автордың кітабын онлайн тегін оқу Лох Серёга, экстрасенс и убийца
Станислав Мальцев
Лох Серёга, экстрасенс и убийца
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
© Станислав Мальцев, 2017
Студент Сергей Малинин по воле случая приобретает способности экстрасенса. Он видит вокруг много несправедливости и преступлений, начинает с этим бороться, даже не останавливается перед убийством. Всё это требует огромного психического напряжения, к тому же ему изменяет любимая девушка, а затем и женщина, которую любит и считает женой…
18+
ISBN 978-5-4485-2323-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Оглавление
- Лох Серёга, экстрасенс и убийца
- Часть первая. Змеи-гадюки
- Понедельник
- Вторник
- Среда
- Четверг
- Пятница
- Суббота
- Воскресенье
- Ещё один год, или Всё хорошо, что хорошо кончается, если…
- Часть вторая. Красный кит
- Глава первая
- Глава вторая
- Глава третья
- Глава четвёртая
- Глава пятая
- Глава шестая
- Глава седьмая
- Глава восьмая
- Глава девятая
- Глава десятая
- Глава одиннадцатая
- Глава двенадцатая
- Глава тринадцатая
- Глава четырнадцатая
- Глава пятнадцатая
- Глава шестнадцатая
- Часть третья. Конец любви
- Глава первая
- Глава вторая
- Глава третья
- Глава четвёpтая
- Глава пятая
- Глава шестая
- Глaва седьмая
- Глава восьмая
- Глава девятая
- Глава десятая
- Глава одиннадцатая
- Глава двенадцатая
Часть первая. Змеи-гадюки
Понедельник
1
…Маленький, как игрушечный, паровозик едет медленно, на месте машиниста впереди мохнатый енот в красной фуражке. А за ним вагончики, много, пять или даже шесть. В них сидят собачки, кошки, обезьянки, другие зверушки, все мяукают, лают, разговаривают о чём-то друг с другом.
Впереди тоже маленький домик с большой вывеской «вокзал», на нём медный колокол и медвежонок в красной фуражке — начальник вокзала — громко, с удовольствием, бьёт — старается, сообщает о приходе поезда.
— Бам! Бам! Бам!
Все в цирке смеются, хлопают, и маленький мальчик во втором ряду, тоже смеётся и хлопает ладошками изо всех сил. Светлые, короткие волосики, нарядная, тоже светлая, курточка с большими блестящими пуговицами — какой прекрасный сон! Это он, тот самый маленький мальчик…
— Сёмка, просыпайсь! — раздался из-за тонкой фанерной дверки пронзительный голос бабки Агафьи, у которой снимал комнату. Звала почему-то Сергея так, он не возражал, не всё ли равно.
Сел на кровати, тяжело вздохнул, бабка была известной знахаркой-травницей, к ней приезжали лечится не только из соседних деревень, но и из большого города, который стоял за железной дорогой. Она позвала его с собой в лес, копать какие-то лечебные корешки, почему-то делать это надо было обязательно ранним утром, иначе теряли свою силу.
А кто это спит рядом на тонком, клетчатом одеялке? Такой очень большой и очень рыжий, по имени, конечно, Рыжик. Но так котюгу звала только хозяйка дома, бабка Агафья, Сергей придумал ему другое, солидное имя, и произнёс громко:
— Доброе утро, мистер Рэд! — и кот приоткрыл один зелёный глаз. Кроме этого имени придумал ему ещё три — утром Барсик, днём Барсук, а вечером Барселон. Но глупый, — или очень хитрый, — котюга не обращал на них внимания, не откликался ни на одно.
— Вставай, лодырь! — продолжал Сергей, в ответ кот муркнул:
— Мр-р-р! — был весьма самостоятельной личностью, бабка Агафья его не кормила совсем, кот целыми днями пропадал в лесу, охотился на мышей и на зазевавшихся птичек. Приходил домой только ночевать и охранять от домашних мышей бабкины запасы разных целебных корешков и трав.
