Оглавление

ЗАМОРОЖЕННОЕ ЗАПОЛЯРЬЕ

Вот, «Фома неверующий»! Дядя Лёня всё в сомнениях, не верит мне, что на Севере можно жить при такой низкой температуре. Не верит, что зима здесь начинается в сентябре. А коренные северяне знают, что средняя температура в долгие зимние дни бывает 40—45 градусов мороза, но бывало и за минус 60! Например, такая температура наблюдалась в декабре 1966года, в мой первый год жизни в Заполярье.

Вот такой был случай. В начале декабря, меня из села вывезли санитарным рейсом на самолёте в Билибино, и прямиком на операционный стол — аппендицит. А больничка находилась в большом бараке. Недалеко от аэропорта, в конце взлётной полосы, рядом с теплотрассой. С тремя палатами для больных. В каждой из них как бы два отделения. Я лежала в хирургическо-гинекологическом отделении. Почему я так определила? А вот почему. Проснулась я после операции и не могу пошевелиться. Лежала полубоком, и чувствовала спиной, что во что-то упираюсь, Не могу выровняться. Оказалось, рядом со мной лежала молодая особа, которой сделали аборт. Две больных на одной кровати! Вот как бывало! Мы с этой женщиной подружились. Через неделю нас выписали домой.

В те дни, говорили люди, что самолёты не летают, так как на улице вытянутую руку не разглядеть — такой туман из-за мороза. Говорили, что ночью было минус 72 градуса, а днем-60. Вылета в село Островное пришлось ждать у новых знакомых, целых пять дней. Вот здесь меня и просветили. Хозяин квартиры работал водителем в «Билибинской Автобазе». В их хозяйстве очень много разного транспорта: «Уралы», «Магирусы», «К-700» и т. д. В такую погоду, при таких морозах все машины, готовые уйти в рейс, работают в холостую. А выхлопные газы из всех машин стелются над землёй. Потому, что на улице очень низкая температура не даёт подниматься. Поэтому такой густой туман. Упаси Боже кому-то проспать, если машина заглохнет. Может произойти взрыв. И машина надолго выйдет из строя. Но северяне народ стойкий, ответственный, взаимовыручка непоколебима. Один спит, другой дежурит. И все морозы ни по чём! Однако, погода наладилась и я Новый 1967 год, встречала всё-таки дома, в кругу коллег.

Дядя Лёня слушал мой рассказ как завороженный! — Да, что ж вы за люди такие!? Это невозможно!

— А ты меня видишь? Я — оттуда!

ПАМЯТЬ О ЧУКОТСКОЙ ТУНДРЕ

Хочу рассказать, что же это такое — оленеводческая бригада совхоза «Турваургин» в тундре. О своих первых впечатлениях, впечатлениях европейской горожанки, которую судьба унесла в Чукотское Заполярье.

Наш вертолет долго летел в окружении сопок. То очень высокие, то просто как холмы. То зелёные, то оранжевые, то розовые — это иван-чай цветёт, а то серые — это скалы. И часто между ними тоненькие ниточки речек и речушек. А небо ярко голубое! Наконец вертолёт приземлился на площадке, в огромной долине, в окружении высоких сопок. Это место оказалось дном обмелевшей небольшой горной речки. Когда мы выгрузились из авиамашины, а выгружали ящики и мешки с продуктами, почту, газеты, журналы, то перед глазами, на склоне сопки, метров сто пятьдесят от вертолёта, предстало небольшое стойбище, в котором я насчитала три круглых яранги и одну туристскую палатку.

Нас встречала ватага ребятишек, понятное дело, в школе каникулы, и женщины, в традиционных национальных одеждах. Оказывается, в августе ежегодно проводится летний забой оленей. В основном решается судьба тех оленят и оленей, которых настигла «копытка». Так называется болезнь израненных ног. В результате чего животное не может себя прокормить. Ведь вокруг дикая каменистая тундра. И мох, ягель называется, надо добывать ножками. А если они изранены, а если им очень больно? Вылечить всех израненных ветеринары не в состоянии. Вот и проводится отборочный забой. Раньше я этого не знала, но в тот день была этому действу свидетель.

