Ирена Окунева (Stripkāne)

Судьбе говорю «спасибо»...

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Ирена Окунева (Stripkāne), 2019

Но иногда одиночество, как камень, пригибающий к земле, заслоняющий все вокруг, от которого, кажется, нет избавления.

А может… все-таки есть? Там, где не ожидаешь, там и встретишь свою судьбу…

12+

ISBN 978-5-4496-5097-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Судьбе говорю «спасибо»...
2. Предисловие
3. Глава первая
4. Глава вторая
5. Глава третья
6. Глава четвертая
7. Глава пятая
8. Глава шестая
9. Глава седьмая
10. Глава восьмая
11. Глава девятая
12. Глава десятая
13. Глава одиннадцатая
14. Глава двенадцатая
15. Глава тринадцатая
16. Глава четырнадцатая
17. Глава пятнадцатая
18. Глава шестнадцатая
19. Глава семнадцатая
20. Глава восемнадцатая
21. Глава девятнадцатая
22. Глава двадцатая
23. Глава двадцать первая
24. Глава двадцать вторая
25. Глава двадцать третья
26. Глава двадцать четвертая
27. Глава двадцать пятая
28. Глава двадцать шестая
29. Глава двадцать седьмая
30. Глава двадцать восьмая
31. Глава двадцать девятая (Голубая мечта)

Предисловие

Латвия очень маленькая страна. Очень маленькая и здесь в любом месте

ты неожиданно можешь встретить человека, которого когда-то знал, или родственника, или друзей своих детей.

Поэтому нет названий местности, города, поселка. И, уверяю вас, нет и не было таких людей, таких событий.

Но есть семьи, в которых любят друг друга, заботятся о близких и волнуются за них.

Многим персонажам есть прототипы, они в жизни, конечно, другие. Ведут себя по другому, живут по другому. И судьбы у них другие. Но они узнаваемы.

И есть одиночество. Иногда оно желанно. Что бы остановиться, отстранится ото всех и подумать.

Но иногда одиночество как камень, пригибающей к земле, заслоняющий все вокруг от которого, кажется, нет избавления.

А может… все-таки есть? Там где не ожидаешь, там и встретишь свою судьбу.

Пусть вам повезет, дорогой читатель, найти свою судьбу, встретить ее и… не отвернуться и не пройти случайно мимо.

Глава первая

Пригородный поезд подходил к перрону Рижского вокзала. День знобкий, ветреный. Лед со снегом скользкий притоптанный, только и держись что бы не поскользнуться, как обычно в начале марта.

Как всегда, самые нетерпеливые пассажиры толпились в местах, где по их мнению, должны распахнуться двери вагонов. А пассажиров сегодня собралось много — пятница. Поезд будет заполнен, хватит ли всем мест, думаю, многим.

Татьяна с большой сумкой подбиралась к краю перрона, напротив первой скамейки и ей повезло. Двери вагона открылись в шаге от нее и она одна из первых забралась по крутым ступенькам.

Так сложилось, что с течением времени появилось излюбленное место: на середине второго вагона рядом со стоп краном, не так часто они ездили, но свое место придавало поездке какой то уют, что ли.

Заняв места Татьяна выглянула в окно, что бы в людской толчее увидеть своих спутниц, а те переговариваясь уже поднимались в вагон. Шум суета вокруг. Все заняты своими делами. Кто то пробегает мимо. Уже раздражающе гнусавят голоса продавцов всякой всячиной. Поблизости расположилась шумная компания. Провожающие все никак не могли распрощаться с отъезжающими.

Бабушка Ингрид заталкивала огромную сумку под сиденье, что бы не мешала. Малышка Кристина оглядываясь, не решаясь снять свой яркий рюкзачок. А ее мама Татьяна пристраивала другие вещи. Им повезло, никто не занял свободное место рядом. Как то все устроились.

Ингрид разделась первая, ей показалось, что в вагоне тепло и не стоит сидеть в пальто. Потом расстегнула курточку у малышки. А дальше все пошло, как в странном кино. Татьяна расстегнула свою куртку, как вдруг зацепилась длинной сережкой за меховой воротник куртки. Сережка отстегнулась, слегка поцарапав ухо хозяйки и серебристой змейкой заскользила через спинку сиденья.

