– А быть никем не так уж плохо, поверь мне, – вслух произнёс он и улыбнулся. – Уж я-то знаю, мне случалось всё терять, и самого себя тоже. «Никто» – это начало пути, быть никем – значит, иметь возможность стать кем угодно. По живому-то резать сложнее, и меняться сложно тоже…
– И не говорите мне пока больше ничего страшного, хорошо? А то я и так слишком волнуюсь, ещё немного – и что-нибудь сломаю, наверное.
– Например, что? – заинтересовался Сэрим.
Она задумалась, прикидывая.
– Например, Ульменгарм.
– Да ты… да я… – захрипел он, тяжело дыша, и с ненавистью уставился на Алаойша – коленопреклонённый, побагровевший от боли и гнева. – Да я тебя… да ты знаешь, кто я такой?
– А то ж не знаем, – охотно откликнулась Тайра; на местном наречии она пока сама не говорила толком, но понимала уже неплохо. – Знамо дело – мертвец. Ну, почти мертвец, полшажочка осталось.
– Моя госпожа ожидает тебя, – произнёс он дружелюбно. – Просит не отказать в милости и осенить своим присутствием трапезную храма, дабы почтить память несчастных, павших в битве, и радостью своей восславить Ветра – во имя выживших. Каков будет твой ответ?
– Осеню, – ответил Алар с некоторым трудом; голова была тяжёлая. – Там в этой трапезной одна радость с почтением или еда есть какая-то?
Словом, ты реши, хочешь ли излечиться или нет, а я всё сделаю, как скажешь!
– Как я скажу? – Сидше чуть выгнул брови.
– Не стану же я тебя лечить насильно, – смущённо ответила Фог, утыкаясь взглядом в пол, там, где мыски её разношенных серых сапожек были аккурат напротив бархатистых чёрных туфель Сидше, изящно облегающих ступню. – Захочешь ли ты быть отцом или нет – только тебе решать. И той женщине ещё, которую ты выберешь, – добавила она очень тихо.
– Этому тебя тоже учитель научил?
– Ну… да? – ответила она осторожно. – Если добро нести не спросясь, то можно причинить много бед. А разве не так?
Нет ничего слаще надежд, это правда; так твердит молва, так пишут в учёных трудах и в бессмертных поэмах.
Но нет ничего горше надежд, которые не сбылись.
«…а захочу ли я остаться?»
От этой мысли становилось мерзко – и наваливалось сильнее, чем обычно, душное чувство вины.
заметил тоже, без сомнений.
– Я-то? Да я во всём хорош, за что ни возьмусь! И в советах, и, кхм-кхм, в постели!
– Сложи об этом песню, – советует Дёран кротко.
В мире так много любви, – подумала Фог. – Даже странно, что вся она помещается в нас»
