Степан Амбарцумян
Почему ты так редко со мной танцевал?
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
© Степан Амбарцумян, 2018
Бывают ли обиды на всю жизнь?
Гораздо реже, чем может показаться.
Бывает ли любовь на всю жизнь?
Гораздо чаще, чем может показаться.
16+
ISBN 978-5-4496-0042-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Оглавление
- Почему ты так редко со мной танцевал?
***
ПОЧЕМУ ТЫ ТАК РЕДКО СО МНОЙ ТАНЦЕВАЛ?
кинопьеса для новобрачных
Действующие лица
Он, Она, Он молодой, Она молодая.
Сцена
Затемненная сцена с двумя попеременно возникающими по углам световыми секторами (слева и справа), в которых происходит действие. В центре — проекция звездного неба и полной луны, которая по ходу действия сменяется на кинокадры (все — в черно-белом варианте).
Музыкальное оформление
Основные темы: рок-н-ролл 60-х или 70-х (инструментальная обработка) и песня Юрия Кукина «Маленький гном» (актерское исполнение и инструментальная обработка в виде вальса).
Шум моря.
На заднике возникают звездное небо и большая луна.
Картинка сменяется кадрами выступлений рок-групп конца 70-х, начало 80-х: исполнители безумствуют на сцене.
Фоном звучит спокойная лирическая гитарная обработка песни «Мой маленький гном».
Музыка постепенно затихает. На заднике — переход обратно к звездному небу.
Свет в правом углу сцены.
Немолодая пара сидит в креслах-качалках. Укрывшись пледом, женщина рассеянно листает иллюстрированный журнал. Мужчина дремлет, закинув руки за голову. Чуть в стороне стоит старое пианино.
Он (не открывая глаза): — Во сколько у нас завтрак?
Она: — С девяти. Уже проголодался? Только что ведь поужинали.
Он: — Ты же знаешь — это мое перманентное состояние.
Она: — Да уж знаю.
Пауза.
Она: — Какое-то странное сегодня море. Седое.
Он: — Просто барашков много.
Она: — Спасибо, догадалась.
Пауза.
Она: — Я тут подумала: а почему ты так редко со мной танцевал?
Он: — Воспоминания нахлынули?
Она: — Место такое. Сам ведь меня сюда притащил. Сейчас бы в Испании спокойно отдыхали в человеческих условиях… И все-таки: почему ты со мной так мало танцевал?
Он: — Это ты называешь «мало»? Вся наша жизнь — сплошной танец.
Оглядывается по сторонам, что-то ищет глазами.
Он: — Да вон же танцплощадка, на которой мы с тобой отплясывали. Правда, обвалилась вся.
Она: — А пианино сохранилось. Удивительно…
Он: — Ничего удивительного. Немцы делали.
Встает, подходит к пианино и начинает одной рукой неуверенно наигрывать рок-н-ролл. Затемнение. Экран гаснет.
Свет в левом углу сцены.
Музыкальную тему подхватывают мощные динамики на танцплощадке.
Молодые Он и Она самозабвенно танцуют рок-н-ролл. Он — с длинными волосами, в майке с крупной надписью «Адидас» на груди. Она — в клешёных джинсах, «вареной» майке и с хвостом на голове.
Общаются, стараясь перекричать музыку.
Он: — Ты откуда?
Она: — Строительный. А ты?
Он: — С журфака.
Она: — Центровой?
Он: — Нет, я в защите играю.
Она: — Я в смысле: папа большой начальник?
Он: — Да нет.
Она: — А как тогда на журфак попал?
Он: — Талант.
Она: — От скромности не умрешь.
Пауза.
Он: — А ты что строить собираешься?
Она: — Ядерные установки.
Он: — Ты серьезно?
Она: — Абсолютно.
Затемнение. Музыка затихает.
Свет в правом углу сцены. На заднике — вновь звездное небо.
Она: — Какая у тебя тогда была майка! «Адидас» во всю грудь. Тогда таких и не было ни у кого.
Он: — Кто носит майку «Адидас», тому любая баба…
Она: — Ну, договаривай.
Он: — Сама ведь знаешь.
Она: — Ту майку ты привез специально для этого?
Он: — Нет, только для тебя. Знал, что встретимся.
Она: — Болтун. Ты тогда всем нашим девчонкам этой майкой головы вскружил.
Он: — Думаешь, майкой?
Она: — А чем еще? Не такой уж и красавец был. И ноги кривые…
Он (с любопытством рассматривает свои ноги): — Почему кривые? Футбольные…
Она: — Все равно кривые. И чем ты только всегда женщин покорял? Тогда все девчонки в лагере только про тебя и шептались.
Он: — А ты?
Она: — Что я?
Он: — Шепталась?
Она: — Вот еще… Я же видела, что ты и так ко мне неровно дышишь.
Он: — Еще бы. Красавица, спортсменка, комсомолка!
На экране звездное небо сменяют кадры хроники из жизни стройотрядов в нарезку с ретро-кадрами акробатических трюков в рок-н-роле.
