Твой ум — мое сокровище, и помутись он, все равно был бы для меня сокровищем. Если бы ты буйствовала в бреду, тебя удерживали бы мои объятия, а не смирительная рубашка. Твои руки, царапай они меня, все равно дарили бы мне радость. Если бы ты набросилась на меня с бешенством, как она нынче утром, я воспрепятствовал бы тебе с любящей бережностью.
Вероятно, сырые стены вскоре избавили бы меня от нее, но каждому злодею — свое злодейство, а мое не допускает скрытого убийства даже тех, кого я ненавижу.
ты еще не свыклась с мыслью, что должна обвинять и обличать меня; к тому же, если ты начнешь говорить, откроются шлюзы слез, и они неудержимо хлынут из твоих глаз.
Значит, ты считаешь меня коварным распутником, низким, презренным соблазнителем, который изображал бескорыстную любовь, чтобы завлечь тебя в заранее расставленные силки, лишить чести, отнять у тебя самоуважение?