— Лодырь! — повторил Сергей и погладил кота, тот сразу перевернулся на спину и задрал вверх все лапы, не открывая глаз громко замурчал, затарахтел, как маленький трактор.
В тесной кухоньке Сергей готовил себе завтрак, яйцо вкрутую, бабка Агафья разрешала ему брать утром одно — только одно! — болящие пациенты приносили в большом количестве не только яйца, но сметану, сало, вареных куриц, всё сразу прибирала в холодильник и потом увозила в соседнюю деревню к сестре.
Котюга уже сидел рядом и с интересом следил, что делает Сергей, не мурлыкал, чуть неодобрительно махал хвостом, длинным и тоже рыжим.
— Хочешь половинку? — Сергей очистил яйцо, взглянул на кота. Тот махнул хвостом посильнее.
— Мур-нет! Я люблю мясо! Пошёл на охоту! — и выскочил в открытую форточку, умчался в соседний лесок ловить мышей. Сергей только вздохнул — мясо тоже любил, но есть его, в отличие от котюги, приходилось не так часто.
2
Была ещё ночь и лес стоял совсем не такой, как днём — деревья чёрные, мрачные, кусты тоже, так и казалось, что в них кто-то сидит, прячется. Кое-где, в низинках, лежал белой ватой туман, невысокий, негустой, и быстро, на глазах, таял.
Баба Ага резво бежала по одной ей ведомой тропинке, шустро обходила ямы и горелые пни. Сергей шёл как во сне, ни чего не видел под ногами, спотыкался на ровном месте и чуть не падал. На ней чёрно-коричневое пальтишко до колен, в руке костыль-клюка, через плечо большая сумка-мешок.
Вот остановилась, клюкой раздвинула траву, из неё выглянула шляпка мухомора, большая, ярко-красная, даже в темноте горела словно фонарик. Сказала ему негромко и ласково:
— Вырос, милок, молодец. Вчерась тебя рвать не стала, а сёдня — самый раз. — Ножичком срезала гриб, подняла.
— Глянь, Сёмка, какая красотища! Нигде такую не увидишь! Самый пользительный гриб! Он, да ещё поганки! Недаром лесное зверьё их уважает, хрумкает да облизывается. Конешно, людям их есть не надо, а вот я настою на водочке, само то, глотнёшь чуток — многие хвори как рукой сымет.
Сергей молчал, с детства знал — эти грибы ядовитые, но спорить не стал, настроение не то. Да и всё равно не переубедить — бабка отличалась редким упрямством. Если что-то вобьёт себе в голову — то хоть кол теши на ней, ничего не поменять.
Она ещё что-то говорила, много и неразборчиво, не слушал и вдруг что-то увидела в кустах, кинулась туда. Невольно взглянул — стояла возле высокой и толстой дудки, ствол темно-зелёный и почти без листьев. Позвала радостно:
— Сёмка! Подь сюды! Вот он, корень золотой! Показался! Всё самое важное из земли сосёт — растёт-наливается. А как вырастет выше человеческого роста, так можно выкапывать. Сваришь его, станешь пить три раза в день по столовой ложке, и через месяц все желудочные и кишечные хвори сгинут, как и не было. — Достала из своего бездонного мешка-сумки небольшую лопатку. — Копай, да осторожнее, а я второй поищу.
Копать так копать, он резво взялся, думал быстро управиться, да не вышло! земля оказалась твердой, каменной, а потом пошла одна глина, лопатка просто застревала в ней. Кое-как добрался, выдрал проклятый корешок — оказался длинным и кривым. Бабка Ага подскочила, отрезала от стебля, сунула в сумку.
— То, чё надо! Идём дальше!
А дальше сухой лес кончился, началась мокротень, что-то вроде полуболота. Из неглубокой коричневой жижи торчали высокие, большие кочки, заросшие пожелтевшей травой. Хорошо, что бабка дала старенькие, короткие резиновые сапоги, в своих суконных тапочках погиб бы.
