автордың кітабын онлайн тегін оқу  Под чёрным небом

Ингер Вольф

Пролог

Асгер Вад проснулся, потому что ему захотелось яблока. Некоторое время он тихо лежал под одеялом, прислушиваясь к неглубокому дыханию жены, и размышлял о том, почему именно яблока: ведь очевидно же, что яблоком не наешься. И охота вставать ради этого?

Но внезапно он почувствовал, что ему просто необходимо чем-то перекусить.

Когда он все-таки встал и начал спускаться по лестнице, услышал, как Зенна тихо ворчит в своей корзине в дальнем конце коридора. Возможно, собака его и разбудила.

Асгер на мгновение остановился и прислушался, но никаких других звуков не было, и он продолжил свой путь через гостиную в кухню, где, он знал, на столе стояла корзинка с фруктами. За окном в свете уличного фонаря кружились крупные снежинки, и их тени мотыльками скользили по мебели. Зима уже по-настоящему вступала в свои права, и Асгер Вад был вполне этому рад. Не стоит жить в субарктическом климате, если ты не любишь снег.

Тут у него резко скрутило живот при мысли о полученном вчера сообщении. И как только он мог об этом забыть? Сон одеялом черной пустоты ненадолго накрыл реальность, и какое-то яблоко вдруг вышло на первый план. Просто сознание временно поставило мозг на паузу, переведя в обыденный режим, где не надо было решать коренные вопросы бытия. Но совсем скоро все изменится и его жизнь будет лежать в руинах. И он не мог ничего сделать.

Асгер почувствовал одновременно бессилие и гнев. Ярость. Внезапно ему расхотелось яблока. Расхотелось вообще чего-либо.

С тяжелым сердцем он вошел в кухню и остановился как вкопанный. На обеденном столе что-то стояло. В темноте смутно проступали контуры большого четырехугольного предмета. Правая рука заскользила по стене, нашаривая выключатель, и через мгновение кухню залил яркий свет.

Кукольный домик.

Асгер прищурился, разглядывая игрушку. Домик был сделан из темного лакированного дерева и казался дорогим на вид. Даже на расстоянии бросалось в глаза высокое качество работы. Кто-то

потратил уйму времени на оттачивание каждой крошечной детали. Асгер никогда раньше не видел этого домика. Его точно не было тут, когда он обходил дом, запирая двери, незадолго до полуночи. Наверное, это подарок для Марии. Но с чего бы? До Рождества еще далеко, а день рождения они только что отпраздновали и дочь просто завалили подарками.

Он недовольно фыркнул. В свете последних обстоятельств и вчерашнего беспощадного сообщения такая покупка, если это покупка, была совершенно несвоевременной и бессмысленной! Потом он наклонился и заглянул в кукольный домик через открытые окошки. И сердце сразу бешено заколотилось. Внутри за столиком сидели четыре куколки. Двое взрослых и двое детей. Семья. Все нарядно одеты. На столе перед ними лежала крошечная горка пепла. Асгер выпрямился. Пепел? Что бы это значило? Где-то в коридоре тяжело дышала Зенна. Она состарилась и иногда пыхтела, будто разгоняющийся паровоз. Но этой ночью собака пыхтела как-то уж слишком громко. Необычайно громко.

Внезапно он замер. Что-то двигалось в пятнах тени. И уличный фонарь со снежинками тут ни при чем. В голове промелькнула мысль о незапертых дверях, и тут из темноты выступил силуэт. Асгер сглотнул, чувствуя, как мгновенно пересохло во рту, а все мышцы превратились в кисель. Как этот человек пробрался в дом? Почему Зенна не залаяла? Что-то тут было не так…

— Что вы здесь делаете? — крикнул он срывающимся от страха голосом.

Но незнакомец не ответил. Только слабо улыбнулся и покачал головой, будто извиняясь.

И внезапно Асгер Вад понял, кто поставил на стол кукольный домик. И зачем.

1

Энджи Джонсон еще помнила, как в горле першило от вулканического пепла. Именно об этом она думала, когда в утренней мгле шагала по хрустящему снегу к дому, в котором произошло преступление. Несколько лет назад пепел образовал над горой Редаут угрожающее грибовидное облако, двигавшееся в сторону Анкориджа. Затем этот пепел выпал на город и покрыл снег на улицах черной пеленой, а от воздуха, тяжелого от серы, щипало в глазах и першило в горле. Птицы безмолвно сидели на деревьях, воздушное сообщение перекрыли, и большинство жителей штата сидели перед экранами телевизоров, следя за новостями. Огромный грязевой поток устремился с горы в долину Дрифт Ривер в направлении нефтебазы, и все затаили дыхание, пока оттуда срочно вывозили запасы топлива. И облегченно вздохнули, когда плотина предотвратила еще большую природную катастрофу, которая могла бы произойти, разлейся нефть по округе.

Тогда Энджи и увидела датского вулканолога Асгера Вада в первый раз. Он возвышался над круглым столом в ТВ-студии, пиджак плотно обтягивал широкие плечи, взгляд за стеклами круглых очков был прям и суров. Спокойным голосом он успокоил и журналистов, и зрителей. Природной катастрофы не будет, облако пепла скоро отойдет от города, опасности для здоровья практически нет, и самолеты снова будут летать.

Энджи поверила ему. Пятнадцатилетний опыт исследования вулканов. Сотрудник вулканической обсерватории Анкориджа — одного из крупнейших в мире научных центров, как сказали по телевизору. И действительно, жизнь в городе нормализовалась через неделю после выброса пепла. Когда по соседству горная гряда, полная спящих вулканов, к такому быстро привыкаешь.

А теперь ученый был вот за этой дверью. И был не один — вместе с семьей. Все мертвы.

Один из двух полицейских, охранявших подъезд к дому, полноватый мужчина, разменявший полтинник, смахнул снежинки с лица и кивнул ей.

