Цитаты из книги автора Эрнест Хемингуэй Острова и море

Без настоящего дела жизнь ничего не стоит. Тебе она нужна. Держись крепче. Пришло время показать, на что ты способен.

Считается, что счастье скучно, думал он, лежа с открытыми глазами, но это, наверное, потому, что скучные люди часто счастливы, а люди умные и интересные умудряются всех вокруг, включая себя, сделать несчастными.

Научиться этому оказалось не легче, чем упорядочить жизнь и приучить себя к упорному и организованному труду.

Иероним Босх. Он жил давно. Очень хороший художник. Питер Брейгель тоже работал в этом духе.

– Тот тоже давно жил?

– Еще как давно. И тоже очень талантливый.

На мысу песок был совсем светлый, и Томас Хадсон подумал, что с удовольствием бы здесь полежал – ничего не скажешь, славное местечко. Но завидев далеко впереди шлюпку, решил: да пошло оно, это местечко, куда подальше. Буду сегодня спать на катере и любить надувной матрас. Или любить мостик. Мы столько времени провели вместе, что впору пожениться. О нас с мостиком, наверно, давно уже сплетничают. Пора бы внести ясность в наши отношения. А ты только ходишь по нему и стоишь на нем. Разве так годится? И еще проливаешь на него холодный чай. Ничего хорошего в этом нет. К чему ты его готовишь

Выложим карты на стол. Сына ты потерял. Любовь потерял. От славы отказался давно. Остался долг, и его надо честно исполнять.

Это так. Но в чем твой долг? В том, чтобы выполнить то, за что взялся. А как насчет других вещей, которые ты тоже обязался исполнить?

Ты и теперь не понимаешь, почему мы расстались?

– Расстались, потому что ты мне надоел. Ты всегда любил меня и ничего не мог с этим поделать. Ты и сейчас любишь меня.

– Так и есть.

Но ведь ты никого не любишь? Сейчас, когда у нас ничего другого не осталось?

– Нет. И это чистая правда.

– И я нет. Как ты думаешь, мы могли бы начать все сначала?

– Не знаю, получится ли. Но попробовать можно.

– Сколько еще будет длиться эта война?

– Спроси у того, кто ее развязал.

– Несколько лет?

– Может, год-два.

– А тебя тоже могут убить?

– Вполне.

– Это плохо.

– А если не убьют?

– Не знаю. Теперь, когда Тома нет, мы не можем снова быть жестокими и дурными.

– Я постараюсь. Жестокости во мне нет

Ну вот, подумал он. Зачем я сказал, что все в порядке? Зачем солгал? Зачем опять все разрушил? Неужели Уилли сказал правду и я хочу в одиночку владеть этим горем? Выходит, я и правда такой?

А что было делать, думал он. Как сказать матери, что ее сын погиб, после того как только что занимался с ней любовью? Как самому себе сказать вслух, что твоего мальчика больше нет? У тебя ведь всегда был на все ответ. Так найди ответ и сейчас.

Ответа не было. Мог бы уже это знать. Никаких ответов нет.

Ну вот, подумал он. Зачем я сказал, что все в порядке? Зачем солгал? Зачем опять все разрушил? Неужели Уилли сказал правду и я хочу в одиночку владеть этим горем? Выходит, я и правда такой?

А что было делать, думал он. Как сказать матери, что ее сын погиб, после того как только что занимался с ней любовью? Как самому себе сказать вслух, что твоего мальчика больше нет? У тебя ведь всегда был на все ответ. Так найди ответ и сейчас.

Ответа не было. Мог бы уже это знать. Никаких ответов нет