Фоном звучит рок-н-ролл на слегка расстроенном пианино.
Затемнение. Экран гаснет.
Свет в левом углу сцены.
Музыкальную тему подхватывают динамики на танцплощадке.
Он и Она продолжают танцевать рок-н-ролл.
Голос из темноты с кавказским акцентом:
— Эй, адидас, тёлкой поделишься?
Он стремительно выходит в темноту. Слышатся звуки борьбы, вскрики и глухие удары.
Он победоносно возвращается в световой круг, волосы взъерошены, из губы сочится кровь, фирменная майка порвана на груди. Хочет продолжить танец, но она останавливается, вытирает платком ему рот.
Она: — Ой, как майку жалко. Хочешь, я зашью потом?
Он: — Ерунда, у меня еще такая есть.
Вновь начинают танцевать.
Она: — У тебя, что, родители за границу ездят?
Он: — Почему за границу? В стране советов и так много чего можно купить. Места знать надо.
Она: — Поделишься?
Он: — Чем?
Она: — Местами.
Он: — Обязательно.
Затемнение. Музыка постепенно затихает. На заднике вновь появляется звездное небо.
Свет в правом углу сцены.
Она: — Почему ты всегда такой задиристый был?
Он: — Мужчины всегда выступали на турнирах перед дамами сердца.
Она: — Тоже мне, рыцарь. Ты просто подраться любил.
Он: — Ничего подобного, я всегда тебя защищал.
Она: — А я всегда от этого плакала.
Он: — Это когда, например?
Она: — Помнишь, в переходе на Ногина ты стал учить двух фарцовщиков уважать женщин и любить Родину. А я потом тебя окровавленного на себе тащила, и нас в милицию забрали.
Он: — Издержки рыцарства. Они о тебе что-то пошлое сказали.
Она: — Они просто мне комплимент пытались сделать.
Он: — В неправильной форме, в неправильном месте и в неправильное время.
Она: — Еще бы, после спиртного для тебя все всегда неправильные.
Пауза.
Она: — Ну, хорошо. А Сережке, соседу, зачем на Новый год лицо изукрасил?
Он: — Он тебя во время танца по спине гладил. И ниже.
Она: — Не помню.
Он: — Зато я помню. И Серега запомнил. Поэтому сейчас такой образцовый семьянин.
Она: — Господи, и как я прожила с таким человеком столько лет?!
Пауза.
Она: — И вообще: зачем мы сюда приехали?
Он: — Это же наше с тобой Второе ущелье. Юность наша.
Она: — Ничего от нее не осталось. Построили какой-то шалман, назвали пансионатом… Кровати неудобные, воды горячей почти нет, готовить не умеют. В нашем лагере в те времена и то лучше кормили.
На экране вместо звездного неба возникают кадры конкурсов по поеданию продуктов (рапид).
Фоном — рок-н-ролл на расстроенном пианино.
Затемнение. Экран гаснет.
Свет в левом углу сцены.
Музыкальную тему подхватывают динамики на танцплощадке.
Музыка резко обрывается.
Голос из громкоговорителя::
— Всё, граждане студенты, обжиманцы закончены, всем на боковую. Подъем в восемь. Тренировки по расписанию.
Возмущенный гул, крики из темноты:
— Еще! Музыку включи! Шизгару давай!
Голос невозмутимо продолжает:
— Напоминаю: завтра приезжает комиссия присваивать нам звание образцового спортивного лагеря. Все палатки чисто убрать, бутылки выкинуть. Милые дамы, нижнее белье с веревок снять. А ты, Некрасов, сегодня ночью дежуришь по территории.
Он (оглядываясь в поисках источника голоса): — Почему опять я? Семенов вообще еще не дежурил.
Голос: — У Семенова зубы болят. А ты меньше по женским палаткам будешь ночью шастать.
Он с досадой бьет ногой по воображаемому мячу.
Она: — Не переживай. Хочешь, я с тобой подежурю?
На экране кадры советской хроники из жизни дружинников (в рапиде). Фоном — рок-н-ролл на расстроенном пианино.
Затемнение. Музыка затихает. Экран гаснет.
Свет в правом углу сцены. На заднике — звездное небо.
Она (поднимает голову от журнала): — Скажи честно: ты уже тогда в меня влюбился?
Он: — У меня было несколько подходящих кандидатур.
Она (бросает в него журнал): — Паразит. И как я в тебе бабника тогда не разглядела?
Он: — А если бы разглядела, дежурить не пошла бы?
Пауза.
Она: — Ну, согласись, я же была лучше всех в лагере.
Он: — Не спорю. Но внутренние сомненья глодали мою израненную душу.
На экране кадры из фильма «Гамлет»: внутренний монолог «Быть или не быть». Затемнение.
Свет в левом углу сцены. На заднике — звездное небо.
Деревянная скамейка, сзади надпись: «Дежурный по лагерю». Она сидит на скамейке, поджав ноги, и слегка иронично слушает, как Он декламирует монолог на английском, воодушевленно размахивая руками.
Закончив, Он отвешивает шутливый поклон.