— Даже не знаю, что и сказать, — произнес он и натянул шапку глубже на уши. — Лучше заранее сделай глубокий вдох. Слышала уже о кукольном домике?

— Нет, — покачала головой Энджи. — А что за домик?

Взгляд полицейского забегал, голос слегка задрожал.

— Он стоит посреди стола. Это просто черт знает что такое.

— Ничего, справлюсь, — пробормотала Энджи, сглотнула скопившуюся во рту слюну, стянула резинкой длинные черные волосы, надела одноразовую шапочку и маску. На улице было минус пять, легкий ветер сметал снег с крыш двух машин на подъездной дорожке и бросал в лицо. Комиссар Марк Смит вызвал ее сюда, когда она пила утренний кофе. Сказал, что она будет вести расследование этого дела, и у нее беспокойно сосало под ложечкой от возбуждения.

Дом, в котором произошло преступление, был деревянным, двухэтажным, крашенным в желтовато-белый цвет. Впереди раскинулся небольшой заснеженный сад с подстриженными в форме шаров кустами вдоль стены. Кто-то слепил там снеговика, и тот безглазым лицом повернулся к улице. К фасаду была пристроена маленькая веранда из мореного дерева, через которую можно было попасть в дом. Под шагами Энджи скрипнули две ступеньки крыльца. Дверь была приоткрытой. Именно поэтому соседка позвонила в дежурную часть. Приоткрытую дверь она заметила в четыре часа утра, когда шла на работу. А в самом доме заливалась истошным лаем собака. И теперь шесть экспертов-криминалистов работали там в поте лица.

Энджи потопала о коврик у двери, стряхивая снег с ботинок, и натянула бахилы. Пальцем, затянутым в перчатку, толкнула дверь, открывая ее пошире, и вошла внутрь. Холодный воздух выстудил дом, и изо рта шел пар. Пахло деревом, остатками ужина, немного апельсинами и — пеплом. Запах пепла был настолько едкий, что воспоминание о недавнем извержении снова мелькнуло в голове. Энджи подумала о легендах, которые сохранило коренное население. Об извержениях, от которых чернело небо.

Семью она увидела сразу, как только свернула к кухне, и, несмотря на предупреждение полицейского, застыла на месте, хватая воздух ртом.

— Доброе утро, Энджи, и добро пожаловать в ад. — Криминалист Ян Браун натянуто улыбнулся. — Перед тобой главная сцена. Мы почти закончили в доме, так что можешь наслаждаться представлением.

Взгляд Энджи заметался, пытаясь вобрать в себя все детали. Три члена семьи, кукольный домик, пепел… От лица отлила кровь, настолько ее потрясло увиденное. Асгер Вад в зеленой рубашке сидел во главе стола. Локти и ладони лежат на мореной деревянной поверхности. Близко посаженные глаза уставились в пространство пустым взглядом, уголки рта опущены. Сначала ей показалось, будто покойник смотрит прямо на нее, и она вздрогнула при виде сверлящих ее мертвых глаз. Но на самом деле взгляд был устремлен на предмет на столе.

На горле и запястьях трупа виднелись отчетливые синяки. А посреди лба зияла огнестрельная рана.

Браун проследил за ее взглядом.

— Вокруг входного отверстия обнаружены следы пороха, — сообщил он. — Всех троих застрелили с близкого расстояния. Это самая настоящая казнь.

Слева и справа от мертвого Асгера Вада сидели члены его семьи. Женщина лет сорока пяти в красном свитере, светлые волосы собраны в пучок. Пустые глаза над высокими напудренными скулами уставились в ту же точку, что и взгляд ее мужа. Помада размазалась, из-за чего рот казался кривым и перекошенным.

И наконец, мальчик, которому на вид Энджи дала бы лет десять. Он напоминал юную копию отца, и его пустой взгляд также был направлен на середину стола. Энджи покачала головой. Это всего лишь ребенок!

Все три мертвеца смотрели на кукольный домик. Он был сделан из темного дерева, окошки открыты, крыша выкрашена в белый цвет. В обычных обстоятельствах этот домик мог бы показаться прекрасной вещицей, на которую неизвестный мастер потратил много усилий и времени. Но сейчас он выглядел угрожающе.

— Как будто они должны были увидеть его, верно?

Энджи вздрогнула, услышав голос комиссара Марка Смита. Она обернулась и кивнула шефу. Вместо привычного костюма на нем были черные брюки и зеленый свитер. Наверняка первое попавшееся в шкафу этим утром. От излучаемого им спокойствия Энджи тут же стало легче.

— Посмотри-ка, что там внутри.

Она наклонилась и заглянула в домик через одно из окошек. Внутри был стол в окружении четырех стульев. На каждом стуле сидела куколка. Двое взрослых, двое детей. Куклы были нарядно одеты, на лицах нарисованы радостные улыбки. А на столе лежала горка пепла. Примерно чайная ложка с верхом.

— Вот черт, — пробормотала Энджи и выпрямилась. — И что все это значит? Тут четыре куклы, но убиты трое. Сколько всего человек в семье?

— Да, в том-то и проблема, — нахмурился шеф, высокий мужчина лет пятидесяти. — Мне сообщили, что не вся семья в сборе. Одного не хватает.

Энджи с тревогой посмотрела на него.

— Одного не хватает? Кого?

— Не хватает дочери. Одиннадцать лет. Мария. По идее, она должна быть дома. Соседка видела ее вчера вечером на улице с братом. Дети лепили снеговика. Насколько она помнит, играли они примерно до ужина.

Марк пожевал губу, с беспокойством поглядывая на покойников.

— Спрашивается, почему она не сидит с остальными за столом? В доме девочки нет, это точно. Возможно, она по какой-то причине ночевала у подруги. Или у нас не хватает трупа, но он где-то должен быть. Или же убийца забрал ее с собой. Надеюсь, этого не произошло. Кошмара тут и так хватает. Более чем.