И вот в дальнем правом углу долины показалось нечеткое облако пыли, доносился едва уловимый гул. Пока мы поднимались к стойбищу, ближе к сопке, а это было выше нас метров на пятьдесят, гул заметно усилился. Уже было различимо серое многотысячное стадо оленей, несущееся во всю прыть на противоположную сторону этой долины. И бежать эта живая река будет мимо нас. Стойбище располагалось, наверное, на середине их пути. В этой массе стонущих, ревущих, хрипящих животных мелькали белые пятна. Здесь попадались олени и оленята белой масти. А какие у них у всех красивые, ветвистые рога! Оленеводы — пастухи стояли на их пути широким коридором и корректировали бег, и его скорость. В этом действе пастухам помогали собаки. У каждого оленевода в руках был чаат (аркан). На ногах у пастухов «чижи» из меха, как носки, чтобы легче было бегать по кочкам. Это зрелище, эти несущиеся с грохотом олени, их бег и звуки — надо было видеть!!…

Я засмотрелась на великолепного оленя, крупного, с огромными, необыкновенно ветвистыми, рогами, с гордо задранной головой и белого, как снег! Вдруг он резко остановился, развернулся мордой в нашу сторону и дико заревел. Постояв секунду, также резко бросился в нашу сторону, а пастухи его стали отгонять. Я опустила взгляд ниже, к речке, куда рвалась олениха (как оказалось потом), а там пастухи тащат меленького олененка на аркане к воде. Он кричит писклявым голоском, активно сопротивляется, брыкается. Когда я стала выказывать свое беспокойство: — это, наверное, мать олененка и хочет его защитить? Женщины, кивали: -«И-И» — говорят, то есть: «да, да», — но у ягненка копытка, он все-равно не выживет. говорили женщины.

А мне худо, так как в это время я увидела нож в затылке у олененка, увидела, как он упал на колени, а потом выпрямился, и завалился на бок. Мать — олениха хрипит, рычит, рвется, как бы говорит, возьмите меня, только дитя не трогайте! Наперерез ей бежали несколько пастухов.

Как её отогнали от стойбища, я уже не видела, потому что ушла в ярангу и плакала, так трагично все это выглядело. Но оленеводы к этому привыкли, это у них работа такая. Они считали, что спасали стадо от убытков.

Обедать я не стала, комок застрянет! Часа четыре изучала журналы, газеты, пошла в другие яранги, перезнакомилась со всеми обитателями. В этом мне помогали дети. Узнала много интересного о жизни в тундре. О том, как они кочуют. Ведь это стойбище не стационарное. Вот пройдет забой, и они снова поднимутся в путь, искать новые пастбища. В бригаде для этих целей есть специальные сани. На них грузится весь скарб, шкуры, разобранные яранги — и в путь.

В стойбище есть социальный объект, так называемая « Красная яранга». В ней есть киномеханик, который фильмы показывает, заезжие специалисты лекции читают, приезжают и медики, которые появляются иногда даже с рентгенустановкой. Ведь многие оленеводы болеют пневмонией, бронхитом, а какое лечение в дикой тундре? До этих стойбищ бывает сотни километров и только вертолетом можно до них добраться. Больных потом отправляют в районную больницу. Или отправят сразу «на Талую», это областной санаторий, но к нему ведут более тысячи километров. Такая большая Магаданская область! Это расстояние, примерно, равно как от Москвы до Краснодара или Ростова на Дону.

Наш концерт состоялся, как всегда, уже вечером, когда все дела были сделаны, когда вертолет был загружен и отправлен в Билибино с заготовленным мясом. Обитатели тундры собрались у костра, на котором стоял пятидесяти литровый алюминиевый котел, и был полон оленьего вареного мяса. Каждый желающий подходил к котлу, отрезал внушительных размеров кусок и садился на бревно совершать свою вечернюю трапезу. А я в это время пела: «Мать-Россия моя, с кем тебя мне сравнить!» или «Не спалось мне ночкой долгой», или «Из-за острова на стрежень, на простор речной волны», или «Звёздам навстречу» и т.д.… Пелось легко и спокойно. Воздух кристально чистый, тишина, простор, и песни сами лились свободно и широко. Наши концерты всегда хорошо принимались.

У авиаторов закончилось лётное время, и они к нам уже не вернулись, хотя забой оленей продолжался. Пришлось заночевать в стойбище.

Ночёвка в стойбище — это новые открытия.

Яранга — что это такое? По форме — это большая пиала, метров на двадцать — двадцать пять, (квадратных), перевернутая верх дном, а в центре, так сказать в потолке, круглая дыра. Прямо под ней расположен очаг. Летом его редко зажигают, а вот зимой вокруг него кипит вся жизнь. Но для нас его зажгли, и мы вечером пили чай. Это по чукотски называется — «чай пауркен», с печеньем и галетами… Яранга сверху укрыта большими выделанными шкурами оленей. Кстати — мехом кверху. Ведь он не пропускает влагу, снег. Шкуры очень хорошо сохраняют тепло зимой и прохладу летом.

На противоположной стороне от входа в жилище устроен задний полог, своеобразная спальня, отгороженная от основной площади «стеной» из шкур, которые висели на длинном бревне, а в самом пологе весь пол устлан тоже шкурами — вместо постели. Правда, здешнее население ночью укрывалось шерстяными одеялами, из магазина. За эту «стенку» ныряли все, желающие отправиться в страну Морфея. Я первой оказалась в этом уголке, устала. Много эмоций свалилось на меня в тот день. Но ещё долго- долго слышались звуки, которые издавал шаман, аккомпанируя себе на яраре (бубен огромных размеров) и монотонно что-то напевая. Мужчины наверное пили «огненную воду» и курили, обмениваясь информацией.

