Оглавление

Глава 1

Даниэль Леманн впервые за несколько лет сам позвонил отцу. Еще пару дней назад он и не думал общаться с ним. Но в полдень в коридоре громко, не по-воскресному, закрылась дверь, а на лестнице стихли шаги. Даниэль оглядел опустевшую квартиру и поставил на чистый кухонный стол только что открытую бутылку кёльша[1]. Пиво показалось отвратительно горьким.

—

Всю прошлую неделю Леманн привычно просыпался, ходил на работу, исправно улыбался начальнику, отвечал на приветствия коллег и рассчитывал системы обратной связи контроля дорожных полос на своем высокотехнологичном рабочем месте. Самое главное, он продолжал верить. Верить, что все, как не раз бывало, обойдется, подруга вернется, а вино и секс завершат примирение.

Воскресным полднем Моника вернулась. Цветущая, с блестящими глазами. Пара расстегнутых верхних пуговиц на ее блузке под черной кожаной курткой против воли притянули его изголодавшийся за эти дни взгляд. Она, конечно, заметила.

— Привет, Моник, — хрипло сказал он.

— Привет, Даниэль, как дела?

— Дела идут, как у тебя?

— Отлично, спасибо, — Моника посторонилась, и из-за двери вышел подтянутый, заметно старше Даниэля, представительный мужчина, — Познакомься, это Андреас.

У Даниэля застучало в ушах, стало нехорошо. Андреас протянул ладонь и улыбнулся. Крепкое рукопожатие, нежная кожа руки, дорогой парфюм, мужественная улыбка. Что может быть хуже? Собственный вид в домашних штанах и футболке или появление этого типа? Дерьмовая дилемма появилась и пропала в сознании Леманна.

— Даниэль, Андреас поможет мне перевезти вещи. Это неожиданно для тебя, но надеюсь, мы цивилизованные люди и лишних сложностей не будет.

Да, он знал, Моника не любила ни сложностей, ни ожиданий. Кивок Даниэля задержался на пару секунд дольше нормального. Запас тщательно подготовленных на все случаи слов и фраз испарился, как надежды продувшего все деньги картежника.

Даниэль посторонился в дверях маленького коридорчика, потом завернул на кухню, немного постоял. В настенном зеркале мелькнуло его покрасневшее лицо. Леманн достал из холодильника кёльш и присел на подоконник.

Визитеры прошли мимо. Мужчина помог Монике занести чемодан в спальню и открыть его, после чего оставил ее одну.

— У вас хорошая квартира, Даниэль, — сказал Андреас, подойдя к окну, — Люблю старые дома и район мне нравится. Отличный вид.

— Спасибо, мне тоже.

— Я слышал, у вас интересная работа?

— Да, хорошая.

Мужчина был сантиметра на три выше его и килограммов на десять тяжелее. Даниэль прикинул, смог бы теоретически бросить мудака на пол и разбить лицо. Наверное, да, но как сказала Моника, мы все цивилизованные люди, а в цивилизованном мире такое удовольствие слишком дорого стоит.

Через несколько минут Моника собрала свои вещи и присоединилась к ним.

— Андреас, помоги, пожалуйста, закрыть чемоданы.

— Конечно, зайка, — ответил мужчина и вышел.

— А ты, как всегда, пьешь? — обратилась она к Даниэлю.

Даниэль молча глядел в ее серые глаза. Он не считал себя пьющим, бутылочка другая пива не в счет. Теперь бросить через плечо захотелось ее.

— Даниэль, я надеюсь, ты не станешь писать мне сообщения, это бесполезно, как ты понимаешь, — понизив голос, сказала Моника.

— Не стану.

— Наверно, мы могли бы остаться друзьями.

— Конечно, почему нет, буду заходить в гости.

В коридоре показался Андреас, Моника оглянулась.

— Милый, ты уже закончил?

— Только что, — Андреас, почти не теряя лоск, выкатил два больших чемодана. Через минуту они ушли.

Даниэль остался один, заходить в опустевшую спальню не хотелось, как и вообще находиться дома. Стараясь не смотреть по сторонам, он быстро переоделся и вышел под серое небо Висбадена. Никаких мыслей в пустой голове не было. Ноги сами понесли его прочь с Клингерштрассе на Платтерштрассе и далее в сторону центра.

Накрапывал мелкий, всюду проникающий дождь. Капюшон и капли на лице пришли ему на выручку, спрятали настроение от встречных, либо довольных всем на свете парочек, либо спешащих неизвестно куда девушек. Казалось, их взгляды, едва коснувшись его, на миг участливо застывали, и их сочувствие все сильнее раздражало.