Резко наклонившись, что бы ее поймать со всего размаху врезалась в лицо мужчины, который в это же момент наклонялся к своему кейсу. Удар был такой силы, что даже Ингрид услышала глухой удар и скрежет зубов. Одновременно и громко прозвучало грозное:

— Черт возьми!

и звонкое: — Ай!

В вагоне невольно установилась тишина и все оглянулись.

— Ты что бодаешься, как коза! — в ярости вскричал мужчина, схватившись рукой за свою правую щеку.

— А ты что, олень благородных кровей, что рога выставил — в тот же миг прозвучал разгневанный голос молодой женщины. Рука ее держалась за лоб и из глаз вот-вот брызнут слезы боли и унижения.

В ушах еще стоял звон. Язык нечаянно попал краешком между зубов и уже чувствовался привкус крови. И так обидно было! Так обидно. «Козой меня обозвал. Сам то чего так сильно нагнулся, сам то не видел?…» Но справедливости ради пришлось признать, что никто не смог бы такое предвидеть.

В раздражении мысли метались. Боль вроде еще не появилась, но под чуткими прохладными пальцами уже поднималась здоровенная шишка.

Оба резко развернулись и сели на свои места. Татьяна так и не сняла свою куртку, не разделся и сосед, но вытащил белоснежный платок, приложил его к щеке.

Как ни странно, но первой не выдержала бабуля. Момент столкновения, а вернее темпераментный обмен «любезностями», вызвал у нее неожиданную реакцию. Сначала она тихо фыркнула, потом прикрыв лицо затряслась от сдерживаемого смеха. Но потом и вовсе расхохоталась. До слез.

Задвигались и заулыбались соседи. Кто то уже уткнулся в книжку или взялся за кроссворд. А кто то уже жевал сочный пирожок, распространяя по вагону специфический запах беляша.

Татьяна еле сдерживала слезы. «Ну это же надо! Родная мама хохочет над ней, вместо того, что бы чем то помочь. И тот ворчун за спиной тихо ругается и постанывает. И снова неожиданно навалилось уже, кажется, привычное чувство вины. Вроде и не виновата в случившемся, а все равно, чувство вины не исчезает. И за малышку, и за неурядицы последних месяцев, и за этого… как же я его назвала?» — подумалось.

Ингрид быстро переборола свое веселье, так неожиданно и некстати вырвавшейся в глупый смех. Она раздела Кристинку. Потом достала из своей сумки бутылку минералки, а заодно и дорожное полотенчико и большую салфетку, что обычно использовала в дороге, достала ложечку.

А тут, как по заказу, в вагон зашел продавец мороженного и Ингдид, опасаясь, как бы он не ушел, сама направилась к нему через вагон и купила три вафельный стаканчика.

Смочив свой носовой платок, протерла себе руки и начала действовать.

Пристроила кусок ледяного мороженного на угол полотенца и приложила к шишке на лбу дочери и наказала держать его покрепче. Естественно, что при своем характере она тут же перебралась к пострадавшему соседу. Но тут ей пришлось приложить максимум упорства и дипломатии, пока тот согласился принять ее помощь. Но против бабули долго не продержишься — привыкла брать на себя разные решения и выполнять их.

— Ну, простите, пожалуйста, сынок, что так получилось… Отпустите руку, я вам компресс сейчас сделаю, — а сама потихоньку подталкивала его поближе к окну. На большую салфетку она положила изрядный кусок мороженного осторожно приложила к щеке, а сама все приговаривала, успокаивала, отвлекала.

— Вот смотите, сейчас на плечо накину салфетку, что бы не испачкаться. Держите платок покрепче, а лучше всего наклоните голову к стенке, будет легче держать компресс.

Когда он попытался что то возразить, Ингрид строго посмотрела на него и он неожиданно подчинился. Вернувшись на свое место Ингрид достала из рюкзачка внучки книжку — раскраску и карандаши, что бы ей было чем заняться. А из кармана выудила конфетку.

Глава вторая

Поезд стучал колесами, отсчитывая путь домой. Ингрид снова поменяла растаявшее мороженное, новым кусочком Татьяне, потом перешла к соседу и его подбодрила.

Вроде самый острый момент позади, можно было и ей расслабиться. Даже не заметила как подошла первая остановка поезда, зашли новые пассажиры. В вагоне тихо, уютно. Каждый занят своими делами.