А утром я едва выбралась из этого полога. В нем оказалось около десяти обнаженных тел. Мужчины, женщины, дети — не разобрать, для них это с древности не имело значения. Полог не имел освещения, и в нем было очень жарко. Мне пришлось у изголовья поднять шкуру, чтобы выбраться из «спальни».

Господи! Ну, кто придумал такой рассвет в тундре! Это невероятная сказочная красота, когда сквозь легкую дымку тумана, поднимающегося со дна долины, пробиваются по горизонту первые лучи солнца! Все выше окраска пурпурно-золотистого цвета, и небо бледно-розовое постепенно переходит в голубой цвет. И тишина! Только пуночки (это маленькие птички, как воробьи, они из их отряда) первыми приветствовали это чудо природы.

В стойбище все ещё спали, только собаки сопровождали меня к ручью. Вода — прозрачней и чище не бывает. И она также необыкновенно вкусная. Поверхность склона сопки — как радужный ковер. Листья брусники то красные, то зеленые, то желтые затейливыми узорами расписали всю долину и склоны сопок.

Вот здесь реально понимаешь, что общение с природой действительно обогащает человека и духовно, и физически. Этих впечатлений хватило мне надолго. Жизнь на этом северном краешке земли стала для меня ещё ярче, насыщенней, интересней.

Приятная неожиданность

В селе давно не видели директора Дома Культуры на рабочем месте. Говорят, что ему лучше родной тундры, ничего не надо. ДК посещали в основном любители кино. Самолётом или вертолётом в село поступали большие ящики с кинолентами, в металлических бобинах. Этих бобин хватало на месяц. В общем, кино было главным развлечением для сельчан. Но вот однажды, собрались молодые сотрудницы детского сада и приняли решение: по выходным устраивать в ДК вечерние посиделки. А это всколыхнуло молодое население села. Конечно, пение песен было главным событием в посиделках. Нашлись любители чтения стихов, разных авторов. Кто-то рассказывал юморески, вычитав их в журналах. А кто-то рвался потанцевать, да музыки не было. Пришло время и, на октябрьские праздники, молодёжь организовала праздничный вечер. В хоре появилась и солистка. Много сельского народа собралось на этот вечер. Всем понравилось такое общение. Решили, что на Новый год надо снова собраться. Однако, сложилось так, что в селе прошёл быстро распространяющийся грипп. Было много болеющих и детей, и взрослых. Решили, что на майские праздники обязательно соберут праздничный вечер.

Вот и весна на дворе, а в селе по прежнему директор ДК не появлялся. Ему уж точно рассказали о таком событии, как посиделки, но это событие, как говорят в народе, он пропустил мимо ушей. Однажды, в начале апреля, солистку хора вызвали в Сельсовет и сообщили, что Районный отдел культуры приглашает её на фестиваль. Это Всесоюзный фестиваль художественной самодеятельности, посвящённый серьёзной дате.

— Ольга, тебе первым рейсом надо вылетать в районный центр.

Конечно, удивлению девушки не было конца. Она с прошлого года студентка пединститута, скромница, но с характером.

— Откуда они взяли, что я готова к этому фестивалю? Со мной никто не занимался. У меня нет репертуара для таких выступлений! Да и с финансами у меня проблемы. И, вообще, откуда им известно обо мне, а потом, в хоре ещё четыре девушки! Может что-то напутали?

— Значит, кто-то тебя услышал! И он уверен, что лететь надо именно тебе! Наше дело тебя отправить!

Девушка без труда нашла в Райисполкоме отдел культуры. Заведующая отделом культуры объяснила, что директор совхоза «Турваургин» рассказал об Ольге и её посиделках, Таисия Ильинична поняла, что эта девушка вполне подходит для зачисления в список участников в Окружном смотре-фестивале. И, так получается, что сразу девушка попадает в список участников Окружного фестиваля, а не районного. Его уже нет времени проводить. Значит, защищать честь всего района будет она одна и ей придётся лететь в Анадырь, одной.

— Но у меня ничего нет с собой, я к такому перелёту не готовилась. И у нас не было хотя бы баяниста.

— Ничего, милая, отправляйся в музыкальную школу, найдёшь там директора Тамерлана Маджитовича Каркмазова. Вместе с ним подберёте репертуар, на эти песни он тебе выдаст ноты, а ты их там вручишь аккомпаниатору.

— Но, в Анадыре, откуда я буду знать, кто мне будет аккомпанировать?

— Обратишься к главному режиссеру в ДК, он будет в курсе. Он найдет тебе кого-то. Сегодня, после репетиции зайди, в исполкоме, в бухгалтерию, тебе выдадут командировочные деньги и на билет. Я в гостинице забронировала для тебя место. Завтра у тебя день для репетиции. После репетиции сходишь в Аэропорт, билет на Анадырь возьмёшь на четверг.

