во‐вторых – давай обсудим: как же ты сейчас поедешь? Ты только что после болезни. Ты еще не поправился. Чуть что – у тебя температура. Мы еще неизвестно как устроимся. И климат тебе не подходит. Ты там будешь болеть и болеть и никогда не поправишься. И с кем я тебя буду больного оставлять? Доктор сказал, тебя пока нельзя везти.
Заработка ищу, хозяин, – ответил он. – Почему по дворам ищете? – спросил Лукьяныч. – Где ваше место? – В данный момент нет у меня места, – сказал дядька. – А где было? – Было – сплыло. Давно было. – Из тюрьмы, что ли? – Месяц как освобожденный. – За что сидел? Дядька потоптался и ответил: – Якобы за неаккуратное обращение с личной собственностью. Засудили-то зря. Судебная ошибка произошла. – А почему домой не поехал, а болтаешься? – Я поехал, – сказал дядька, – а жена не приняла. Нашла себе другого: работника прилавка! Да и не прописывают там… Теперь к маме пробираюсь в Читу. В Чите у меня мама.
Шурик ушел, но выбора не было – пришел опять и сказал, что ладно, пускай уж одну букву: ему «шы», а Сереже «сы». Только чтоб как следует делали, без халтуры.
Девочка – ее звали Капой – резала ножницами бинты и раскладывала на табуретке. Капа у себя в школе была членом санитарной комиссии. Табуретку она застлала чистой тряпочкой.
