автордың кітабын онлайн тегін оқу Очень скрытная особа. Детектив
Е. Ермак

Үзіндіні оқу

Кітап туралы Қазір оқып жатыр3 Тегін фрагмент

Е. Ермак

Очень скрытная особа

Детектив

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Любовь Петровна Ревенко

Всем известно, что в старинных замках живут привидения. Мрачный призрак в окнах полуразрушенного дворца никого не удивит. Может ли современная квартира, обставленная в стиле модерн, похвастаться собственным домовым? Одна очень скрытная особа прочувствовала на себе плохую ауру человеческого жилья.

16+

Апрель 2018

Вот это да! Она уснула! Так неимоверно перетрудилась? Всегда в этой квартире с ней происходят странные вещи. Жанна так нервничает, что придет он, переживает, что ему не понравится, и они откажутся от ее услуг. Даже не они, а он. Его жена вечно у него на поводу, его бесшумная тень.

Жанна, словно Алиса в стране чудес, не могла толком выпрямиться и растянуть скованные неудобным положением руки и ноги. Шея тоже затекла. Как ей удалось тут уснуть? В этом царстве его белых халатов, темно-синих рабочих костюмов, бежевых роб. Который теперь час? Есть ли кто в квартире? Как ей выпутаться, скрыв себя или на худой конец своё ненормальное поведение? Придется расстаться с этими людьми! Ну и ладно! Это к лучшему! Пусть его жена одна варится в котле обожания и восхищения им. С нее, Жанны, хватит!

Жанна приоткрыла дверь гардеробной и вгляделась в темноту. Тихо, мрак, шум холодильника на кухне. Следующий шаг Жанна уговорила себя сделать нескоро. Она вдруг представила, что сейчас включится свет, и эти двое предстанут перед ней в своих ночных одеждах, она — в пижаме, а он в белой футболке и шортах. Они будут смотреть на нее, приподнимая брови, а потом мужчина возьмёт телефон и вызовет полицию или психиатрическую бригаду. Жанна начнет лепетать, что это всё дурацкая случайность, она не специально, сработал какой-то ненужный в обществе инстинкт.

Черт! Жанна сделала ещё шажок, ещё и ещё. Медленно проступали очертания предметов в этой наизусть выученной квартире. Вот кухня, вот его кабинет. Их спальня в глубине квартиры. Жанна-таки исхитрится выйти незамеченной! Но все равно больше сюда не вернётся! Пусть ищут другую Жанну! Прихожая просторная. Ребенок может тут смело кататься на велосипеде, но детей у пары нет. Он, наверное, не хочет, а его слово для нее закон…

Ещё шаг. Вот висит серая куртка Жанны. Они даже ее не заметили! Может, потому, что уж больно она похожа на весь гардероб его жены. Все неприметное, неотличимое в толпе. Если бы Жанна пришла в своей шубке, всё случилось бы иначе. Ее присутствие обнаружилось бы очень быстро. Глаза уже привыкли к темноте, Жанна все увереннее продвигалась к выходу из злополучной квартиры и из своего неловкого положения. Вот уже поблескивает серебряными полосами ручка двери. Каких-то пять шажков, и Жанна спасена. Однако гладкий пол преподнес чудовищный сюрприз.

Делая очередной бесшумный шаг, девушка споткнулась обо что-то, по ощущениям резиновое и в то же время хрупкое. Жанна словно наступила на узенький лежачий полицейский. Она посмотрела вниз. Что-то невероятно белое лежит на темном полу. Что-то уронили. Жанна чуть не включила свет, но вовремя опомнилась. Достала из кармана телефон и осветила помешавший ей идти предмет. О! Лучше бы она этого не делала! Лучше бы она прошла на метр дальше от стены! Лучше бы она никогда не знала этого хирурга и эту, эту… Его мертвую жену.

Жанна споткнулась о ее руку, белую, оголенную нежную женскую руку. Впритык к стене лежала хозяйка квартиры. Жанна осветила лицо женщины. Глаза открыты, волосы разметались вокруг лица, на виске блестит красная жижа. Кровь. Жанна настолько привыкла быть осторожной за все время пребывания в гардеробной этой квартиры, что не смогла закричать. Она шепотом прохрипела что-то нечленораздельное, нащупала выключатель, резкий свет бросился в глаза. Жанна заставила себя перестать смотреть на мертвое тело и, уже не таясь, пошла в спальню. Она хотела разбудить мужа бедной женщины. Пусть еще кто-то другой увидит этот ужас, кроме нее.

Жанна никогда не встречалась так близко со смертью. В прихожей пахло кровью, мокрым железом, это было отвратительно и жутко. В спальне никого не оказалось, как не оказалось и в других комнатах. Квартира была пуста. Только Жанна и эта женщина. От ужаса и сумасшедшей тишины к Жанне вернулся голос, и она закричала: «Помогите! Кто-нибудь! Помогите!». Через минуту она поняла, что никто на помощь приходить не собирается, и, если рассуждать логически, то помогать некому. Женщину не оживить. Следует позвонить в полицию, но сначала Жанна покинет квартиру. Она сняла свою серую куртку с крючка, достала из кармана ключи и почему-то на цыпочках подошла к двери. В последний раз обернулась на несчастную женщину, толкнула оказавшейся незапертой дверь и вышла в подъезд.

Весна 2017.

Сегодня, как никогда раньше, во всяком случае, она изо всех сил на это надеялась, Карина злилась на дочку. Ну, да, да, бросайте в нее камни, малышке всего-то четыре года. И вела она себя именно так, как и сама Карина в детстве. То бишь — не слушала, не слышала, с азартом пренебрегала. Сегодня, например, дочка перепрыгивала через коричневое месиво луж, упала и жирно испачкала одну коленку. Карина схватила дочку за шиворот и стала судорожно снимать штанину, испугавшись, что грязь просочится на белые колготки, поддетые под испачканные брюки. Они спешили на танцы, куда Карина водила дочь уже почти год. Опять-таки, да, да! Они могли бы не спешить, а идти аккуратно, медленно, улыбаясь друг другу, мило и чинно, если бы Карина выключила бы на десять минут раньше фильм ужасов. Всё могло быть иначе.

Сейчас неприятно от своей вспышки эмоций, от обидных слов и резкой физической грубости, которые позволила себе Карина. Ведь утром это они играли с дочкой в излюбленную малышкой игру. Девочка с разбегу прыгала матери на руки, отталкиваясь ножками от дивана, а Карина кружила ее и кружила.

Материнское сердце ее пело, благословляя слепую веру малышки в то, что мать ее поймает. Карина смотрела на себя со стороны, какой ее видят другие люди, и досада брала за то, что ей важен их взгляд. И даже их взгляд не мог остановить жесткость Карины. Дочка росла очень милой, нежной, смышлёной и, и… отвратительно непослушной! Карина сидела в коридоре, ожидая завершения часового занятия, и надеялась успеть за это время простить себе несовершенное поведение.

Она перебирала в голове возможные оправдания: полная луна — да,

женский цикл — нет, желание досмотреть фильм ужасов — да, да! Но это трудно считать оправданием. Карина смотрела фильм в свободный день от работы, единственный, выдавшийся на этой неделе. Она сама себе начальница, однако пренебрегать запросами клиенток — путь к долговой яме. Карина оказывала косметологические услуги на дому, так себе работа, правда? Впрочем, подбивая к концу всякого месяца итоги, Карина могла себя считать успешной. Она была популярна среди желающих улучшить свой внешний вид. И не потому, что ее руки мастерски выполняли свою работу. Женщины ценили в Карине ее лёгкость, общительность и деликатность. За полтора часа, которые ее клиентки лежали с закрытыми глазами, происходила метаморфоза, непонятная им самим. Не иначе, как Карина владела гипнозом, а может, сама беззащитная поза клиентки располагала к откровениям. Однако, бывают люди, которых избегаешь после того, как открыл им душу. Становится неловко, некомфортно, обидно, что выболтал сокровенное не тому человеку, не так и не теми словами. Карина из другого теста, прирожденный психотерапевт, умеющий хранить тайны исповеди. У нее были карие глаза, черные кудри и мягкие руки. Тем не менее располагало в ней не это. Клиентка не видит внешнее в Карине, не это заставляет ее доверять. Что-то другое. Карина перестала анализировать причины подобного отношения к ней ещё в детстве. Так было всегда. Подойдёт незнакомая девочка с соседнего двора или парень призывного для армии возраста и начинает рассказывать свои проблемы. Карина слушает, слова летят мимо, не затрагивая души, а собеседнику легче. Такая особенность Карины держала её финансовые потоки в нужном направлении.

