когда-то он назывался ветреным из-за торговой компании Якоба, но с тех пор минуло много лет, и торговцев тут стало в десятки раз больше.

Конвоировали парня пятеро стражников. Они не были щупловатыми слабаками, но и неуязвимыми скалами их назвать язык не повернётся. В конце концов, Фарид Рад оставил здесь только тех стражников, кто был ему лоялен, поэтому выбирать не приходилось.

— А я думал, меня Туг-Громила поведёт. Вас же ветер унесёт, когда мы подойдём к докам.

— Если ты не заткнёшься, — толкнул его один из сопровождения, — я начну избиение раньше назначенного места и времени.

Пленника доставили в сад. Было уже темно, и прекрасное место казалось жутким и неприветливым царством жестокой природы. В центр бил лишь один источник света — свечи на балконе дома управителя. Там уже стоял Фарид Рад и Фероксиния Дивус. Завидев мужа, девушка отвернула взгляд, а потом и вовсе зашла внутрь, чтобы не смотреть на его истязание.

— Ишь какая, — отметил один из мучителей, — сама приказала, а теперь глядеть не хочет.

Пытки начались. Парня отцепили от стражника и повалили на землю. Началось всё с того, что все пятеро стали его пинать ногами. Да, ему было больно, и он пытался прикрыть лицо, но действовал он инстинктивно, автоматически, сознание же его абсолютно наплевательски относилось к тому, что происходит.

Один из них достал туповатый нож. Это объединяло оружие и его владельца, и он принялся царапать им парня. Упругая аристократическая кожа на поддавалась столь грубому напору и лишь сдавливалась от его попыток, порождая внутренние кровотечения и будущие синяки.

Второй стражник же достал нож ручной работы, который когда-то давно изъял у особо искусного в этих делах пленника. Используя его в качестве кастета, он несколько раз ударил Дивуса в челюсть и подбородок, после чего принялся аккуратно резать его плоть. Им было запрещено убивать его и наносить слишком уж фатальные увечья, но это совершенно точно не было вне рамок.

Потекла кровь. У Лукреция была тяжёлая её несвёртываемость, и потому от большого количества даже самых невинных порезов он мог погибнуть. Мясник же продолжал полосовать его, он проникал остриём в руку, разрывая верхние слои плоти, и насмехался над его беспомощностью.

Фарид Рад не был сторонником физического насилия, он любил уничтожать своих оппонентов манипуляциями, шантажом или подставами, а сейчас смотрел на это лишь потому, что его самолюбие было уязвлено, и виновник заслуживал наказания. Будь они в других условиях, он бы обязательно продумал план, как профинансировать конкурента «Холодного ветра» таким образом, чтобы дело Дивуса прогорело до последней медной монетки и рыбной косточки.

Повсеместно в кустах что-то зашуршало. До этого недвижимые листья начали раздвигаться, и из тьмы кто-то появился.

— Вперёд, братцы! — закричал знакомый для Лукреция голос.

Да, он определённо слышал его ранее. По всей видимости, это была засада его верных моряков.

Тут и там заслоняли матросы. Они были хорошо вооружены и оттого резво напали на тюремщиков, которых застали врасплох.

Впервые Лукреций оживел. Он приподнялся и сел на колени, наблюдая за тем, как его товарищи дерутся за него, за его свободу. Он прослезился. С гордостью за такую гигантскую поддержку он взглянул на балкон, но там уже никого не было.

— Поддадим им за всех наших! — воодушевлённо кричали спасители.

Несмотря на потерю двух человек, морячки не сдавались и уверенно давили стражу. Когда остался всего один живой враг, не занятый в сражении мужчина подбежал к Лукрецию и дал ему ключ от кандалов, который нашёл у одного из павших.

— Кто организовал это всё? — крикнул ему парень.

Мужчина начал пожимать плечами и что-то вспоминать, но затем, растопырив глаза, указал пальцем перед собой.

— Вот она!

К ним со всех ног неслась девушка в нежном белом платье. Она была аккуратна, с детским лицом и устремлённым взглядом. В руках она держала мешок из-под зерна. Не замечая Лукреция, она ринулась за его спину.

Парню и моряку было невдомёк, что сзади них стояла огромная фигура, готовая размозжить черепушки им обоим.

