все парижские газеты сообщали о граничащем с мистикой методе, с помощью которого дотоле едва известный широкой публике человек, профессор Александр Лакассань, патологоанатом и судебный медик Лионского университета, вырвал у разрушенных до неузнаваемости останков мертвеца из Мильери их тайну
криминалистическая химия не поспевала за промышленностью, производившей все новые и новые взрывчатые вещества.
Но уже в 1879 г. Вирхов в своей экспертизе использовал весьма осторожную формулировку: «Ничто не противоречит тому, что исследуемые волосы принадлежат обвиняемому.
Бальтазар считался человеком холодным, жестким, даже жестоким, но эти черты характера сформировались из-за его полной сосредоточенности на своем деле, это была защитная реакция.
Доктор Луи Адольф Бертильон, переживший из-за своего сына немало горьких минут, на этот раз вызвал его к себе и сердито потребовал объяснений. С гневом стал он просматривать копию докладной, адресованной Андрие. Но после ее прочтения гнев его угас, и он сказал сыну: «Извини меня (по свидетельству одного из современников, он был при этом очень взволнован), я уже совершенно потерял надежду на то, что ты когда-либо сможешь найти свой путь. Но он вот в этом. Это же прикладная наука, и она знаменует собой революцию в полиции. Я все объясню Андрие. Он должен это понять… Должен…»
очень просто разделить, скажем, картотеку из 90 тыс. различных карточек таким образом, чтобы любую из них можно было быстро в ней отыскать. Для этого за основу в карточке следует принять, например, длину головы и ее измерение подразделить на большое, среднее и малое; таким образом, в каждом подразделе окажется по 30 тыс. карточек. Если в них вторым измерением взять окружность головы и ее в свою очередь разбить на подразделы с величинами «большая», «средняя» и «малая», то в результате останется 9 групп по 10 тыс. карточек в каждой. А если таким же образом ввести подразделы для одиннадцати единиц измерения, то в каждом отделении картотеки останется всего от 3 до 20 карточек.
В июле 1879 г., когда над Парижем повис зной, а Бертильон с повседневной, отупляющей методичностью заполнял и копировал то ли трех-, то ли четырехтысячную карточку, его осенила идея. Она возникла – как он впоследствии признавался – из щемящего чувства досады от бессмысленности своей работы и вместе с тем из нахлынувших на него воспоминаний детства. Зачем, спрашивал он себя, тратят время, деньги и силы на все менее перспективные попытки опознавать таким путем преступников? Почему надо цепляться за старые, до крайности несовершенные методы, в то время когда естествознание уже обнаружило «каинову печать», которая позволяет безошибочно отличить одного человека от другого, а именно размеры его тела.
Дойл, конечно, ориентировался на детективные рассказы и повести американца Эдгара Аллана По, который в 1841, 1842 и 1845 гг. основал детектив как литературный жанр. Три детективных шедевра – «Убийство на улице Морг», «Тайна Мари Роже» и «Похищенное письмо» – и его персонаж-детектив Огюст Дюпен – все они также продукт позитивного мышления и веры в науку и силу человеческого интеллекта
Это были одни из тех многочисленных экспериментов на периферии неизученного, которые совершают от желания узреть пока еще незримое.
