Обычно много говорят о жизни те, у кого она бедна на события.
Иногда двери открывались: кто-то выходил или входил, и на улицу вырывалась короткими волнами музыка, а затем снова приглушенно пробивалась наружу. Именно так музыку в пьяные вечера мне слушать было приятнее всего – от нее отрубается какая-то часть, неважная и ненужная.
День Великой Скорби и Памяти, как я представлял себе праздник, у нас называли немного иначе и отмечали с большим размахом, украшая бряцанием оружия на парадах и зомбическими речами. Война, победу в которой отмечали уже не один десяток лет, все еще продолжалась в умах, и ничего не предвещало ее конца в обозримом будущем.
– Вся страна захлебывается в собственном дерьме! Ой! Сомкнулась вокруг нашего лидера и затянула пояса! А вы! Вам, молодым, все мало! Вы, что, сразу вот так и хотели: машину, квартиру, большую зарплату? Нет уж! Сразу нужно отпахать лет двадцать, а затем уже заикаться о чем-то или жаловаться! Мы, если надо, на хлеб с водой перейдем, но вместе этот ваш так называемый кризис переживем! Не впервой уже, и не такое видали. Наши деды и бабки войну прошли и не ныли! А ему, видите ли, зарплаты не хватает на жизнь. Так больше работать нужно!
Всякий раз, когда я приезжаю на границу, внутри вспыхивает ощущение чего-то хорошего, что непременно вот-вот произойдет. Стоит только забрать паспорт и проехать под шлагбаумом под серьезные взгляды людей в зеленом, и понимаешь, что теперь дурости и глупости в жизни станет хоть немного меньше, но ненадолго – на время поездки. Но чтобы прочувствовать всю прелесть такого состояния, нужно порой простоять пару часов в очереди. Иногда можно стоять и всю ночь, пытаясь объяснить самому себе, почему в здешних краях так дурно могут поступать со своими гражданами, когда по ту сторону забора с электричеством бюрократическая процедура занимает минуты и совершается под аккомпанемент легкой и ненавязчивой улыбки человека в форме.
– Слушай, чувак. Я вот сколько ни езжу на автобусах, маршрутках, все понять никак не могу. Неужели все водилы отсидели?
Я не знал, что ответить приятелю. Все мы, так выходит, сидим здесь, мотаем свой срок пока тюремщику не надоест держать нас в клетке. И даже не догадываемся, что тяжелый ключ от этой самой заветной решетки висит на нашей же шее и тянет к земле.
В стране, откуда я родом, люди откладывают деньги, а затем едут заграницу их тратить: там и цены ниже, и товары лучше, и как-то приятнее – все-таки чувствуешь себя немного богатым, когда в кармане лежит несколько отложенных зарплат.
– А вы что, состоите в какой-то другой партии? И в какой же?
– Я застабил.
– Застабил?
– Да, ПМС – партия мира и стабильности. Мы выступаем за стабильность.
– Не слышала я о таких партиях.
– Партия молодая. Со всей страны трудящаяся молодежь вступает. А за молодежью – будущее, вы же сами так сказали, – я говорил с воодушевлением и наблюдал за ее реакцией
Почему все так боятся сказать? Почему все боятся отказать? Почему всем плевать, куда вступать и что подписывать? Почему? Да все просто. Потому что просто плевать. Лишь бы жить спокойно, без проблем, жаловаться и иногда скулить, но жить, спокойно и смирно, как верный пьяному хозяину пес. И вместе со всеми стоять в очереди за тихим счастьем.
Раз в несколько лет в нашей стране проходили выборы, ничего необычного, мало ли где еще избирают женщин и мужчин управлять женщинами и мужчинами. Но здесь результаты выборов всегда были в самых надежных руках, так что их исход никогда не вызывал ни у кого вопросов. Все всё знали и так, а у любителей посомневаться вечно появлялись кое-какие проблемы со здоровьем или еще с чем-нибудь.