Карина поздоровалась со знакомой девушкой, которая только пришла и вела за руку свою дочь. Скоро начнется следующее часовое занятие. Значит, сейчас выбежит ее Оля и кинется ей на руки, забыв ссоры и обиды. А Карина до сих пор не сумела забыть и простить себя. Осталось последнее проверенное средство. Она достала телефон и набрала Жанну:

— Алло, привет, говори, у меня через пять минут совещание! — в голосе чудится улыбка.

— Привет, а я в расстроенных чувствах… — игнорируя слово «совещание», еле слышно пробормотала Карина. Жанна отложит совещание, если звонит Карина.

— Говори!

— Поругались с Олькой! Она упала в лужу и испачкалась.

— Ясно! Продолжай!

— Мне неприятно, обидно, грустно… Я накричала на нее, толкнула. Стыдно мне…

— Это всё? — бодро уточнила Жанна.

— Да…

— Теперь слушай. Внимательно! Слушаешь? Ты не виновата! Никто не виноват! Так бывает, и это уже в прошлом! Исправляй настоящее. Прошлое ушло!

— Я постараюсь… — промямлила Карина.

— У тебя нет выбора! Я побежала. Партнёры из Германии уже на часы пялятся. Чао! Ольге приветики! Ты лучшая мама для неё!

Жанна прервала разговор и прислонилась лбом к окну одного из самых высоких зданий в столице. «О, да, она многого достигла!». Не дай бог, отсюда свалиться. Останется только мокрое место. Сейчас дождь? Значит, даже мокрого пятнышка не оставит ее тело на бездушном асфальте. Жанна с трудом выкинула из головы мысли о тщетности своего существования и вернулась к работе. Никто за нее трудиться не будет. Жанна — настоящий профессионал. И дело не только в результате ее работы. Жанна горит своим делом, любит его и всегда желала заниматься именно им.

Конечно, ей туго приходилось в те моменты, когда ее вторая подруга Светлана принималась обсуждать нюансы той или иной сделки, или со знанием дела комментировать события на современном финансовом рынке. Жанна избегала подобных бесед, пуская в ход всю свою сообразительность. Светлана обижалась. Она строила карьеру финансового аналитика на крупном предприятии среди очень жёстких мужчин и женщин. Стоило разок оступиться, и риск быть уволенной вырастал в геометрической прогрессии. Светлана ещё слишком молода и неопытна, чтобы чувствовать себя в своей тарелке за длинным столом в переговорной. То и дело Светлана вскидывает глаза на шефа, пытаясь понять своё негласное положение в иерархии. Если судить по ее должности, то она имеет право на голос, однако Светлана уже столкнулась с непререкаемым авторитетом более опытных специалистов в ее фирме. Уже несколько раз на переговорах ее речь была не услышанной или даже опровергнутой опытными коллегами. Светлана ждала вечера пятницы, когда сможет посоветоваться с Жанной. Ведь подруга крутится примерно в той же профессиональной среде, что и она.

Но Жанна старательно пресекала разговоры на рабочие темы:

— Столько тумана пускает, будто их фирма занимается торговлей людьми, а не банковскими услугами! — пожаловалась как-то Светлана Карине.

Был вечер пятницы. Молодые женщины пили чай на кухне у Карины. На круглом столе, старомодно покрытым тяжёлой бордовой скатертью, стояла вазочка с финиками. Оля, дочка Карины, иногда отвлекаясь от просмотра мультиков, прибегала на кухню и брала из вазы очередной финик.

— Они без косточек? — внезапно нахмурившись, уточнила Карина. — Жанна в этом месяце, вообще, нас забросила. Вы обе жуткие карьеристки! То ли дело я!

Карина подошла к окну, за которым виднелись вечерние огни города. В темном отражении она показалась себе стройнее. Карина была высокой, впрочем, не выше Светы, гибкой, с женственными крепкими бедрами. Ее фигура привлекала мужчин, но ее лицо — с красивыми миндалевидными глазами, аккуратным ртом и большим острым носом с горбинкой мужчин пугало. Внешность Карины была слишком строгой для них, избыточно совершенной. В лице мягкости не было, девичьей покорности и всепрощения. Поэтому Карина развелась с отцом Ольги. Не смогла и не захотела прощать молодого гуляку. И пусть под ее карими глазами залегли темные тени усталости, Карина не жалела о разводе. Она всё успевала сама и нянчить, и зарабатывать, и с удовольствием тратить. Недавно она закупила для клиенток дорогущей уходовой косметики, и руки чесались начать работать с ней.

— А ну, ложись, Света! Сегодня твой день! — азартно предложила Карина подруге.

— Ага, опять африканские косички на мне тренировать будешь! После твоего прошлого плетения у меня залысины! — возмутилась Света, но заинтересовалась батареей тюбиков, которые вытаскивала Карина из фирменного чемоданчика.

— Ложись, ложись, я сделаю из тебя человека.

— А сейчас я кто, по-твоему? — спросила Света, располагаясь на профессиональном массажном столе, который Карина установила в своей просторной кухне.

Светлана закрыла веки, и лица коллег понеслись перед внутренним взором, сменяя гримасы на физиономиях и костюмы на телах.

— Расслабь мышцы, у тебя вместо личика железная маска, — Карина достала специальную плоскую силиконовую кисть для нанесения косметического состава.

Света попыталась выкинуть из головы высокомерие своего секретаря. Казалось бы, работа этой сотрудницы — облегчать труд Светланы, а на деле — ее секретарь выказывает ей постоянно неуважение, о дисциплине можно даже не заикаться. Сегодня, например, утром Света все утро провела в своём кабинете одна, отвечая на телефонные звонки, адресованные ее секретарю. Сама сотрудница заявилась на рабочее место к обеду без видимых признаков огорчения или неловкости. Оказывается, она вчера отравилась, но поставить в известность свою шефиню не смогла — случайно стёрла ее номер мобильного.

— Опять ты хмуришься! — с досадой сказала Карина.

Она покрыла лоб ядовито зелёной массой, которая уже успела застыть не ровным слоем, а с двумя линеечками поперечных морщин. Карина принялась накладывать маску на правую щёку, потом на левую, аккуратно водя кистью по массажным линиям. От уголков носа к вискам, от уголков рта к ушам.

— Как ощущение, Свет? Как будто мелкие иголочки? Только не говори, глазами моргни.

Подруга старательно открыла и закрыла глаза.

— Правильно! Так и должно быть. Эта маска очень эффективна. С одного применения убирает пигментацию и мелкие мимические морщинки! Ладно, ты лежи, думай о хорошем. Я пойду к Ольге схожу, чего-то она давно не прибегала.