Энджи кивнула и повернулась к криминалисту, который уже начал упаковывать свою сумку.

— Ян, ты сказал, это главная сцена. Что ты имел в виду?

— Я имел в виду, что есть еще второстепенная, — сказал он, устало моргая. — Наверху, и красотой, чтоб ее, не отличается.

2

Значит, одного не хватает… Удалось ли девочке спастись или она находится в лапах безумного убийцы? Энджи не хотелось даже думать об этом.

— Их застрелили не здесь? — спросила она и удивилась тому, как сухо прозвучал ее голос.

Марк покачал головой и попытался почесать горло пальцем в латексной перчатке.

— Нет. Все случилось наверху. Пойдем. Криминалисты там уже закончили.

Они прошли через кухню в гостиную. Там был темный пол и большие окна. На стене — крупные рога, по соседству с ними — абстрактные картины и фотографии горы. Кажется, вулкан Редаут. Телевизор, два черных кожаных дивана и журнальный столик с вазой, в больших напольных горшках какие-то растения. Длинный стеллаж заполняли книги, в углу горел торшер.

Хозяева еще не спали, когда преступник вломился в дом? Или он сам включил торшер, когда рассаживал членов семьи вокруг стола?

В гостиной было чисто и уютно. В этом доме жила самая обычная семья. Почему они стали жертвами убийства?

— Как долго Вады прожили на Аляске? — спросила Энджи.

— Не могу пока сказать точно, — ответил Марк. — Вроде бы около пятнадцати лет.

— Значит, оба ребенка родились здесь?

— Вероятно, да.

Может, Вады и прожили тут долго, но Асгер и его жена были гражданами Дании.

— Кажется, здесь ничего такого не произошло, — сказала Энджи, еще раз оглядывая гостиную.

— Тут — нет. Все случилось наверху, как и сказал Ян. Иди за мной.

Они стали подниматься по изгибающейся спиралью лестнице.

— Крови нет, — прокомментировала Энджи. — Почему? Убийца смыл ее с жертв, прежде чем стащить вниз? Или просто крови было мало?

— Он сделал все возможное, чтобы не наследить. Хотел, наверное, чтобы внизу все выглядело идеально, — сказал Марк.

Когда они вошли в спальню, увиденное вышибло из Энджи дух. Сама комната была очень стильной. Белые стены, паркетный пол, постельное белье лососевого цвета, два больших цветка в горшках и зеленый комод с зеркалом. Но теперь кровь покрывала практически все поверхности.

— Вот черт, — пробормотала Энджи и поежилась. Пока она спала у себя дома на другом конце города под бормочущий на заднем плане телевизор, Вады подверглись невыносимым страданиям. Их история лежала прямо перед ней.

— По словам криминалистов, — сказал Марк, — тут произошло примерно следующее. Убийца проник в дом, вырезав стекло со стороны сада. Вероятно, это было около полуночи. Он попал в кладовку рядом с коридором, ведущим в гостиную.

— Разве у них нет сигнализации?

— Нет. Видимо, ее должна была заменить собака, большой сенбернар.

— Собака? Наверняка она надорвалась от лая.

— Этого-то мы как раз не можем понять. Быть может, собака знала преступника. Или он ее усыпил. Сейчас псина у ветеринара, он возьмет анализ крови и подержит ее у себя какое-то время.

— Ладно. И что, по мнению криминалистов, произошло потом?

— Они считают, что убийца сначала напал на хозяина. Они не уверены, где именно это случилось. Но известно по крайней мере, что его привязали к стулу тут, наверху, вот в этом углу, —показал Марк. — Жену застрелили прямо в постели.

— А как с мальчиком?

— Вероятно, его притащили сюда. Он спал у себя в комнате. Постель не убрана.

— То есть мальчика тоже тут застрелили?

— Да, на кровати. А потом… ну, или до этого, тут мы не уверены, в горло Асгеру Ваду затолкали пепел. Как видишь, это самая настоящая бойня. Последовательность убийств еще не на сто процентов установлена, но скорее всего Асгера Вада принудили наблюдать за смертью жены и сына. — Марк покачал головой. — Смотреть, как убивают твою семью… Черт задери этого убийцу. В конце концов он занялся Асгером, все еще привязанным к стулу. Анализ пятен крови даст нам больше информации, но Ян, похоже, не сомневается насчет последовательности событий.

— А разве Вады легли спать? — спросила Энджи. — Они ведь сидят за столом одетые.

— Убийца одел их, когда покончил с ними. Криминалисты нашли окровавленные ночные сорочки и пижамы, так что, видимо, все именно так происходило — сначала убил, а потом переодел. Затем он стащил или снес тела на первый этаж и рассадил вокруг стола. Ради собственного удовольствия или чтобы сообщить что-то, чего мы пока не понимаем.

Энджи тряхнула головой.

— Тот, кто все это сотворил, должен быть полным психопатом. Этот кукольный домик — от него так и несет искаженным восприятием реальности.

— Да, мы связались с психиатрической больницей. Запросили информацию обо всех пациентах, которые способны на подобное, и тех, кто повернут на куклах и кукольных домиках.

Марк молча покачал головой, его голубые глаза казались темными на бледном лице. Раньше Энджи не замечала, чтобы ее шеф бледнел. Она посмотрела в окно. Между двумя высокими соснами в саду уже различалась полоска зари. Начинался новый день, а она так и не выспалась, чтобы быть бодрой.

— Каким оружием воспользовался преступник? — спросила она.

— Скорее всего, пистолетом крупного калибра — у всех жертв большие выходные отверстия на затылке. Но он предусмотрительно собрал все гильзы и пули, и это затруднит точное определение оружия.

Взгляд Энджи остановился на сером плюшевом кролике, наполовину высовывающемся из-под кровати. На пушистом хвостике была кровь. На мгновение она представила, как мальчик пытается спрятаться под кроватью в надежде, что его не найдут.