Леманн стал избегать прохожих, несколько раз свернул на узкие улочки. Много лет знакомые, ставшие родными кварталы, превратились в лабиринт чужих серых домов. Даниэль промок до костей и остановился. Из-под большого раскидистого дерева на Лерштрассе виднелись темные шиферные шпили кирхи. Леманн достал телефон. На экране в исходящих звонках, последним номером, высветилась его Liebste[2]. Даниэль долго смотрел на знакомые цифры, затем взглянул на серый крест Бергкирхе и удалил контакт. Дальше по списку шли номера общих друзей, по большей части, знакомых через Монику. Даниэль прокрутил записи и наткнулся на не отвеченный звонок от отца. Леманн остановил палец на подсвеченном красным номере и нажал вызов.

Отец согласился на встречу сразу, предложил встретиться в Битбургер Бирхаус на Марктштрассе 9. Дождь расстарался, разогнал последних прохожих и ушел за Рейн, мыть улицы Майнца. Здания и тротуары снова обрели знакомые пастельные тона и контуры. Леманн поправил капюшон, засунул руки в карманы и неторопливо побрел мощеными улочками в пивную.

Столики перед пивной ожидаемо опустели. Даниэль вошел внутрь, оглядел зал и отыскал отца. Петер Леманн вольготно расположился в центре узкого зала на общей лавке и с живым интересом рассматривал посетителей. Довольный вид отца говорил, что еще немного, и он заговорит с кем-нибудь в зале, похожем на одного из тех типов, что привела с собой Моника, подумал Даниэль и подошел к столу.

— Привет Дани, — Петер поднялся и обнял сына.

— Привет, ну все хватит, я мокрый, — Даниэль немного отстранился, — Сниму куртку.

— Конечно, садись. Пешком из дома, что у тебя нового?

Даниэль снял куртку, бросил на лавку и сел напротив отца. На столе уже стояли горячая обацда и два высоких стакана Бенедиктинер Вайсбир. Один отпитый — отца, другой с плотной пенной шапкой — в ожидании Даниэля.

— Моника ушла.

Петер, приподнял бровь.

— Снова?

— Совсем.

— Ты с ней разговаривал? Девушки эмоциональные существа, бывает уходят, потом приходят. Давно это случилось?

— Несколько дней назад. Сегодня она вернулась за вещами со своим мужиком, каким-то лощеным коммерсантом.

— Я надеюсь, ты был вежлив?

— Мы все были вежливы. Если ты о скандале, то его не было.

— Очень хорошо.

Даниэль отпил из бокала и рассказал последние события. Петер внимательно слушал, откинувшись на мягкую обивку стены.

— Ясно Дани, такое бывает, люди ищут, где лучше, если что-то их не устраивает. Ты хотел бы услышать мое мнение?

Даниэль кивнул.

— Послушай, я конечно не знаю всего между вами, но наверняка ты понимаешь, что твой случай для общества не уникален, каким бы особенным сейчас тебе не казался.

— Ты действительно всего не знаешь.

— Да, но я видел Монику.

— И что?

— Она девушка с большими запросами и хочет для себя нечто особенное.

— А я обычный.

— Ты стал вести себя как обычный бюргер. Стабильная работа, зарплата, серый седан, пиво на ужин и редкие походы в ресторан.

— Стабильность же важна.

— Если нет амбиций, а у Моники они есть, — Петер сделал глоток из своего бокала, — Ты знаешь, кто теперь с ней?

— Нет, наверное, бизнесмен какой-то или банкир.

— Ну машину то его ты видел?

— Да, спортивная, новая.

— Ну вот, — Леманн старший отодвинул бокал и наклонился к сыну, — Дани, послушай меня, ты симпатичный парень, но эта девушка сейчас не для тебя. В ее возрасте хочется драйва, а ты поутих, у тебя же одно и тоже каждый день.

— Спасибо за откровенность, очень кстати.

— Не обижайся, я только стараюсь помочь.

— Тогда добивай.

— Ладно. Какого хрена ты жалеешь себя? Ты молодой здоровый парень, распустил нюни, как изнасилованная монашка.

— Scheisse[3], зря я тебе позвонил, — Даниэль повернул голову и приподнялся.

— Сядь, — Петер потянулся за сыном, — Извини, присядь. Я знаю, у нас с тобой не было близких отношений, это моя вина. Я таков, какой есть, но тебе, ты знаешь, всегда готов помочь.

— Советом.

— Опытом, а это самое важное. Опыт дает надежду.

— Мне нужно, чтобы вернулась Моник.

— Не глупи, она ушла к другому мужику. Начинай не думать о ней.

— Я ее люблю.

— Уже нет, вернее еще думаешь, что да, но уже нет, это рефлексия. Вместе быть вы уже не сможете.

— Может, у меня и рефлексия, но у тебя махровый сексизм, из-за которого вы с мамой расстались.

— Даниэль, это было давно и в итоге к лучшему. Твоя мать, насколько я знаю, сейчас неплохо живет. Кстати, как она там, навещает тебя?

— Мы последнее время редко видимся, я несколько раз приезжал в Валенсию, у нее все хорошо.

— Вот видишь, все к лучшему, у нас всех новая жизнь.

— Я не такой как ты. Ты и представить себе не можешь, как мне хреново сейчас без Моники. Я же все распланировал, думал, что все хорошо, был счастлив этой жизнью.