Тамерлан Маджитович оказался человеком приветливым, лет 35—37. Сразу проводил в, так называемый, небольшой концертный зал. Сел за рояль и предложил распеться. То есть, пройтись голосом по нотам, с их повышением и понижением. Потом спросил, как профессионал:

— А какой у тебя репертуар?

— У меня нет репертуара. Просто я люблю петь.

— А какие песни ты поёшь?

— Разные. Эти песни поют Эдита Пьеха, Галина Ненашева, Людмила Зыкина, Майя Кристалинская. Я иногда романсы пою или народные песни. По настроению.

— Спой что-нибудь из песен Зыкиной.

Прослушав девушку, директор музыкальной школы, заявил:

— Невероятно, от природы поставленный голос. Ты самородок!? В семье кто-нибудь еще имеет голос?

— У нас, по маминой линии, много певцов профессионалов. Но у меня нет музыкального образования. Так сложилось. Я нот не знаю.

Пришлось перебрать не одну песню, определиться с их тональностью. Маэстро подсказал, как вести себя на сцене, и договорились о встрече завтра. Над выбранными песнями надо ещё поработать. Общение с директором Ольге понравилось. Такой доброжелательный, интеллигентный человек.

Самолёт АН-2 приземлился в аэропорту «Черский», и там пришлось делать пересадку, на другой более крупный самолёт АН-24. Смотреть в иллюминатор было интересно. Оказывается, Чукотка вся в заснеженных сопках. Одни довольно высокие, как настоящие горы, а другие — как холмы. Бескрайний простор сопок. Летели почти три часа. В Аэропорту «Анадырь» погода была не из лучших. Рядом было море и с его стороны дул приличный ветер. Автобус появится только через час. В здании аэропорта было тепло. Это довольно большое двухэтажное кирпичное здание. В буфете можно было поесть. Чем девушка и воспользовалась. Было удивительно, что аэропорт находился в посёлке «Угольные копи». И ехать в город Анадырь надо через Анадырьский лиман. Зимой — по льду, а летом, говорят, на небольших маломерных катерах, в морской порт. Автобус пассажиров доставил «по востребованию». Так и доехали до гостиницы, периодически останавливаясь. Это была небольшая площадь. На ней, по периметру, стояли здания Окружной Администрации, то есть Окрисполком, здание гостиницы и здание Дома Культуры. Дежурная по гостинице проводила девушку до номера, по пути знакомя с правилами проживания. Номер оказался на пять человек. И в нём не хватало только её. Все молодые, очень симпатичные, девушки. Они, тоже участницы фестиваля. Познакомились. Они прибыли сюда вчера. Все в переживаниях. Сообщили, что в шестнадцать часов сбор в Доме культуры всех участников. Надо собираться, уже пора.

Концертный зал внушительных размеров, почти на половину занят участниками фестиваля. Здесь, был в основном молодой народ. Сидели обособлено несколько взрослых мужчин. На сцене стоял стол, сидели за ним три человека. Сцена не имела помпезного вида. По сторонам, в два ряда кулисы. А на занавесе, у задней стены сцены, красовались символы СССР и большая цифра 50. Вскоре в зал зашёл мужчина. Высокий, сухопарый, светлые волосы и, довольно энергичным шагом, прошёл к сцене. Он представился как Заведующий Окружным отделом культуры, Владимир Петрович.

— Хочу, всех здесь присутствующих, поздравить с тем, что вы являетесь участниками Всесоюзного смотра-фестиваля Художественной Самодеятельности, посвященного Пятидесятилетию Советской власти. Дальнейшая его речь была посвящена предстоящему празднику. Он отметил, что в этом Фестивале принимают участие те, у которых активная жизненная позиция, кто несёт культуру в народ. Что победители окружного смотра, будут приглашены на областной смотр-фестиваль. Далее он рассказал о том, из каких районов прибыли сюда участники фестиваля. Программа выступлений довольно обширная, а выступления будет оценивать жюри. Его состав — на сцене, за столом. Представил их. Руководители окружного фестиваля познакомили участников с планом репетиций, которые начнутся прямо сегодня. В общем, Ольга сидела и чуть не плакала. В плане расписаны ансамбли и танцевальные и хоровые, большая группа национального ансамбля «Эргырон», песенные солисты и чтецы. У всех обозначены их аккомпаниаторы, руководители, а у неё никого! Когда эта встреча с руководством фестиваля подходила к концу, и все стали расходиться, режиссер смотра, сидящий за столом, назвал её фамилию и попросил подойти к сцене.

— Ты прилетела одна? Так никого и не нашли?

— Я одна.

— В чём ты будешь выступать? У тебя есть концертный наряд? — девушка стояла перед ним в голубом, толстой вязки, свитере, в тёмно синих брюках, заправленных в торбаса. Он критически её разглядывал.