— Могло ли это быть кражей со взломом, которая пошла не по плану? — предположила она.

— Думаю, эту версию можно исключить. Бумажник Асгера лежит на кухне, в ящиках ничего не тронуто, так что преступник пришел сюда не за деньгами. Похоже, им руководил личный мотив. Не обязательно, что дело именно в Асгере Ваде и его семье, просто убийца реализовал вызревший в его голове сценарий. Все его действия были в той или иной мере спланированы. Возможно, он наблюдал за случайно подвернувшейся ему семьей в течение довольно долгого времени. Это все, что пока можно предположить.

— Или, возможно, он увидел Асгера по телевизору…

— Ну да.

Энджи разглядывала окровавленное постельное белье. Пятна уже начали темнеть. Она заметила осколки костей в нескольких местах, и внутри все перевернулось. Кусочки людей… Эта картина была еще хуже, чем трупы за столом внизу, потому что рассказывала историю боли. На таком маленьком пространстве оборвались три жизни… Или четыре? Стул, на котором сидел Асгер Вад, был измазан кровью. Каково было сидеть на нем и смотреть, как убивают членов его семьи одного за другим? Слышать, как они кричат, плачут, умоляют о пощаде, делают последний вдох? Хотел ли сам Асгер умереть, чтобы положить конец своим страданиям?

— Здесь довольно много пепла. Это вулканический пепел? — подавив тяжелый вздох, спросила она.

— Пока не могу сказать, но это логичное предположение. Черт его знает, может, ты и права, и это какой-то псих, помешанный на вулканах. Увидел Асгера по телевизору и… Мы пошлем пепел на анализ в вулканическую обсерваторию. Они там точно определят происхождение этой штуки.

— Но почему Асгеру затолкали пепел в горло?

Марк пожал плечами. За двадцать лет в убойном отделе он всякого повидал, и, похоже, это его не очень удивило.

— Ну, тут только убийца может ответить на этот вопрос. А я — без понятия.

— А девочка? Нет ничего, что указывало бы на то, что она находилась тут?

— Нет, — сказал Марк. — В спальне — нет. Но все выглядит так, будто она ночевала в доме: в посудомоечной машине четыре тарелки, четыре стакана и приборы на четверых. Напрашивается вывод, что девочка была здесь во время ужина. Но сейчас ее в доме нет. Пара полицейских пытаются разузнать, не отправилась ли она все-таки ночевать к подруге. Надеюсь, что это именно так, но надежда слабая, потому что девочку видели лепящей снеговика незадолго до ужина. Если нам все же повезет, мы найдем ее до того, как она увидит новости. Убийство семьи Асгера Вада журналисты не упустят.

Энджи вздохнула.

— Представляю, каково это — проснуться и узнать, что всю твою семью убили…

Марк с тревогой посмотрел на нее.

— И тот, кто это сделал, все еще на свободе. У нас будет летучка в десять. Поиски Марии сейчас на первом месте, и я хочу, чтобы ты опросила свидетеля, который, кроме соседки, точно видел девочку в живых вечером. Это няня, она обычно сидела с ней. Соседка сказала, что ее зовут Джоанна, и я нашел ее номер в телефонной книге внизу. Она студентка, живет недалеко от

университета. Я уже позвонил ей и предупредил, что ты приедешь.

Энджи застегнула молнию на куртке под самый подбородок.

— Отлично. Я пошла.

Перед уходом она еще раз окинула взглядом спальню. Никогда в жизни ей не приходилось видеть ничего более жуткого. Взгляд задержался на фотографии детей, стоящей на комоде. На рамке была кровь, и на мгновение Энджи представила, как убийца берет фото и рассматривает его. Мария на снимке маленькая. Наверное, лет пяти. На ней розовое платье, она смотрит в объектив с немного застенчивой улыбкой. Волосы коротко подстрижены, из-под них выглядывают чуть оттопыренные ушки, на щеках играют ямочки.

«Если ты еще жива, я обязательно найду тебя», — пообещала себе Энджи. Развернулась и вышла из комнаты.

3

Комиссар Дэниель Трокич вытянул ноги и откинулся на спинку стула в кабинете директора полиции Карстена Андерсена. Шеф только что посвятил его в подробности преступления, совершенного на другом конце света. Преступления, которое, очевидно, чем-то его заинтересовало. Трокич подозревал, что что-то затевается, как только его вызвали в кабинет. Звонок раздался именно в тот момент, когда он собирался вонзить зубы в сочный бифштекс. Даже хуже. Прямо перед тем, как он хотел поднести к губам бокал красного вина, которое только что откупорил. Трокич терялся в догадках. Шеф обычно никогда не вызывал к себе без особой причины. Более того, как правило, если Карстен Андерсен зво-нил лично и просил зайти, это не означало ничего хорошего. По телефону шеф ничего не объяснил, и, поскольку Трокич не слышал ни о каком убийстве в их округе, он пребывал в недоумении.

После того как все выяснилось, вопросов прибавилось. С ка-

кого боку смерть ученого-вулканолога касается его, Трокича? Он даже не был уверен в том, где находится этот Анкоридж. Комиссар с подозрением уставился на шефа, сидящего по другую сторону массивного черного стола.

— Говорите, кукольный домик? Посреди кухни? И что это значит?

— Понятия не имею, — ответил Андерсен, качая головой. — Наверное, разбушевался один из их чокнутых серийных убийц. Ты же знаешь, у них там, в Америке, несметное количество психов.

Трокич собрался было сказать, что они сами только что закрыли дело о маньяке, эхо жутких деяний которого еще не улеглось в Орхусе, и потому не им пенять американцам. Но Андерсен не дал ему и слова вставить, продолжая быстро и возбужденно:

— Я услышал новость от начальника полиции Копенгагена, а тому сообщили из датского посольства в США, которое в свою очередь проинформировали из консульства в Анкоридже. Убийства произошли среди ночи по местному времени, так что прошло несколько часов с момента обнаружения трупов. Консул просто вышел из себя. Особенно из-за несчастной Марии — ее пока так и не нашли.

