подвигу всегда есть место в жизни,
Повезло с родиной — с женщиной не повезет.
«Еврей в России больше чем еврей» (Емелин).
Совсем другое, зачастую проигрышное дело — писать о тех, кого не только знал, но и любил. Как знал и любил русско-французского художника-поэта-актера Толстого (Владимира Котлярова). Сколько бы я ни переписывал текст о нем, все не то. Бешеный, чудовищный, порой отвратительный, порой трогательно нежный, всегда — титанически полнокровный человек, приютивший меня, тогда едва знакомого, в непростые для меня парижские дни, категорически отказывался умещаться в рамки любого текста.
В обществе потребления правит бал средний класс.
Она лучше всех понимала, что «Песня партизан» принадлежит всем и никому, как сказали бы во Франции, «конфискована историей» у ее автора. Всё как в песне: «Нас забудут. Мы вернемся в тень».
«Смерть — это не более чем антоним рождения. Антоним жизни еще не найден».
Пятью годами раньше Габор, разводясь с Хилтоном, получила от него «щедрый дар — пять тысяч гостиничных библий».
роскошь была для него не роскошью, а привычным, удобным образом жизни.
Эта идея — душераздирающее, самоотверженное, театрализованное, бессмысленное, просто преступное самоубийство «цвета нации» в погоне за миражами величия.
