«Ты что, ты что, оставь, это ж Долохов». А кто-то даже хмыкнул: это еще что за кретин? О Долохове, скандальном московском бретере, который был разжалован в солдаты, потом стал правой рукой Дениса Давыдова и в партизанских вылазках быстро прославился беспримерной смелостью, пошел вверх и стал уже чуть не полковником, об этом Долохове Мурин, конечно, слыхал. «Черт побери».
Свернули. Потом еще. Ему показалось, что по этой улице, коренастой и горбатенькой, они уже ехали.
— Погоди, Изотов, а разве мы здесь уже не… — озирался Мурин.
Он никак не мог привыкнуть к тому, что людей на улицах почти не было. Ни людей, ни лошадей, ни кошек, ни собак, и птиц не было тоже. Ни одной живой твари. Город был мертвее некуда. Мурашки бежали у Мурина по рукам. Пустые оконные провалы казались глазами чудовища. Следили за ним. Но Изотов только усмехнулся:
— Эх ты, Питер-бока-повытер, привыкай! Нет, не ехали.
Мурин вздохнул:
— Мне этого и в самом деле не понять. Почему просто не построить улицу пря-а-амо.
— Держись меня — и не пропадешь.
Мурин натянул повод:
— Привал. Не то я сейчас лопну.
Изотов взял у него повод Азамата. Мурин отошел к стене. В походке его было что-то виноватое. Он не привык мочиться посреди города, даже и брошенного. Мурин приметил проем, где мог укрыться. Распоясался. Расстегнул пуговицы. Зажурчал. Замер, придержав. Ибо ему послышалось… Нет, не послышалось! Шепоток: «Глянь, глянь, мусью червяка заголил». И другой: «Тут бы его и тюкнуть».
Повесили, очевидно, не всех. Мурин ухмыльнулся, возвысил голос, прибавил командирского звона:
