автордың кітабынан сөз тіркестері  Обман

Зэди Смит

Но новая миссис Эйнсворт обладала особым даром делать чтение, более того, любое личное занятие, будь то размышления или уход в воспоминания, совершенно невозможным. Она накрепко привязывала собеседника к сегодняшнему дню, как готовый для взлета воздушный шар к железным опорам.

Розовое и оранжевое – как распустившийся цветок!

Странной особенностью хороших людей, как давно подметила Элиза, была их готовность видеть то же самое свойство во всех и везде, когда на самом деле это качество было исчезающей редкостью.

Но речь о том, что у узника нет права открыть свою камеру, миссис Туше! Тюремщик уже совершает обман, когда заявляет о своем праве удерживать узника в застенках. Первое самоочевидно. Второе – попросту преступно.

Все наши имена даны нам временно, напомнила она себе. Это лишь символы того, чего даже вообразить себе нельзя. Они могут оформить явления и предметы слишком крупные, чтобы их можно было узреть, но никогда не могут дать полное описание тайны.

Только дети думают, что кто-то может в полной мере спасти кого-то.

Всю свою жизнь она пыталась открыть запертую дверь. Она изо всех сил тянула ее на себя, прилагая огромные усилия – и личные, и метафизические, – будучи уверенной, что дверь открывалась наружу, в некую высшую реальность, и что очень немногим людям в их жизни даровано право узреть эту реальность, в особенности если им посчастливилось родиться на свет женщинами. И теперь, не без ее усилий, дверь поддалась. Наконец-то она могла ее распахнуть. Но, к ее удивлению, дверь открылась внутрь.

По любым меркам, жестокость есть преступление. Это худшее, на что мы способны.

Несмотря на то, что он был на семь лет моложе, и в семь раз богаче, и имел славу, которая, как часто думал Уильям, распространилась на семи континентах, – так вот, несмотря на это все, Диккенс умер в пятьдесят восемь лет. Это с трудом укладывалось в голове. Неужели Смерть ничего не хотела знать про свидетельства о рождении, карманные издания и годовые подписки?

И когда во время их второго посещения суда сосед-репортер сообщил ей, что сидевшая на их галерке через проход женщина с крупным носом была не кто иная, как знаменитая романистка собственной персоной – что ж, тогда она и позволила себе роскошь поверить в совпадения, в эти спущенные петли, за которыми на миг мелькал весь бесконечный гобелен, и приняла это за намек Провидения, что она на верном пути.