— Туг-Громила, какая встреча… — с испуганной улыбкой протянул Дивус, обернувшись за незнакомкой.

Массивный стражник явно оказался неожиданностью. Появившийся из ниоткуда, он нарушил планы спасателей. Он был последним из оставшихся противников, но по силе превосходил всех предыдущих.

Он был невероятно туп, но подкупал своей решимостью. Безродный, он одним из первых рвался в бой во время долгих войн Галактиона и его отца, за что был удостоен чести праздновать победу за одним столом с царём. Когда захваченные земли формировались в Адрианополь, он был командиром малочисленной стражи. После этого он перешёл в личное услужение управителя.

Адриану он был не нужен, у него с самого детства был Вик, но вот Фарид Рад использовал его силу на всю. Захватив власть, он сделал его своей карающей дланью. И вот теперь эта длань замахнулась на сбегающего пленника.

— В сторону! — матрос сориентировался и откинул от удара парня. Тот, еле перебирая ноги, кубарем покатился к стене сада.

Туга окружили по меньшей мере семь моряков и эта незнакомая девушка. Кем она была? Лукреций снова вглядывался в её лицо, но так и не мог распознать в ней кого-то знакомого. Она явно не была горожанкой Адрианополя, и уж тем более не работала в «Ветре». Так зачем ей его спасать?

Выдрав одну из деревянных колонн беседки, Туг стал размахивать ей как первобытный человек дубиной, не подпуская к себе никого. Кто-то замахнулся на него саблей и тут же был отброшен в сторону.

— Обезоружьте его! — скомандовала девушка.

Голос тоже незнакомый, даже больше, это был явный рупидский говор.

Несколько мужиков подставились под удар, остановив своим телом замах Туга. Они схватились руками в его оружие и задержали его. Даже этого недолгого замешательства было достаточно, чтобы девушка совершила задуманное.

Этот план был крайней мерой для непредвиденных случаев, подобных этому. Она поднесла мешок поближе к голове и надела его на Туга.

— Всем уйти!

Из мешка посыпалась какая-то серая пыль. Девушка сильнее затянула его на шее мужчины, отвернула голову и вызвала пламя в своей руке. Оно взялось ниоткуда, как у фокусников на ярмарке, но в отличие от них, у неё оно парило в руке и было словно ручным.

«Ведьма?» — подумал парень, — «Но как? И почему она на моей стороне?»

Все мысли в миг испарились, когда раздался громкий хлопок. Голова Туга загорелась, взорвалась. Весь тот серый порошок, хранившийся в мешке, нёс с собой локальное разрушение.

С недавних пор адрианопольцы стали ярыми противниками всего взрывающегося, но сейчас это принесло им победу. Победу дорогой ценой — от близости к эпицентру взрыва руки девушки были переломаны, некоторые пальцы неестественно изгибались в другую сторону, пара ногтей отсутствовала, а волосы на голове слегка опалились.

Ведьма спустилась на землю и стала что-то нашёптывать. Все были или измотаны сражением или напуганы, и потому не подходили к ней.

Заворожённый показанным ему представлением, Лукреций сидел неподвижно, наблюдая за таинственной женщиной. Только что она убила сильнейшего человека в городе, ветерана войны, чего от неё ждать? А вдруг она здесь не для спасения, а для похищения или убийства? Кто знает, какой из его конкурентов мог нанять зазевавшуюся ведьму, чтобы свести с ним счёты?

Быстро оборвав новый клубок мыслей, он опёрся на стену и стал вставать. Колено жутко гудело, кровь продолжала течь изо всех щелей, голова кружилась как никогда раньше. Почти в бреду он доковылял до неё с протянутой рукой. Что с ней? Тяжелы ли её травмы? Нужна ли ей помощь?

Когда он подошёл к ней и молча встал за спиной, она развернулась и доброжелательно улыбнулась ему, но затем с наигранной строгостью отчитала.

— Вот тебе в последнюю очередь тут гулять надо! Еле ходишь!

Она повелительно махнула пальцем к себе, подзывая матроса.

— Бери на руки и бегом в дом. Этот старикашка явно не успокоится, пока всех нас не перевешает.

Затем она поправила локоны Лукреция и нежно убрала их за ухо. Сначала парень заметил, как схож их цвет волос, но лишь потом опешил от осознания.