Она ловко бежала вперёд, прыгала с кочки на кочку, помогая себе клюкой. Серёга, хоть и ступал осторожно, то и дело соскальзывал с них в воду. Всё это ему совершенно не нравилось, зачерпнул сапогом немного воды и остановился.
— Дальше не пойду, тут всё глубже и глубже, да и змеи, наверное, есть…
Бабка подскочила поближе, замахала клюкой.
— Сёмка, не боись! Глыбко не будет, а змеюки добрые, их только трогать-дразнить не надо, — вытащила из сумки баночку тёмного стекла. — Вот, держи, если вдруг цапнут, помажь чуть-чуть, но не шибко, а то кожа до мяса слезет. И пошли — самые главные корешки тама растут.
Сказала и запрыгала дальше, Сергей двинулся было за ней, но через несколько шагов замер от испуга. На кочке, прямо перед ним, стояла змея! На хвосте! И глядела на него маленькими черными глазами! А изо рта высовывался и пропадал — раз за разом! — раздвоенный язык-жало!
— Гадюка! — завопил изо всех сил. — Змеиное болото!
Бабка Ага закричала издалека, слух у неё был отменный.
— Ты не базлай! Это Яшка царь болотный! Не пугай его и не тронет! — подбежала поближе и повернулась к гадюке: — Яшенка! Не серчай! Мы только корешки копнём, три штуки, и живо уберёмся!
Гадюка, похоже, её поняла, рот закрыла, язык не показывает, но глаз с Сергея не сводит. Бабка ускакала дальше, а он не знал, что делать. Вернулся бы, да как одному отсюда выбраться? Но, всё-таки, шагнул, нога соскользнула с кочки, чёрная вода забулькала, снизу пошёл густой вонючий воздух пузырями, Яшка этот, проклятый, сразу рот открыл и язык высунул.
— Наплевать на тебя! — сказал Сергей зло и громко, шагнул было на следующую кочку и тут змея прыгнула!
— Ай! — отчаянно изо всех сил завопил, взмахнул лопаткой и ловко, на лету, отрубил у неё голову! Две части гадюки упали в воду, крутились там в каком-то безумном танце… И тут ветер возник на болотине, зашумел, подул сильно и перестал, начался какой-то гул, забулькала вода. Сергей оглянулся и похолодел — из болотной жижи на кочки прыгали змеи! Сотни, тысячи уже стояли на хвостах с открытыми ртами и высунутыми жалами! Всё население болота, все подданные гадючьего царя-Яшки, голова его плавала-шевелилась возле ног Сергея, открывала рот, словно хотела укусить.
Собрался бежать — и не мот, ноги не слушались, а змеи с кочки на кочку, всё ближе и ближе. И вот уже первые на его ногах, кусают их через тоненькие джинсы, прыгают и на грудь, на курточку, на голые руки.
Завопил дико, сбрасывал в воду, бил и бил там лопатой, рубил на части, всё новые и новые гадюки вылезали. из болота, под ногами уже суп-вермишель из змеиных кусков, но конца им нет. Не помня себя, прыгая по кочкам, проваливался в воду до колена и закричал отчаянно:
— Гады! Сдохните! Сдохните все! — и вдруг увидел: с груди, с рук и ног гадюки сразу свалились, забили хвостами и через минуту всё было кончено — не осталось ни одной живой, продолжали ещё еле шевелиться, и тонули, исчезали в черноте.
— Чё ты натворил, ирод? — бабка Ага неслась мимо кочек, разбрызгивая ядовитую коричневую воду своими сапогами. — Всех поубивал змеючков! Ведьмак ты! Видеть тебя не хочу! Убивец! — повернулась и, не разбирая дороги, рванулась назад.
