Пальцы Джона привычно пробежались по струнам, а ладонь успокоила их дрожь. Он было хотел что-то сказать, но потом отчего-то посмотрел прямо на Робин и передумал.
— Давай, — шепнул он Робу.
Роб ударил ладонями по коленям, затем поднял руки и щёлкнул пальцами. И снова. И снова. В незатейливый ритм вмешалась сдержанная гитарная мелодия. Джон играл настолько аккуратно и напряжённо, как будто боялся расплескать бездонную энергию, заключённую в музыке.
После недолгого вступления мальчишки запели:
Мама, папа, привет, как дела у вас там?
Там, где крыши домов спорят с солнечным блеском
Там, где место нашлось и облезлым хвостам,
И прохвостам всемирно известным.
У меня, не поверите, всё хорошо.
Я живу в угрожающем рухнуть доме.
Кто каких себе в жизни друзей нашёл,
А мои из тюремной и алкогольной.
Рядом с Робин мальчик начал повторять движения Роба: удар — щелчок — удар — щелчок…
Постепенно весь зал, заглушая гитару Джона, присоединился к нехитрому чередованию движений.
И я с олли сидела к плечу плечом
Не бежала стремглав от шайуры взгляда.
Вы хоть поняли, пишет вам дочка о чём?
Они монстры, зато они рядом.
Ромул, Ундина, мастер Вурст вышли на сцену со своими гитарами, чтобы усилить мелодию. Робин наполняли самые противоречивые чувства. Злость на друзей за то, что достали из мусорного ведра её стихи. Благодарность. Ведь они не спали всю ночь и весь день боролись со сном. И всё ради неё. Радость. Искрящаяся радость, что да, и она может что-то создать. Упрямство и неуверенность. Всё это срежиссировано, поставлено, дети предупреждены. Её, выбравшую утром перед кабинетом мастера Вурста свою дорогу, хотят сбить с пути. Мол, ты талантлива, это и твой праздник тоже, оставайся, радуйся, смотри салют. Ей вдруг безотчётно, но сильно-пресильно захотелось убежать. И лишь данное Луи обещание остановило Робин.
Я не знаю, кто вы настоящие, но
Я не верю тому, что льётся с экранов.
Да, я ваша дочь, и это письмо
Сгинет в мусоре Рубикама…
Её кто-то подхватил на руки и понёс. Луи, в очередной раз удививший Робин, легко взлетел с ней на сцену и поставил девочку рядом с Джоном и Робом. В глаза ударил свет софитов. Музыка и слова, рождавшиеся совсем близко, как будто проходили сквозь неё.
Никогда ни один не узнает прохвост
Как готовит Луи и смеётся Ромул,
Как горяч у невидимой свечки воск —
Жарче только друзей ладони…
Мама, папа, так вот зачем пишут стихи
Чтобы выплюнуть то, что скребёт и гложет.
Тех с кем вместе прошёл Лабиринт Стихий,
Ты предать ведь уже не сможешь?
Луи доставил к друзьям Виру, а за ним мальчишки, самые молодые камелоты и рубеусы, с девчонками на руках забегали на сцену. Всё новое поколение рубикамовцев тонуло в свете софитов и взошедшей полной луны, во взрывной музыке, в овациях старшекурсников и мастеров.
Почему этим чудным и диким летом
Среди прямолинейных и вечных сосен
Так ничтожно мало простых ответов
И навалом больных вопросов?