Он: — Тут зрители аплодируют, аплодируют… Всё, кончили аплодировать.
Она (пару раз хлопнув для виду в ладоши): — А почему ты вместо английского произносишь русское «р»?
Он: — Это на староанглийском так говорили.
Она: — Какой ты умный, аж дрожь берет! Недаром у тебя фамилия такая.
Он: — Обычная фамилия. К писателю отношения не имею. И вообще я по маминой линии из крестьян, из деревни Строгино. Чтобы тебе спокойнее было.
Она: — Ну, ладно. А что еще умеешь?
Он: — На гитаре могу сбацать.
Она: — Жаль, не на чем.
Он: — Ошибаешься. Пять сек!
Выбегает в темноту. Издалека слышится недовольное ворчание и вскрик боли.
Его приглушенный голос: — Прости, Колян… Где гитара?
Сонный голос: — Зачем она тебе? Опять струны порвешь.
Его голос: — Жмот, ты Семенов. Поэтому и зубы у тебя всегда болят.
Возвращается с гитарой. Садится на скамейку, берет слегка фальшивый аккорд и начинает петь: «Жила была шалава, звали ее Мурка».
Она (ласково зажимает его руку на грифе гитары): — Знаешь, «Мурка» сейчас как-то не очень. Дай-ка я попробую.
Берет гитару, начинает петь «Мой маленький гном», но через пару куплетов ее прерывает голос из темноты:
— Эй, вы, гномы. Дайте поспать.
Она откладывает гитару.
Она: — А ты неплохо рок-н-ролл танцуешь. А вальс умеешь?
Он: — Вальс как-то не очень… Могу батман сделать.
Она: — Серьезно?
Он встает, разводит в сторону руки, подпрыгивает, ударяя ногой об ногу.
Она: — Это бризе называется.
Он: — А ты откуда знаешь?
Она: — У нас на сопромате это преподают.
Он непонимающе смотрит на нее, но почти сразу расплывается в улыбке.
Он: — Один ноль… Хорошо, а батман — это что такое?
Она встает и показывает. Он пытается повторить.
Она: — Замечательно. У нас скоро капустник, будешь в балете выступать. Умирающую лебедь сможешь?
Он: — Смогу. Но ведь умирающая — она вроде бы женского пола… А у меня грудь волосатая.
Она: — Не страшно. В балете главное не грудь, а ноги.
Он (задирает штанины): — Ноги тоже, знаешь, не девичьи.
Она: — Не волнуйся, замечательные у тебя ноги. Ты только представь, какой тебя ждет успех!
На экране кадры (рапид): Он в балетной пачке пытается исполнить классические па.
Слышатся крики «Браво!», аплодисменты.
Ему бросают большой букет. Он подходит к Ней, встает на колено и вручает букет.
Затемнение.
Свет в правом углу сцены.
Она: — Помнишь, как тебе тогда аплодировали?
Он (самодовольно): — Да, успех был грандиозный.
Она: — Ты хоть теперь-то осознал, кому ты обязан всеми своим успехами в жизни?
Он: — Конечно. Разве ты дашь об этом забыть?
Встает и подходит к старому пианино, начинает наигрывать мелодию «Мурки».
Она: — Не мучай инструмент…
Он: — Он такой старый, что ему все равно.
Она: — Зато мне не все равно.
Он: — Хватит ворчать. Посмотри лучше, какая красота. Море стало совсем седым.
Она: — Да, раньше оно было совсем другим.
Затемнение.
Свет в левом углу сцены.
Сидя на скамейке, Они завороженно смотрят на звезды.
Он: — Красиво-то как.
Она: — Только холодно…
Он укрывает ее суконным одеялом.
Пауза.
Она: — Поцелуй меня.
Он укрывают их обоих с головой.
Шепот, ее тихий, счастливый смех.
Затемнение.
Торжественный голос в темноте:
— Именем Российской Федерации вы объявляетесь мужем и женой. Молодые могут поцеловаться.
Звучит свадебный марш.
На экране возникают кадры смешных казусов с новобрачными.
Затемнение. Музыка затихает.
Свет в правом углу сцены.
Она: — И все-таки: почему ты за всю нашу жизнь так мало со мной танцевал?
Он: — Ну, почему мало? Вспомни, как мы с тобой рок-н-ролл всегда крутили.
Она: — Я имела в виду медленные танцы. Чтобы ты меня обнимал.
Он: — Не знаю. Наверное, мне не нравилось… выставлять наши объятья на показ. Это как на свадьбе целоваться.
Она: — А с другими женщинами почему ты так танцевал?
Он: — Только когда они меня сами приглашали.
Она: — Что-то ни разу не слышала, чтобы тебя приглашали.
Он: — А они не вслух это делали, а другими способами.
Она: — У-у, кабель…
Он: — Возможно. Только не забывай, как зовут жену кабеля.
Она: — Ну, хоть бы раз промолчал.
Пауза
Он: — А почему тебе всегда так хотелось со мной танцевать… обнявшись?
Она: — Не знаю. Наверное, хотела показать всем, что ты мой. И только мой.
