«взросление» — которым я занимался на досуге в последние годы, мне представляется, как переход от уважения своей лихости к уважению своего спокойствия
Сначала готовишься к полёту — садишься в ракету — важно почувствовать себя, страшно — все ли системы работают? Если что-то пойдёт не так — ракета отклонится с курса, а если очень не так, сработает, как бомба. И приходится сверяться с кучей списков (интроекты) для проверки. И простраивать безопасность (Хэдфилд пишет, что ещё в авиации приучил себя постоянно задавать гештальтистский вопрос «Что ещё способно меня убить?»).
Так вот — «взросление» — которым я занимался на досуге в последние годы, мне представляется, как переход от уважения своей лихости к уважению своего спокойствия. И не простого спокойствия, означающего пассивность, но спокойствия, во время которого можно подумать — то есть собрать больше чувств и знаний.
Так вот — «взросление» — которым я занимался на досуге в последние годы, мне представляется, как переход от уважения своей лихости к уважению своего спокойствия. И не простого спокойствия, означающего пассивность, но спокойствия, во время которого можно подумать — то есть собрать больше чувств и знаний.
А буддисты утверждали, что истинная сила проявляется спокойно, а не «истерично».
описывали в дзен-буддизме — что агрессии должно быть достаточно, но не больше. Потому что лишняя агрессия уже не удовлетворяет потребность — она становится жестокостью. И возвращается к её испустителю. Двойная убыль — тратим силы впустую, да ещё и получаем на сдачу.
Золотое правило журналистики — сначала упрости, затем преувеличь
Всю мудрость свою выложил в них, а то, что осталось — теперь работает клоуном в цирке
Когда мы стоим в очереди, и стоим достаточно долго, неизбежно появление враждебности. Злятся все, а больше всех — тот, кто последний. Но на самом деле, ему даже лучше, чем первому. Потому что ему не на кого сзади проецировать подавляемую агрессию.
Занимаются гештальтисты любовью. Гештальтист, как зверь. Гештальтистка стонет и дёргается от радости. Гештальтист кончил, поднимается, смотрит, а Гештальтистка всё так же дёргается и стонет. Испугался — смотрит на часы:
— А, так у нас ещё пять минут осталось.