— Нет, никакого наряда у меня нет.

— Ну ладно, на сегодня ты свободна, а я что-нибудь придумаю. На репетицию приходи прямо с утра, после завтрака.

Вернулась девушка в гостиницу в расстроенных чувствах. Как она не сообразила взять какое либо платье или сарафан с кофточкой? Ведь совсем недавно приобрела. Хорошо, что туфли взяла, не ходить же по гостинице в торбасах!? А дежурная спрашивает, чего это девушка вернулась, все же на репетиции. Оказывается, и в гостинице на доске объявлений висит почасовой план работы, для участников фестиваля. Девушка рассказала о своих проблемах. Женщина поахала, поохала, а потом решила ей помочь.

— Знаешь, а в ателье тебе могут платье сшить за один день. У них работы не так уж много. А у тебя фигурка без изъянов. Легко шить. Женщине Ольга явно приглянулась.

— Ателье далеко отсюда? А материал у них свой или в магазине искать?

— Да свой. Это в «Угольных копях», — дежурная посмотрела на часы, и сказала, — кстати, автобус отходит от гостиницы через пятнадцать минут. Ты успеешь. А потом, послезавтра с утра съездишь, очень заберёшь, и в обнове пойдёшь на сцену.

Девушка зашла в свой номер, взяла сумочку с деньгами и документами и, недолго раздумывая, быстро спустилась к выходу из гостиницы. У выхода уже стоял автобус. В ателье посетителей не наблюдалось, заказ приняли добродушно, помогли выбрать модель, подобрать ткани. Ольге понравилась красивая модель платья, из комбинированных тканей, она смотрелась на модели в журнале великолепно. Сняли все мерки. И стоимость работы была приемлемой. Договорились, что в субботу утром платье будет готово.

Вышла девушка из ателье, и пошла искать остановку автобуса. Однако, никаких обозначений не обнаружила. И никого из людей не встретила. Пришлось вернуться в ателье. А там закройщица, посмотрев на часы, сказала, что автобус совсем недавно ушёл в город. Придётся ей идти пешком, если попутка не подберёт, так как это был последний рейс автобуса.

— Как пешком? Через лиман? Но это так далеко! И мороз немаленький!

— У нас к этому уже привыкли. Если в Анадыре до гостиницы, то это около 10 километров.

Девушка покинула ателье с надеждой, что попутка найдётся. Прошла по дороге, ведущей под уклон, к берегу лимана, а тот берег так далеко! Светятся редкие огоньки, наверное, морского порта. Дома в городе в основном небольшие, одноэтажные на крутом берегу едва заметны. И кое-где есть двухэтажки, на два подъезда. Но очень маленькими огоньками светились редкие окна. Пока девушка размышляла, мимо неё прошёл быстрым шагом взрослый мужчина. Быстро удаляясь по дороге, на лиман. И девушка определила его ориентиром. Она не стала его догонять, но с поля зрения не упускала. Хотя сейчас и пора белых ночей, но небо уже тёмно серое, ветер в лицо заставляли смотреть под ноги. Лёд под ногами не был гладким. Часто вдоль дороги встречались торосы, разных размеров, то в рост человека, то по колено, а то просто можно споткнуться. И дорога не была прямой линейкой. Эти торосы дорога обходила то налево, то направо. И когда силуэт мужчины исчезал, девушке становилось страшно. Сердце замирало. А вдруг какой-нибудь зверь из-за поворота появится? Часа полтора Ольга проводила аутотренинг, то песни мурлыкала шагу в такт, то стихи читала, прикрывая лицо вязаным шарфом. Вдруг послышалось урчание мотора машины. Девушка оглянулась и подняла руку. Но машина не остановилась. Когда она проехала мимо, было видно, что она наполнена до отказа. Чья-то спина закрывала боковое окно в машине. Тревога нарастала, так как начинали покалывать пальцы на руках, и «горели» нос и щёки. Девушка прибавила скорость, так как потеряла из виду силуэт.

И всё-таки она преодолела все страхи и боли, основательно выбившись из сил, продолжая путь «на автомате», поднимаясь в гору по городу, дошла до гостиницы. А там девчонки уже забеспокоились. Скоро полночь а, Оленьки нет. Куда пропала их подружка? И дежурная ходила в расстройстве, Как она могла забыть, что это был последний рейс автобуса! На звук открывшейся двери все отреагировали разом: -Пришла!!! Прозвучало хором. И только забота и помощь этих девчонок, привели девушку в чувства. Кто-то растирал ноги, кто-то руки. Дежурная принесла горячий чай и ещё одно одеяло. Жалко было не неё смотреть. Коротко стриженные, но пышные волосы делали из неё подростка. Обхватив красными пальчиками стакан с чаем и вымученно улыбаясь, Ольга успокаивала помощниц :

— До свадьбы заживу! «Ни что нас в жизни не может, вышибить из седла» — у кого такая поговорка была?! Девчонки смеются, оживает наша певунья!