— Но я не понимаю, при чем тут…

— Дело в том, — перебил его Андерсен с выражением превосходства на лице, — что я очень хорошо знал Асгера Вада. Мы вместе учились в гимназии тут, в Орхусе, сто лет назад. В Катедралсколен. Если не ошибаюсь, через пару месяцев ему должно было исполниться пятьдесят. — Он уставился в пространство. — Мы были друзьями и поддерживали связь все те пятнадцать лет, что Асгер жил на Аляске. Когда он приезжал в Данию, то всегда заглядывал на обед и партию в нарды. К тому же он был настоящим светилом науки. Изучал геологию тут, в Орхусе, а потом работал сначала в Исландии, а потом на Аляске. Вот же дьявол!

Андерсен сглотнул комок в горле, снял пушинку со своего синего кашемирового свитера и отвел глаза. Трокич беспокойно заерзал на стуле: не в обычаях шефа было проявлять чувства перед подчиненными.

— Конечно, произошла трагедия, но зачем вы мне все это рассказываете? — спросил он, скользя взглядом по дереву за окном, окрашенному октябрем в пурпур и золото.

— Ясно же, — вздохнул шеф, впиваясь в комиссара маленькими глазками, — что я хочу отправить кого-то туда, чтобы держать руку на пульсе.

— Ясно. И?

— И теперь, когда в нашем тихом городишке восстановился покой и порядок, я подумал, что, возможно, тебе было бы неплохо прошвырнуться на ту сторону Атлантики к нашим американским коллегам. Во время нашего последнего разговора ты просил перевести тебя на должность пониже, потому что устал перебирать бумажки в кабинете. Ну что же, даю тебе шанс заняться оперативной работой, по которой ты так тоскуешь. Датская полиция часто посылает сотрудников в командировки по всему миру. Теперь пришла твоя очередь.

— Но почему вы сами…

Андерсен отмахнулся от него:

— Это исключено. Я не могу поехать. Я слишком загружен работой, и потом, у меня в этом деле личный интерес. Если я поймаю этого зверя, то пристрелю его на месте.

Трокич задумчиво смотрел на шефа. Аляска? Это же почти Северный полюс, там собачий холод, куча медведей самых разных размеров и американцев, которым только дай пострелять. Недавно он посмотрел документальный фильм на «Нэшнл Джиогрэфик», из которого вынес, что в этом штате увлекаются огнестрельным оружием и незаконными стимуляторами. Может, природа там и невероятно прекрасна, но если ему придется влезть в расследование, то вряд ли удастся насладиться ее красотами. В общем, идея не показалась особенно привлекательной. С другой стороны, ему здорово обрыдло перекладывать бумажки, а Андерсен пока не предложил ничего лучшего.

— Искренне сожалею о вашем друге, — сказал Трокич. — Но почему вы считаете, что они позволят датскому полицейскому вмешиваться в расследование? Попробуйте только представить, что, например, у нас тут везде сует свой нос русский.

Андерсен потер лоб и скрипнул зубами.

— Не волнуйся, я на них надавлю. В конце концов, речь идет о четырех гражданах Дании, хотя я не уверен насчет детей. Других родственников у Вадов там нет, и если Марию найдут живой… в чем я сильно сомневаюсь, если честно… — последовал вздох, — то нам нужен будет кто-то, кто мог бы сопроводить ее к родственникам в Данию. К тому же, — он вытащил из ящика стола пилку для ногтей, — в их интересах подключить к делу еще одного отличного полицейского, а ты лучший из тех, кто у нас есть. Я не стану посвящать американских коллег в твои проблемы с уважением к авторитетам и рассказывать про твои прочие ляпы. Тебе придется приспособиться к обстоятельствам.

Трокич почесал черноволосую голову и поерзал на стуле. Попытался сохранить скептическую мину. Расследование может растянуться надолго. С другой стороны, что его тут удерживает? Он не видел Кристиану уже месяц с тех пор, как заявил ей, что не хочет детей и предпочитает жить один. Возможно, ему пойдет на пользу занять мозги чем-то другим, а соседка сможет присмотреть за котом — он ведь недавно подстриг ее изгородь, уже второй раз за год.

— И чего это я сижу тут и спорю с тобой, как будто у тебя есть выбор, — проворчал себе под нос Андерсен. — Это вообще-то приказ.

Они уставились друг на друга через стол. Андерсен и Трокич сотрудничали уже много лет, но их отношения никогда не выходили за рамки работы. То, что у Андерсена был друг, оказалось, наверное, самым личным, что Трокич узнал о шефе за все эти годы.

— А что Асгер Вад делал на Аляске? — спросил он, пытаясь понять, что могло заставить датчанина переехать в еще более холодное место.

— Вначале он преподавал и занимался исследовательской деятельностью. Но потом с ним произошел несчастный случай во время охоты с приятелем в горах, или в лесу, или что там у них за хрень. Он повредил ногу, ему было трудно стоять долгое время, и преподавать стало тяжело. Так что последние два года он работал только научным руководителем в университете, был связан с вулканической обсерваторией и, кроме того, писал книги, — объяснил Андерсен. — Асгер написал три книги о вулканах, — с гордостью добавил он. — Насколько мне известно, дела у него шли хорошо. Он не разбогател, но и в деньгах не нуждался. В Данию они возвращаться не собирались. По крайней мере, об этом речи не шло, когда я с ним разговаривал в последний раз.

— А что насчет его семьи?

— Жена Асгера работала секретарем в Анкоридже, в инженерной компании, принадлежащей датчанину. Дети учились в международной частной школе.

— А что с этой девочкой, Марией? — спросил Трокич. — Она же не могла просто раствориться в воздухе?

