В первый миг Беззубик сделал вид, будто совсем не рад встрече: «Ф-фу! П’пу-пусти!» — но потом обвил Иккингову шею лапками, вцепился мертвой хваткой и повис, снова и снова шепча Иккингу на ухо, так, чтобы больше никто его не услышал: «С’спа-спасибо... Спасибо... Б’бе-беззубик чуть не умер в этой гадкой д’ды-дыре... С’СПА-СПАСИБО...»
— Да запросто, болван ты планктоноголовый, — прогудел Плевака, весьма довольный собой. — За мирными рыбацкими ладьями всегда следуют стаи малых черноспинных моредраконов — надеются поживиться рыбешкой. Иди на плеск плавников — и найдешь себе ладью. А там берешь ее на абордаж — и дело в шлеме. Только не забудьте про Хулиганский Боевой Клич. А ну-ка, повторите за мной: ИЙА-А-А-А-А-А-А-А-А! — завопил Плевака Крикливый.
— Ийа-а, — без особого энтузиазма протянули Иккинг и Рыбьеног.
— Миролюбы боятся нас, Хулиганов. Тор их знает почему... Итак, парни, в доказательство того, что вы выполнили упражнение, вы должны принести мне захваченный шлем Миролюба. ПРОЩЕ, ЧЕМ ОТОБРАТЬ ПУСТЫШКУ У МЛАДЕНЦА! — взревел Плевака Крикливый. — Да, чуть не забыл, голова садовая, — продолжил он беззаботно. — Помните: НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ВЫХОДИТЕ ИЗ ЭТОЙ БУХТЫ. ЭТО
Но размер — это не главное; недаром я всегда говорил это Сморкале. Пусть мы и малы, тем важнее неизменно отстаивать то, что мы считаем правильным. И необязательно на кулаках или с мечом в руке (хотя нам, викингам, всегда было трудно понять, как можно отстаивать что-то иначе). Я имею в виду силу нашего разума, наших мыслей, наших мечтаний...
И вдруг я с потрясающей ясностью понял, что мы, люди, — всего лишь булавочные головки в бескрайней океанской Вселенной. Самодовольные букашки! Нахальные амебы!