Утром все дружно отправились в столовую, где их ждал бесплатный завтрак. А столовая была на центральной улице. До неё метров двести. Но! С моря дул ветер с невероятной скоростью. Девушки взяли друг друга под руки и почти пополам согнувшись, двинулись вперёд. На ком были шапки-ушанки, пришлось «ушки» завязать. А возвращаясь из столовой, просто ложились спиной на ветер, и он нес их в нужном направлении. Девочки, жившие на побережье, были знакомы с такими ветрами. Можно представить какие бывают шторма и ураганы на побережье, у посёлков Уэлена или Проведения!? Это самые крайние северо-восточные населённые пункты. Ведь рядом Чукотское море и Берингов пролив. Говорят, там ураганный ветер бывает и 40 метров в секунду, и даже 60 метров. И ещё, не думала девушка, что эскимоски или чуванки такие красивые, добрые, хорошие девочки. Так всей компанией они направились из столовой в Дом Культуры на репетицию. Здесь их пригласили пройти в репетиционную комнату. Довольно большая комната была просто начинена разными комнатными цветами не в горшках, а в кадках. Настолько они были большими. Диваны стулья уже были заняты другими участниками. Несколько парней встали и уступили девушкам свои места. Участников долго никто не беспокоил, и молодёжь разговорилась. Рядом с Ольгой оказался парень явно чукча, очень симпатичный, улыбчивый. Что-то начал девушке рассказывать о том, с каким трудом они привезли сюда очень объёмные декорации, для своего музыкально-танцевального номера.

— А как ваш номер называется? У вас в номере много участников?

— Да, по пять человек — девчонок и ребят. И ещё трое с ярарами в музыкальном сопровождении. У нас еще в музыкальном сопровождении с горловым пением два дедушки. А номер называется «Полёт чаек». Там и танец и песни.

— Ой, как красиво! Так это будет как музыкальный спектакль. Ярар — это что такое? А из какого вы посёлка?

— Ярар, это как у вас бубен, только в несколько раз больше. Эскимосы его обтягивают моржовой кожей, а чукчи оленей. У нас собраны участники и из Эгвикинота, и из Лорино, и Уэлена. Мы второй год собираемся. В ансамбле есть свой доморощенный хореограф. В общем, парень оказался общительным. И звали его Клим. Но некоторые девочки, из его ансамбля, называли Спартак. Все присутствующие знакомились, узнавали, кто есть кто, откуда, с чем приехали и так далее. Смеялись, шутили. Сложилась тёплая обстановка. Все расслабились. И вдруг в комнату, очень энергичным шагом, зашёл режиссёр. Он зачитал список тех, кто сейчас, по очереди, должен занять место на сцене. Первой в списке стояла фамилия Ольги.

— А кто мне будет аккомпанировать?

— Баянист из Эгвикинота. Он сейчас зайдёт за тобой.

Баянистом оказался мужчина уже в возрасте. Зашёл в комнату, с баяном на плече. Поздоровались.

— Ты привезла ноты? Давай. Просмотрев ноты, он прошёлся пальцами по клавишам баяна, посмотрел на девушку и спросил: — Попробуем? Ну, хотя бы один куплет. Они попробовали, присутствующие притихли. — Пошли! — скомандовал баянист.

— Как вас зовут?

— Валерий Иванович! Ты как? Не волнуйся, здесь все не профессионалы. Просто пой от души!

На сцене девушка увидела микрофон и успокоилась. Есть на что опереться. Зал был пустым. Светились окна только в задней стене зала, вероятно, оттуда показывали кино. В её репертуаре две песни. Обе патриотические, у каждой своя тема. Каждая из песен была пропета не один раз. Тональность поднимали, опускали. В общем, нашли золотую серединку и на том остановились. Вдруг открывается дверь, и в зал вошли члены жюри. Они сели в центре зала и предложили продолжать репетицию. Пришлось повторить эти две песни. И когда в жюри началось обсуждение, Валерий Иванович спросил:

— Мы свободны?

— Да, свободны. Пожалуйста, пригласите следующих, на сцену, по списку.

Пока они возвращались в комнату для репетиций, Валерий Иванович рассказал, что заключительные выступления всех коллективов будут в воскресенье, с двенадцати часов. Договорились, что завтра репетиция будет после обеда. А сегодня и завтра, после просмотра всех участников, будет составлен репертуар концерта-смотра. Заходят они в комнату для репетици1й, полупустую, и там увидели девочку из Эгвикинота, Верочку, она сидит и плачет.

— Что с тобой, почему слёзы, поинтересовалась Ольга. А та отвечает: Тебя невозможно слушать без слёз. Ты как запела «Стали женщины России изваянием разлук», да так, что мороз по коже. Как у Зыкиной.

