А старуха была мать вам… Сердце у ней было.
Она ждала конца его предприятия, – жадно ждала, он видел это.
Жила, грешила, пьянствовала, воровала… вот умру и ничего такого больше не буду делать…
– Попищишь, попищишь, да с пустым брюхом и ляжешь! – сострил Ярлык.
– Вот так фунт с походом! – воскликнул Ярлык, разрешая общее напряжённое молчание.
Да, она никак уже не могла надеяться возбудить к себе симпатию. И при всём этом, старуха, к несчастью, которого она, может быть, не чувствовала, не могла жить без людей около себя, и, если иногда судьба не загоняла к ней «внучат», – бабушка Акулина старалась исправить этот недосмотр судьбы и сама затаскивала к себе всех, кого могла.
Пребывание около неё имело ещё и очень крупное неудобство, – она слишком хорошо была известна полиции, и, когда последняя искала какого-нибудь интересующего её субъекта, она почти всегда начинала поиски с землянки бабушки Акулины. Те из босяков, которые ещё могли как-нибудь перебиваться, сторонились от бабушки, и только самое отчаянное стечение обстоятельств и перспектива голодной смерти загоняли к ней людей.
А её почтенные внуки чувствовали себя весьма смущёнными развернувшимся перед ними истинным смыслом события.