Светлана хотела произнести слова согласия, но потом вспомнила, что нельзя говорить. Карина вышла из кухни. Светлана закрыла глаза. В тишине мерно шумел холодильник. Уличный гул слышался отдаленно и способствовал дреме. Молодая женщина почувствовала, как засыпает. Вспомнились их студенческие годы, когда они втроем постигали премудрости мировой банковской системы. Жанна училась блестяще, гораздо лучше Карины и Светы. Она схватывала на лету то, над чем ее подругам приходилось корпеть короткие ночи перед экзаменами и зачетами. Потом Светлана стала думать о Жанне, о том, какая она хорошая подруга. Выслушает и поддержит, и поймет. Потом Светлана внезапно вспомнила Жанну, лежащую, как и она сейчас с маской на лице. Только не здесь, в уютном жилище Карины, а у них на кровати в студенческом общежитии.

Жанна вычитала рецепт приготовления маски в каком-то журнале. Он ей приглянулся от того, что был лёгким и не требовал значительных денежных трат. Подумаешь, отделить яичный желток от белка. Ну и что, не с первого раза всё равно получилось. Запах? Да… Красота требует… Белок в несколько слоев туго стянул кожу на лице Жанны. Она легла и вдруг начала задыхаться. Только свои проблемы озвучила не сразу. Сначала Жанна пыталась глубоко дышать, чтобы прекратить панику, потом не выдержала и стала тихонечко стонать. Карина со Светой и не обращали внимания на лежавшую девушку. Занимались своими делами. Карина разлепляла свои густо накрашенные ресницы иголкой, Света переписывала формулы и готовила шпаргалки для очередного зачёта. А Жанна стала кричать, чтобы ей помогли встать и смыть яичную маску. У нее случилась истерика. Застывший белок, сковавший рот, растрескался и из уголков губ полилась кровь. Жанна рыдала, а Карина обтирала ее кожу влажным полотенцем.

— Ну-ну, дышите глубоко, чего ты? — с беспокойством спрашивала Карина.

— Не знаю. Мне стало страшно из-за того, что я не могу шевельнуть ртом или лбом.

— Так это маска. А что здесь особенного? Что здесь страшного?

— Знаешь, как будто дышать не могла. Испугалась.

Карина пожала плечами:

— Ну ты даёшь!

А Света, стоявшая за спиной Жанны, покрутила пальцем у виска.

Жанна была среди них троих самой сообразительной и самой впечатлительной. Ей нравилось вести долгие разговоры по вечерам о смысле жизни, о таинственных случаях, о мистических загадках. Карина иногда поддерживала разговор с Жанной далеко за полночь, пока Светлана не вмешивалась и не просила их прекратить:

— Девочки, я вас придушу и будет вам мистика! Найдут утром два трупа. Вот загадка века!

Карина хохотала, а Жанна умоляла не шутить с такими вещами:

— Побойся бога! Слова имеют силу. Как подумаю об этом, так говорить боюсь.

— Что-то не видно. Болтаешь и болтаешь, а скоро утро!

И они, юные и полные энергией, засыпали. Они, не знакомые с бессонницей и настоящими взрослыми неприятностями, моментально погружались в царство невероятных событий.

Жанна устало поправила волосы. День выдался не из лёгких. Плата за него вскоре осядет на счету у Жанны. Достойная плата за любимую работу. И как у нее вышло так? Ей одной из тысяч людей перепало совпадение самого желанного труда для нее и способа зарабатывания денег. Жанна имела очень и очень неплохой доход. Если она занималась одновременно несколькими заказами и не брала выходных, то за месяц могла купить автомобиль. Подержанный, конечно, но всё же. Ещё раз удовлетворённо проверив плоды своих трудов, Жанна вышла из прекрасного кабинета, обставленного в полном соответствии с ее вкусом. Квадратная комната с высоким потолком и массивной старинной люстрой. Светлые стены гармонировали с изумрудными тяжёлыми портьерами. На широком столе лампа с зелёным абажуром, дающая мягкое освещение сидящему за работой или за чтением одной из многочисленных книг. Книг в кабинете немало. Целая коллекция, рассортированная пофамильно и даже по жанрам. Жанна чуть дольше задержалась на пороге, вспоминая, ничего ли она не забыла. Потом тряхнула своей роскошной шевелюрой, высвобождая волосы от резинки, стягивающей их в строгий хвост. Ну, что ж, если она чего и забыла, ей обязательно это сообщат.

На улице было прохладно. Ранняя весна, обманчиво теплая и солнечная. Снег сошёл, на ветках деревьев обозначились пышные почки. Жанна одела темные очки и обмотала шею газовым шарфиком. На ходу достала из сумочки блеск для губ и без зеркала нанесла его двумя точными движениями. Не быть ей Кариной! Многоэтапные прихорашивания и изысканный макияж надоел Жанне ещё во студенчестве. Карине нужны были модели для оттачивания своих новоприобретенных навыков, которые она получала на курсах по косметологии.

— Зачем ты на них пошла? Ты бы лучше Прикладную математику подтянула, пока у нас каникулы!

— Вот ещё! Каждый семестр одно и то же. Не тот я институт выбрала. Ну да, ладно! Папа так хотел? Получай, диплом, отец. А курсы эти мне для души. Я созидатель, Света! Это вы с Жанной скучные счетоводы, а я хочу творить, — последние слова Карина пропела неприятным фальцетом.

Жанна лёгким чуть подпрыгивающим шагом шла по улице. Было ещё не поздно, а ее трудовые подвиги на сегодня завершены. Вот очередная причина любить свою работу. Жанна обожала возвращаться домой в то время, когда остальное человечество с нормированным графиком только подумывало об этом.

Метров за двадцать Жанна заметила его. Своей походочкой накаченного борца он приближался к ней. Широко расставленные ноги ступали по асфальту, энергично пружиня. Жанна допускала мысль, что мужчина не узнает ее. Она очень этого бы хотела. Глупая гордость не позволяла ей свернуть с дороги, чтобы не идти ему навстречу. Она лучше вытерпит эту незначительную по времени пытку до конца, чем покажется неадекватной. Наверняка, мужчина давно уже догадался, какие эмоции он вызывает у женщин. Ещё бы! Такой красавец, гармоничное лицо, прямой нос, темные брови, слегка девичий рот — все сделано природой на «отлично», по самым изысканным лекалам. Может, оттого его мать отдала сына на борьбу, чтобы из сахарного малыша получился мужественный подросток. Как бы то ни было, Жанна прошептала «здравствуйте», мужчина, похоже, не заметил ни ее ни ее слов, чем она была довольна. Обычно, когда они виделись с ним, Жанна была не накрашена, со строгой прической и в одежде, не предназначенной для гуляния. Мужчины такие невнимательные!

У Жанны была квартира в хорошем районе. Ее жилище подруги называли музеем, так там было всё выскоблено и вычищено. Она жила одна, и с наведением порядка особых проблем не испытывала. Тем более что убиралась в своей квартире она молниеносно по времени и профессионально по качеству.

Оказавшись дома, Жанна наполнила водой ванну и насыпала туда соли. В высокий тонкий бокал она налила немного ананасового сока, взяла ручку и свой личный дневник. Ей хотелось описать свои чувства к тому мужчине, объяснить себе со страничек, заполненных ее аккуратным почерком, что ее выдуманный роман с ним — это путь в никуда.

Жанна могла проводить в ванной большую часть дня, как водяной или русалка. Она любила находиться в воде. Одно из приятнейших занятий: взять с собой книгу, телефон, фрукты, дневник с ручкой и лежать в ванной, время от времени добавляя горячую в остывшую воду. Только сегодня она забыла телефон и уже минут через 10 своего пребывания в блаженной теплой невесомости пожалела об этом. Это, наверняка, Карина! Ничего особенного ее не беспокоит: либо отношения с дочкой, либо капризные клиентки. Но ведь звонить будет до победного конца. Жанна встала из своей купели, дотянулась рукой до полотенца и хотела закутаться в него. Телефон перестал звонить в тот момент, когда одна нога стояла на полу. Жанна ощутила холод от пола и с досадой поставила ногу обратно в воду. Авось, больше не позвонит! Она снова уютно расположилась в ванной, положила на подставку дневник и стала писать.