— Я понимаю, это страшно, тебе тяжело сейчас, но ты точно переживешь. И вот что я тебе скажу, — Петер допил стакан и, установив зрительный контакт с официантом, поднял вверх большой палец, — Ты ведь знаешь, у меня есть некоторый опыт в общении с женщинами.

Даниэль усмехнулся, всех женщин отца он не помнил даже по именам.

— Так вот Дани, я не зря сказал, что Моника тебе не подходит. Она яркий представитель европейской стервы. Звучит грубо, но зато очень четкое определение.

— Полегче с такими определениями, — сказал Даниэль, поглядывая по сторонам, — Я догадываюсь, что ты хочешь сказать.

— Я был женат на европейской женщине, сейчас в отношениях с азиаткой и да, я могу сравнивать. Поэтому скажу тебе — хватит терять время. В задницу эту нашу эмансипацию, эти навязанные принципы. Освободись и будь счастлив, ведь в итоге только это главное.

— Легкий путь.

— Как бритва Оккама[4], — Петер улыбнулся, — Путь не только легкий, но и приятный, а в итоге результат тот же, только без постоянного напряжения, без нервов, ты сам решаешь, как все будет. Это, как с мойщика тарелок в миллионеры.

— Есть и другая сторона.

— Есть, но она тоже неплоха.

— Я не знаю, — Даниэль взял стакан пива с уже растаявшей пеной и отпил несколько глотков, — Все это звучит как-то странно. Да и не могу я так, я привык по-другому с Моник. Не могу представить, что не буду больше трогать ее тело, что она в чьих-то других руках. Это какое-то безумие.

— Я понимаю тебя, сексуальная зависимость сильная штука, но поверь мне, ее можно преодолеть, и не так уж трудно.

— Вместе пойдем по борделям?

— Нее, я не сторонник такого способа. Тебе нравится твоя работа?

Даниэль пожал плечами.

— Наверно, да.

— Хочешь что-то поменять, смени обстановку, отправляйся в большое путешествие. В любом случае, ты ничего не потеряешь, вернуться обратно и устроиться на работу всегда успеешь, особенно, здесь в Германии.

— Вот так совет, — Даниэль усмехнулся, — По мне, идея так себе.

— Трудно оценить, не испытав, а у тебя появилась отличная возможность. Изменить жизнь на самом деле не так страшно, как кажется, и не столь сложно, как многие себе представляют. Все просто, берешь и делаешь. Бродить по улицам и жалеть себя тоже так себе идея.

Даниэль молча пил пиво, и Петеру пришлось продолжать.

— Начни прямо сейчас, сдай всю старую одежду в приемный пункт, купи новую, повеселее. Слушай музыку, напиши список самых сумасшедших желаний и приступай. Все просто.

Отец замолчал и занялся своим пивом и закуской.

— Не знаю, как я могу все бросить, — сказал наконец Даниэль, отставляя пустой стакан на стол, — Еще вчера были планы, все шло своим чередом. Не так уж и просто послать все к черту.

— Было бы что. Но жизнь одна, не просри ее.

— Ладно, мне пора папа, спасибо.

— Я позвоню тебе.

Даниэль забрал куртку, кивнул и вышел на улицу. Небо очистилось, свежий воздух наполнил легкие.

 Кёльш — название специального светлого пива, которое варится в городе Кёльне, Германия

 Liebste — ласковое название любимой в немецком языке

 Scheisse (нем.) — немецкое ругательство «дерьмо»

 Бритва Оккама — методологический принцип, в кратком виде гласящий: «Не следует множить проблемы без необходимости»

Глава 2

Стэнли Камински сидел, на аутсайде[1], перед линией появления волн, верхом на оранжевой с черными полосами доске. Его длинные худые ноги мерзли в воде восточного побережья Австралии. Широкие пологие волны постепенно относили хард-борд обратно к желтому песку Мэревезер-Бич. Стэнли волнам не препятствовал, он считал и ждал, как всегда, шестую сета.

Парни из его береговой тусовки забили на легкий он-шор[2] и отправились пить пиво домой к Джексону. Жилище Джексона со времен последних курсов университета Ньюкасла стало их постоянной базой. Каждый день они собирались на зеленых лужайках кампуса, шли к двухэтажному серому дому, а оттуда на Мэревезер. Океанский бриз, сквозь распахнутые окна, исправно выдувал из комнат микс запахов пива, сигарет и травки, которые парни также старательно оставляли. Компания взрослела, многие разъехались, но те, кто остался, продолжали чилиться здесь после каждого катания.

