Поднявшись над стаей, Тинталья заложила крутую спираль вокруг герцогской крепости. — Где? Где? Где? — вопрошала она, не обращая внимания на отчаянные крики Рэйна: — Да в чем дело? Что случилось? А потом драконица снизилась: спикировала в одиночку к самой высокой башне крепости, полностью игнорируя гневный рев Айсфира, пытавшегося напомнить ей, что она нарушает их планы. Рэйн мог только изо всех сил цепляться за сбрую и вопить, видя, как Тинталья несется прямо к маленькому балкону. — Вот она — синяя звезда, падающая с небес. Истинная императрица разрушения, королева мщения, и если мне суждено умереть, то пусть именно она принесет мне погибель! — Она похожа на огонь в синем опале! Кассим смотрела на приближающуюся драконицу, широко распахнув глаза, полные одновременно ужаса и восторга. Она стояла у Сельдена за спиной, притиснув юношу к каменной балюстраде, чтобы он мог наблюдать, как к ним несется синее чудо. Сельден повысил голос и обнаружил, что музыка все-таки не покинула его душу. — Она мудра и ужасна. Ее ум безграничен и беспределен — о, моя быстрокрылая, зоркая Тинталья! — На последнем слове его голос сорвался. Драконица отклонилась назад, продемонстрировав им свой мерцающий живот и сверкающую чешую. Кассим крепко держала Сельдена, но тело юноши сотрясалось от дрожи. — Она подобна сверкающей стали! Неси мне смерть, о прекраснейшая! Мы ждем тебя! Однако к ним протянулась не огромная пасть, а цепкие когти передних лап. Кассим отшатнулась от края балкона: Тинталья ухватилась за каменную балюстраду и удержалась, поднимая своими мощными крыльями настоящий ураган. Когти драконицы царапали камень и скользили по нему, а задними лапами она упиралась в стену башни. По каменной ограде мигом зазмеились трещины. — Залезай быстрее! Ну же, пошевеливайся!!! — заорал мужчина, сидевший на спине у Тинтальи. Мигом! — приказала драконица с громоподобной мощью, и ее мысленный возглас пронзил Сельдена до мозга костей.
— Мне так не хватало тебя. Ты нужна мне, как воздух, чтобы дышать. И больше я никогда не смогу с тобой расстаться. Я просто не способен на это, моя госпожа.
Карсон посмотрел на любовника и невольно улыбнулся. Седрик, неторопливо шагающий по улице и изучающий каждый дом, выглядел сосредоточенным и настороженным, как следопыт. Переезд в Кельсингру пошел ему на пользу. Карсон и сам был человеком опрятным и по мере сил стремился к чистоте, но Седрик возвел это в ранг настоящего искусства. Волосы юноши мерцали в солнечных лучах и напоминали о блестящей чешуе его Релпды. Драконица не оставила без внимания глаза, кожу и даже ногти своего хранителя: теперь они приобрели оттенок червонного золота.
Брэшен почесал затылок и улыбнулся Альтии. — Изменять историю — это у вас семейное. Сначала Уинтроу и Малта, а теперь — Сельден. — И с этими словами он отхлебнул немного кофе. Совершенный с иронией заметил: — Как тебе повезло, что ты женился на единственной разумной и ответственной женщине в этой семье!
Лефтрин быстро выпалил: — Похоже, ваш юнец чувствует себя на палубе весьма уверенно. Когда вы решите, что ему пора попробовать свои силы под командованием другого капитана, буду рад видеть его на борту Смоляного. У нас все попроще, так что ему придется спать в надстройке вместе с командой, но я с удовольствием возьму его в рейс, чтобы обучить всем премудростям. Брэшен с Альтией переглянулись, но ответила Лефтрину не мать парнишки. — Еще не дорос. Однако ловлю тебя на слове! Я знаю, что он хочет повидаться с дядей и тетей. Не говоря уже о его кузене Фроне. — Брэшен улыбнулся и попытался сменить тему. — Как по-вашему, когда Малта с Рэйном могли бы приехать с малышом погостить здесь? — Вы заберете у меня Эйсына? — ужаснулся Совершенный. — Ненадолго, кораблик. Понимаю, что он не только наш, но и твой тоже, — примирительно отозвался Брэшен. — Но ему не помешало бы набраться опыта. — Хм! — Резная фигура скрестила руки на груди и недовольно поджала губы. — Может, потом, когда Фрон настолько повзрослеет, что на время займет его место? Произведем, так сказать, обмен заложниками. Брэшен выразительно закатил глаза: — Совершенный сегодня не в настроении. — Ничего подобного! Просто напоминаю, что вы — семья живого корабля и вам следует хорошенько подумать, прежде чем отдавать своего ребенка. А вдруг его не вернут обратно? В идеале мне бы пригодился один из членов семьи Смоляного. — Резная фигура повернула голову к Лефтрину и Элис. — Вы намерены в ближайшее время родить ребенка? Лефтрин подавился кофе. — Пока нет, — сдержанно ответила Элис. — Жаль. Но сейчас у вас как раз хорошие шансы зачать его, — радостно сообщил Совершенный, словно пытался сказать приятное. — А нельзя ли без этого? — мрачно осведомилась Альтия. — Хватит и того, что ты замучил нас с Брэшеном своими полезными советами. Вовсе не обязательно распространять свою мудрость также и на наших гостей. Элис гадала, почему так покраснел Брэшен: от смущения или от сдерживаемого хохота? А вот Совершенный нисколько не смутился. — Между прочим, сам Смоляной заявил мне, что подобного рода сведения будут весьма полезны: ведь эти двое с некоторых пор с удовольствием работают над продолжением рода, но пока безрезультатно. Вот так-то. Брэшен откашлялся: — Кстати, если уж мы заговорили о заложниках...
Если бы ты знал, что мне пришлось пережить! — отозвался Сельден. От облегчения у него закружилась голова и потемнело в глазах. — Но что ты здесь делаешь? Откуда взялись драконы? — Откуда взялись драконы? — перепросил Рэйн и хмыкнул. Тинталья не обращала внимания на своих седоков, поднимаясь над городом все выше и выше. — Ты видел их в коконах, ты наблюдал, как они вылупляются. Мы прилетели из Кельсингры, Сельден, и мы явились убить герцога Калсиды за то, что он посмел охотиться на драконов, дабы заполучить их кровь. Сельден почувствовал, как Тинталья подтвердила слова Рэйна: ее мысль потекла по его телу, приправленная сильным гневом.
Да, я пережил немало, — ответил он. — А многое я узнал от тех предков из камня, которых себе избрал. Если решил стать воином, то выбираешь рассказы о воинах, записанные в камне, чтобы использовать их опыт. И потому я Теллатор, но при этом я храню в себе прошлое людей, которых Теллатор когда-то сделал частью себя.