— Ваши… руки…

— Всё в порядке, как видишь.

Обе её кисти были в идеальном состоянии, будто бы она только что держала их в парном молоке. Все пальчики были ровными, а ногти ухожены. Словно та открывшаяся ему после взрыва ужасная картина была бредом. Он закрыл глаза и потерял сознание.

* * *

— Ну же, дорогой, просыпайся, — промурлыкало над ухом.

Дивус очнулся и повернулся на бок. Затем, осознав, что что-то здесь не так, и вспомнив случившееся с ним, он резко открыл глаза и сел на кровати.

Он был дома. В своём родном «Доме морей». Рядом стояла Фероксиния. Это напрягло его.

— Стой, стой, не пугайся, пожалуйста. Это я, твоя жена.

— В этом и проблема.

— Ты про мой приказ? Извини, он был необходим. Я долго ждала случая твоего спасения, и этот был единственным. Мы собирались впопыхах, получилось, как получилось. Извини за это.

— За это? Меня кромсали на части, у меня всё тело…

Он закатал рукава спальной рубашки и приподнял её, чтобы показать все свои порезы, синяки и переломы, однако жена, улыбаясь, смотрела на него с очевидным непониманием, наклонив голову.

— А что с твоим телом не так?

— В смысле?

Он опустил голову и посмотрел на свой живот, на свои руки. Ни шрамика, ни даже синячка. Его кожа была совершенно чистой, обновлённой. Он осознал, что ни одна его конечность не отдаёт ноющей болью.

— Быть того не может, — парень был в замешательстве, — но ведь не приснилось же мне это.

— Нет, не приснилось. Ты и правда был на пороге смерти и истекал кровью, но сейчас это всё позади. Благодаря ей.

Из-за занавесок выглянула та самая женщина. Было сложно определить её возраст, к тому же, зная, что она ведьма, сейчас ей могло быть уже больше тридцати лет, хотя на вид она была его одногодкой.

— Здравствуй. Лукреций, верно?

— Да.

— Мой милый мальчик, всё произошедшее с тобой не было сном или бредом. Это я исцелила твои ранения. Я ведьма.

Некоторое время он не понимал смысла сказанных слов, для него всё вокруг ещё казалось иллюзорным.

— Выходит… ваши руки…

— Да, их тоже я.

— Но как? Разве такое возможно?

— Конечно. Нужно лишь верить и знать, что делать. И мне стоит извиниться. Твоё колено, — она потрогала его по ноге, — я вылечить не смогла. Хворь слишком давняя, а мои силы не безграничны. Боюсь, хромота останется с тобой на всю жизнь.

Лукреций обречённо вздохнул.

— Я всё равно благодарен вам и обязан жизнью. О чём вы хотите просить?

— Ничего не нужно. Я жрица Идей, и мне достаточно их благословения. Спасать людей — это мой долг, я живу ради этого.

— Откуда вы взялись здесь? Вы прибыли с Аделаидой?

После слов благоговения этот вопрос осадил женщину.

— Да, да. Я прибыла сюда с ней, была полевым врачом, спасала пострадавших во время разрыва.

— И многим вы помогли?

— Всем, кому смогла, на кого хватило сил. Безусловно, жертв было всё равно непростительно много.

— Ваш народ захватил наш город и напал на нашу столицу.

— Я была солдатом в армии и выполняла приказ моей королевы. Ты же не осудишь картрадских солдат за убийство анспрандцев?

— Тогда почему вы всё ещё здесь и помогаете мне?

— Не только тебе. Твоя жена попросила меня спасти город от Фарида Рада, и до того, как я покину это место, я сдержу своё обещание.

Леди Дивус всё это время смотрела на них, бегая глазами от мужа к ведьме, но сама в разговоре не участвовала.

— Фероксиния, как вы познакомились?

— Я хотела сбежать из города, прошмыгнув в Иолус вперемешку с рупидцами, но меня задело волной разрыва. Я не была в эпицентре, но остаточная энергия обожгла почти всё моё тело, я не могла пошевелиться. Она спасла меня одной из первых. Ей было всё равно, что мы враги, она святой человек. Я жива только благодаря ей.

Она говорила это с таким придыханием и восторгом, что, казалось, сердце её прямо сейчас выскочит из груди.