Он: — Ты меня так любила?
Она: — Такого вот разве можно любить? Просто чувство собственности свойственно всем женам кабелей.
На экране кадры из фильма «В джазе только девушки», где главный герой блаженствует в окружении девушек из оркестра. Звукоряд — из фильма.
Свет в правом углу сцены.
Слышится объявление через громкоговоритель:
— Завтра в летнем кинотеатре состоится премьерный показ шедевра мирового кино — «В джазе только девушки». Вход свободный.
Он: — Вот жизнь пошла. На девушек вход свободный стал… А раньше, помнишь, за билетами в «Иллюзион» под дождем целый час стояли.
Она: — Помню. Ты тогда еще из-под полы билеты достал. Я на этом фильме так смеялась, что чуть не … (осекается).
Он: — Да, это с тобой случалось…
Она замахивается на него другим журналом.
Он (прикрывает голову): — Я имею в виду, что смеяться ты любила. А потом в «Узбечку» пошли, лагман есть. Помнишь?
Она: — Еще бы. Половину моей стипендии отдали.
Он: — Это потому что мою уже в «Украине» прогуляли.
Затемнение.
В темноте слышен плеск волн о борт корабля. Протяжный корабельный гудок.
На экране кадры старой кинохроники: отплытие корабля, провожающие машут на пирсе, отплывающие — на палубе. Фоном — рок-н-ролл на пианино.
Стоп-кадр корабля остается на экране.
Свет в левом углу сцены.
Голос конферансье: — А сейчас мы представляем еще одну претендентку на звание «Мисс Круиз — 91» — госпожу Некрасову.
Появляется Она в вечернем платье (со времен студенческого лагеря прошло время, ее прическа изменилась, в поведении появилась больше женственности).
Голос конферансье: — В соревновании нашу очаровательную участницу поддерживает ее любимый муж. Прошу на сцену!
Он выходит в световой круг. Он тоже изменился: короткая прическа, пиджак, галстук, в волосах кое-где пробивается седина, в движениях — степенность.
Голос конферансье: — Что будете танцевать?
Он и она одновременно: — Вальс! Рок-н-ролл!
Голос конферансье: — Да, задачка. Кто у вас главный в семье?
Молчание.
Голос конферансье: — Ну, тогда танцуем русскую народную.
Пара исполняет несколько па. Он изображает нечто вроде цыганочки, он, скрестив руки на груди, бойко отбивает ритм каблучками.
Голос конферансье: — Спасибо, прекрасно! Аплодисменты… А теперь следующее конкурсное задание: надо как можно дольше называть друг друга ласковыми именами, не повторяясь.
Они становятся друг напротив друга, берутся за руки.
Он: — Мой малыш.
Она: — Пупсик.
Он: — Рыбонька ты моя.
Она: — Бегемотик ты мой.
Он: — Жирафушка.
Она (в легком замешательстве): — Сам жираф…
Голос конферансье: — Это все?
Она: — Нет. Я еще знаю. Мой тюлененок.
Голос конферансье: — Прекрасно. Раз вы закончили на этих животных, то по условиям конкурса вам надо изобразить жирафа и тюленя. Кто кого будет изображать?
Он: — По моему, роли все ясны.
Он начинает изображать тюленя. Она — жирафа.
Затемнение. Рок-н-ролл на пианино.
На экране возникают кадры сцен ухаживания у жирафов и тюленей.
Затемнение.
Свет в правом углу сцены.
Она: — Знаешь, я уже тогда, во время круиза почувствовала неладное. Когда ты вечером сказал, что пойдешь в карты играть, а сам на палубе с этой фифой из Новосибирска обжимался.
Он изображает удивление.
Она: — Да брось ты. Я сама видела.
Он: — И не подошла?
Она: — Испугалась, наверное. Представила, как ты начнешь оправдываться. Тьфу, даже вспоминать не хочется.
Он: — Да, это же ерунда была — так, легкий флирт.
Она: — Это для тебя всегда все в жизни легко. А у меня тогда как будто камень на душе повис. Но потом ничего, отпустило. Только вот ты так и не изменился. Ни одной юбки не пропускал.
Он: — Адреса, пароли, явки?
Она: — Тебе бы разведчиком работать. Мне со всех сторон про твои похождения уши прожужжали. А я, как дура, твердила, что ничего серьезного и быть не может. Очень уж хотела верить…
Он: — И правильно. Я всегда любил только тебя… И Саньку нашего, конечно.
Затемнение.
Свет в левом углу сцены.
Она, беременная, сидит на диване.
На экране идет передача для молодых мам.
Входит Он, снимает галстук и пиджак, выключает пультом телевизор.
Он: — От телевизора могут случиться преждевременные роды.
Она: — Если и случатся, то только от тебя. А телевизор — вещь полезная, в материальном смысле тоже. То-то ты свои сценарии постоянно пытаешься туда пристроить. Включи.
Он: — Ребенку нельзя слушать всякую ахинею. Пусть лучше к музыке приобщается.
