Каждый может писать (и печатать) дневники и записки именно потому, что выступает как носитель исторического сознания, по образцу Герцена — автора «Былого и дум», а значит, и как субъект истории
Первый том был опубликован (за счет автора) в 2000 году в Подольске (в количестве 500 экземпляров) под заглавием «От советской пионерки до челнока-пенсионерки (мой дневник)
Большинство (даже лояльные советские граждане) пишут о катастрофическом опыте — о революции, сталинском терроре, войне, причем те, кто не заметил террора (а есть и такие), помещают катастрофу в контекст Великой Отечественной войны
бургских ученых» (СПб.: Европейский дом); «Документы жизни. Интерпретации» (М.: Гнозис); «Народный архив» (М.: Россия молодая/Аэро — XX век); «Народные мемуары» (Омск: Омский государственный университет) и другие. В некоторых из этих серий появился целый ряд публикаций, в других только одна. Многие тексты вышли в свет вне установленных рубрик и серий. И те и другие претендовали на то, что они представляют собой культурное течение
В конце 1980‐х и начале 1990‐х годов толстые журналы открыли новые рубрики: «Дневники и воспоминания» («Новый мир»), «Воспоминания, документы» («Октябрь»), «Мемуары. Архивы. Свидетельства» («Знамя»), «Мемуары XX века» («Звезда»), «Частные воспоминания о двадцатом веке» («Дружба народов»). Новый исторический журнал «Одиссей» включил рубрику, в которой историки вспоминали и рассуждали о себе, «Историк и время». Издательства создали серии с заглавиями: «Мой XX век» (М.: Вагриус); «XX век от первого лица» (М.: РОССПЭН); «XX век глазами очевидцев» (М.: Олимп/АСТ); «Семейный архив XX века» (М.: Интеграф Сервис); «Из рукописного наследия» (М.: Книжная палата); «Дневники и воспоминания петер
Публикуя книгу, написанную более десяти лет назад за рубежом и посвященную актуальному материалу российской культуры, автору стоит подумать о том, чем эта книга может показаться сегодняшнему читателю в России несвоевременной и неуместной. Об этом надеюсь услышать от читателей.
Многие пользуются фотографическими портретами самой Гинзбург (найденными в интернете) в качестве удостоверения своей сетевой личности (userpics). Одним словом, Community Lidia_Ginzburg — это групповой дневник тех, кто использует ее образ, слова, имя (или прозвище) и фотографии как свои собственные.
и постсоветской эпохи, которые писали в ситуации исторического кризиса, формирование сообществ было едва ли не самой важной частью их миссии. Своими текстами они укрепляли на письме ветхие социальные сети, которым угрожало уничтожение: семьи, разрушенные террором; семьи, расширенные до предела; кружки друзей-единомышленников, существовавшие во враждебном окружении; и воображаемое сообщество «русской интеллигенции», которое было для многих важнее, чем семья или дружеский круг. Более того, массовая публикация человеческих документов советской эпохи способствует построению и более широкого сообщества, в которое могут войти все те, кто пишет или читает, — сообщество современников. Советские мемуаристы вторят друг другу, не соглашаются, сотрудничают или соперничают, рассказывая одну и ту же историю. Их тексты связаны множеством нитей. Эти тексты создают публичное пространство, в котором люди, жившие при советской власти — включая и читателей, — получают доступ к жизни друг друга (своего рода коммунальную квартиру).
В рамках такого сообщества современников представители «интеллигенции» составляют сплоченную группу; люди из народа, даже малограмотные, подключаются к сообществу с помощью интеллигентов (которые приложили руку к публикации «народных мемуаров»); соратники Сталина также находят способ присоединиться (с помощью своих детей).