Камински замерз больше привычного, но дождался свой свелл[3]. Он пошевелил задубевшими пальцами, оглянулся по сторонам. Редкие новички крутились у берега на низких серых волнах. Стэнли развернулся и, разгоняя кровь по мышцам, стал разгребаться к лайн-апу[4]. Метров за сто до прибоя он вскочил на доску и покатил практически по прямой к берегу. У линии прибоя, на пене, пробовали разобраться с балансом две незнакомые Бич-Банни[5] в обтягивающих ярких гидрокостюмах. Девушки из новой, около серферской тусовки похоже решили самостоятельно попробовать себя в деле. Стэнли поневоле отвлекся от своих мыслей, с интересом наблюдая за их мелькающими ногами в забавных попытках покорить доску. В другое время он с удовольствием дал бы девушкам пару уроков с обязательным вечерним продолжением в каком-нибудь баре района Кокс-Хилл, но не сегодня. Стэнли решил больше не откладывать трудный разговор, не терять нужный настрой и не испытывать чувство вины.

Красная хонда Хлои, как всегда, криво стояла на площадке перед его домом. Значит, время выбрано правильно.

— Стэн, это ты? — раздался с кухни ее голос.

— Я, или ты еще кого-то ждешь?

— Никого, только моего парня. Ты один?

— Ага, — Стэнли расстегнул на плечах молнии и принялся стаскивать прилипший костюм, — Я в душ.

— Ок, как волна?

— Хрень, сплошной он-шор.

— Ясно, давай быстрее, сэндвичи почти готовы.

Камински наконец стянул гидру и прошёл в душ. Горячая вода хлестнула по телу, смывая соль и холод океана. Стэнли закрыл кран и уставился в зеркало. Мокрые светлые волосы прилипли ко лбу. Парень улыбнулся. Детская, немного застенчивая улыбка, не очень вязалась с небритым обветренным лицом, но девушкам нравилась, и Камински это устраивало. Он надел шорты и вышел.

Хлоя стояла у стола и заканчивала нарезать овощи. Камински отметил ее смятые вещи на стуле и привычно восстановил недавние события. Подруга вернулась с университета, бросила на пороге сумку, начала раздеваться, захотела есть, скинула джинсы и увлеклась готовкой своих вегетарианских сэндвичей. Сейчас она пританцовывала спиной к нему с ниткой наушников в одном ухе, белой рубашке и стрингах. Ее волнистые темные волосы колыхались в такт музыке. Стэнли залюбовался ее упругой попкой. Захотелось отодвинуть сэндвичи в сторону и положить подругу на стол. Пришлось вспомнить о плане и остановиться. Камински сел на стул и почувствовал себя приятно от осознания своей ответственности. Тянуть дальше сил не было, слишком полагаться на свою сдержанность тоже не стоило.

— Милая, нам надо поговорить.

Хлоя повернулась к нему, облизывая верхнюю губу от гуакамоле. Лифчика на ней не оказалось.

— Хочешь трахнуть свою Банни?

— Да, но нам нужно расстаться, — сказал Стэнли и выдохнул.

Улыбка девушки замерла, но не пропала.

— Новая шутка, да?

— К сожалению, нет, я серьезно.

— Нееет, ты разыгрываешь.

— Так надо.

— Реально, ты сейчас не шутишь? Ты хочешь меня бросить? С ума сошел? Почему? — каждый вопрос звучал громче предыдущего.

— Послушай Хлоя, тут дело не в тебе, — начал Стэнли.

— Нет, нет, нет, закрой свой рот, урод! Я ушла к тебе от Джексона, думала ты нормальный, — Хлоя отшвырнула листья салата, — Да как ты смеешь после всего? Это я тебя бросаю, понял мудило?!

— Понял, — Стэнли согласно кивнул.

— Ни хрена ты не понял, козел!

Хлоя схватила со стола тарелку с сэндвичами и с размаху запустила в парня, следом полетели разделочная доска с овощами, столовые приборы и керамический нож. Становилось жарко, Каминский нырком ушел за стул вниз.

— Эй, детка, полегче, давай успокоимся и поговорим!

— Пошел ты на хер, — Хлоя закончила опустошать стол, схватила джинсы и принялась судорожно их натягивать, — Ты еще заплатишь за это.

Девушка кое-как справилась с джинсами, широкими шагами дошла до двери, схватила сумку, сунула ноги в кроссовки и выскочила из дома. Дверь оглушительно хлопнула. Через секунду дверь снова распахнулась, и внутрь влетели ключи, едва не пробив окно напротив.

— Я готов помочь с вещами, — проговорил Стэнли.

Дверь хлопнула еще громче. Камински выдохнул и огляделся. Снаружи послышались глухие удары, парень подошел к окну. Хлоя колотила новой доской за полторы тысячи долларов по его пикапу. Стэнли выругался, но выходить не стал.

Предстояла серьезная уборка. Вкуснейшие сэндвичи с соусом гуакамоле размазались по стенам и полу. Такого энергичного расставания у него давно уже не было. Под столом Камински нашел розовый лифчик и аккуратно отнес в спальню к вещам экс-подруги. Появилась запоздалая мысль об упущенной возможности особенного прощального секса. Слово «запоздалая» было ключевым. Камински налил полный стакан скотча, накидал льда и завалился на диван.

Продолжительный далекий стук долбил и долбил по вискам, Камински еще цеплялся за приятный ускользающий сон, но грохот все нарастал, и парень застонав проснулся. Пришлось открыть глаза. Барабанили в несчастную входную дверь.