— Вы спасли жизнь не только мне, но и моей супруге, но я до сих пор не знаю вашего имени. Как вас зовут? — обратился он к ведьме.

— Фицилия Гил.

— Очень приятно, Фицилия. И спасибо вам ещё раз за всё.

Он пожал ей руку.

— Скоро Фарид поймёт, что к чему, и отправится на штурм этого дома, а моряки подустали от вчерашней битвы. Нам нужно действовать стремительно.

Лукреций, всё ещё сидя в кровати в наряде для сна, не мог сконцентрироваться на деле.

— Вы что, собираетесь свергнуть его?

— Фероксиния рассказывала мне, насколько ужасен этот человек и как он обращался с ней. Лично я собираюсь убить его.

Эти слова раздались словно гром для парня, а вот его жена ничуть им не удивилась.

— Как? Вы же жрица, благодетель. Вы должны нести жизнь, а не убивать.

— По нашим верованиям Смерть — второе лицо Жизни, она великая Двуликая. Одно не может без другого.

— Мы должны судить его за измену.

— И кто будет делать это? — вмешалась его жена, — Его подкупленные чиновники? Или, может, сам Карниф Юдус прискачет сюда из столицы? Мы остались здесь совсем одни, отрезанные от остального мира, и разбираться со своими проблемами тоже должны сами.

Лукреций не узнавал свою жену. В первый раз она поменялась, когда они поженились. Но это было ожидаемо, ведь она начала чувствовать себя частью семейства Дивус, однако сейчас из тихой учительницы она превратилась в палача на самосуде.

— Чрезвычайные ситуации требуют чрезвычайных мер, — вторила ей Фицилия, — Рад получит ровно то, что заслужил. Твоё колено не вернуть, но ты можешь отомстить за него. И за тех, кто сложил свою голову, пытаясь тебя спасти.

Фероксиния протянула ему руку. На его плечи лёг тяжёлый выбор. В любую секунду сюда могли ворваться люди управителя и перебить их всех. Даже если он и хочет для него законного возмездия, для начала было необходимо остановить Фарида, а уже потом спорить о его судьбе.

Он взял руку своей жены и крепко сжал её, соглашаясь на новую битву.

— Как бы то ни было, одно я знаю точно — Фарид слишком опасен и неуправляем, чтобы оставаться за управительским столом. Мы прекратим это так или иначе.

Ведьма только и ждала этих слов.

— Отлично. Нам нужно перегруппироваться в другом месте, чтобы я смогла восстановить свои силы и взбодрить наших воинов. Возможно, когда весь город узнает, что господин Лукреций на свободе, к нам примкнут новые люди.

— Оставь это мне, Фицилия, — нежно сказала Дивус, — я знаю многих горожан, они разнесут эту весть в каждый дом.

* * *

— Господин управитель, к вам можно? — раздался ритмичный стук в дверь.

Инулит Калат, первый помощник Фарида Рада, стоявший за его спиной ещё со времён Совета, уже несколько минут пытался добиться аудиенции старика.

— Это срочно, я прошу принять меня!

Но тишина так и оставалась тишиной. Никто не звал его в кабинет. Наконец, набравшись смелости, он распахнул дверь.

— Вы где?

В кабинете не горело ни одной свечи, а сам мужчина стоял на балконе и пил вино. Это был не первый его бокал, но алкоголь никак не влиял ни на его речь, ни на способность здраво рассуждать.

Мужчина вышел к нему и встал рядом.

— Спешу вам сообщить, что…

— Я стою на этом балконе, и вы думаете, что я не знаю, что произошло прямо под ним?

— Выяснилось, что за организацией побега стояла ваша помощница, Фероксиния Дивус.

Инулит сказал это с особой радостью, ведь давно точил зуб на ту, что метила на его должность.

— И этим вы меня не удивили. Я знал, что так произойдёт. В конце концов, она его жена, какими бы непростыми ни были их взаимоотношения. Я позволил этому случиться лишь для того, чтобы «Холодный ветер» и Дивусы сделали первый шаг к прямой конфронтации.

Он сделал несколько глотков, посмотрел туда, где этим вечером истязали Лукреция, и продолжил.

— Будем честны друг с другом, после высадки Рупида меня многие в городе невзлюбили. А то, что не я первым начну эту войну, пойдёт мне на пользу. Они станут мятежниками и бунтовщиками, и я смогу совершенно правомочно стереть с лица земли их проклятую торговую компанию.