3
Сергей скорее кинулся прочь, подальше от этого проклятого места, бежал час, а, может, и два, наконец, выбрался на сухую полянку. Упал, сбросил сапоги, полные воды, стянул мокрые штаны — все ноги в укусах! Распухли, красные, кровь течёт, и руки такие же, но поменьше, хорошо, что до лица не добрались. Вспомнил про бабкину мазь, достал баночку, всё смазал, руки и ноги, и завопил от боли — их сразу словно облили кипятком, словно сдирали кожу, вздулись и распухли ещё сильнее. Быстро вытащил из кармана куртки бутылку с водой — слава Богу догадался её взять, — обтёр укушенные места. Стало легче, кожа уже не горела, упал в тень и замер, боялся пошевелиться.
Мазь оказалась клёвой! Скоро опухоль на ногах и руках сошла на нет, следов укусов не стало видно, в голове прояснилось, чувствовал себя нормально. Полежал ещё немного, встал и пошёл домой. Тропки никакой не было, продирался сквозь кусты, обходил деревья, оглядывался всё время — нет ли гадюк?
Благополучно добрался до домика, сел на лавочку у дверей. Тяжело вздохнул — ну и ночка! Спасибо бабке Aгe! Только бы она не распсиховалась, только бы не отказала от квартиры. Вспомнил о важном, достал из-под скамейки маленький медный колокольчик, улыбнулся и позвонил.
— Динь-динь-динь.., — тихонько запел он как давным-давно, тысячу лет назад, когда мальчик в светлой курточке играл с котёнком и того тоже звали Барсиком, но никак не Барсуком или Барселоном, ведь котёнок был совсем маленьким. Тогда мальчик жил с мамой в большом городе и стоило только позвонить — Барсик прибегал к нему из другой комнаты…
Сейчас же Сергей без труда договорился с мистером Рэдом, что тот тоже будет появляться на звоночек. И вот снова…
— Динь-динь-динь.., — через несколько минут откуда-то, из редких досок заборчика, возник рыжий Барсик! Пронесся стрелой, запрыгнул на колени, и замурчал, запел свою радостную песенку.
— Как прошла охота? — спросил его.
— Мур-р-р, прекрасно!
— Много мышей поймал?
Барсик хитро прищурил зелёный глаз, сделал вид, что вспоминает-считает.
— Мур-р-р, сто штук, но осталось ещё больше,
— Молодец! Тогда идём загорать! — Сергей встал, поднял кота и пошёл на своё любимое место, на солнечный холмик.
Там быстро разделся, лёг, котюга растянулся рядом и продолжал мурчать.
Снятой у бабки Агафьи комнаткой был чрезвычайно доволен.
И не только тем, что даром — лишь копать огород, колоть дрова и караулить дом, весь посёлочек лечился у неё, никто бы не полез, бабку любили и побаивались, а чужие люди тут не ходили.
Доволен был самим домом — маленький, из потемневших брёвен, с двумя окошками, стоял на невысоком холме, покрытом редким кустарником и выгоревшей до белизны травой. Стоял вольготно одиноко на краю посёлка, почти рядом с железной мачтой-башней линии электропередачи. Её провода возникали из леса и уходили дальше в лес, к другой такой-же башне. И пели-гудели всё время, круглые сутки, то тише, то громче…
4
Уже месяц с лишним живёт тут и почти каждый день лежит — загорает, впитывает солнце, чувствует, как оно наполняет его силой. Немного задремал, не слышал, как рыжий котюга снова сбежал в лес. Встал, жарковато, надо пойти в дом. Ехать в институт опасно, ведь совсем не спал, ещё уснёшь там всем на смех.
Лег в своей комнатке на кровать, но сна, почему-то, не было, выпить бы какую-нибудь таблетку. И вспомнил — не так давно тоже не спалось и бабка Ага дала чёрную бутылочку…
В тёмном коридорчике она собиралась в лес за травами, увидела его, спросила насмешливо:
— Чё, Сёмка, не спится? Думаешь, поди, много о лишнем, ненужном, о девках-вертихвостках, ходят, жопами крутят, прости Господи, откель и взялись, ране таких не водилось… Ох, не к добру это, не к добру…
Молчал, ответить было нечего, да и зачем? Её все равно не переубедить, но вспомнил вдруг девиц со своего курса: разных, но и одинаковых — всегда мрачных и озабоченных. Бабка сунула руку в бездонный мешок-сумку на плече, вытащила маленький пузырёк.
