Бурый от тины
Распахнув хлипкую дверь, впустив ночную прохладу, Джузеппе, по кличке Сизый нос, влетел в темную мастерскую. В глазах старика — дикий ужас, хоть святых выноси, а в руках увесистый дергающийся холщовый сверток.
— Карло! Ты не поверишь! Смотри… смотри, экого чёрта нашел! — Джузеппе положил сверток на стол и прежде, чем развернуть, нервно сдернул шляпу и перекрестился.
— Бог ты мой… изыди, — Карло отпрянул и попятился от живого извивающегося обрубка, как от лешего, а потом перекрестил его и себя. — Свят! Свят!
Трупные красно-зеленые пятна на коре, остатки тины, шероховатости и трещины — всё напоминало кусок тела покойника. Кора грубая и сморщенная, как кожа у древнего старика, а услышав голос, раздающийся из недр полена — писклявый с хриплым дребезжанием, хотелось бежать прочь со всех ног.
— Жуть принес, убирай его отсюда! Чуть свечу не потушил, врываешься без стука, — Карло поплелся к шкафчику на стене, достал кувшин и пару кружек. — Будешь, по стопарику, авось, отпустит, а то душа из задворок вернуться не может.
Они хлопнули крепкой настойки, ударившей по ногам, и быстренько присели рядом со столом на старую, скрипучую лавку. Где-то далеко голодным волчьим зовом предков взвыла собака. Карло взглянул в маленькое оконце — кровавая луна, отливая червонным золотом, нехотя показывалась из-за старой церкви на холме.
... 