Помощник хотел возразить, но Фарид быстро смекнул, что тот собирался сказать.

— Несмотря на доходы казны с их налогов, «Холодный ветер» должен быть уничтожен. Мы распределим их корабли между другими компаниями и не уйдём в убыток. Вот увидишь, когда в Адриано… когда в моём городе не останется ни одного Дивуса, я возрожу это место. Да, мне уже никогда не видать своих позиций при царском дворе, я знаю. Всё, что мне остаётся — это построить здесь свой идеальный мир. Руками моих людей, для которых я в конце концов стану богом.

— Какими будут наши дальнейшие действия?

— Сегодняшней ночью ничего. Пускай стражники отдохнут и выспятся. Искать заговорщиков тоже не нужно. Известно, где они сейчас. Зализывают раны в «Доме морей». А вот с завтрашнего утра нужно патрулировать все улицы и вылавливать всех их сторонников, но только в ответ на насилие или какие-то призывы, первыми не нападать.

— Хорошо, я передам все ваши распоряжения и буду недалеко, если вспомните что-то ещё. К слову, у меня для вас есть ещё одно важное сообщение, последнее.

— Что такое?

— Ваш запрос в столицу.

— Наёмные убийцы? Сколько откликнулось?

— Ни одного, господин.

Фарид выронил из рук бокал, и он разбился о брусчатку под балконом. Красное вино разлилось рядом с красной кровью.

— Не может такого быть.

— У каждого из тех, к кому мы обратились, был активный заказ, к которому он готовился. Причём, никакие суммы не смогли их переубедить, говорят, что запросы идут от советников и ключевых государственных лиц. Все мастера убийств заняты и не смогут помочь вам здесь.

Рад был взбешён, но почему-то коварно улыбался.

— Это подставные лица, чтобы не раскрывать общего истинного заказчика. А заставить половину Совета обратиться к наёмникам может только он.

Подняв с пола бутылку, он выпил оставшееся с горла и устремил взгляд в сторону ховерстадской дороги.

— Галактион, что же ты замышляешь? И против кого?

Глава III. Искусство быстрой смерти

— Скажи-ка мне, болезный, ты меня слышишь? Ты понимаешь, о чём я говорю?

Корин держал Кунцита Мазуса за челюсть и слегка мотал его голову. Мужчина, которому благодаря заботе Виралия с каждым днём становилось всё лучше, реагировал на дискомфорт.

— Хватит! Прекратите! Я управитель Пурпура!

— Начнём с того, что ты давно им не являешься. И ты здесь в моём плену, так что делаю я с тобой всё, что мне вздумается.

— Что вам от меня надо?

Виралий не встревал в беседу и сидел в стороне, прикованный к старому держателю для факела. Он лишь изредка смотрел в их сторону, когда слышал, как сбивается дыхание его подопечного.

— Ответишь на несколько моих вопросов, и с тобой всё будет хорошо.

— И с Виралием.

— Мне на него абсолютно всё равно. Он здесь, и он жив лишь для того, чтобы обеспечивать тебя лечением, достаточным для того, чтобы поговорить со мной.

Ярл довольно улыбнулся и поудобнее уселся в старом деревянном кресле, которое скрипело подобно столетнему древу на сильном ветру.

— Битва за Пурпур. Ты помнишь её?

— Я не видел её лично, но я знаю, что тогда произошло.

— Благодаря Тафеиту Крекусу я взял город. Он дал своим людям приказ отступить, после чего великодушно проводил меня и моих воинов в твои покои. Туда, судя по его словам, бежал и царь с гвардейцем. Вы все зарылись в одном месте.

— Да, это так.

— Но когда мы наконец выломали эту проклятую толстую дверь, внутри оказался только твой слуга.

— Верно, он прекрасный человек.

— Как это вышло? Спрыгнуть с балкона в том месте и остаться в живых нереально. Других дверей и коридоров оттуда нет. Куда вы делись в ту ночь? Как вы смогли испариться прямо из-под носа?

Бывший управитель ухмыльнулся с чувством превосходства. Он впервые за долгое время находился в полном сознании и мог разговаривать, ещё и о том, как смог обыграть глупого анспрандца.