— Сейчас, сейчас иду, — хрипло прокричал Камински. Подняться с дивана оказалось тяжело, — Зачем так долбить, иду.

Он помассировал опухшее лицо, подошел к двери и щелкнул замком. Дверь распахнулась, свет ударил по глазам. На крыльце стоял хмурый Джексон, в шаге за его широкой спиной, в шортах и футболке без лифчика, Хлоя.

— Привет ребята, — сказал Камински.

Правый хук погасил утренний свет. Посетители вошли внутрь, Хлоя переступила через тело и направилась в комнату, собирать вещи. Очнулся Стэнли на диване. Кто-то старательно брызгал его водой и хлестал по щекам.

— Вот хрень, слава Богу, ты очнулся чувак, — сказал Джексон, отступая назад, — Сколько пальцев видишь, говнюк?

— Вижу только одного подлого мудака, — ответил Стэнли, параллельно ощупывая рот языком. Челюсть болела, но зубы остались на месте.

— Ты заслужил это. Херню ведь творишь, не знаешь?

— Пошел ты.

— Мы сейчас уйдем, но ты должен извиниться перед Хло.

— Прости детка, — Стэнли поднял вверх руку.

— Пошёл в жопу, козел, — девушка уже вышла с сумками из спальни.

— Я извинился.

— Ок, норм, — Джексон выпрямился, — Без обид, бро. Если тебе нужна доска, можешь взять запасную у меня на время.

— Не парься, разберусь.

Ребята вышли.

Это была его шестая девушка. Первая четыре года назад, перед самой свадьбой, вернула ему кольцо. Остальных он оставил сам.

 Аутсайд — (outside) большой сет волн, которые начинают закрываться не доходя до лайн-апа. Также означает место в океане, где волны ещё не начали вставать

 Он-шор — (onshore) — ветер, который дует с океана на берег, плохой ветер для сёрфинга

 Свелл — организованная группа волн, образованная в результате удалённого шторма

 Лайн-ап (line up) — место, где сёрферы ждут волн.

 Бич-Банни — (сленг) любительница посещать пляжи

Глава 3

Уже несколько лет публике темного клуба с говорящим названием «Конец», с маленькими окнами под самым потолком, Александр Чернов был известен, как Санта. Поначалу, за манеру игры на гитаре, его называли Сантана, но потом как-то незаметно сократили.

Это было второе прозвище. Первое «Санчес» он получил еще в школе. Любовь к гитаре перешла к нему от отца, а нетипичная латиноамериканская внешность от матери, что было несколько странно при славянских корнях обоих родителей. После школы Санчес наконец смог добавить к своим карим глазам длинные темные волосы и эспаньолку в стиле Тони Старка. По жизни, Санчес больше любил перебирать струны, чем работать, в компаниях больше любил слушать, чем говорить. Тем не менее, три университетских года в Томском политехническом университете ни одна тусовка студенческой группы без Санчеса не обходилась, пока его не отчислили за прогулы.

Чернова забрали в армию и послали принять участие в контртеррористической операции на территории одной кавказской республики. Через год он вернулся, съехал от родителей, поменял номер телефона, удалил все контакты и профили в социальных сетях. Санчес исчез для всех.

—

Пьяный в хлам, лысый парень с выпученными, светлыми до прозрачности глазами, с третьей попытки все-таки схватил за гриф гитару музыканта.

— Дай побренчать, чудило, не ссы, не сломаю, — он дернул сильнее, заставляя Санчеса наклониться вперед.

Из-за темного, заставленного тяжелой деревянной мебелью зала одобрительно заржали и застучали стаканами довольные собутыльники.

— Давай Макс, тащи его нахер со сцены, сыграй нашу! Давай Шнура!

Макс еще сильнее набычился, изо всех сил стягивая гитариста со сцены. Чернов заскользил к краю помоста, представляя насколько комично он сейчас выглядит. Хохотало уже пол зала, девушка за одним из столиков закричала охране. Музыканту в последний момент удалось скинуть с шеи ремень от гитары.

Макс издал победный клич, повернулся к зрителям и под одобрительный вой толпы поднял вверх свой трофей. Жесткий, как по футбольному мячу, лоу-кик в голову снес Макса в сторону. Смех в зале оборвался, трое или четверо бритых друзей Макса вскочили с мест и, толкаясь, с руганью полезли на сцену. Гитарист успел пнуть еще пару раз в оскаленные лица, но его схватили за штаны и сдернули вниз, на пол. Один из нападавших склонился для удара, Чернов прихватил его за грудки и с силой прижал к себе. Двое других, торопясь, с уханьем пинали музыканта, через раз попадая своему товарищу по ребрам. Тот верещал, пытался подняться, но музыкант только сместил его чуть в сторону под удары ногами и прижал еще крепче. Пьяная публика в зале сменила одно развлечение на другое.