Он бросается на диван, кладет голову на округлившийся живот жены. Прислушивается. Берет портативный магнитофон, включает негромко их любимый рок-н-ролл и прислоняет динамик к животу жены.
Она: — Что ты делаешь?
Он: — Пусть привыкает.
Пауза. Музыка продолжается.
Он: — Ну, как?
Она (счастливо): — Танцует.
Он: — Еще бы. Порода!
Он выключает магнитофон.
На экране видео УЗИ: в животе дрыгают ножками малыши.
За кадром Она поет под гитару «Маленького гнома».
Он (поглаживая живот жены): — Как думаешь, мальчик?
Она: — Вряд ли.
Он (с кавказским акцентом): — А кто?
Она: — Брось ты эти бородатые шутки. Врач говорит, что на снимке вроде бы девочка.
Он: — Вот видишь: «вроде бы». Так что мальчик будет, и точка.
Она: — Девочка!
Он: — Мальчик!
Она (начинает сердиться): — Девочка!
Он: — Хорошо, не буду спорить. Тем более что с беременными не спорят. Поэтому скрепя сердце соглашусь: будет мальчик. И назовем мы его Сантос.
Она: — А почему не Фирдоуси?
Он: — Фирдоуси к футболу отношения не имеет.
Она: — А он, что, обязательно футболистом станет?
Он: — Конечно. Раз из меня профессионал не вышел, должен кто-то цвета Отчизны защищать на полях футбольных ристалищ.
Она: — У, Емеля, язык без костей. Родится девочка, и назовем мы ее Люсей.
Он: — В честь Люсьены Овчинниковой?
Она: — В честь моей прабабушки-графини.
Он: — Так мы еще и дворяне?
Она: — Конечно. Не то, что вы, пахари земли русской.
Пауза.
Она: — Обиделся?
Он: — На беременных не обижаются… Тем более, что твоя дворянская бабушка нам не пригодится — все равно будет мальчик. Давай потанцуем!
Она: — С ума сошел?
Он: — Вовсе нет. У нас вчера на медицинской полосе материал вышел — ученые установили, что молодым мамам необходимо двигаться до самых последних дней беременности. Ну, давай.
Она нехотя встает. Он включает магнитофон, и они начинают осторожно танцевать рок-н-рол, не попадая в такт. Неожиданно Она хватается за живот и, тихо ахнув, приседает на диван.
Затемнение.
В темноте слышится вой скорой, потом скрип тормозов, хлопанье дверей и быстрые шаги. Сердитый женский голос:
— А вам, молодой человек, сюда нельзя.
Свет в левом углу сцены.
Редакционный кабинет. Он бесцельно перекладывает бумаги на рабочем столе, пытается что-то писать, наконец, сбрасывает все бумаги на пол. Двигает к себе телефонный аппарат, набирает номер.
Он: — Девушка, милая, ну, посмотрите еще раз повнимательнее, может, у вас в другом журнале записано? Ну, вот видите… Кто? Мальчик!!!
Он подбрасывает высоко в воздух телефонный аппарат и пулей выскакивает из комнаты. Упав, аппарат разбивается вдребезги.
Затемнение.
На экране кадры советской хроники: отцы принимают в роддоме новорожденных.
Экран гаснет.
Свет в левом углу сцены.
Тот же редакционный кабинет, на столе пустые бутылки и стаканы. Слегка пошатываясь, входит Он, забирается на стол, сбрасывает все на пол и без музыки начинает танцевать цыганочку. Спрыгивает на пол и продолжает танцевать: цыганочка переходит сначала в рок-н-ролл, а затем в вальс с воображаемой партнершей.
Выдохнувшись, Он присаживается на пол, прислонившись к столу, обхватывает голову руками.
Усталый женский голос из темноты:
— Милок, шел бы ты домой. Все уже разошлись, тебя поздравили, и ты иди с Богом, мне еще всю редакцию убирать. Вон, бутылок-то понабросали.
Он: — Ну, вы же не понимаете, Глафира Петровна, это же сын. Понимаете? Сын! Наследник престола. Опора и надежда. Футбольное будущее страны.
Голос уборщицы: — Назвать-то как решили?
Он (мечтательно глядя в потолок): — Александр. Санька. Шурка. Нет, никаких Шурок. Только Санька. Он же — Сантос!
Затемнение.
Звучит футбольный марш. На экране кадры из фильма «Вратарь»: на поле по очереди выбегают команда «Ротор» во главе с Пузиком и зарубежные «Быки».
Экран гаснет.
Свет в правом углу сцены.
Она: — Ты что, на самом деле хотел сына в метрике Сантосом записать?
Он: — А что? Красивое имя.
Она: — Для Бразилии. Но не для средней полосы России.
Пауза.
Он: — Ну, ты ведь тоже не всерьез хотела девочку Люсьеной назвать?
Она (с грустью): — Какая разница? Девочку нам Бог не дал.
Он: — Зато какой парень вырос!
Она: — Да, сын получился замечательный. Слава Богу, футболистом не стал. Я бы с двумя футболистами-журналистами с ума сошла. Жаль только, школу музыкальную не закончил.