Карина в двух километрах от Жанны и ее ванной нажала на телефоне кнопку отбоя и швырнула телефон. Перед броском она предусмотрительно направила руку в сторону мягкого дивана, чтобы не покупать в этом месяце второй аппарат. Но телефон, как назло, отскочил от упругой поверхности и по инерции отлетел в стену. Что за день! Что за клиенты!

Сегодня всё началось вполне мирно. Ольга спокойно пошла в садик. Карина со своим чемоданчиком, полным чудесами косметики, отправилась к одной из постоянных клиенток. У молодой женщины намечалась свадьба, и они с Кариной решили попробовать несколько образов, чтобы в ответственный день не делать макияж с «бухты-барахты». Конечно, Карина по себе знала, сколько ненужной суеты приходится пережить новобрачной, сколько это отнимает нервов и времени. У нее у самой случались истерики в тот период, но, чтобы так, как эта ее клиентка себя вести? Она придиралась ко всему, к цвету, к фактуре, к запаху! Карина первый час держала себя в руках, второй — еле сдерживалась, на третьем часу визита Карина объявила, что она не служанка, а профессионал, покинула квартиру и в спину услышала много нелестных слов. Эта клиентка опять заставила Карину дать себе зарок принимать жаждущих красоты только у себя на дому. Она заметила, что женщины не позволяют себе капризничать, находясь на чужой территории.

Карина, осторожно двигаясь, будто навстречу злобной собаке без ошейника, подошла к своему многострадальному телефону. Ура! Он был жив. Очередная царапина на экране значения не имела. Карина снова набрала номер Жанны, чтобы услышать слова утешения своей самой спокойной по характеру подруги. Жанна тем временем продолжала строчить слова и предложения в своем личном дневнике. Вода в ванной остыла, Жанна отложила ручку и потянулась к крану с горячей водой. Снова запиликал телефон. «Может всё же ответить?», — подумала Жанна и решительно встала из воды. На этот раз телефон звонил долго. Жанна успела наскоро вытереться и одеть любимый банный халат. Он был таким необъятным, что напоминал спальный мешок. Если его одеть, то не нужна подушка и одеяло. И без них можно преспокойно себе спать, укутавшись в халат, и, используя капюшон в качестве подушки.

— Алло? Я так и знала, что это ты! Прямо чувствовала. Ну, рассказывай! — с наигранным воодушевлением проговорила Жанна.

— Ты извини, если я поздно. Но меня распирает! Если не поделюсь, взорвусь, а у меня дочь растет, ты же знаешь, мне нельзя быть такой заведенной!

— Ну, если распирает, то конечно, говори, — расхохоталась Жанна.

— Вот! Ты смеёшься, и мне уже легче, правда-правда! — сообщила Карина.

— Ну, может, тогда завтра расскажешь, если уже легче? — предложила Жанна.

— Нет! Я сейчас, я быстро, вот послушай! Ты там у себя в финансах вращаешься, большой человек, тебя никто обслугой не назовет, а я… — Карина шмыгнула носом, — в общем, опять пошла я в квартиру клиентки, хотела, как лучше, чтобы удобнее ей было…

— А получилось… — Жанна сделала многозначительную паузу.

— А получилось, как всегда! Капризничала эта девушка — жуть, это не так, это не эдак, а здесь, брови мне испортили! Но самое обидное, понимаешь, что у себя я дома — косметолог и уважаемый специалист, а у них дома — я прислуга и должна служить. Неприятно мне, очень…

— Ну-ну, я понимаю, ты устала, а тут ещё эта клиентка нехорошая. Всё будет хорошо. Косметология — это твоё. А то, что обслуга, так что же? Пусть будет обслуга…

Карина успокоилась, когда произнесла раз 100 слово «прислуга», попрощалась с Жанной и пошла укладывать дочь. Жанна тоже положила телефон, предварительно отключив звук и вибрацию. На ее спокойном лице застыла вежливая улыбка, только чуть покрасневшие веки выдавали то, что она слегка выбита из колеи. Жанна подошла к мольберту, установленному в ее единственной комнате у окна. Незаконченная картина требовательно ожила в надежде, что ею займутся. Изображенная женщина в монашеском одеянии шла по тропинке от церкви. Вдоль тропинки протекала узенькая речка. Три золотые рыбки, хаотично расположенные в воде, олицетворяли присутствие Творца. Женщина на картине была миловидная, стройная. Приглядевшись к ее руке, можно заметить между пальцами сигарету. Жанне нравилось изображать персонажей, имеющих некую двойственность. Однажды она нарисовала особу в старинном платье, с корсетом, пышной необъятной юбкой, декольтированной грудью, но с короткой современной прической «под мальчика».

Подобные картины помогали ей почувствовать себя гармоничной личностью, которой не требуется ничего и ни от кого скрывать. Не так уж много человек Жанна вынужденно обманывала. Всего-то двух: самых родных и любимых. Свету и Карину. Эти девочки с университетской поры стали ее семьёй. И именно их мнение имело для нее хоть какое-то значение, остальные не в счет. Если Жанна встречалась с молодым человеком, то ему совершенно не обязательно знать определенные вещи. Жанна не лгала мужчинам, а просто не рассказывала. И потом недавно Жанна пришла к такому выводу, что-либо всегда встречается с молодыми людьми одного типа либо, вообще, встречается с одним и тем же «типом», просто у него разные лица, разные номера телефонов и разные жизненные обстоятельства. Но, в общем, и в целом, заканчивается один любовный роман и начинается другой, почти не отличимый от предыдущего, только имена на фото сзади другие подписать и даты изменить.

— Ты еще свою судьбу не нашла, — небрежно заметила Карина.

— А ты нашла! — Светлана улыбкой смягчила язвительность в тоне.

— А вот и нашла! Ольга — моя судьба, а молодые люди? Так… Преходящее…

— Вот и я о том же! — энергично кивнула головой Жанна, — мы и людей постоянно встречаем одних и тех же, только имена у них другие. И так всегда, до тех пор, пока сами не изменимся и не перескачем на другой уровень…

— Ну, опять эта ваша философия… — протянула Света.

Примерно раз в две недели Жанна сидела напротив Олега Олеговича в так полюбившимся ей кабинете, уютном, заставленном бесчисленными томами никогда не виданных ею книг. Медицина, психология, психиатрия. Жанна усаживалась напротив хозяина книг, облокачивалась на спинку стула, чтобы чувствовать себя увереннее, но куда там! Хотя он и не смотрел на нее практически, а только ковырялся в ящике стола, пытаясь вынуть оттуда конверт с деньгами. Жанна была для Олега Олеговича досадным недоразумением, вынужденной помехой. Хирург предпочел бы, чтобы порядок в его доме, а особенно, в его кабинете поддерживался и создавался бы сам, на худой конец — его супругой. Но она вечно занята, витает в облаках или в своих лекциях, а уж, если возьмется за швабру, то придаст квартире отвратительный вид. Олег Олегович классический невротик, хорошо чувствовать он себя может, только когда вокруг чисто, всё разложено по полочкам, стоит в ряд, не выбивается вычурностью и не заостряет внимания. Когда они с Людмилой только поженились, их квартира напоминала поле любовных и хозяйственных битв. Сумасшедшая свобода, любовь к нему этой талантливой женщины, заставляли долгое время не замечать бытовую неряшливость и неустроенность. Супруга была ненамного старше Олега Олеговича, но уже провела десятки успешных операций, и ему, со временем, стало казаться, что она посматривает на него свысока. Но это было неправдой. Олег сам загнал себя в угол болезненным самолюбием и желанием взять верх над ней, над женой, которая так любила его, что хотела видеть мужа и днём, и ночью, и дома, и на работе. Олег Олегович стал ей ассистировать на операциях, и в течение каждой из них он раз за разом проходил все стадии ограниченных чувств к своей супруге: любовь, восхищение, гордость, а потом вдруг чувство унижения, собственности, желания доминировать, подчинять. Обнимая супругу ночью сначала нежно, а с годами всё грубее, он не мог ей рассказать, что его гложет, хотя Люда и догадывалась.