— Она пропала бесследно. Как я понял, они боятся, что преступник забрал ее с собой, держит в плену или убил. Ужасно… Асгер как-то взял ее с собой в гости к нам, когда она была еще совсем малышкой. Девочка выглядела такой милашкой с этими ее хвостиками и плюшевым мишкой в охапке. Сидела за моим письменным столом, рисовала и болтала без умолку. Моя собственная дочь всего на пару лет старше ее, так что они замечательно играли вместе. — Он сглотнул, его взгляд остекленел. — Невыносимо думать о том, что Мария находится — или находилась — в лапах настолько жестокого маньяка…

— А что известно полиции Аляски на настоящий момент?

— Практически ничего, если не считать улик с места преступления. Единственное, что мне удалось из них вытянуть, — это что троих членов семьи застрелили, что Асгеру в горло напихали пепла и что все вокруг было залито кровью. Да, и еще про этот чертов кукольный домик.

Трокич почувствовал, как у него мороз пошел по коже. В горло напихали пепла?

— Похоже, убийца основательно съехал с катушек. Наверное, он хотел всем этим что-то сказать, — заметил комиссар. — Так же, как в деле о Собирателе ос, когда преступник отрезал губы жертвам. Это должно что-то значить.

Андерсен отложил пилку для ногтей, взял сигару из стоящего на столе ящичка и понюхал. Неохотно положил ее обратно.

— Согласен. Я должен узнать, что именно. Так, у нас с ними разница во времени минус десять часов, а дорога займет примерно двадцать часов. Если ты отправишься в путь завтра утром, то прибудешь на место к вечеру по местному времени. Может, даже раньше, если мы найдем подходящий рейс.

Трокич тяжело вздохнул. Похоже, придется ему вытащить из шкафа зимнюю одежду, хочется того или нет.

— Я сделаю все, что смогу, — проворчал он, поднимаясь.

— Спасибо. Давай не беси их там. Волк-одиночка им не нужен, так не пойдет. И поосторожней с медведями. Я слышал, они жрут людей.

4

Домики, где жили студенты, находились на окраине кампуса, наискосок от городской больницы Провиденс. Энджи припарковала свой черный «форд» на наполовину заполненной парковке, вышла из машины и запихнула длинный черный хвост под ворот черной парки. Подтянула повыше серые гетры. Тепло машины мгновенно выветрилось, и ее встретил кусачий мороз.

Несмотря на усилия полицейских, обзванивавших все те места, где могла бы находиться Мария Вад, о ее местонахождении все еще было ничего не известно. Энджи никак не могла перестать перебирать в голове возможные варианты. Девочке удалось сбежать и она где-то прячется? Но тогда где? В чьем-то сарае? Поиски на близлежащей территории пока ничего не дали.

Она еще раз взглянула на фото, которое с разрешения шефа вынула из рамки в гостиной дома Вадов. Оно было новее фотографии в спальне. Мария выросла в красивую девочку с длинными светлыми волосами. На худеньком лице с тонкими чертами светились робкие голубые глаза. Что-то в этом ребенке затронуло какую-то струну в самой Энджи. Она могла бы быть ее дочерью.

Энджи сунула фото во внутренний карман и огляделась. Если бы Мария захотела спрятаться в Анкоридже, для этого тут полно подходящих мест, но действительно ли она где-то пряталась?

Учебное заведение, куда она приехала, было филиалом крупнейшего в штате университета. Университетский городок находился в центре города. Корпуса в различных архитектурных стилях, красивых и не очень. Перед ними был разбит сквер с густым кустарником, невысокими соснами и тонкоствольными березами. Тут можно было легко заблудиться, если не знать точно, куда идти. В филиале училась примерно тысяча студентов, и жизнь в кампусе била ключом: тут и там спешили по своим делам молодые люди в теплых шерстяных шапках. К счастью, полицейский участок, институт судебной медицины и лаборатория находились совсем неподалеку.

С утра снова пошел снег, и большинство машин на парковке украсили сугробы разной толщины. Молодой парень с мокрыми от снега волосами и в одном свитере разглядывал Энджи и ее машину так, будто она инопланетянка. Наконец он развернулся и заспешил в сторону университета.

Энджи пошла по узкой дорожке, ведущей в глубь кампуса, и вскоре оказалась у дома, где жила няня Марии, Джоанна. Когда этим утром полицейские обзванивали родителей учеников и учителей школы, где училась девочка, сразу несколько из них указали на Джоанну, которая часто забирала Марию после уроков.

Когда Энджи толкнула от себя тяжелую дверь, ее охватило дурное предчувствие. Нашла комнату Джоанны и постучала.

Открывшая ей девушка выглядела бледной и заплаканной. Глаза опухли и покраснели, длинные черные волосы потускнели и спутались. Она была невысокой и хрупкой на вид, скорее даже анорексично худой; тощие руки торчали из рукавов слишком свободного светло-оранжевого свитера. В воздухе слабо пахло марихуаной, но девушка не выглядела накуренной. Энджи решила, что пока оставит это без внимания.

— Проходите, — сказала Джоанна и распахнула дверь в комнату с двумя незастеленными кроватями, письменным столом и маленьким телевизором с плоским экраном, подвешенным к потолку. Показывали выпуск местных новостей. Девушка взяла лежащий на кровати пульт и выключила телевизор.

— Все равно не могу сейчас смотреть новости. — Она указала на офисный стул. — Можете сесть, если хотите.

— Ничего, я постою, — ответила Энджи и достала блокнот из кармана рубашки. — Как вам уже сообщили мои коллеги, мы расследуем смерть Асгера Вада и исчезновение его дочери. Мы слышали, что вы часто сидели с девочкой и ее братом?

— Да, но больше с Марией. Я работала няней в семье примерно два года. Ничего не понимаю. Убийца забрал девочку с собой после того, как убил всех остальных?