Он: — Это он в меня. Зато всегда сыграть можем в компании.
Она: — «Мурку»?
Он: — Почему только «Мурку»?
Он присаживается к пианино. Звучат первые аккорды «Мурки», которые плавно переходят в полонез Огинского (исполнение явно хромает).
Она: — Хорошо, что Огинский не дожил до твоего исполнения.
Он: — Ты же знаешь, я не большой любитель классики.
Она: — Да уж знаю. Никогда не забуду, как ты в консерватории на Рахманинове заснул. Такой храп в зале стоял, что дирижер от злости чуть палочку не съел.
Он: — Ничего страшного, зато ползала проснулось, и все благополучно твоего Рахманинова дослушали.
На экране — кадры из фильма «Кубанские казаки»: пианисту в магазине не хватает клавиатуры и он падает.
Экран гаснет. Затемнение.
Свет в левом углу сцены.
Он сидит за накрытым для ужина столом. Она появляется в фартуке с кастрюлей.
Он нетерпеливо поднимает крышку, заглядывает в кастрюлю.
Он: — Неужели лагман сварила?! Вах, вах, вах! И как бы я без тебя жил.
Она: — В ресторане бы ел.
Он: — У тебя вкуснее.
Она: — Не ври, подхалим.
Он (заносит ложку над тарелкой, останавливается): — А Сантос ел?
Она: — Нет, я его голодного оставила.
Голос сына из темноты: — Пап, мы завтра вечером в кино идем? Мама сказала, ты обещал.
Он продолжает есть. Она пристально смотрит на него.
Он: — Сынуль, завтра не могу. У нас в редакции собрание. Мы в воскресенье пойдем. Ты зубы перед сном почистил?
Голос сына: — Почистил.
Он: — Честно?
Голос сына: — Честное некрасовское.
Она (забирает у него тарелку): — Это ты его научил? Честного некрасовского не бывает. Либо честное, либо некрасовское.
Он: — Это ты к чему?
Она: — А к тому, что давно хотела спросить: не тяжело ли тебе, мой любимый, так часто проводить собрания со своими комсомолками? Их двенадцать, а ты один. Смотри не надорвись. Затемнение.
В темноте звучит голос Броневого: — А вас, Штирлиц, я порошу остаться.
Свет в правом углу сцены.
Он наигрывает на пианино одним пальцем «Мой маленький гном».
Она: — Зачем ты тогда все разрушил?
Он (в изумлении поворачивается к ней): — Я?!!
Она: — Ну, не я же. Что, тебе твоих комсомолок не хватало в редакции? Так нет, за соседку принялся.
Он: — Ты о чем?
Она: — Да хоть сейчас невинные глаза не делай. Она же мне все рассказала, добрая душа.
Пауза.
Он: — И ты столько лет молчала?
Она: — А что толку? Ты бы изменился? Ну, скажи, изменился?.. Молчишь…
Он: — Ты так сильно обиделась, что ушла от меня?
Она: — А этого мало, чтобы уйти?
Он: — Не знаю. Не пробовал. Выходит, это ты из-за соседки влюбилась в другого?
Она: — Не знаю, может, и из-за этого. Правда, насчет «влюбилась» — теперь уже даже и не знаю, что это было.
Пауза.
Она: — Мне преданности настоящей захотелось. Чтобы только я. Знаешь такое слово — преданность?
Он: — Знаю. Вот, например, собака Качалова была очень преданна своему хозяину.
Она: — Опять острить пытаешься.
Он: — А что прикажешь делать? Волосы пеплом посыпать?
Она: — Мог бы и посыпать. Все равно на твоей седой голове ничего видно не будет.
Пауза.
Объявление по громкоговорителю:
— В среду состоится заседание Клуба одиноких сердец. Приглашаются все, кому за пятьдесят.
Он (почти серьезно): — Ты пойдешь?
Она: — Не валяй дурака.
Он: — А что? Придешь вся такая красивая. И с одиноким разбитым сердцем. Скажешь: мол, у меня муж — бабник, поэтому я от него ушла. Тут к тебе все крепкие старички из пансионата и сбегутся.
Она: — А ты ворвешься и им всем морду набьешь…
Он: — Нет, я теперь скромнее стал в желаньях. Страсти-мордасти остались в прошлом.
Затемнение.
Свет в левом углу сцены.
Она сидит на диване и с кем-то шепотом воркует по телефону.
Он неслышно подходит сзади.
Почувствовав его, она оборачивается, не выпуская из руки трубку.
Он: — И сколько это будет продолжаться? Думаешь, я ничего не вижу и ничего понимаю?
Вырывает у нее трубку, резко бросает на аппарат.
Он: — Влюбилась? Так скажи правду. А меня не доводи.
Она: — Сцену ревности устроишь?
Он (закипает): — Еще раз говорю — не доводи. По-человечески прошу.
Она: — Что, по деревенскому обычаю ударишь жену? Это же у вас в Строгино было принято.