Люся, Люда, Людмила, такой она и была «людям мила». И к Олегу была милой. Подойдет к нему после долгого дня, когда они уже сняли халаты с бурыми пятнами и окровавленные перчатки, прижмется к его спине сзади всем телом, животом и убаюкивает его, обнимая своими белыми тонкими руками. Олег Олегович продолжает хмуриться по инерции, но уже расслабляется, и не нужен ему стакан водки, чтобы забыть неудачный ход операции. У него есть Люся, она успокоит, это она виновата, она не успела и вовремя не сообразила. Слава богу, смерти на операционном столе они не видели. Оба. Пока.

— Возьмите деньги. У меня сейчас нет времени совершенно проверять качество ваших услуг. Через две недели жена с вами свяжется, — выдавив эти слова, Олег Олегович умолк.

Жанне пришлось привстать со своего стула, чтобы забрать конверт с деньгами, так как хозяин кабинета даже не удосужился пододвинуть конверт по столу поближе к Жанне. Пауза затянулась, Жанна поняла, что аудиенция закончена, и ей безмолвно указали на дверь.

— До свидания, -прошептала Жанна.

Ответа не было. Олег Олегович глубоко погрузился в свои мысли. В прихожей стояла Людмила. Заметив вышедшую из кабинета мужа девушку, она вздрогнула.

— Простите, я думала, что это муж, — тень улыбки мелькнула на ее бледном лице.

— Это всего лишь я… — заметила Жанна, чуть не сказав «не бойтесь». Чего бы жене бояться своего мужа?

— Не знаю, чего ради он Вас приглашает, уж извините, я и сама неплохо справляюсь… Конечно, Вы профессионал, не то, что я. Мужу, наверное, виднее. Все равно, спасибо вам, Жанна, — Людмила протянула руку девушке и потрясла ее в слабом рукопожатии.

Жанна вышла из квартиры и энергично растерла ладонь, которая будто заныла от прикосновения холодной руки Людмилы.

Когда Жанна уже шла по улице, ощущая на лице робкие весенние лучики солнца, все тело пронзила мгновенная дрожь. Это ее мобильный завибрировал от чьего-то звонка. Кому она понадобилась? Жанна вытащила из внутреннего карманчика своей шубки аппарат и приложила к уху его теплый после меха корпус:

— Да?

— Жанночка, привет, ты очень занята? — голос Карины звучал непривычно жалобно.

— На твоё счастье, нет. Что-то случилось?

— Оля разболелась, а у меня даже температуру сбить нечем. Врач была, написала кучу всего, а идти покупать, это, значит, Олю с собой в аптеку тащить…

— Конечно, я привезу сейчас всё, что надо. Ты пришли мне сообщение, какие лекарства нужны. Хорошо?

— А как твоя работа? Не сильно пострадает?

Господи! Да, вообще, никак не пострадает! Жанна усмехнулась и велела в трубку:

— Жди! Я скоро.

Карина взяла горячую дочку на руки и стала рассеянно прохаживаться по неубранной квартире, покачивая Олю и мыча какую-то мелодию. Только бы температуру сбить, и сразу спокойнее станет на душе. К черту, эти разговоры об иммунитете! Когда твой малыш лежит, как тряпочка с блестящими пуговицами глаз, жаропонижающее — это живительный эликсир. Подруга приехала мгновенно, как будто весь день только и сидела напротив их дома, ожидая звонка Карины и просьбы о помощи. Вместе с ней в квартиру ворвался солнечный день и запах весны. Особенно обидно болеть, когда устанавливается теплая погода, и люди убирают теплые вещи подальше. Жанна принялась разбирать свою сумку, наполненную шуршащими пакетами.

— Проверяй лекарства, а я пойду больной подниму настроение, — она достала мягкого зайца с умильно лукавой мордочкой и на цыпочках подошла к Оле.

Девочка тут же потянулась к игрушке, потом прижала ее к себе и накрыла концом своего одеяла. Карина покачала головой, оглядев пол, заваленный старыми игрушками. Минутная радость Ольги от нового зайца обернется пополнением в хаосе ненужного избыточного хлама. Хотя ради такой минуты можно и потерпеть. Тем более пока Карина заставляла поднос всем необходимым, чтобы внести разом в комнату, Жанна каким-то немыслимым способом сумела привести детскую в порядок. Игрушки расставила по полкам, одежду сложила в шкаф, а грязное белье успела запихнуть в стиральную машинку.

— Жанна, ты метеор! — восхитилась Карина.

— Да… И пока я метеор, иди в ванную, прими душ и поешь. Я дам Ольге сироп от жара. Иди, иди!

Карина поплелась мыться, на ходу пытаясь распутать пальцами свои густые волосы. А ведь и правда! После увиденных 39 градусов на термометре она не то, что не умывалась, даже глотка воды не сделала. Не первый раз дочь болеет, а всё равно из колеи выбивает. Вчера вечером все нормально вроде было. Ну, может, капризничала больше обычного… Утром еще вставать не хотела, но она никогда вставать по утрам не хочет. Карина разозлилась, прикрикнула, а потом до лба дотронулась, а он, аж, горит! Да… Ближайшую неделю придется просидеть дома и всех клиенток отменить… Карина встала под упругие струи воды, закрыла глаза. Приятное тепло охватило всё тело, потекло по венам, мышцы расслабились. Ну, и хорошо, поболеем всласть, будем с Ольгой объедаться и смотреть мультфильмы, валяясь в постели! Карина улыбнулась и выдавила на ладонь душистое масло для душа.

Через полчаса Жанна засобиралась, пообещав заскочить с продуктами ближе к ночи. В прихожей Карина подала сумку подруге:

— Опять с собой кирпичи носишь или там у тебя отрубленная голова конкурентов?

— Ну, и фантазии у тебя! Это из нового фильма ужасов?

— Нет, это я Ольге сказку про маленького Мука читала. Там похлеще фильма ужасов будет!

— Ребенка напугала, она и заболела у тебя! — хихикнула Жанна.

Карина беззлобно хлопнула подругу по плечу:

— Спасибо за помощь. Если вечером не получится заехать, не переживай. У нас есть, чего пожевать.

— Ну, сама смотри, а то я могу голову вам оставить, суп сваришь…

— Какую голову? Тьфу, ты, Жанна, иди на работу!

Вопреки пожеланиям подруги, Жанна ни на какую работу, конечно, не пошла. Ближайший ее выход через два дня, а пока она имеет право на отдых. Выходные средь рабочей недели, выходные, когда можно спать до обеда и ничего не делать, словно безработная где-то за рубежом на хорошем пособии от государства. Но в отличие от таких «везунчиков» Жанна имеет моральное право наслаждаться, она сама о себе позаботилась, а не государство. После недолгих приятных размышлений Жанна пошла в кино. Одна. На вечерний сеанс. Влилась в огромном торгово-развлекательном центре в толпу скучающих, позволила лавине чужих интересов увлечь себя, глядела на манекены в модных одеждах, рассматривала дорогую обувь, выбирала изысканный парфюм. Ни на что не хотелось тратить, всё было избыточным, не нужным. Третья пара обуви на сезон? Зачем? Пятая куртка, отличающаяся от имеющихся немногим, может быть, количеством молний и карманов? Хотя… Скажем, бельё… Оно не помешает, оно, действительно, имеет особенность снашиваться и фиксировать на себе меты времени. Тут бретелька истончилась, тут ткань выцвела от стирки или растянулась. Когда ничего не нужно, покупка нижнего белья — это неплохой вариант. Жанна приготовилась к вызывающим оторопь ценам и вошла в сверкающий стеклянный отсек, заполненный рядами вешалок. Дежурные фразы про «вам помочь» витали в воздухе, но, слава богу, вслух не были произнесены. Симпатичные рослые девушки за стойкой вежливо улыбались и занимались своими делами, что-то развешивали, упаковывали, и, в целом, не напрягали своим присутствием. Жанна бегло осматривала содержимое пластиковых вешалок, ожидая мгновения, когда взгляд сам зацепится за что-то. Это оказался пеньюар, телесного цвета, с правильным количеством кружева и роскоши.

