Да и по человеческим качествам Брежнев подходил на роль лидера больше других. Это не вечно хмурый Косыгин, не тонкогубый Суслов с лицом инквизитора, не грубоватый Подгорный, а улыбчивый и доброжелательный, располагающий к себе Леонид Ильич. Импозантный и артистичный, он умел правильно вести себя, точно чувствовал, как следует говорить с тем или иным человеком, сразу становился центром большой компании, словом, производил очень благоприятное впечатление.
Так что в октябре 1964 года за Брежнева голосовали с легким сердцем. Его избрание вызвало в стране одобрение. Получив газеты, советские люди не без удовольствия всматривались в еще молодое и приятное лицо.
Хрущев: «До того времени я постоянно возил с собою и хранил свой личный инструмент. Как у всякого слесаря, это были кронциркуль, литромер, метр, керн, чертилка, всякие угольнички. Я еще не порвал мысленно связь со своей былой профессией, считал, что партийная работа — выборная и что в любое время могу быть неизбранным, а тогда вернусь к основной своей деятельности — слесаря.
Вообще-то на пороге была научно-техническая революция, и экономика нуждалась в образованных кадрах. Но Никиту Сергеевича часто охватывали идеи, порожденные его бурным темпераментом и, конечно же, собственной малограмотностью.
Особо Хрущев обижался на академиков из-за Т. Д. Лысенко
На заседании Президиума ЦК 23 декабря 1963 года Никита Сергеевич заговорил о том, что всеобщее среднее образование не нужно. Достаточно восьмилетки, а дальше молодые люди пусть осваивают профессию. Аппарату идея нравилась.
Пятнадцатого июня 1961 года Келдыш возглавил академию. На новом посту он столкнулся с проблемами не только научного, но и политического свойства. Хрущев хотел вывести научные институты из подчинения академии, передать их отраслевым министерствам и отправить подальше от Москвы и поближе к производству — пусть ученые-мечтатели поварятся в рабочем котле.
Испытатели, возившиеся с ракетой, безумно устали. Они сняли защитные блокировки, которые бы не позволили запустить двигатель, и забыли об этом. А на пункте управления занимались программным токораспределителем. Это прибор, который при старте подает команды двигателю. Кто-то разрешил вернуть программный токораспределитель в исходное положение, не проверив схему. Возвращаясь в исходное положение, прибор запустил двигатель второй ступени. А блокировки были сняты.
Сверху, из двигателя второй ступени, вниз ударило пламя, которое прожгло бак с окислителем и бак с горючим первой ступени. Вспыхнуло 160 тонн топлива. Все, кто находился на ракете, вокруг ракеты, рядом с ракетой, сгорели заживо. Еще хорошо, что в головной части ракеты не было взрывчатки — готовился испытательный полет, и боеголовку начинили безвредным балластом.
Самая страшная смерть выпала тем, кто стоял чуть дальше от ракеты и пытался убежать. Горящее топливо догоняло людей, и они вспыхивали, как факелы. Погибло 126 человек. От маршала Неделина осталась только Золотая Звезда Героя Советского Союза. Погибли два заместителя Янгеля — Лев Абрамович Берлин и Василий Антонович Концевой и еще несколько молодых конструкторов.
Самого Янгеля спасло чудо, он отошел покурить. Это, пожалуй, единственное, что в тот день все-таки не позволялось, — курить рядом с заправленной ракетой. Курилка находилась в 150 метрах от старта, в хорошо защищенном бункере.
Через четыре дня после отправки Лайки в космос президент США Дуайт Эйзенхауэр получил секретный доклад об отставании от СССР. «Америке угрожает оснащенный ракетами Советский Союз, — говорилось в докладе. — Соединенные Штаты превращаются в державу второго сорта». Еще через месяц, в годовщину японского нападения на Пёрл-Харбор, в США попытались запустить свой спутник. Он приподнялся над мысом Канаверал и рухнул. Контраст между космическими успехами СССР и провалом США не мог быть очевиднее