Сквозь зрителей протиснулись два бритых вышибалы в черных футболках. Этих парней обычно набирали из боксеров или борцов подработать в вечернее время. Охрана привычно растолкала толпу, профессионально заломила хулиганам руки за спину и потащила на улицу. Чернов отпустил свой вопящий живой щит. Тот неуклюже поднялся и не отряхиваясь поспешил за ними. Его смелость и боевой задор пропали в узких проходах вместе с собутыльниками. Гости клуба возвращались за свои столы, ворча и обсуждая испорченный за двести рублей вечер.

Чернов тоже встал и огляделся, из носа текла темная густая кровь, ребра и колено болели. Макс, прислонившись к сцене, сидел рядом и аккуратно ощупывал рукой свое распухшее ухо. Гитарист осмотрелся, нагнулся и поднял гитару. Черный акустический Мартинез он приобрёл сам, и эта гитара, пожалуй, была самой дорогой вещью в его узкой комнатке в старом мрачном доме барачного типа. Сейчас гладкая лакированная дека растрескалась, как скалы в Колорадо. Бравая двойка охранников уже вернулась за следующим клиентом.

— Он сломал гитару, — сказал Чернов и показал испорченный инструмент.

— Принято, — ответил один из них. Вышибалы взяли за шиворот Макса и потащили из зала.

Санчес сел за оставленный пустой столик, выплеснул из стакана остатки водки на пол и налил по новой. Вскоре вернулся охранник.

— Пусто у лысого, одна мелочь в карманах, — сказал парень на ухо Чернову.

— Он еще здесь?

— Ага тута.

— Вызови ментов.

— Думаешь? Я бы не стал.

— Вызывай, я сам поговорю с ними.

Когда приехала полиция, Санчеса позвали к выходу.

— Кто будет писать заявление? — спросил уставший офицер, выслушав показания потерпевших сторон.

— Мы уже написали, гражданин лейтенант, — вперед подался один из нападавших и протянул исписанный мелким почерком лист, — Вот, примите пожалуйста, все подробно, кто первым напал и какие нанес побои. Прошу вас также учесть, двоим из нас требуется срочная госпитализация.

— Они нас еще и ограбить хотели, — добавил второй.

— Лейтенант, это я просил вызвать полицию, — сказал Чернов.

— Спокойно, в порядке очереди, — полицейский внимательно посмотрел на Чернова, — Вы пили?

— Немного, после драки, — ответил парень.

— Понятно, отойдемте на минутку.

Чернов отошел с лейтенантом в сторону.

— Служил?

— Одиннадцатая ДШБ.

— Участвовал?

— Пришлось.

— Вот как, — Лейтенант помолчал, — Послушай парень, ты не дурак, должен понимать, если дать ход делу, не факт, что ты окажешься пострадавшим. Предлагаю все решить миром с ними, никому лишние хлопоты не нужны. Их заявление я заберу. Думай быстрее.

— Понятно, забирай.

— Хорошо, — полицейский пошел обратно, потом обернулся, — К нам не хочешь?

— Нет, — Чернов вышел на улицу и достал сигарету.

Мимо прошла злополучная четверка парней, битва взглядов закончилась ничьей. Полицейские сели в грязно-белый уазик и укатили по мокрой, темной улице. Холодные, крупные капли падали на лицо и скатывались под рубашку, глаза резали яркие фары проезжающих по Фрунзе машин. Дрожь уже отпустила, зато снова накатила тоскливая пустота. Через дорогу светилась вывеска какого-то алкогольного киоска, все остальное тонуло в черноте. Чернов подобрал гитару, куртку и пошел домой.

Утро отдалось болью во всем теле, видимо вчера ему хорошо досталось. Узкая кровать в тесной, как вагон комнате, столик со старым ноутбуком напротив и высокий шкаф составляли всю обстановку в его съемной квартире. Голова трещала, хотелось есть и пить. Потревоженная бутылка из-под водки покатилась по полу, как только он встал. Чернов не слишком рассчитывал на холодильник, но все равно заглянул. Кусок черного хлеба, тонкий почти пустой пакетик майонеза и пара сосисок на полках стали ему вознаграждением.

Парень распахнул темные шторы, умылся и позавтракал. Он взял выходной, чтобы прийти в себя, отремонтировать гитару, а завтра снова идти в долбанный клуб. Чернов спустил с полки коробку с инструментами и достал пострадавший Мартинез. Гитара жалобно задребезжала, Санчес стиснул зубы и провел рукой по трещинам раненого инструмента. Предстояло снять струны, зашкурить снаружи и изнутри, потом нанести герметик.

Его прервал резкий звонок телефона. На экране высветился незнакомый номер. Чернов отвернулся, но звонок не унывал, разнося свою трель по маленькой комнатке.

Чернов протянул руку к телефону.

— Да, кто это?

— Привет Санчес, не ожидал?

—

Через час Санчес положил трубку и включил ноутбук.