Чтобы мороженное просто так не растаяло, Ингрид снова взялась за лечение. Осторожно промокнула бумажной салфеткой личико Татьяны и выложив оставшееся у нее мороженное, снова приложила к ее шишке. Точно так же сделала и для ее соседа. Тихо вздохнув протерла его лицо и снова приложила холодный компресс. Вся щека у него уже покраснела.

«Бедняга, ну и досталось тебе парень! Кому скажи, что столкнулись в поезде, не поверят! Обязательно подумают, что его кто-то избил!»

Села рядом бабушка с малышкой, что-то обе обсуждают. Кристинка хоть и маленькая, но чутко почувствовала, что мамочку нельзя трогать, что ей больно. Татьяна сидит в самом углу сиденья, отвернувшись к окну, держит влажный компресс прикрыв лицо, смотрит тревожно мама, как мелко-мелко начинают дрожать хрупкие плечи дочери и светлая прядь коротких волос.

«Бедная ты моя девочка! — душой рванулась к ней мама. Столько у тебя сейчас неудач, неурядиц и опять проколов. Ну сплошная черная полоса. Скорей бы ее проскочить. Поплачь, моя милая, потихонечку, слезы иногда помогают. Не всегда, увы…»

Сидит бабушка, думает свою сложную думу, изредка отвлекаясь от нее, чтобы поговорить с Кристинкой, и не заметила, как повернулась черноволосая крупная мужская голова и чуть касается светлых волос Татьяны. Проехали еще станцию… Встрепенулся сосед, снял с лица компресс, протер лицо сухой салфеткой, обернулся…

— Господи! — Ингрид ахнула, — как же ему, бедняге, досталось! Как людям показаться с этим черно-фиолетовым фингалом! — не успела Ингрид подскочить, как мужчина решительно поднялся, и забрав кейс, направился к ним. Бабуле аж страшно стало, что он скажет? Что сделает?

Те несколько шагов между сиденьями он прошел, прикрывая лицо, но едва усевшись рядом с Татьяной, решительно развернул ее лицом к себе, и отодвинул в сторону руку с влажным компрессом. Глянули на него заплаканные глаза, покрасневший нос и влажная челка, едва прикрывающая здоровенную шишку на лбу, но увидев почерневший кровоподтек на лице мужчины, Татьяна даже дышать перестала. На нее смотрели темные бархатно-шоколадные глаза, затемненные короткими, но очень густыми ресницами. Казалось, что нет такой силы, которая помогла бы Татьяне отвести взгляд от этого гипнотического воздействия. И лишь когда вагон качнуло, она увидела высокий квадратный лоб, слегка взъерошенные густые черные волосы с причудливой полоской седины на висках. Нос крупный, прикрывает верхнюю резко очерченную губу. На массивном подбородке уже чуть посеревшем от проклюнувшейся щетины — неожиданно изящная ямка. Но едва их взгляды встретились, как снова возникло чувство гипноза: и страшно, и любопытно, и чуть заметная дрожь по позвоночнику… и не отвернуться…

— Не знаю, не знаю, что хуже: фингал у мужчины, или рога у женщины. Мне кажется, что наоборот, все таки было бы хуже — пытаясь не сильно показывать свою неуверенность, и даже опасения, но все же не в силах удержать улыбку, довольно громко пробормотала Ингрид.

Кристинка вдруг слезла со скамьи, и подойдя к маме, забралась к ней на колени. Нежнейшая детская ладошка коснулась ее щеки, погладила, стерла скользящую слезинку. Как будто какие-то чары рассеялись… Мужчина откашлялся, Татьяна крепко обняла дочку.

— Но и долго, — снова покашливание, пока не исчезла хрипотца в голосе, — ты будешь реветь? Мне что-ли присоединиться для дуэта? Ну давай, посмотрим, что у нас получится!

Татьяна неожиданно для себя фыркнула.

— Жаль тебя разочаровывать, но дуэта не получится. Кстати твои рога не столь впечатляющие, как, видимо, мой синяк. Тебе не обидно? Что меньше досталось? — ехидно спросил он.

— Ой, ой, расхвастался!

— Хвастаться, увы, нечем, — передернул плечами сосед.

— К сожалению, с таким лицом мне трудно будет присутсвовать на свадьбе моей сестры — со вздохом продолжил он. А Татьяна переглянулась с мамой, невольно охнула.