Он (замахиваясь): — Как дал бы! Измучила ты меня.
Она (вскакивает с дивана): — Ну, бей!
Он (внезапно остывает и устало опускается на диван): — Знаешь, на Аксинью ты не тянешь. Да и я на Степана не очень-то похож.
Она (недоумевает): — Ты о чем?
Он: — Об йентом, об самом.
На экране кадры из фильма. «Тихий Дон». Аксинья — Степану: — «Не таюсь, грех на мне! Убей! Убей ради Христа. Отмучаюсь».
Он: — Ты не мучайся. И меня не мучай. Не мы первые, не мы последние.
Пауза.
Она: — Хочешь правду?.. Не могу я с тобой больше жить. Нечестно это.
Он: — А с ним сможешь?
Она: — Не знаю. Совсем запуталась.
Она отворачивается, начинает стряхивать невидимые крошки с дивана.
Он берет со стола вентилятор, включает, прилаживает одной рукой к спине.
Он: — Малыш, а как же я?.. Я же лучше, лучше собаки.
Она (невесело улыбается): — Карлсон из тебя неважный… Да и я уже не малыш.
Затемнение.
Голос в темноте:
— В соответствии с частью первой статьи двадцать третьей семейного кодекса Российской Федерации при наличии взаимного согласия супругов, имеющих общих несовершеннолетних детей, суд расторгает брак без выяснения причин развода.
Свет в левом углу сцены.
На диване лежит Он в спортивном костюме и читает газету.
Жеманный женский голос из темноты:
— Котёнок, мы тут с девочками к Пушкину собрались, мне бы денюжков чуть-чуть.
Он: — Зачем тебе денюжки у памятника?
Голос: — Какой-то ты совсем несовременный. «Пушкин» — это ресторан такой новый.
Он: — Не может быть!
Голос: — Точно. Красивый — ужас, только очень дорогой. Но ведь ты для своей заиньки ничего не пожалеешь?
Он молча кривится.
Голос: — Кстати, котёнок, мне тут на днях сказали, что если ты хорошую статью про наше агентство напишешь, меня возьмут работать на показ Кардена в Москве. Слышал, наверное, он тут такое шоу на Красной площади опять устраивает — с ума можно сойти!
Он: — Слышал. А Карден об этом знает?
Голос: — О чем?
Он: — О том, что ты у него выступать будешь.
Голос: — Глупенький, ничего ты не понимаешь. Кого представят, того и возьмет. Старичок в восторге от всех русских девушек.
Он: — И от юношей…
Голос: — Что ты сказал?
Он: — Говорю, от юношей он тоже в восторге… Хорошо, напишу что-нибудь.
Затемнение.
На экране подборка кадров: модели падают на подиуме.
Фоном — рок-н-ролл на старом пианино.
Экран гаснет.
Свет в правом углу сцены.
Она разгадывает кроссворд.
Она: — Мелкий типографский шрифт. Это ты должен знать.
Он: — Петит.
Она: — Правильно… Длинная палка.
Он: — Селедка.
Она: — Почему селедка?
Он: — Потому что рифмуется со словом палка. Так Незнайка считал.
Она: — Опять ты мне голову морочишь… Палка — четыре буквы.
Он: — Шест.
Она: — Так.. Легкую ситцевую ткань я знаю.
Он: — Не сомневаюсь. Что там дальше?
Она: — Неверность между мужем и женой. Шесть букв.
Он: — Подсказать?
Она: — Спасибо. Догадалась сама.
Затемнение.
В темноте гул стадиона.
На экране возникает подборка кадров: силовые приемы и разборки между футболистами
Голос сына: — Пап, а наши выиграют?
Его голос: — Конечно, выиграют.
Голос сына: — А мороженное купишь?
Его голос: — Куплю, только маме не проговорись.
Гул стихает.
Свет в левом углу сцены.
Она, скучая, сидит за накрытым на двоих столом.
Скрип двери, шаги. Бряцанье кастрюль. Голос из темноты:
— Опять ты эту узбекскую фигню наварила?
Она: — Это лагман. Очень вкусно.
Голос: — Давай, ты уже забудешь свои старые привычки. Наварила бы картошки с соленым огурцом, да рыбки бы пожарила.
Она: — А ты ее купил?
Голос: — Я, между прочим, на работе все время — деньги зарабатываю.
Она: — Извини, забыла. Я а все по курортам езжу.
Пауза.
Голос (примирительно): — Где Шурка?
Она: — Его Санькой зовут.
Голос: — Мне Шурка больше нравится. Хорошо, где Санька?
Она: — Отец забрал, на футбол пошли.
Голос: — Замечательно. Это хорошо, что они часто видятся.
Она: — Ты думаешь?
Голос: — Конечно. А мы с тобой сегодня расслабимся. Бутылочку откроем. А потом…
Она (вполголоса): — И что потом?
Голос: — Что ты сказала?
Она: — Говорю, без бутылочки обойдемся. И вообще я устала, спать хочу.
Затемнение.
Свет в правом углу сцены.
