Иккинг со своим другом Рыбьеногом и Камикадзой пошли на улицу, чтобы весь остаток дня ничего особенного не делать, — это было их любимое занятие.
Беззубик, которому эти всхлипы и расшаркивания были как кость в горле, упорхнул и пристроился в теплом местечке поближе к камину.
— Ик’кинг, — сонно проговорил Беззубик, устраиваясь поудобнее. — В б’бли-ближайшие пять минут больше н’ни-никто не собирается у-умирать?
Иккинг рассмеялся и перевел вопрос Старому Сморчку.
— Нет, — торжественно обещал Старый Сморчок. — Я ОЧЕНЬ внимательно всмотрелся в огонь и со всей ОПРЕДЕЛЕННОСТЬЮ заверяю, что в ближайшие пять минут НИКТО не умрет. Однако боюсь, Плевака Крикливый заразился от Рыбьенога простудой...
— Тог’гда ладно, — зевнул Беззубик. — Если Б’бе-беззубик н’ни-никому б’бо-больше не нужен, Б’бе-беззубик поcпит.
На свете не бывает ничего НЕВОЗМОЖНОГО, — усмехнулся Старый Сморчок. — Бывает только НЕВЕРОЯТНОЕ. А ограничивает нас лишь одно: пределы нашего воображения. И мне всегда казалось, что воображение у тебя развито хорошо. Если хочешь — опусти руки... Но я-то считал, что ты не из тех, кто сдается без боя, даже когда дела идут хуже некуда.
Нет ничего НЕВОЗМОЖНОГО, — поправил его Норберт Сумасброд. — Есть только НЕВЕРОЯТНОЕ
Выходит, все-таки возможно перехитрить дракона и избежать проклятия.
Достаточно всего лишь не мириться с Судьбой.
Вождь должен иметь волю признавать свои ошибки.
Наверное, впервые в жизни Рыбьеног попал туда, куда целился.
Иногда только Настоящий Друг может понять, что ты хочешь сказать.
Тот, кто долго был с тобой плечом к плечу, внимательно прислушивался к твоим словам и старался вникнуть в их смысл.
Казалось, само Время замедляло свой бег и впадало в зимнюю спячку. Не оставалось ничего — ни запахов, ни звуков, ни движения, только до хруста выбеленный мир да лютый холод, от которого кожа под железным шлемом горела, как ошпаренная.
Короче говоря, благоприятный исход был не то чтобы совсем уж НЕВОЗМОЖНЫМ, но (посмотрим правде в глаза) почти что НЕВЕРОЯТНЫМ.