— Неужели язык проглотила? — ухмыльнулся, но тут же сквозь зубы, просвистел от боли.

— Да уж, невольно проглотишь. Прости, пожалуйста, что так получилось — от чувства вины у Татьяны невольно опять слезы навернулись и нос засопел.

Кристинка все это время наблюдала, поворачивая головку со смешными хвостиками, оттого, что мама снова засопела, малышка извернулась, передвинулась на сиденье между ними, встала на коленки и погладила мамочку обоими ладошками по щекам. Повернулась к чужому дяде и очень осторожно погладила своей ладошкой по его здоровой щеке.

— Дяде бонно? — вопросительные глазенки уставились на соседа, — хочиши Китина падует? И потом легонько подула, а потом и поцеловала больную щеку мужчины.

Тот сидел, потрясенно глядя на малышку, не зная как реагировать на такое. Вмешалась Ингрид, отвлекла Кристинку, предложив ей попить.

«Видимо, у него совсем нет навыков с детьми, что так удивился» — про себя подумала она.

Татьяна вытерла лицо бумажной салфеткой, и посмотрела на мужчину. Он тоже решительно выпрямился.

— Ну что ж, жалеть себя нет смысла. Так что ты можешь предложить, чтобы придать мне человеческий вид? Или ты не мастерица? — ехидно сощурившись спросил он.

Для начала неплохо бы узнать ваше имя, раз уж вы оба на ты перешли? — не удержалась Ингрид от легкой иронии

— Виктор — сухо проронил он, но неожиданно привстал и протянул для приветствия Ингрид руку.

— Ну вот и отлично, — обрадовалась она — меня зовут бабушка Ингрид — эта крошка, наша Кристинка, а мамочку ее, зовут Татьяной — слегка улыбнулась она. — Не думаю, что вы скажете, что было приятно с нами познакомиться — еще добавила она.

— Да, такое знакомство в моей жизни происходит впервые, не удержался от сарказма сосед.

— Что, обычно все на цыпочки и в рядок, чтобы быть тебе представленными? — фыркнула Татьяна.

— Да нет, обычно обходятся без пощечин, при помощи рукопожатия — не остался он в долгу.

Кристина что-то шептала бабушке на ушко, и та обратилась к дочери: — Татьяна, сходите с дочей в туалет и заодно хорошо промой лицо и сполосни оба полотенца — распорядилась она, сама озадаченно посмотрев на Виктора — но сперва разденься, а то жарко.

Тот, задумчиво глянув в лицо пожилой женщины, тоже встал, снял куртку, подхватив на руки девочку, ее головкой прикрыв свое лицо и впереди Татьяны направился в соседний вагон.

Ингрид наконец перевела дыхание и оглянулась вокруг. В вагоне шла обычная жизнь, все были заняты. Только две молодые девушки, перешептываясь, глядели вслед уходящему мужчине.

«А он симпатичный, — подумала бабушка — и не злой! Другой бы в такой ситуации, от нас, наверное, мокрое место оставил бы, а этот только ехидничает. А как ему, бедняге, на свадьбу с таким лицом заявиться? Может найдет что-то, что снимет этот синяк, ведь бывает такое лекарство, но я не помню какое именно. А так, он настоящий красавец! И фигура, и волосы, но особенно красивы его глаза! И не юноша уже, в жизни, наверно, много повидал, ишь сколько в волосах седины и взгляд усталый, пожалуй даже разочарованный. Хотя после подобного ЧП не разберешь, что в глазах у чужого человека».

Глава третья

Поезд стучал, унося их все дальше от города, от тех тяжелых и неприятных событий, что остались там. Для Татьяны эта поездка была кратким мгновением отдыха в родительском доме. Мысли Ингрид текли неторопливо, представляя ближайшие события.

— Да, этот мужчина сильный, но не думаю, что везучий. И не из крутых, те на поезде не ездят. Да, потребуется все умение Татьянки, что бы такой синяк прикрыть, что бы человек мог людям показаться.

Когда в дверях вагона показались Татьяна, а за ней Виктор с малышкой на руках, бабушка уже достала бумажные салфетки. Напротив того сидения, где остались вещи Виктора, два рыбака обсуждали свои проблемы, изредка откусывая пирожки и запивая их пивом. Они сели недавно и не видели ничего странного, что мужчина забрав свои вещи пересел к женщинам.