Глава 4

Доска и Стэнли расслабленно парили по расплавленному краю стужи и зноя. Он погрузился в свободу чувствовать ничего, кроме обжигающего холода моря, жара песка, касания ветра и вкуса соли на коже, свободы никому не доказывать и никуда не торопиться. Он получил свободу, не спеша, в гамаке, пить пиво с фисташками под расслабленные ритмы дипхаус, а затем ускоряться до предела, на встречу застилающей горизонт волне и пробивать ее своим телом. Стэнли любил океан, любил миг полета по гребню волны, искрящийся от солнца песок, возможность заваливаться на него рядом с доской, наевшись за два часа соленой воды. Все снова в жизни стало просто и безопасно.

В последнее время появились причины переместиться на Рэдхэд-Бич. Дружки из старой компании как-то кисло приветствовали его при встречах, да и в берлогу к Джонсону тоже не звали. Хлоя на пляже старательно льнула к своему старому или новому, смотря как считать, бойфренду. Стэнли полагал, что все к лучшему, хотя ее голая задница, почти не прикрытая купальником, иногда манила. Бесило же его дурацкое поведение парней, раздражало, что мужская дружба должна зависеть от Бич Банни, пусть и с отпадной фигурой. То ли времена менялись, то ли люди. Камински решил поменять пляж и продолжать кайфовать.

Уже в темноте он вернулся в свой холостяцкий, тщательно прибранный домик. Оставленный на столе телефон подпрыгивал уже на полу. Камински подобрал мобильный, на экране высветилась улыбающаяся немецкая физиономия Даниэля. Стэн тоже улыбнулся и включил громкую связь.

— Хай, бадди, как все идет? — спросил Стэнли и, стаскивая с себя гидру, завалился на диван.

— Хай, бро! Все почти путем, как сам?

— Да все по плану, как всегда успеваю прыгнуть до вайп-аута[1] А что значит твое «почти»?

— Да тут долгая история, может, замутим по скайпу?

— О, даже так, сейчас перезвоню.

Леманн переключил приложение. Камински запустил скайп на ноутбуке.

— Ого, бро, может я зря оторвал тебя от подруги? — спросил Даниэль. Стэнли ходил в одном полотенце по комнате.

— Нет больше подруги, мы на днях разбежались.

— А что произошло?

— Не волнуйся бадди, инициатор снова я, все в норме.

— Расскажешь почему?

— Конечно Дани, но сначала ты.

— У меня есть идея, я предлагаю тебе отправиться со мной на яхте в большое увлекательное путешествие и сказочно разбогатеть.

— Ты там что траву поменял, бадди? — хохотнул Стэнли.

— Я серьезно.

— Серьезно такую хрень не несут.

— И тем не менее.

— Послушай, все что ты перечислил, может быть отдельно, — Камински снял полотенце и забросил на дверь, — Либо увлекательная поездка, либо большое путешествие, но уже не факт, что увлекательное, а про разбогатеть в путешествии, это точно сказка, тут ты прав.

— Может ты натянешь трусы и выслушаешь меня? А то меня твой маленький друг отвлекает.

— Был бы маленький, не отвлекал. Сейчас оденусь.

Стэнли исчез за дверью, а вернулся в синих спортивных шортах.

— Ок, бадди, слушаю тебя.

— Смотри, я накидал тебе несколько ссылок в скайп, прочти потом. А я сейчас вкратце расскажу. В общем, есть идея отправиться на Филиппины на яхте, поискать там сокровища и все сопутствующие развлечения.

— О Боже, затонувшие сокровища, тебе Кусто карту оставил?

— Нет, закопанные. По ссылкам все написано, прочитаешь. Японцы в конце второй мировой закопали на островах сто семьдесят схронов с награбленным в ЮВА[2] золотом. Они не могли из-за бомбежек везти его в Японию, поэтому в конце войны захоронили все на Филиппинах, которые думали оставить за собой. Считается самый большой клад в истории.

— Ага, а у тебя есть подробная карта острова сокровищ?

— К сожалению, нет.

— Может быть, есть японский военный пенсионер, который закапывал золото?

— Нет, пенсионер тоже отсутствует.

— Звучит, как верняк. Я в деле, — Камински исчез с экрана и появился уже с пивом в руках.

— Серьезно, ты согласен?

— Ну конечно, давай развлечемся, яхты и все такое, но только клады копать не будем, ну их.

— Конечно, мы развлечемся, но должна же быть еще какая-то цель.

— Так, мне кажется я понимаю, у тебя что-то случилось?

— Да, кое-что. Мы расстались с Моникой.

— Понятно, — протянул Стэнли и замолчал на несколько долгих секунд, — Хорошо бадди, давай поищем эти сокровища. План уже есть?

— Есть, в общих чертах.

— Выкладывай, — изображение на ноутбуке закачалось.

— Что ты делаешь?

— Иду на террсу, покурить захотелось, — ноутбук наконец занял стабильное положение, а Стэнли достал из коробки трубку и принялся ее набивать. Даниэль молча наблюдал за действиями друга.

— Охота тебе себя травить.