— Голову себе забил, вот сон от тебя и бежит. Держи, дам тебе капелек сонных.., — подала пузырёк. — Пять капель на полстакана воды, пей кажинный день вечером, и на девок перестань слюни распускать.
Взял стекляшку, открутил белую пробку, осторожно понюхал. Запах был ещё тот! Сшибал напрочь с ног! Воняло каким-то болотом и даже падалью. Чуть усмехнулся.
— Отрава…
Бабка резво протянула руку забрать пузырёк, спрятал его за спину.
— Дурень ты, и ухи холодные, — она, вроде бы, даже рассердилась, хотя прежде сердитой не видел её ни разу. — Запомни, в лесу отрава не растёт, там только всё пользительное, не сумлевайся. Пять капелек, понял, больше не надо, — сказала и вышла, только дверь чуть скрипнула.
Снова осторожно открыл и понюхал пузырёк — точно, отрава! Усмехнулся — не боись! Никто от бабкиных капель пока не помер. Налил полстакана воды и решительно начал капать. Но какие пять! Сразу вылилось полпузырька! Вода потемнела, пошёл какой-то шип.
Засмеялся, сказал весело и беспечно:
— Классная газировка получилась! Имени бабки Аги!
А веселился совершенно напрасно, не задумывался из чего сделаны эти капельки. А ведь она их настаивала на ядовитых мухоморах — обязательно перезревших, почерневших, — и добавляла туда отвар разных корешков, известных только ей одной. Любой врач, узнав состав капелек, сразу бы грохнулся в обморок. Бабка Агафья лечила ими все болезни, но для каждой отмеряла строгое количество капель и число приёмов в день.
Ничего этого, конечно, Сергей не знал и даже не догадывался, капли как капли, вроде валерьянки, собрался уже пить, но тут его Ангел-хранитель — говорят есть такой у каждого хорошего человека, — толкнул под локоть и больше половины стакана пролилась, коричневые доски пола сразу стали почти белыми.
Сергей ничего не заметил, вернее заметил, но ничуть не удивился, зажал пальцами нос, закрыл глаза и всё оставшееся глотнул залпом. Даже крякнул — дурачок есть дурачок! — стакан хотел поставить на стол. И вдруг стены комнаты начали медленно, неумолимо сдвигаться, всё теснее и теснее, собирались раздавить. Сердце билось, трепыхалось, словно пойманная птичка в кулаке. Пошатнулся, выронил стакан, всё вокруг поехало колесом. Упал лицом на пол, провалился в чёрную, бездонную яму…
Вторник
1
Сергей, он же Серёга, иногда, редко, Малина — его фамилия была Малинин, шёл-бежал по тропинке. Торопился, ведь после бабкиных капель проспал на полу не вставая до утра. Невысокий, худощавый, короткие светлые волосы, высокий лоб, лицо обычное, нос, глаза и рот тоже, таких парней кругом полно.
Был студентом пединститута, опаздывал на лекцию, боялся — грехов за ним накопилось немало, в деканате давно смотрели косо на прогульщика, грозились снять со стипендии. А это полный кирдык — переводы от дяди, брата покойной матери, были весьма небольшими.
А день выдался чудесным! Солнышко светило ярко, гладило тёплыми лучами-руками, ветерок дул ласково и нежно, на синем небе ни облачка. Хотя ветер может разом смениться на северный и тогда налетят чёрные облака и начнётся дождь. Настроение у него было тоже отличное и голова удивительно ясной, всё-таки бабка Ага с её каплями молодец!
Вдруг захотелось петь или читать стихи, и начал — громко, благо никого нет близко:
Холодно жить на земле,
Холодно быть одному,
В чёрной, уныл
...