А Виктор достав из кармана куртки портмоне, вытащил визитку, протянул его Ингрид. Она удивленно приняла ее.

— Пока мы ходили, я вот что придумал — опустив Кристину и усевшись рядом с Татьяной, начал он. — Я еду на свадьбу к своей сестре. Скажите на милость, как мне там появиться? Виноватых искать нет смысла, но отдуваться одному мне тоже не хочется — тут он повернулся к Татьяне — поэтому предлагаю смириться с неизбежным и поехать тебе вместе со мной. Будешь моим косметологом — категорично заявил он Татьяне.

— Да ты что глупости говоришь! Нет, нет! Это невозможно — возмущенно воскликнула Татьяна.

— Почему, изволь тебя спросить?

— Ну… Просто невозможно. Я там ни кого не знаю… Да, я и тебя не знаю… Да и… — вдруг залепетала Татьяна.

— Ну, что еще твоя голова придумает? Ты о себе думаешь. А как же я?

— Ну, тебе то конечно хуже чем мне пришлось — согласилась Татьяна — но все равно, это не выход.

— А у меня есть выход? — напористо спросил Виктор. — Маску надеть, которой, кстати, у меня тоже нет? Или так гостей пугать, а-а-а! Ты, видимо, боишься, что не умеешь накладывать элементарный макияж — поддел он ее.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой. что я умею, а что не умею. Сейчас я тебя подкрашу и тогда почти видно не будет… если не будешь слишком много целоваться — фыркнула она.

— Ну, целоваться — то мне, допустим, придется. При том много… если рядом не будет личной мегеры, что бы отпугивать жаждущих — усмехнулся Виктор.

— И что бы это значило — не удержалась Ингрид.

— Очень просто, я предлагаю следующее; Татьяна едет вместе со мной на свадьбу, а я завтра или даже сегодня ночью доставлю ее к вам домой. Пусть поработает моим личным косметологом. Что, слабо? — с вызовом произнес он, при этом не сводя с Татьяны прищуренных глаз.

— И не подумаю! взвилась Татьяна. — С какой стати! К чужим людям на свадьбу, с чужим мужчиной. Я и так на день к родителям выбралась — но растерянность чувствовалась в ее голосе.

— А я все же надеюсь, что у тебя хватит совести или хотя бы сострадания, что бы поддержать меня. Представляешь, что будет с сестрой, если грим смажется. Да и побриться надо. Разве смешно в мои годы с подобным лицом на свадьбу заявиться — настаивал Виктор.

— Виктор! — заволновалась бабушка — может лучше какой то другой выход найти. Конечно, Татьяна виновата, так же как и не виновата, просто так сложилось. Но подумайте, на свадьбу хоть к своим, хоть к чужим в скромных джинсах женщины не ходят — взмахнула рукой в сторону Татьяны, которая в это время снимала с верхней полки свою сумку. Высокая и тоненькая, она казалась слишком хрупкой для всех тех невзгод, что обрушились на нее.

Виктор оглядел ее фигурку, хмыкнул и тут же скривился — лицо нещадно болело.

— Вот уж одежда, это в нашем случае совсем не проблема. Татьяна будет одета лучше, чем многие гости на свадьбе, это я гарантирую. Магазины все работают, подберем все необходимое.

— Но у нас…

— Ах у вас денег не хватит? — снова усмехнулся он — а я разве об этом вас спрашиваю? Вопрос в другом… Неужели расстроенная бабуля не справится с этим маленьким ангелочком до завтра? — не без ехидства спросил Виктор.

— Бабуля и не с такими справлялась, не далее как в начале этого путешествия — не осталась в долгу Татьяна — ты только о себе говоришь, а у меня тоже шишка и синяк на видном месте, как я их спрячу? Сам бы рога взял в придачу.

— Видишь ли милая «козочка», благородные «оленьи» рога не так давно мне уже наставляли. Еле- еле сбросил их недавно — негромко произнес он. Слегка сощурились и потемнели глаза, резче обозначилась морщина между густыми бровями.

— А ты не заслужил? — без особого напора все же поинтересовалась Татьяна.