— Известно ли вам моё родовое имя?

— Оно для меня абсолютно не важно. Но да, я знаю, что ты Мазус.

— Я из великой династии Мазусов, вековых хранителей родной земли. Мы из поколения в поколение обживали и развивали эти земли.

— Полно врать, отвечай на вопрос.

— Я не буду этого делать, пока не узнаю, что именно получу за это. «Всё будет хорошо» — это не гарантии.

— Когда мой вопрос разрешится…

Кунцит сильно закашлялся и начал давиться воздухом. Виралий не на шутку перепугался, но не мог быстро к нему подскочить, из-за чего перекинул это бремя на своего пленителя.

— Быстро! Ему нужна настойка! Заливай одну ложку по дальней стороне глотки!

Кирслав смутился от того, как обратился к нему какой-то пленный лекарь, но тут же повиновался, ведь в жизни допрашиваемого он и сам был заинтересован. Быстро налив в ложку через края необходимое средство, он вылил его в горло Кунцита.

Мужчина снова закашлял, но более мягко и не так пугающе. Отдышавшись, он успокоился и вернулся к беседе.

— Извиняюсь за это. Я ещё в процессе выздоровления. Так о чём мы?

— Когда мой вопрос разрешится, — уже более мягко продолжал ярл, — я отпущу и тебя, и врача. Если я абсолютно честно отпустил царя, то, ясное дело, вы мне тем более больше не понадобитесь.

— И что нужно сделать, чтобы разрешить ваш вопрос?

— Для начала ответить на тот, что я уже задал. И побыстрее. Я и так сильно отстал от своего войска.

— Были бы вы подданным великого Картрада и не менее значимого города Пурпур, вам бы было известно, что Мазусы — те ещё любители тайных механизмов. Предатель Крекус что, не рассказал вам этого? — ехидно прищурился он, — Видать, приберёг его для себя.

— Выходит, оттуда вёл потайной ход?

— Верно.

— Я так и думал. Конечно, я видел многое в этой жизни, но я чувствовал, что в этом случае всё дело в простой механике.

Он на некоторое время задумался.

— Кто-то из вас делал его для подобных случаев?

— Да. Глупый управитель станет править, не думая о возможности побега.

— Что ж… выходит, я глуп в твоих глазах.

— Разумеется. Вы же анспрандец.

— Вот как? А знаешь, что делают тупицы, когда им об этом говорят?

— Применяют грубую силу.

— Верно. Но я тебя, как видишь, не ударил. Однако, если ты того желаешь, я могу избить тебя до такого состояния, что твой целитель будет собирать тебя по кусочкам ещё не один месяц. Или просто убью его, и вскоре ты захлебнёшься здесь в своей собственной крови. Если я глуп, выбирай.

— Ладно-ладно. Я понял. И всё же, я ответил на вопрос. Я могу быть свободен?

— Ещё нет. Тот ход… Что за мастер его делал?

Кунцит и Виралий одновременно подняли головы на мужчину. Они были удивлены, что он оставил их здесь именно из-за этого.

— Так вот оно что! А я гадал, что да зачем. Может, захватчика интересуют фамильные богатства? А всё дело в обычной трусости!

В этот раз Корин не вытерпел и вспылил, всё-таки ударив тощего мужичка по лицу.

— Не в грудь, чтобы ты опять не закашлялся. Цени.

— Да уж, — сказал он, двигая челюстью, — спасибо.

— Ты называешь меня трусом, хотя сам-то не лучше! Ведь это у тебя тайный проход из спальни.

— Так я и не скрываю, что боюсь за свою жизнь. Это значит, что я ценю её. Но я не ждал подобного от такого сурового воина. Вы боитесь собственного народа? Захватить город вам по силам, а для защиты себя вам нужен не верный меч, а жалкий подкоп под троном? Извините, возможно, я сейчас снова получу по лицу, но как вы вообще смогли нас захватить?

* * *

— Все те, кто будут замечены в содействии или сочувствии преступной организации, действующей на территории Пурпура и прилегающих земель, согласно новому постановлению наместника, будут признаны их соучастниками и наказаны в соответствии с установленными законами.

Глашатай рвал горло с самого утра. К полудню он даже не опускал глаза в текст, так как зазубрил его лучше, чем собственное имя.

