ДЕВОЧКИ РАЗНОГО ВОЗРАСТА
Сегодня мне исполнилось семнадцать. Я жду, что встречу ЕГО — мою судьбу. Мою вторую половинку. Он будет самый лучший, самый красивый. Он обязательно будет любить меня до безумия. Именно так — до безумия.
Я иду по улице… нет, я в клубе… нет, до восемнадцати не пускают… Иду по супермаркету, а он шагает мне на встречу с тележкой, заполненной всякой всячиной. А я забыла тележку, поэтому несу в руках банку с огурцами, нет, не с огурцами, а… Я несу в руках что-то большое и неудобное. Он, увидев меня, мои завитушки волос, маленький платочек на шее и узкое запястье, усыпанное разноцветными бусинками самодельного браслета, приостанавливается, и поймав мой мимолетный взгляд, пытается заговорить. Немножко бестолково предлагает воспользоваться его тележкой и краснеет до самых кончиков ушей.
Я сразу понимаю, что понравилась, очень понравилась ему — моей судьбе двухметрового роста с пухлыми детскими губами и ёжиком русых волос на голове. Мы вместе бродим по бесконечным рядам, заполненным пузатыми баночками и вытянутыми флакончиками. Там, среди ароматов и пестрых наклеек, он берёт меня за руку и приглушенным голосом предлагает встретиться вечером.
Моё первое свидание. Я очень романтичная, немножко смущённая и невозможно красивая. Я спешу, прижимая к бедру маленькую лаковую сумочку на тонкой нитке из металлических звеньев. Я волнуюсь. Уже издалека вижу в его руках букет с шариками золотистых хризантем.
Неужели мне? — спрашиваю у себя.
Неужели мне! — восторгаюсь я.
Он не слышит эти рифмованные строчки, он ждёт, меряя шагами пятачок около скамейки.
Меня переполняют эмоции, захлёстывая штормовыми волнами неудержимой радости, восторга, трепета и чего-то ещё, замешанного на страхе и желании убежать.
Я подхожу к нему, чтобы не заметил. Так нужно. Чтобы заранее не видел, но, обернувшись, ахнул. Не вслух, разумеется, а в глубине души, чтобы я увидела распахнувшиеся от удивления глаза, пересохшие губы, неловкое движение руки и робкое — это тебе… цветы…
Потом мы будем гулять до звёздочек, зажигающихся осколками в небе. Он попытается меня обнять. Его рука, такая горячая, слегка коснётся тонкими пальцами воздушного кружева на моем плече…
Я ничего не чувствую. Интересно, это из-за того, что мы уже кучу лет вместе или у меня просто нет настроения? Я отстраняюсь. Я не хочу ничего объяснять, да и он, по-моему, не особо горит желанием что-либо слушать. Он умает о чём-то своем, улетающем в другую плоскость существования. Я давно научилась видеть и принимать этот полёт со множеством неизвестных.
Мне не жалко, ревности нет. У меня тоже есть другая плоскость или даже несколько.
Почему мы вместе? Удобно, наверное. Ему удобно, что без обязательств, без истерик и с пониманием. А мне удобно… Почему мне удобно? С ним не холодно. Он тёплый, как плюшевый медведь, к мягкому животу которого прислонишься, закроешь глаза… и тебе снятся детские сны со вкусом шоколадных конфет и берёзового сока. Я очень люблю берёзовый сок в больших трёхлитровых банках с пожухшей бумажкой на круглом боку. Жаль, что его больше не продают.
Завтра мне исполнится сорок. Смотрю на себя в прямоугольник антикварного зеркала и отмечаю, что ещё ничего — глазки блестят, контур лица не обвис тяжелыми складками бульдожьей породы. Живот не мешало бы подтянуть. Хотя некоторая округлость, ставшая несмываемым отпечатком состоявшегося материнства, более женственна. Впрочем, как и грудь, отяжелевшая, с маленькой ложбинкой меж уютных чашечек прозрачного бюстгальтера.
Надо что-то менять или кого-то менять. Разомкнуть спаянное, разорвать склеенное… Хочется, чтобы не только тепло, но и жарко, везде, в каждой клеточке, когда касается рукой. Хочется краснеть и глупо улыбаться, когда шепчет на ушко. Хочется замирать и покрываться пупырышками, когда слышишь шаги и чувствуешь дыхание. Осталось не так уж много времени. У женщины вообще времени не много. Тебе все ещё кажется, что цветёшь. Твои каблучки ещё звонко и призывно стучат о разомлевшую поверхность уходящего лета. И шарфик на гладкой шее ещё манит неутолённой жаждой чувственного и душевного наполнения. Улыбаешься в надежде… но мужчины слишком быстро теряют интерес, переводя взгляд на коротенькую юбочку подрастающей нимфетки.
Я помню, как невзначай обронила ключи и попыталась поднять их с заляпанного пола обветшалого подъезда. Тогда в моей спине что-то хрустнуло и встало несгибаемой палкой поперёк поясницы. Еле доковыляла до продавленного дивана. Он хоть и старенький, но очень удобный.
Навечно запечатлев контур моего тела, диван с нескрываемым наслаждением принял меня в свои скрипучие объятия, нежно прижался потёртыми подлокотниками, и надорвавшимися пружинами напел позабытую мелодию из проскользнувшей молодости.
Зря я перестала ходить в группу здоровья: гимнастика, водные процедуры, давление измерят, молоденькая тренерша новую маску посоветует, модную диету подскажет.
Решено. Снова пойду.
Отмечу юбилей и пойду. Жаль только, что мужичков там нет. С ними веселее. Конечно, не со всеми. Мне чаще попадались занудистые. Я заметила, такие дольше живут. Видимо и там, наверху, не очень-то прельщает их постоянное недовольство, заунывность и мрачный вид.
Всем хочется хорошего настроения и положительных эмоций. И я не исключение. С превеликим удовольствием замутила бы лёгкий флирт с каким-нибудь седовласым балагуром. В кино ходили бы, на танцы «для тех, кому за…», а потом на лавочке сидели бы, вспоминая прошедшее и придумывая планы на завтра. Можно и на послезавтра. Как будто впереди бесконечность и мы будем жить вечно.