Она: — Скажи, а зачем ты вообще на мне женился? Молодой ведь совсем был — гулял бы себе на здоровье.
Он: — Женитьба — это отсроченный приговор: рано ил поздно приведут в исполнение. Решил побыстрее отмучаться.
Она: — Даже сейчас ёрничаешь. Сказал бы, что жить без меня не мог. И так далее… Эх, могила тебя исправит.
Он: — Скоро проверим, недолго осталось.
Она: — Типун тебе на язык.
Пауза.
Объявление по громкоговорителю:
— Во вторник после обеда состоятся спортивные состязания для отдыхающих серебряного возраста. В программе: сбивание кеглей, бросание колец, перетягивание каната, бег в мешках.
Он: — Ты что предпочитаешь — в мешках или кегли сбивать? Я, лично, буду канат перетягивать.
Она: — Это с твоей-то подагрой… Нога болит?
Он: — Не очень. Подагра — болезнь интеллектуалов. Я буду с вышки руководить процессом перетягивания.
Затемнение.
На экране кадры хроники: бег в мешках и прочие развлечения советских трудящихся.
Экран гаснет.
Свет в левом углу сцены.
Он, сидя на диване, разговаривает по телефону.
Он (сердито): — Послушай, зайка ты моя ненаглядная, я тебе в сотый раз говорю, что ни в какой круиз ты не поедешь — денег на твои морские забавы у меня нет.
Слушает ответ, закатывая к небу глаза.
Он: — Ну, так найди себе нежадного, а мне мозги больше не компостируй.
В раздражении бросает трубку.
Во время разговора неслышно появляется Она.
Она: — Ну, как там зайка поживает? Ненаглядная. Надо же, как ты ее ласково называешь.
Он: — А что, мне ее бурундуком называть?
Она: — Ладно… Я заехала оставшееся забрать. И ключ привезла — он мне больше не нужен.
Он: — Можешь оставить себе.
Она: — Зачем?
Он: — Мало ли…
Она: — Ты на что намекаешь?
Он: — Так, ни на что.
Пауза. Она явно не торопится собирать вещи.
Он: — Как там твоя атомная станция?
Она: — Она не моя, а болгарская.
Он: — Дуй козел?
Она: Козлодуй.
Он: — Какая разница.
Пауза
Он: — А как Наполеон поживает?
Она: — Ничего. Как обычно, по балконам бродит, любви ищет. Весь в тебя. Недавно лишай подхватил, еле вылечили.
Он: — Привык к новому хозяину?
Она: — Это тебя не касается. Кот мой…
Пауза.
Она: — Ты зачем Саньке такие дорогие подарки делаешь? Подкупить хочешь?
Он с укоризной смотрит на нее.
Она: — Прости, сорвалось. Тяжело мне…
Он: — Понятно.
Она: — Что тебе может быть понятно? У тебя кругом сплошные зайки. Часто меняешь?
Присаживается на диван, расстегивает пальто.
Пауза.
Она: — Плохо мне без тебя… И Саньке тоже.
Он: — Ну, так возвращайся.
Она: — С ума сошел?
Он: — Серьезно. Я же тебя… Как это сказать?.. Люблю.
Она: — А раньше что молчал?
Он: — Почему молчал? Очень даже говорил. И в Пицунде, и когда Сантос родился.
Она: — Да… Что и говорить: частенько ты меня баловал. Ладно, я пойду.
Он: — Оставайся.
Она: — Ты, конечно, все простишь и все поймешь, ты же у нас благородный рыцарь. А мне потом с этим жить.
Он: — Переживем как-нибудь.
Она: — Ты же всю жизнь будешь вспоминать.
Он: — Это все, что тебя сдерживает?
Пауза.
Она: — В общем, я пошла, Саньку скоро из детсада забирать.
Рассеянно ходит по комнате, явно не торопясь уходить.
Он: — Поцелуй там его.
Она (вся в своих мыслях): — Кого?
Он (с иронией): — Очкастого твоего. Инженера… Сантоса, конечно.
Она: — Хорошо.
Пауза. Она запихивает в сумку вещи.
Он: — Гитару заберешь?
Она: — Зачем она мне?
Задумчиво берет в руки гитару, наигрывает первые аккорды песни «Мой маленький гном». Вытерев глаза, отбрасывает гитару и быстро выходит.
Затемнение. Тема «Маленького гнома» продолжается в инструментальной обработке и стихает.
Звонок в дверь. Шаги, скрип двери.
Пауза.
Ее голос: — Ну, что стоишь? Помоги хоть чемоданы занести.
Детский голос: — Пап, мы приехали.
На экране — финальная песня из фильма «Королевство кривых зеркал».
Затемнение. Песня затихает.
Свет в правом углу сцены.
Она: — Перед отъездом сюда видела, ты опять «Королевство кривых зеркал» смотрел. В детство впадаешь? Сколько можно смотреть одно и то же…
Он: — Я люблю, когда справедливость торжествует. И потом, это был любимый фильм Сантоса, когда он был маленький.
Она (вздыхает): — Теперь он большой. И такой же баламут, как ты.