автордың кітабынан сөз тіркестері  Введение в ислам: 12 лекций для проекта Магистерия

Алексей Журавский

Однако, например, имам аш-Шафии, основатель третьей правовой школы шафиитов, сказал об этом хадисе: «Этот хадис заключает в себе треть знания». Ни много ни мало треть знания. Почему? Да потому, что через намерение устанавливается личная связь человека с Богом.

Репрезентативно в этом плане и следующее высказывание другого суфия, Хатима ал-Асамма: «Каждое утро сатана спрашивает меня: «Что ты будешь есть? Что ты наденешь? Где ты будешь жить?» а я отвечаю ему: «Буду питаться смертью, надену мой саван, жить буду в могиле»».

И только в шестом эпизоде объясняется причина падения Иблиса — он был джинном, а джинны, в отличие от ангелов, наделены свободной волей и могут впадать в грех

Бог подвергает нас тяжелым испытаниям, но в конечном счете всегда избавляет от них. Мы не понимаем смысла тех испытаний, через которые проходим. Человеку не под силу понять природу зла. Единственное, что ему доступно, — принять ее в доверии творения к своему Творцу, даже в том случае, если разум наш отказывается понимать и возмущается

Аллах желает вам облегчения и не желает вам затруднения

артикля al и слова ilāh (божество), т. е. «этот Бог»

парадокс ал-Халладжа — я о нем говорил, но сейчас все-таки напомню, — согласно которому сатана — единственный правоверный мусульманин, потому что он отказался поклониться человеку.

«Я хочу метнуть факел в рай и вылить воду в ад, чтобы эти две завесы исчезли и стало ясно, кто почитает Господа из любви, а кто — из страха перед адом и надежды на рай». Сходную историю

высказывание другого суфия, Хатима ал-Асамма: «Каждое утро сатана спрашивает меня: «Что ты будешь есть? Что ты наденешь? Где ты будешь

пример обращения в суфизм знаменитого персидского поэта Фарид ад-дина Аттара (ум. ок. 1220). В молодости он был преуспевающим владельцем москательно-парфюмерной лавки. Однажды он сидел подле нее, как гордый хозяин, а его приказчики проворно прислуживали ему. Ему не понравился острый взгляд юродивого дервиша, смотревшего на торговлю с явным осуждением. Аттар стал гнать его, а дервиш сказал: «Эй, хозяин, я налегке: кроме этой хирки, нет у меня ничего [хирка — рубище суфия]. Я скоро могу уйти с этого базара [базар — дольний мир], а вот ты подумай о своем добре, о своей ноше и о своей жизненной судьбе». «Как же ты уйдешь?» — спросил Аттар. «А вот так», — сказал дервиш, сорвал с себя хирку, положил под голову и отдал Богу душу. Аттар до того был потрясен этим, что отдал свою лавку на разграбление и отрекся от базара, мира сего. Был базарником — стал стенающим (стенающий — это тоже один из синонимов суфия) и стал скитаться по свету во вретище нищенствующего дервиша» [159].