Аксён не любил туристов, они были слишком жизнерадостными.
– Там дома яичница, – сказал Чугун. – Пожарил по личному рецепту…
– Соплей не пожалел?
И вообще, расходы на разворовывание включены в стоимость продукта, это тебе каждый экспедитор скажет…
Аксён поморщился: деловитость Чугуна практически никогда не умещалась в рамки российского законодательства.
Не нужны, Тюлька прав, не нужны. Ни матери, ни уж тем более дяде Гиляю. Он вообще иногда думал, что матери у них нет больше. Ведь Верка уже не очень-то мать, уже совсем перевернулась. Тюлька еще маленький, ему еще надо верить. Это как солнце – в детстве человек должен жить в солнечном свете. А еще он должен верить в родителей – это все равно что солнечные витамины. Зачахнуть без них на раз-два.
Может, он от этого умнее себе кажется, а взрослые, когда кажутся себе умнее, всегда добреют. И денег дают.
Дом стоял заколоченным. Как полагается – когда людей нет, окна заколачивают, а то они от тоски вываливаются.
Как всегда. Все как всегда. Как день назад. Месяц. Год назад. Так. Двор, колодец, забор, Чугун, Чугун, забор, колодец, двор. Жарко. Или холодно. Непонятно. И выхода нет. Разъезд Ломы, до Москвы шестьсот километров, до Японии девять тысяч. Или двенадцать. Поезда идут, а выбраться никак. Стакан. Яма. Учитесь бегать. Жил-был дядька, звали Мебиус, изобрел бездонную бутылку. Или вечную ленту, влезешь, не вылезешь.
Аксён слышал это уже. Раз двадцать восемь. Даже больше. Раз в неделю. А в году их пятьдесят две, а слышал он это уже лет пять… Короче, он это слышал уже раз триста.
Про то, что не надо ушами хлопать, надо дело делать. Только лохи на заводе труды трудят, реальные ребята уже давно в темы въехали, понимают, куда надо ворочаться. Время нынче такое, карманы не растопырил – и лошок. Кто успел – тот и не сел. Народ жирно живет, а мы что, хуже? Хочешь жить – умей вертеться. Не украл – не пообедал. Жизнь любит сильных, жизнь жрет слабых. Бабло шинковать – не в поле пахать. Не будь думером – будешь с «бумером». Пацаны с бабками, мужики с тяпками. Хочешь жни, хочешь куй, все равно получишь нуль. Не мы такие, жизнь такая.
И еще много, очень много полезной, жизненной и мудрой блевотины. Голова болит. От всех них болит голова…
Дверь пинком отворилась, и появился Чугун. Он курил длинную дядину сигариллу и был деловит. Аксён поморщился: деловитость Чугуна практически никогда не умещалась в рамки российского законодательства.