— Мы не знаем, — честно созналась Энджи.

— Мария, солнышко… Сил нет думать обо этом.

Энджи беззвучно проклинала СМИ. Репортеры все утро фонтанировали гипотезами как об убийстве ученого-вулканолога и его семьи, так и об исчезновении девочки.

— Мы пока этого не знаем, — повторила Энджи. — Мы пытаемся установить, где и когда девочка побывала вчера, и я надеялась, что вам, возможно, что-то известно. Нам сообщили, что вчера вы забрали ее после школы.

Джоанна кивнула.

— Верно, но я мало что знаю. Я забрала ее из школы в три, как я обычно делаю два-три раза в неделю. Мы сидели тут, я читала с ней «Гарри Поттера» и помогала делать уроки по математике. Она пробыла у меня примерно до пяти, а потом отправилась домой.

— Сама?

— Мать забрала ее. Обычно ее всегда забирала мать, редко отец.

Энджи вспомнила две машины, припаркованные у дома вулканолога. На первый взгляд, вчерашний вечер протекал совершенно нормально. Пока еще они не установили, чьи куртки и пальто висели на вешалке в прихожей, и было не ясно, есть ли там верхняя одежда Марии, которую она обычно носила.

— А вы не помните, в какой куртке была девочка вчера?

— Помню. В теплом пуховике. Светло-сиреневом. Не знаю, какой фирмы. Она очень его любит. Марии недавно его купили, и она всегда в нем ходит.

— А что еще было на ней?

— Светлые джинсы и кофта. Кажется, из флиса, тоже сиреневого. Это ее любимый цвет. Я просто не могу даже думать об этом. Что, если ее где-то заперли и мучают?

Она всхлипнула и отерла слезы со щек.

— А какая девочка по характеру? — тихо спросила Энджи и сглотнула комок в горле.

Джоанна помолчала, очевидно, собираясь с мыслями.

— Она классная. Я ее очень люблю. Кому-то она может показаться чуть замкнутой и со странностями. Но это пока не узнаешь ее поближе. Она просто очаровашка. С ней весело. Хотя, конечно, порой с ней бывало и трудно.

— Почему?

— Иногда она сочиняет всякие истории, так что трудно понять, говорит она правду или врет. Ничего серьезного, но все же мне пришлось это пресечь, потому что она пудрила мне мозги. Это могло стать плохой привычкой.

— А что с другими людьми? Она рассказывает о школе, о своих друзьях, учителях?

— Да. Ей нравится ходить в школу. Иногда она ссорится с подругами, но это нормально для ее возраста. С учителями у нее хорошие отношения. Хотя она считает, что учительница по английскому слишком строгая.

Энджи перевела взгляд на наклейки с «Тейк Зет» [1] на письменном столе. Разве Джоанна не слишком молода, чтобы быть их фанатом, ведь они были популярными в девяностых? Может, это не ее стол?

— А Мария не рассказывала о каких-то новых людях, которые недавно появились в ее жизни? О ком-то, кто преследовал ее или, наоборот, пытался подружиться?

— Вы намекаете на педофила или что-то в этом роде?

— Я просто хочу рассмотреть дело со всех сторон.

Джоанна покачала головой.

— Ничего подобного. Думаю, она бы рассказала мне о таком, потому что она обычно все время болтает, когда я ее забираю. Будто она торопится поделиться всем, что с ней случилось за день. Так что нет, не думаю, что она встретила кого-то, кто пытался познакомиться с ней на улице.

— А тут?

— Тут?

— Да. Никто из ваших соседей не разговаривал с ней, не интересовался ею?

— Точно нет.

— Хорошо. Я попрошу вас составить список всех тех людей, о которых она говорила, независимо от обстоятельств и того, хорошее она рассказывала или плохое. Это нужно, чтобы понять, кто был в ее окружении. Мы должны опросить всех.

— Вряд ли список получится длинным, — сказала Джоанна, приподняв бровь. — В основном это ее одноклассники.

— Просто запишите всех. Всех, кого вспомните. Можете рассказать о ней еще что-то?

Джоанна снова расплакалась, и Энджи немного помолчала. Нашла в сумочке упаковку бумажных платков, протянула ее девушке и повторила вопрос.

— Она любит животных. У нее есть Зенна, вы знаете, их собака. Она довольно много говорит о ней. Она хочет завести еще собак и кошку, когда переедет в свой дом. — Девушка слабо улыбнулась. — Как будто это вот-вот случится. Мы часто гуляли по дорожкам в кампусе, потому что она хотела увидеть белку. Хотя она и жила тут всю свою жизнь, природа будто не устает удивлять ее. У нее в голове только звери, звери, звери.

Джоанна скривилась и опустила взгляд на свои руки с короткими слоящимися ногтями.

— Давайте вернемся к ее историям, — сказала Энджи. — Вы верили тому, что Мария рассказывала о том, как прошел ее день? Могла ли она что-то выдумать, чтобы привлечь к себе внимание?

Девушка ответила не сразу. Она провела рукой по черным волосам и поковыряла ранку на щеке, прежде чем нехотя ответила:

— Признаюсь, иногда я не была уверена. Не хочу сказать ничего плохого. Мария не из тех, кто постоянно лжет, чтобы выйти сухой из воды. Скорее, у нее слишком буйная фантазия.

— Значит, она не врунья?

— Нет, это плохое слово, ее так нельзя назвать.

— А вы хорошо знали ее родителей, Асгера и Метте?

Джоанна обхватила себя руками.

— Да, потому что иногда я сидела с обоими детьми у них дома и мне разрешали одолжить кое-что из их компьютерной техники для моих заданий. У них есть цветной принтер и сканер. Если я была у них во время ужина, меня приглашали поужинать с ними. Они были очень гостеприимными в этом смысле.

— И какое у вас сложилось мнение о них?

