Оглавление

6. 1. 1
   2. 2
   3. 3
7. 1. 1
   2. 2
   3. 3
11. 1. 1
    2. 2
    3. 3
12. 1. 1
    2. 2
14. 1. 1
    2. 2
    3. 3
    4. 4
    5. 5
    6. 6
    7. 7
16. 1. 1
    2. 2
    3. 3
    4. 4
    5. 5
    6. 6
    7. 7

Культура

Об этом не говорят, хотя я считаю, что некоторые вещи надо размещать на площадях и на пересечении сразу нескольких проспектов, так вот об этом не говорят, но существует культура и правила питья водопроводной воды из кружки. Их практически никто не соблюдает. Я знаю, что это безрассудно, но людей не переубедишь, хотя с водой они часто имеют дело. Я, например, в детстве соблюдал и культуру, и правила питья водопроводной воды из кружки. Временами это было обременительно. Как говорится, начни спорить с обстоятельствами и засеки время, через которое ты сдашься. В конце концов, я ведь не дикарь, я не могу чтить образ жизни первобытных предков. Простите, первобытные предки!

.

Справедливость

Справедливость парит высоко в небе над нашими головами, и мы хотели бы поймать ее.

Мы жаждем справедливости.

Справедливость летает где-то в вышине, мы ищем ее глазами и даже находим, вот только схватить и удержать неспособны. Наши руки тянутся к справедливости — и не достигают цели. Они увязают в воздухе, оставаясь ни с чем.

В этом, конечно, есть доля злой насмешки над нашими устремлениями. Временами справедливость спускается к нам и буквально реет и колышется у наших лиц, однако нам всё равно трудно ухватиться за её края. Сначала они едва касаются наших щек, или лба, или виска, и в этот момент мы спешим накрыть ее ладонью, чтобы сохранить. Тщетно!

Было бы неплохо привязывать справедливость прочными веревками к крыльям бумажных самолетиков и запускать их куда-нибудь — справедливость нуждается в том, чтобы ее полет направляли. Но долго ли смогли бы мы управлять полетом такого бумажного самолетика — с крыльями, утяжеленными справедливостью?

Так и хочется крикнуть иной раз: «Ловите! Ловите бумажные самолетики со справедливостью, привязанной к их крыльям».