Фильм был средненьким, одноразовым, не требующим пересмотра. Не за качеством кино ходила Жанна в большие залы, а за волшебством, за чем-то таким неуловимым, неощутимым, за чудом. Может, виной всему огромный экран и чувство сопричастности к толпе, которая дышит в унисон на самых трагических кадрах и смеётся там, где велел режиссер? С первыми оглушающими звуками, когда в кинотеатре гаснет свет, в душе зарождаются и не хотят никуда уходить мысли о том, что всё возможно, всё бывает, всё впереди. Жанна вжимается в кресло и теряет себя, радостно впускает во внутрь другие чужие жизни и события. После последних титров волшебство отпускает не сразу, еще долго хочется пританцовывать или рыдать, смотря, о чем был фильм. Этот фильм был приключенческий, и Жанна, выходя из зала чувствовала в своих руках пистолет, а тело пружинило, будто уворачивалось от преследователей. После сеанса уже не было неловкости от своего одиночества. Люди расходились с тем, чтобы больше никогда не увидится. Это перед киносеансом Жанна всякий раз разыгрывала перед собой равнодушие от того, что пришла в кино одна. Она могла бы позвать с собой Светлану или Карину, но не хотела зависеть от их решения. Ведь оно скорее всего окажется отрицательным. Карина по вечерам обычно с дочкой, а Светлана в последнее время стала слишком взрослой и брезгливой:

— Мне неприятно, что в кресле, где буду я, сидели сотни людей только за один сегодняшний день. А эти жующие и чавкающие соседи не дают сосредоточиться на картине!

Жанна покинула кинозал и зашла в туалетную комнату. Очередь удручала, и хотелось, как в юности демонстративно зайти в мужской туалет, где никогда не бывает столпотворения. Но Жанна, видимо, тоже стала слишком взрослой и терпеливо ожидала, когда другие женщины в тесной кабинке справятся с несколькими слоями своей одежды. Это мужчина легким движением руки может подготовиться к отправлению естественных нужд, причем в любом, практически, месте, если сильно пожелает…

Через несколько минут, Жанна снова оказалась в самой гуще покупателей торгового центра. Обильное электрическое освещение стало тяготить, глаза устали. Люди, жадно или равнодушно разглядывающие витрины, вызывали раздражение. Жанна вышла на улицу и вызвала такси. Водитель был молчалив и сосредоточен, очень серьёзно отсчитал сдачу и также серьёзно попрощался. Новичок в сфере обслуживания… Первым делом, оказавшись у себя дома, Жанна разулась и с изящной упаковочной коробкой подошла к большому зеркалу примерять обновку. Не терпелось почувствовать на коже тончайший шелк и рассмотреть себя со всех сторон в такой соблазнительной истинно женской одежде. Фигурой своей Жанна была вполне довольна. Стройное, подтянутое, гибкое тело, привыкшее к физическим нагрузкам, разительно отличалось от той фигуры, что у нее была, когда она была вынуждена проводить долгие часы за компьютером. Тогда она была моложе, но периодически ощущала боль в спине, или голова трещала:

— Как бабка старая! Ведь и тридцати лет нет, что дальше то будет, Свет? — жаловалась она подруге.

— Да я сама такой же инвалид, как и ты! Одно нам спасение — спорт…, — уныло отвечала Светлана.

— Ты в своем уме? Посмотри на нас, мы бледные, хилые, после работы до подушки бы добраться… Я на тренажерный зал несогласная, тем более там скучно! Ну, правда! Одни и те же движения, подходы, повторы! Не моё! И про танцы я тоже слышать не хочу. Я деревянная и скромница, ты же знаешь… Вот тебе на танец живота очень рекомендую, — с воодушевлением предложила Жанна.

— Мне компания нужна, я одна не хочу, — Светлана пожевала губами и сморщила высокий чистый лоб, — а, может, бегать будем? Свежий воздух. Не после работы, а на выходных! Вокруг твоего озера! Жанна, это идея! Правда?

— Мысль неплохая… И даже очень. Бежать гораздо интереснее, чем железо тягать.

Дом Жанны был построен рядом с живописным небольшим озером, скорее даже прудом. Водоем был естественного происхождения. Говорят, в нем до сих пор водится рыба. Озеро и его обитатели терпят незаметную, но от этого не менее трагичную экологическую катастрофу. Озеро со всех сторон окружали, будто немцы партизан или наоборот новостройки с шумными жильцами. Водоем уходил в землю всё глубже и глубже, с каждым построенным домом и с каждым въехавшим в новую квартиру жильцом. Парковые угодья, прилегавшие к озерцу, тоже сокращались на глазах, превращались в асфальтированные проспекты и улицы. Раньше вода была высоко, доходила до скамеек и до самого дома, где жила Жанна. Иногда, на секунду замерев при выходе из своего подъезда, Жанна воображала, что по ее улице снова течет вода, а люди передвигаются на лодках, будто в Венеции.

С тех пор, когда они со Светланой решили бегать вокруг озера и даже проделали это целых два раза, прошло тысячу лет, но подруги до сих пор вспоминали об этом. Чаще со смехом, конечно… На третий раз Светлана подсознательно забыла взять кроссовки… Не бежать же кросс на шпильках? Так и остались они обе с бледной кожей и слабыми мышцами. До поры до времени. Потом Света, и правда, записалась на восточные танцы и с восторгом отдавалась власти экзотической музыки. Она умела наслаждаться своим видом в зеркалах на занятиях, а не хмуро подсчитывать складки на оголенном животе. Что касается Жанны, то теперь и она могла похвастаться своей фигурой, хотя и не посещала тренажерный зал или танцевальные студии. Сама ее работа привела тело в порядок без особых усилий.

Теперь перед сном Жанна бывало испытывала приятную мышечную боль и со вкусом тянулась и охала, расправляя позвоночник. Новенький пеньюар телесного цвета подчеркнул соблазнительные изгибы и спортивную стройность Жанны. Она улыбалась себе в зеркало, всё было чудесно: работа, деньги, подруги, развлечения, весна. Она выбрала правильную дорогу. И даже сны ей снятся прекрасные. Чистая голубая вода, плавные волны, яркий солнечный день. Жанна задремала на диване, не успев его разобрать и расстелить постель.

Перед глазами пронеслись толпы людей из развлекательного центра, потом проскользнули невнятные кадры из просмотренного фильма в кинотеатре, снова морская гладь и вдруг та квартира, от которой разум давно велит отказаться, но что-то держит, точнее кто-то. Снова этот кабинет, стол с зеленой лампой, книги, книги, и Олег Олегович напротив нее сидит и впервые смотрит на Жанну, не мимо нее, как обычно, не сквозь, не мимоходом. Жанна понимала, что это сон, что ничего страшного не происходит, но всё-таки не могла себя успокоить и заставляла свое тело проснуться. Получилось! Она очнулась. Жанна встала с дивана и принялась снимать с себя пеньюар. Надо отрезать магазинную бирку и постирать его прежде, чем носить. Что такое? Жанна хотела взяться за поясок, но не получается, руки не слушаются, она, вообще, ничего не чувствует, ни себя, ни предметы вокруг. Да она же спит ещё! Сон во сне! Она не просыпалась! Она не может прекратить видеть сон. Что же делать? Как это? Уколите меня иголкой, чтобы я почувствовала, что не сплю. Но у нее нет иголки! Жанна схватила себя за волосы и стала тянуть. Наконец от боли и своего стона проснулась!