— Ничего особенного. Они были приятными людьми. Отец был немного старомодным, но вполне вежливым. Мне нравилась мать, Метте. Она была довольно крута.

— В каком смысле?

— Умная, всегда готова помочь. Она научила детей многому. Рассказывала им об Аляске и ее природе. Об обычаях коренного населения, и как выжить в суровых условиях. Я это знаю, потому что Мария часто мне это пересказывала. Метте была одной из тех, для кого Аляска стала второй родиной. И мне это нравилось.

— А как она относилась к детям?

Джоанна пожала плечами.

— Ее не в чем было упрекнуть. Они были всегда хорошо и по погоде одеты. Она покупала не просто красивую одежду, а вещи отличного качества, способные согреть в арктические морозы. Как, например, тот сиреневый пуховик для Марии. А Асгер, казалось, живет в своем собственном мире. И все же у меня сложилось впечатление, что он был хорошим отцом.

— А что насчет отношений между родителями? Они ладили?

— Асгер и Метте?

— Да.

— Не знаю. Иногда я чувствовала напряжение между ними. Знаете, когда сидишь за общим столом, а они обмениваются только односложными словами. Мария как-то рассказывала, что родители скандалили из-за каких-то денег, которые потратила мать, и девочка испугалась, что они разойдутся. Но это случилось только однажды

Энджи засунула блокнот с ручкой в карман, достала из другого кармана визитку и протянула девушке.

— Позвоните, если вспомните что-то еще. Да, последний вопрос. Когда Марию забрали от вас вчера, в каком девочка была настроении?

— В очень хорошем. Лучше, чем обычно. — Джоанна нахмурилась. — Я даже прокомментировала это, когда она уже шла к двери. Спросила, чему она так радуется.

— А что она ответила?

— Она сказала: «Тому, что мне купят новые сапожки».

5

Убойный отдел представлял собой большое офисное помещение, где у каждого было собственное рабочее место. Еще там был длинный овальный стол для совещаний. На стене за столом висела гигантская доска. На полках с папками стоял американский флажок, а по соседству с ним — зеленый пластмассовый крокодил, хозяина которого так и не удалось найти.

Энджи кивнула коллегам и уселась за стол для совещаний, поставив перед собой стаканчик с кофе. Офис давно стал ее вторым домом, здесь было тепло и уютно.

В голове все еще звучала беседа с Джоанной. Семья Марии казалась самой заурядной. Если убийца забрал девочку с собой, то почему именно ее? Стоит ли им искать педофила, которого случайно застукали члены семьи, когда тот собирался похитить дочь? Энджи надеялась, что ошибается. К тому же эта версия была притянутой за уши.

Марк, облаченный в серый костюм с зеленым галстуком, возвышался над столом на фоне белой доски. Почесывая голову, он обвел взглядом собравшихся, ожидая, пока все рассядутся. Сотрудники вели себя непривычно тихо, никто не заговаривал с Энджи, не шутил, как обычно. Марк тоже смотрел на нее как-то странно. С какой-то хитрецой, будто у него был припрятан туз в рукаве.

Вчера все было по-другому. Каждый занимался своим делом; следователи работали, как правило, в парах. Энджи с напарником как раз закончила дело о подстреленном во время задержания наркодилере, он был пьян и сам нарвался на пулю. А убийство женщины ее коллегам даже расследовать не пришлось — супруг несчастной сам позвонил в полицию и признался в содеянном. В подавляющем большинстве случаев убийц находили быстро, и процент раскрываемости был сравнительно высок. Коллектив подобрался отличный, все сотрудники хорошо сработались. Каждый вносил свою лепту в общее дело по мере способностей, и Энджи думала, что не сможет найти лучшего рабочего места, даже если бы и искала.

— Так, — сказал Марк, — вроде все в сборе.

Все повернулись к нему. Преступления, подобные убийству семьи Вад, были редки на Аляске, и весь штат уже стоял на ушах. Телефон трезвонил без продыху все утро, и Марк не расставался с прижатой к уху трубкой, пытаясь успокоить СМИ и друзей вулканолога.

Шеф начал совещание с описания найденных на месте преступления улик, а потом сказал:

— Энджи — ответственная за расследование. А кто назначен ее помощником, я сообщу чуть позже.

Он пристально посмотрел на Энджи, и она прищурилась, подозревая какой-то подвох. Вместе они работали не первый год, и всегда можно было угадать, когда шеф пытается что-то спихнуть на нее. Вот и сейчас будет что-то такое.

— Нам предстоит разобраться со многими аспектами этого дела, — продолжал Марк, — так что придется подключить все свободные ресурсы. Нужно больше узнать о жизни Асгера и Метте Вад, об их окружении. Выяснить, какое оружие использовалось. Пепел, кукольный домик… Ну и, конечно, пропавшая девочка, Мария. — Он потер глаза и поморгал, прогоняя усталость. — Последнее — в приоритете. Мария еще может быть жива. Мы разослали патрули в окрестности Анкориджа, в долину Матануска-Суситна, в сторону города Сьюард и полуострова Кенай. Они проверят все возможные укрытия. Пустующие и заброшенные дома, сараи, все места, где ее могут прятать. Возможно, кто-то мог заметить девочку с похитителем. Если мы найдем Марию, то, скорее всего, найдем и убийцу.

— Есть почти стопроцентная уверенность, что вчера вечером Мария была дома, — сказала Энджи. — Однако неизвестно, находилась ли она там, когда преступник проник в дом.

— По словам няни, которую опросила Энджи, на Марии был сиреневый пуховик, — добавил Марк. — И наши криминалисты сообщили, что такого в доме не обнаружили.

— Тогда, может, она просто зависла у какой-нибудь подружки, — с надеждой произнес молодой полицейский.

Марк скептически улыбнулся.

— Ну, это вряд ли. Уже весь город знает о том, что случилось. Последние два часа во всех новостях передавали, что девочку разыскивают. А п