— Да, обе песни из её репертуара: «Мать, Россия моя» и «Рязанские мадонны». Но тебя же не было в зале?

— А мы слушали в кинобудке. Такой сильный, грудной голос, и за стеной слышно. И я там была не одна. После твоей здесь «пробы» нам захотелось послушать тебя на сцене.

Валерий Иванович и Верочка вместе вышли, они одна команда. Верочка- солистка.

Утром следующего дня Оля уже ехала снова в Угольные копи, разузнав у водителя автобуса, когда он будет возвращаться из Аэропорта. Договорились, что он остановится возле ателье. Платье, конечно, получилось очень красивым, в народе говорят по этому поводу: «сидит, как влитое и очень идёт!». Да, удивительно, но на материке на это шитьё ушло бы не меньше недели. Девочкам в гостинице тоже понравился этот наряд. На репетиции аккомпаниатор остался доволен исполнением, Ольга вела себя на сцене более уверенно.

В воскресенье в гостинице с утра было шумно, все возбуждены. На улице ветер поутих, так что завтрак состоялся спокойно. За два часа до начала Фестивального концерта из гостиницы группами выходили участники, а Дом Культуры рядом, по диагонали, через небольшую площадь. Каждый участник понимал, что такое событие в жизни ни часто бывает. Хотелось, чтобы тебя запомнили, да и для самой себе это событие будет ярким воспоминанием.

За сценой, у выхода к кулисам висел список очерёдности выхода каждого участника или коллектива. И почему-то первой опять была именно она, девушка, из села Островное. В знакомой комнате баянист её уже поджидал. Немного распелись. Потом она переобулась в туфли «лодочка», а причёска не требовала каких-то изменений, просто у неё была короткая стрижка. Весь облик Ольги как у выпускницы средней школы.

К выходу — готова! Как спела? Как сумела! С теплом и душой! Конечно, были и аплодисменты. А в седьмом ряду за столами сидел состав жюри, только переговаривались. Дальше всё было как в тумане. Прошла сквозь толпящихся у сцены участников, девочки поздравили её:

— Здорово! Молодец, Оленька!

Девушка зашла в зал, чтобы послушать и посмотреть остальных выступающих. Режиссёр всех предупредил: — после выступления, никому не расходиться. Да, как много талантливых людей. На сцену выходили и девушки и парни красиво одетые, кто-то в чукотском национальном костюме, кто-то в русском. Каждый участник старался как можно лучше раскрыть свой талант, который приносит радость. И не только себе! Солистки — одна краше другой, у каждой своё исполнение. Кто лирические песни, кто частушки, кто дуэтом, русские народные песни пел. Удивил парень прочитавший поэму Владимира Маяковского «Хорошо»: « Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин!». А девичий национальный ансамбль «Северное сияние» показал интересный чукотский танец, одновременно себе подпевая. Но главным интересным событием было выступление ансамбля «Эргырон». Сцена была обустроена под чукотское стойбище: яранга, поляна, на заднем плане сцены, картина с пасущимися оленями. И на поляне в национальных костюмах групповой танец. Клим выделялся, он солировал. И у него это здорово получалось. Сюжет понятен, интересно поставлен. Звуки ярара и горлового пения впечатляли. И нетрадиционные национальные костюмы прекрасно смотрелись.

Выступление этого ансамбля понравились всем присутствующим. Зал аплодировал. Клим улыбался. Они все были довольны своим выступлением и счастливо улыбались. Это было завершающее выступление смотра-фестиваля. Ведущий концерта объявил перерыв на полчаса. И всех пригласил, потом вернуться в зал, для знакомства с решением жюри.

Многие вернулись в знакомую комнату. Они все так мало были знакомы, но у многих появились симпатии. Договаривались общаться, обменивались адресами. Никто не знал свою судьбу. Никто ни кому не завидовал. Главное ощущение Ольги было: здорово, что она здесь побывала! Расширился круг знакомств. Столько узнала нового, пережила своё жуткое приключение с ателье. И всё хорошо. Верочка, из Эгвикинота, которая плакала, хочет с ней переписываться. Клим в комнате не появлялся. Девушке хотелось его поздравить. У ансамбля явный успех. И вот кто-то скомандовал — подъём! Все дружно отправились в зал. Сцена опять в своём первозданном торжественном убранстве. Но без жюри. Ведущий и Владимир Петрович обратились в зал с поздравлением, что сегодня завершающий день смотра-фестиваля, и они рады сообщить участникам об их достижениях в искусстве. Вступительное слово немного затянулось. Потом на сцену вышла девушка с пакетом каких-то бумаг. И ведущий стал приглашать победителей смотра, и кому вручать грамоты, кому дипломы. Владимир Петрович всех поздравлял и пожимал руки. За победителей можно было только порадоваться. Каждого, поднимающегося на сцену дружно сопровождали аплодисментами. Ольга понимала, что те, кто получают награды, вполне это заслужили. Они были подготовлены, старались. Всё правильно! Некоторых участников можно отправлять сразу на профессиональную сцену. А ей нечего расстраиваться, ведь прилетела без подготовки, так сказать « с корабля на бал».