Довольный и счастливый Тафеит Крекус, слушающий его вопли уже в пятнадцатый раз, стоял на площади недалеко от торговых рядов. Оглядев продавцов, которых сам не так давно обобрал новым налогом, он впервые за долгое время улыбнулся.

— Не время для отдыха, наместник, — раздалось за его спиной.

Этот противный грубый голос он ни с кем не перепутает. Когда Корин покинул Пурпур, он оставил Тафеита управителем, как это было в картрадские времена, а затем же, подумав получше после мира с Эмилиусом, он упразднил эту должность и назначил бывшего купца анспрандским наместником. В помощь ему и был прислан хозяин угнетающего голоса.

Им был некто Ингилейв Глаз Ярла — лицо, подконтрольное только Корину и следящее за соответствием анспрандским интересам всего, что происходит на захваченной территории. По сути, он был приставлен за одним только Крекусом ради того, чтобы тот не забывал, благодаря кому тот живёт в главном доме города.

— Что случилось? — недоумевающе спросил он, развернувшись.

— Не случилось, а случается, и уже долгое время. Твои надзорники не справляются с расследованием.

— А, вы про Монарду? Мы боремся с бунтовщиками, но это не может пройти в один миг.

— И тем не менее, они не продвинулись ни на шаг. Вы знаете, где располагается их база?

— Нет.

— Быть может, известны имена хотя бы незначительных участников?

— Некоторые всё же нам известны.

— Мёртвых! Их трупы опознаны их же родственниками! И мало того, что этого добились не вы сами, так такая ценная информация даже ни к чему не привела, вы не работали с ней!

— Моя оплошность, прошу простить. Сейчас же я отправлюсь в надзорный корпус и распоряжусь о привлечении дополнительных сил. Однако, — он взглянул на анспрандца более хитро, — новые ресурсы требуют новых вложений.

— Не в этот раз, наместник, — он любил выделять это слово, постоянно напоминая своему собеседнику о том, кто здесь действительно главный, — сегодня мы с тобой сами во всём разберёмся. Твои ищейки, что достались в наследство от подыхающего Картрада, показали свою неэффективность.

— Но что мы будем делать? — испуганно бормотал купец, — Я же не умею драться и совсем не гожусь для этой работы.

— Просто ходи рядом и подсказывай, если я о чём-нибудь спрошу. Как-никак ты знаешь этот город лучше… пока что, — с издёвкой добавил он.

— Ваши унижения не к месту, для меня будет честью сформировать новый, анспрандский Пурпур. Вместе мы создадим для нашего ярла прекрасный город.

— И первое препятствие — проклятые мятежники.

— Сколько помню, вы ни разу не называли их Монардой.

— Да название у них такое идиотское, язык сломаешь. Да и честь им делать не хочу. В сути они все поганые бунтовщики.

— Не могу не согласиться. Наверное, это что-то для них значит.

— Послушай, Крекус, я же сказал, мне наплевать. Давай к делу.

Высокий мужчина с грубым ирокезом и двумя глубокими шрамами на лице развернулся и стремительно пошёл в другой район города.

— Куда мы направляемся?

— Пурпурский сад, — сухо проинформировал он.

— Мне ещё не докладывали. Что там случилось?

— Как всегда. Мёртвый анспрандец. В этот раз поганые змеи совсем обнаглели.

Пройдя ещё пару улиц, они встали у самого входа в сад. Один из проходящих мимо горожан снял шляпу, приветствуя Тафеита.

— Сегодня день прекрасен, господин наместник.

Тот нехотя кивнул ему и вернулся к преступлению.

— Смотри, — Глаз Ярла указал тяжёлой рукой на одну из резных арок.

На ней болталось тело толкователя законов — чиновника, отправленного для переустройства правовой системы города под нового хозяина.

— Это уже…

— …третий, да. Каждый раз нам присылают нового законника, и каждый раз они его убивают.

Это было правдой. Мятежники всегда били точно в цель. Все богатства, которые Ингилейв пытался вывезти в столицу, загадочным образом исчезали, а на следующий день у Монарды было новое снаряжение. Они грабили и убивали всё, что имело хоть сколько-то анспрандский оттенок.

Подул лёгкий ветерок, пригнанный из-за стен города. Толкователь закачался, сильно напуга