Потому что жизнь больше, чем твое место в ней. Чем ты сам. Жизнь — это общность. Частицы тебя в ком-то другом. Это воспоминания, стены, шкафы с ящиками, в которых ты точно знаешь, что и как лежит. Это оптимально устроенная повседневность, так что образуется удобная обтекаемая конструкция на двоих. Это совместное бытие обыденных вещей. Цемента и камня, пульта и кроссворда, рубашек и соды, шкафчика в ванной и бритвы на третьей полочке. Вот для чего нужна Бритт-Мари.
Посвящаю моей маме, которая всегда заботилась о том, чтобы у меня в желудке была еда, а на полке — книги
Легко, наверное, быть оптимистом, если тебе не нужно наводить порядок после гостей.
Кажется, что в ящиках только земля, но там, в глубине, в ожидании весны спят цветы. От того, кто поливает эту землю, зима требует веры. Надо помнить: в том, что выглядит как пустое место, дремлет великая сила.
С позитивными людьми не поймешь — то ли их любят за позитивность, то ли они позитивны оттого, что их все любят
стол, который выглядел так, словно малыши ели картошку прямо с него. Садовыми вилами. В темноте.
Потом, включив пылесос, унесла его в ванную и заперлась там, зажав дверью провод. Пусть крыса не думает, что там кого-то рвет, — может, Бритт-Мари решила пропылесосить раковину.
На балконе человек не бывает одинок — у него есть машины, дома, люди на улице. Ты и среди них, и как бы нет. Это в балконах самое лучшее.
Если зажмуриться достаточно крепко и надолго, можно вспомнить почти все. Все, что делало тебя счастливой. Мамин запах, когда тебе было пять лет, и вы, смеясь, вбежали в подъезд, спасаясь от внезапного ливня. Холодный папин нос, прижатый к твоей щеке. Шершавый мех игрушечного зверя, которого ты не дала забрать в стирку. Звук, с которым волны накатывали на скалы во время последних каникул на море. Аплодисменты в театре. Волосы сестры, беззаботно развевающиеся на ветру, когда вы потом шли по улице.
Трудно определить, когда расцветает любовь; однажды проснешься — а цветок распустился. И то же самое, когда любовь увядает: однажды становится поздно