— Нет, я не заслуживал, поверь. — Помолчал какое то время и продолжил… — заявиться одному и то плохо. Но если еще все лицо. как у индейца, в боевой раскраске — это значит испортить весь праздник любимой сестрички, если ты боишься какого то подвоха, то не стоит. Я отвезу тебя домой сразу же, как все свадебные мероприятия закончатся.

— Это было бы неплохо, Татьянка! — вмешалась вдруг Ингрид. — Тебе совсем не помешало бы немножко отвлечься и отдохнуть.

— Во-во, тем более, что как я понял, ты не обременена обязательствами перед мужем.

— Откуда ты знаешь? Я не говорила — удивилась Татьяна.

— А мне Кристина сказала, что ее папа у другой тети живет — в его голосе прозвучали странные интонации.

— Неужели Кристина сама сказала? Когда?

— А это правда? — снова спросил Виктор.

— А если и так, то какое это имеет значение — проворчала Татьяна.

— Большое. Это значит, что нам обоим не перед кем отчитываться. В данном случае мы можем просто поддержать друг друга, не рассчитывая на продолжение.

— Но на свадьбу не приходят не приглашенными — еще пыталась отговориться она, чувствуя уже, что это просто лепет.

— А я приглашаю тебя. Я уже говорил, что буду там один, тем более, что все расходы оплачивать буду я — чуть цинично дернулись его губы.

Неожиданно их диалог прервал голос матери.

— Знаешь, доченька, я думаю Виктор прав. Ему без твоей помощи не обойтись. Посмотри, разве легко будет скрыть синяк на лице? Малейшая неосторожность — и он снова выглянет. А что на счет тебя, то я так подумала и … решила, что ты свои «рога» тоже только что сбросила и на столько тяжело тебе пришлось, что небольшое приключение тебе совсем не повредит.

— Разумные слова — кивнул головой Виктор и тут же зажмурился — черт, больно как! — выругался чуть слышно.

— Виктор! Можно мне тебе один вопрос задать? — после небольшой паузы спросила Ингрид.

— Любой.

— Где будет проходить свадьба и как Татьяна доберется домой?

— О, это просто. Свадьба устраивается в старинном поместье недалеко от озера Р… (он назвал хорошо знакомое место) всего в 30 километрах от их дома.

— И домой Татьяну отвезу я сам или мой шофер — хмыкнул, поглядев на нее — если можно будет ее доверить ему, а вдруг и его поколотит.

— Это еще вопрос: кто кого колотил — надулась она.

— Однако фингал то ты ему поставила — подзадорила мама. — Здоровенный.

Тихо вздохнув, Татьяна мысленно отстранилась и от поезда и от людей, рядом сидящих. Вспоминались какие-то эпизоды собственной свадьбы, какие то неточности, не стыковки. А потом — постоянные измены, его вранье, неизменные издевки. И ужас развода, когда он затребовал деньги… большие, непомерные деньги, что бы ее же квартиру освободить. Как бы выжила, не будь помощи сестер и их мужей. Вместе они ее вытаскивали из беды.

Мама о чем то тихо разговаривала с Виктором. Наконец Татьяна встрепенулась и как раз вовремя.

— Ну что, Татань (детское прозвище всплыло), не подзабылись твои знания косметолога? Сможешь замаскировать боевую раскраску Виктора — весело спросила Ингрид.

Посмотрев на лицо Виктора еще раз, Татьяна улыбнулась, но потом не выдержала и звонко засмеялась.

— Что мам, индейца, говоришь замаскировать под белого человека надо? Мне на «рога» хоть волосы зачесать можно, а ему бедняге, туго придется — смеялись уже обе женщины.

У Виктора хмуро сошлись густые черные брови. Глаза обиженно сверкнули. Но вдруг и он не сдержался и громкий мужской хохот присоединился к женским голосам. Смеялась и малышка, подпрыгивая и хлопая в ладошки. Неожиданный смех наконец то разрядил напряженную обстановку.

Остановка за остановкой, поезд приближался к той, на которой Виктору нужно было выходить. Татьяна достала свою косметичку и в первую очередь протянула Виктору зеркальце.

— Полюбуйся, правда здорово получилось — усмехнулась она.

— Боже милостивый! Еще хуже, чем представлял — прошипел он.

— Ничего, подкрасим и будешь как новенький. Ну, конечно, не по тому принципу, что «выкрасить и выбросить.»

— Ишь, разбросалась! Может еще пригожусь… ох, осторожней, больно же!