Ужас! В испарине, будто после бани, шея вспотела, и мелкая дрожь во всем теле, словно колокольчики внутри мелко звенят. Фу! Позвонить бы кому-то. На часах четыре утра. Это страшное время. Жанна читала, что в такой час человеческий организм наименее способен к сопротивлению, а разум становится легко внушаемым. Можно внушить человеку открыть окошко в четыре утра и спланировать на асфальт внизу. Чепуха, наверное…

Звонить, конечно, Жанна никому не будет. Это не в ее правилах причинять неудобства. Надо просто отвлечься от тягостного сна. Попить чаю с медом, принять душ, а потом снова прилечь на душистые простыни, она все равно не выспалась, как следует. На улице еще темно, но уже светлее, чем было зимой. Ни души, машины стоят рядами, фонари освещают детскую площадку. Наверное, скоро выйдут дворники и приедут мусоровозы. Для кого-то уже наступил рабочий день. Даже Светлана через пару часов услышит звон своего будильника. Хорошо, что Жанна не стала ее будить. Сон уже забывался и улетучивался из головы, оставляя тоскливый мотив в сознании.

2

Одни и те же прохожие шли навстречу обеим девушкам. Сначала их видела Жанна и машинально подмечала, вот симпатичная девушка идёт быстро, спешит по своим важным делам. Вот обнимающаяся парочка: он еле дотягивает до ее головы, а она горделиво шествует на высоченных каблуках. А вот мужчина идёт, с соболиными бровями и румяными щеками. Как похож на их бывшего преподавателя английского в институте! Жанна даже хотела поздороваться, но в последнюю секунду поняла, что это просто очень похожий на него человек. Мужчина спокойно прошел мимо Жанны и уже через несколько метров мимо Светланы. Она тоже внимательно посмотрела на него, но мгновенно сообразила, что это не преподаватель из института. Тот мужчина был ещё в их студенческие годы предпенсионного возраста, а сейчас вероятно уже давно старик, брови стали тоньше, а румянец на щеках исчез. Что-то неуловимо знакомое показалось Светлане в походке впереди идущей девушки. Ну, конечно, как она сразу Жанну не заметила? Шагов тридцать разделяло подруг. Жанна шла неторопливо с огромной сумкой на плече, в своей милой уютной шубке. Светлана уже хотела окликнуть ее, но подруга внезапно свернула к подъезду длинного вытянутого горизонтально дома, мимо которого они проходили, поднесла к домофону магнитный ключ, и дернула дверь на себя. Светлана на секунду растерялась и упустила время. Жанна скрылась в подъезде, а дверь захлопнулась.

Светлана оглядела незнакомый дом. Что здесь понадобилось Жанне? Может, позвонить ей, спросить?

Жанна вошла в чистый, просторный холл, прошла мимо лифта и пешком поднялась на нужный этаж. Жильцы лестницей практически не пользовались, и шансы на то, что ее заметят, были мизерными. Так выполнялось условие анонимности, соблюдение которого требовала клиентка. На этом этаже располагалось всего две квартиры, каждая из которых была двухуровневой. Во второй квартире никто не проживал, она предназначалась для сдачи внаем. Но поскольку стоимость аренды запрашивали приличную, никто особенно не зарился на нее. Это также было на руку Жанне и ее клиентке. Когда Жанна очутилась внутри квартиры, телефон ее запиликал.

— Привет.

— Привет, Жанна, я подумала, может встретимся? — Светлана зашла в новомодное кафе через дорогу от дома, где скрылась подруга.

В конце концов, однажды такое должно было случиться. Внезапная встреча, невольный намек, странное упоминание. Почему во время этого телефонного разговора Света чувствовала, как томительно медленно бьётся ее сердце, как в ожидании, в ожидании чего? Как слюна накапливается во рту от того, что Светлана не может даже сделать глотательное движение, чтобы не пропустить. Пропустить что?

— Светочка, извини, но сейчас никак не смогу. Я в центре города, у меня важная деловая встреча. А вот он уже подходит, отключаюсь, прости…

Вокруг Светы замелькали по кругу зеркала кафе, отражения в них, столы из черного стекла, растрёпанная женщина за столиком напротив, дающая подзатыльник подростку. Светлана потерла уши. Ещё не хватало свалиться в обморок! День какой-то сумбурный выдался. Неудача на работе, враньё близкой подруги. Уж кто-кто, но Жанна никогда не была замечена не то, что во лжи, но и в невинных сплетнях. Она — прямая, прозрачная, открытая, откровенная. Во всяком, случае была такой…

Бесшумно появившийся официант прервал ее мысли. Светлана заказала чашку кофе. В ожидании заказа она смотрела в большое окно на тот злополучный дом. Вдруг выйдет Жанна, и тогда они весело посмеются над тем, что произошло. А что, собственно, ужасного случилось? Может, у Жанны здесь любовник проживает, женатый, вот она и скрытничает… Слегка успокоив себя этими мыслями, Света с удовольствием опустошила чашку великолепно сваренного кофе, попросила счёт и покинула заведение.

Жанна поставила телефон на беззвучный режим и положила его на полочку для ключей рядом со входной дверью. В прихожей будто ураган пронёсся, сваленные в кучу куртки, шапки, шарфы для людей разных возрастов, разного пола, ботинки, женские изящные ботильоны, башмачки, всё вперемежку. Как будто для того, чтобы запутать Жанну, отпугнуть ее, раздосадовать. Однако эффект наблюдался обратный. Если бы кто-то увидел сейчас Жанну, например, та же ее подруга Света, то подумал бы, что девушка занимается своим самым любимым делом: ездит верхом, сидит за рулём роскошного авто, танцует со своим поклонником… Мало ли на свете интересных занятий? А Жанна вытащила из своей необъятной сумки пульверизатор с чистящим средством и с азартом принялась опрыскивать то, что собиралась потом хорошенечко почистить. Щеки розовые, мягкая улыбка, волосы скручены в тугой узел, Жанна вся светится и напевает себе негромко. В иных квартирах она могла включать музыку и пританцовывать, но не здесь. Муж клиентки не должен даже заподозрить присутствие в своей квартире Жанны. Интригующее условие анонимности возникло с его лёгкой руки. Во-первых, хозяин квартиры большой, очень важный чиновник. Он не терпит в своей квартире посторонних. Во-вторых, он, все детство видевший свою мать, занятую домашним хозяйством, всерьёз полагал, что его жена должна и может делать всё самостоятельно. К сожалению своей супруги, он упускал из виду тот факт, что был единственным ребенком в семье, а квартира по площади равнялась одному из его нынешних четырех балконов.

Жанна действовала профессионально: уборку начинала с самого дальнего и высокого уголка, чтобы постепенно продвигаться на более низкий уровень к выходу из помещения. Внутрь полок и шкафов Жанна не заглядывала, хотя руки чесались навести порядок и там. Краем глаза она видела, что в шкафах царит хаос, но, раз клиентка против, то это не обсуждается. Если посчитать, то примерно половина ее заказчиков придерживалась мнения, что постороннего взгляда на их личные вещи быть не должно. Другая половина, в основном, это были клиенты мужского пола, полностью доверяли Жанне и даже просили разобраться в некоторых местах. Так, однажды Жанне пришлось раскладывать бумаги одного довольно талантливого математика. Рассеянный учёный очень долго писал диссертацию по причине того, что не мог сообразить, как держать в порядке свои работы. Жанна придумала для него удобную картотеку, от которой математик был в восторге и даже слёзно просил ее стать своим ассистентом. Но Жанна хотела независимости и от предложения ученого отказалась…

Каждая квартира имеет свой запах. У математика в комнатах пахло жженной на солнце пылью, а в кухне — пригорелой и затхлой пищей. Пару раз она мыла кастрюли с приставшей к дну диковинной розовой массой. Наверное, мужчина пытался сварить кисель из покупного брикета, но не вышло.