И, вдруг, она слышит свою фамилию и слова: «Награждается Дипломом Лауреата смотра-конкурса» и т. д. Она сидит, ушам не верит, может, есть однофамилица?

— Ольга, это тебя! Иди! Толкает в плечо, сидящая сзади Верочка.

Диплом Лауреата был подписан самой Анной Дмитриевной Нутэтэгрыной. Всё что угодно, но это очень неожиданно. Сердечко трепетало, плакать хотелось. Жаль, мамы нет! Она бы порадовалась. Ведущий, вслед за ней, на сцену пригласил руководителя ансамбля «Эргырон», вот это правильно! Ведь это все отметили, что происходит что-то необычное. Нигде, никогда такого ансамбля никто не видел. Владимир Петрович сообщил, что Чукотский оргкомитет будет ходатайствовать перед Министерством культуры РСФСР о присуждении этому ансамблю названия: «Государственный Чукотский-Эскимосский ансамбль «Эргырон». Зал взорвался аплодисментами.

Потом был прощальный вечер. Всех в малом зале ждало небольшое застолье и танцевальный вечер. Веселились все. Музыка, приятный ужин, руководители мероприятия, здесь же в зале. У столика Ольги появился Клим, он явно уже «отметился» у Бахуса.

— Оль, пойдём, потанцуем! Поговорить хочется. Ольга встала, и они вышли в большой круг, танцующих твист. Оля, конечно, высказала и свои впечатления от выступления его ансамбля. Поздравила его с наградами.

— Да, Клим, у вас прямая дорога на большую сцену. До Магадана доедете, там это предложение обязательно поддержат. Девчонки такие умницы, такие у них нежные руки, действительно, как крылья. И у тебя столько задора в движениях. Молодец!

— Слушай, Оль, а я специально приходил тебя послушать. В списке ты первая. И не зря тебя поставили первой, ты этого стоишь! Он остановился, сдёрнул с пальца своей руки кольцо с орлом и повернулся к Ольге.

— Мне хочется оставить у тебя память о нашей встрече, дай руку. Твердым движением одел девушке на средний палец это кольцо. И приобнял её. Так люди севера выражают свои чувства.

— Клим, зачем, я и так буду долго помнить события этих дней. Это же твоё кольцо и, видно, дорого стоит?! Ещё одна приятная неожиданность, подумала девушка.

— Ничего, мне отец ещё сделает, он у нас косторез. Ты мне понравилась, но я знаю у нас разные пути. Однако, мы можем ещё встретиться. Ведь ты же Лауреат, значит, тебя в Магадан тоже отправят.

— Спасибо, за кольцо, это хорошая память. Клим, ты такой романтик, может, и стихи пишешь?

— Бывает. Вечер вскоре закончился. Завтра с утра все разлетятся, кто на самолёте, кто на вертолёте.

Ольгу в Райисполкоме встретили очень тепло. Заведующая отделом культуры Таисия Ильинична сразу завела разговор, что она теперь рассчитывает на Ольгу.

— Я уже договорилась и с отделом народного образования, и с директором совхоза, никто из них не против назначить тебя директором сельского Дома Культуры. Ты же сама видела, как скучно в Островном живётся. Давай, соглашайся. Ты же в институте учишься, это хорошо.

— Да, но это же не институт культуры?

— Ничего, твои таланты говорят сами за себя. И зарплата будет больше, и времени на учёбу будет больше. А я обещаю свою помощь. Да и директор поддержит. Ведь впереди ещё четыре года учёбы!

В село Ольга прилетела с приказом о назначении её Директором ДК. Это событие у многих вызвало радостное удивление. Однако, с приходом нового директора Дома культуры много интересного стало происходить: появился свой девичий ансамбль «Северное сияние», проводились тематические вечера, бригады тундровиков стала посещать Агитбригада, даже начали отмечать в ДК «Комсомольские свадьбы». Да, в Магадан её, действительно, пригласили. Но это уже не входило в её планы, у неё была свадьба, она выходила замуж. А самодеятельное искусство осталось с ней на всю жизнь. Жизнь приготовила ей новые сюрпризы.

П Е Р В О П Р О Х О Д Ц Ы

Населенный пункт под названием « Аскет» еще не отмечен на карте страны. Пока он известен узкому кругу специалистов и руководству прииска «Анюйский», который находится в поселке Весенний, как разрабатываемый участок нового золотоносного месторождения.

Мы с мужем здесь новоселы. Он начальник этого участка и по роду своей деятельности часто отправляется в командировки. Ведь надо завезти всю нео