Деспотическая крепостная Россия никогда не была удобным местом для жизни, особенно для человека с развитым чувством собственного достоинства. Уже австрийский дипломат барон Сигизмунд фон Герберштейн, который совершил два путешествия ко двору Василия III, в своих знаменитых «Записках о московитских делах» (1549), отмечал, что «властью над своими подданными московский правитель превосходит всех монархов мира», и спрашивал себя: «То ли народ по своей грубости нуждается в государе-тиране, то ли от тирании государя сам народ становится таким грубым, бесчувственным и жестоким»
изнь наша, как и то целое, составными частями которого мы являемся, непостижимым образом слагается из свободы и необходимости. Наша воля – предвозвещение того, что мы совершим при любых обстоятельствах. Но эти же обстоятельства на свой лад завладевают нами. «Что» определяем мы, «как» редко от нас зависит, а «почему» мы не смеем допытываться…
Деликатные люди не хвастались своими поездками перед теми, кто был их лишен.
«научность» часто отождествлялась с идеологической «правильностью». Когда этот критерий рухнул, плюрализм мнений сплошь и рядом оборачивается интеллектуальным беспределом.
Ленинграде очень любили киевского певца Бориса Гмырю. Оперные партии он пел по-русски, но однажды, исполняя роль Мефистофеля, забылся и вместо «Бегите!» закричал: «Тикайте!» Публика долго не могла успокоиться от хохота.
Наивная по форме, а на деле тщательно отрежиссированная негативная идентификация ярко проявляется в названиях прокремлевских молодежных движений: «Идущие вместе» (куда и зачем идущие – не важно, главное, что против тех, кто шагает отдельно), «Наши» (против чужих), «Местные» (против пришлых). Между тем интернационализация повседневной жизни размывает социально-психологические границы «нашизма».
этим нужно заниматься всерьез, на уровне XXI, а не XIX века
Декларативная любовь и уважение к другим народам покоились на молчаливой предпосылке, что «они» ничем существенным не отличаются от «нас». Советские люди искренне сочувствовали абстрактным американским неграм, но стоило появиться конкретным черным студентам, как в СССР появились ростки расизма.
самым отъездом секретарь горкома по секрету рассказал мне, как надо себя вести: «В отличие от Грузии, где гостя все время уговаривают пить, армянский обычай демократичен. Рюмка гостя всегда должна быть полной, но пьет он из нее или только пригубливает – никого не волнует и не обижает».
Пожалуй, воронежские фашисты, убивающие латиноамериканских студентов, пощадили бы бразильского футболиста, забивающего голы за «нашу» команду. Хотя кто знает? Все равно он «черный», а его зарплата сильно превышает среднероссийскую…