— Мне нравится, — Камински старательно запыхтел, раскуривая табак, — Что с яхтой?

— Пока не придумал.

— Так погоди, я правильно понимаю, что яхта есть пока только в плане?

— Правильно.

— Может, все-таки просто полетим на Филиппины, потусим и все.

— Бро, почитай инфу по ссылкам. Есть и еще один момент, в общем я связался с Санчесом.

— Да ладно, — Стэнли, отвлекся от процесса с трубкой и уставился на экран, — Как тебе это удалось, он же совсем потерялся?

— С трудом, сначала нашел знакомых в Томске, они узнали через полицию номер его сестры, я позвонил ей, потом его родителям, узнал его номер и дозвонился до него.

— И как он, что с ним случилось?

— Я так понял, у него продолжительная депрессия после армии, он оказался в горячей точке. Санчес про это не хочет говорить, я понял по намекам родителей в основном. В общем, он согласился поучаствовать в этом деле.

— Классно, сколько же лет я его не видел, — Стэнли наконец закончил приготовления и зачмокал, раскуривая трубку, — Да что, после отъезда в Австралию и не видел. Интересно конечно.

— Да. Так вот идея в том, чтобы искать золото не по старинке с металлоискателями и сидением в архиве, а при помощи данных космической съемки и современных геологических сканеров пустот, на островах в бухте Бакуит-Бэй. Там находилась последняя дислокация императорского флота перед отступлением в Японию в конце Второй Мировой. Место стратегически бессмысленное, но они там держали флот до последнего момента, хотя он нужен был на других направлениях, например, у Манилы, где перевес был у американцев. Затем этот флот вышел из бухты и попал под американский авиаудар около острова Бусуанга, где и затонул.

— Угу, — Камински выпустил густое облако дыма, — И почему никто до сих пор не нашел там ничего? Как называется?

— Бакуит-Бэй. Почитай инфу по ссылкам. Они прятали глубоко, но тем не менее, уже кое-что найдено на других филиппинских островах, по каким-то сведениям очевидцев. А по этой бухте их нет, места были глухие, да и свидетелей они убрали, судя по слухам. На форумах кладоискателей есть инфа, что десяток схронов уже обнаружили. Возможно и больше, но что-то осталось.

— Ладно, а почему именно там до сих пор ничего не нашли?

— Там заросшие кустарником острые скалы, постоянных поселений нет. Только пляжный туризм, к тому же, район Бакуит-Бэй входит в природный, охраняемый военными, заповедник.

— Звучит все хуже и хуже, — Стэнли отложил трубку в сторону, — Ок, послушай меня бадди, я-то не против скататься на Филиппины, но ведь очевидно, такой поиск не легален, особенно, для иностранцев. Может быть, все-таки придумаем другой способ развлечься?

— Смотри, я был там с отцом после окончания школы, это тихое сонное место, куча островов, встанем на яхте в бухточке, высадимся со сканером, полазим по кустам, найдем, раскопаем и станем сказочно богатыми.

— Бадди, — Камински поправил экран ноутбука, — Я все конечно понимаю, я сам был в такой ситуации, помнишь?

Даниэль кивнул.

— Хорошо, — продолжал Стэнли, — Сейчас тебя тянет на всякие сумасбродства, но то, что ты предлагаешь, это перебор. Честное слово. Это же полная хрень, послушай себя. Если нас поймают, мы окажемся в филиппинской тюрьме. Еще яхта нужна, где ты ее возьмешь? Ты вообще умеешь управлять яхтой? Или рыть тоннели? Я — нет, Санчес, насколько я знаю, тоже нет. Кстати, забыл спросить, чем он сейчас занимается?

— Я так понял, что музыкант, — ответил Леманн, — Но это не важно, я все спланировал, по каждому пункту, показал Санчесу, он поправил кое-что и в итоге согласился.

— Можешь скинуть план?

— Конечно, лови, — Даниэль отправил документ, — В общем бро, давай, посмотри, почитай все и перезвони, что решишь, ок?

— Ок, бадди, конечно. Будет чем ночью заняться. Наберу тебя утром, не унывай.

— У нас сейчас утро.

— Тогда вечером.

— Договорились. Не похоже это конечно на тебя, бро.

— Ты о чем?

— Что тебе ночью заняться нечем!

— Аа, это, — Стэнли ухмыльнулся, — Перерывчики добавляют остроту ощущениям. Кстати, я уже присмотрел сегодня двух цыпочек, хочу помочь им разобраться с досками, а потом и свою покажу.

— Сразу двоим?

— Ну как получится чувак, мир изобилен своими возможностями.

Стэнли остался сидеть в кресле. Сладковатый теплый дым табака растворялся в прохладном морском воздухе. Какая-то откормленная чайка в полете прочистила кишечник на заклеенное скотчем стекло его пикапа. Камински поморщился, смахнул с экрана письма от работодателя, отложив их по обычаю на завтра и открыл первую веб-ссылку от Даниэля https://en.wikipedia.org/wiki/Yamashita_gold.