В двухуровневой квартире нынешней заказчицы пахло суетой и дорогим парфюмом ее высокопоставленного мужа. Поначалу ее клиентка перед приходом Жанны прятала свои фотографии и фотографии детей, боялась сглаза или зависти. Заказчица до своего замужества была работящей девушкой, из крепкой простой семьи. Привычка все делать самой по хозяйству в ее, как считалось, довольно успешном браке, обернулась для нее вечной усталостью и раздражительностью, которую она не имела права показывать мужу. Он, действительно, в жены брал себе порядочную и не капризную особу. До поры до времени особа такой и оставалась.

Когда муж приобрел огромную жилую площадь в центре города, моральные силы и физические возможности клиентки истощились. Она нашла Жанну. С течением времени перестала прятать фотографии и испытывать неловкость от пользования сторонними услугами по уборке квартиры.

Жанна всегда оказывалась на высоте, не в свое дело не лезла, приятно и мило улыбалась при встрече, а после себя оставляла благоухающие чистые полы, окна, люстры, сантехнику, кухню, всё! А муж, муж… Не то, чтобы он удивлялся, и как это его жена все успевает, он просто, банально, абсолютно об этом не думал!

В этот раз семья клиентки покидала квартиру надолго и, судя по всему, в большой спешке. Жанна села в прихожей на предварительно протёртый пол, поставила рядом с собой таз с водой, положила щёточки, тряпочки, обувные дезодоранты и принялась приводить в порядок раскиданные пары туфель, ботинок и кроссовок. Вычищенную несезонную обувь Жанна раскладывала в коробки и помещала в кладовку на первом этаже квартиры, под лестницей. Остальную обувь Жанна расставила в безупречном порядке в прихожей.

Время шло быстро, как всегда, когда Жанна выполняла свою работу. Голова была пуста, мысли — лёгкие, спокойные. За окном начало темнеть. Жанна никогда не оставалась на ночь в квартире клиентов. Надо было заканчивать и собираться домой, с тем, чтобы завтра вернуться и продолжить работу.

Она спускалась пешком на первый этаж в самом радужном настроении. Каждая квартира имеет не только свой запах, но ауру, микроклимат. После уборки в квартире математика Жанна возвращалась домой с тяжёлой, будто разбухшей от формул головой. Расставаясь с жильем врача и его жены, девушка находилась обычно в подавленном, угнетенном состоянии. Окружающее настоящее и гипотетическое будущее почему-то рисовалось в самом мрачном свете. Она словно дышала в квартире Олега Олеговича воздухом уныния и безнадёжности, что уж совсем удивляло. Ведь в этих апартаментах предположительно проживает успешная молодая пара. Он — талантливый врач, она — читает лекции в мединституте, занимается научной деятельностью. Оба здоровы, симпатичны и с виду доброжелательны.

Впрочем, сейчас Жанна оставила эти размышления и наслаждалась лёгкостью и оптимизмом, которые словно впитались в кожу и лёгкие во время нынешней уборки. Детские рисунки, прилепленные на дверцу холодильника, с традиционными изображениями семьи в полном составе. Мама с папой держатся за руки, на которых в лучшем случае нарисовано по три пальца. Вокруг родителей в самых неожиданных местах изображены четыре их отпрыска: малышня чуть не под ногами, подростки почему-то выше родителей по обе стороны от них. Может, психолог по этим рисункам сделал бы какой-то иной свой профессиональный вывод, но у Жанны детское творчество вызывало смех и умиление. Гигантская радуга, полосатая кошка, велосипед с тремя колесами, кривой дом с одним огромным окном во всю стену.

Жанна очутилась на улице. Было темно, сыро и прохладно. Она вызвала такси по мобильному телефону и в ожидании машины перешла дорогу, чтобы зайти в кафе. К вечеру тут стало людно. Свободный столик был только один, и Жанна поспешила к нему. Она достала блокнот и стала изучать таблицу своего рабочего графика. Почти каждая клеточка, обозначающая календарный день, была занята. Жанна отказывалась от заказов на выходных и периодически в пятницу, чтобы встречаться с подругами. Что ж, на ближайшие два месяца ее график известен.

Подошёл официант принять заказ и одновременно доставили сообщение о том, что такси уже прибыло. Жанна извинилась за отсутствие заказа и выскочила из теплого помещения. В такси было неуютно, ото всюду дуло и пахло въевшимся в салон сигаретным дымом. Вечерние пробки к этому времени почти рассосались.

Жанна специально покидала свое рабочее место или раньше, или позже того времени, когда офисные сотрудники заканчивают свои трудовые будни. Ее график позволял ей многое. С утра она могла спать до 10—11 дня, вечером ложиться поздно после просмотра любимого фильма или чтения интересной книги. С ужасом Жанна вспоминала студенческие годы, когда было необходимо рано вставать. Сейчас будильник перестал быть ее врагом.

Рано утром и в выходные дни уборка не нужна ни заказчикам, ни Жанне. Иногда ей хотелось с кем-то пооткровенничать, обсудить свою работу. Только ей не встречались такие же, как она. В основном, клинингом занимались усталые приезжие женщины, не то, чтобы без огонька в глазах, а как бы не без печальных складок вокруг рта от вынужденной работы и разлуки с семьёй.

Через год после окончания института, когда карьера в офисе окончательно перестала радовать Жанну, она обратилась в агентство по трудоустройству с тем, чтобы посоветоваться с профессионалами. Может, следует пройти какие-то тесты по профориентации?

Молодой человек из агентства искренне хотел помочь Жанне сменить профессию. Долгое время Жанна посещала собеседования по найденным молодым человеком вариантам. Безуспешно. Ничто не привлекало, ни от чего не загорался глаз.

Однажды Жанна сидела в холле агентства, ожидая времени своего посещения. Она была в строгом костюме, расположилась за круглым журнальным столиком, занятым наполовину глянцевыми изданиями. Напротив нее, вдоль стены сидели на стульях две женщины. Просто одетые, совершенно не примечательной наружности, обычные. Они весело о чем-то переговаривались, и было видно по их крепким рукам без маникюра, что заняты они физическим трудом. Они вели себя расслабленно, на них не давила деловитая атмосфера агентства. Равнодушным взглядом провожали они бойко цокающих на каблуках девушек с кипами бумаг, спешащих непрерывно по коридорам. А Жанна сидела с прямой спиной, в тонких колготках, закинув ногу на ногу, уже давно затекшую. На лице тональный крем, кожа не дышит. Жанна почувствовала, что задыхается. Она снова посмотрела на женщин и прислушалась к их разговору.

— Боюсь работать без договора. Могут не заплатить. Люди разные бывают, — женщина помоложе неожиданно уставилась на Жанну.

— Мне тоже удобнее через агентство, официально. Так и клиентура себя вежливее держит со мной. Может, денег меньше получу, но зато наверняка!

Повара, нянечки, уборщицы? Кто эти женщины? Вынуждены ли они подчиняться субординации, взбираться и скатываться по десять раз на дню на нелепые ступени иерархии? Есть ли у них обязательный дресс-код? Да-нет… Этого точно у них нет, а вот она, Жанна, уже давно забыла, что значит быть в кроссовках в рабочий полдень в центре города.

Одну из женщин увлекла за собой строгая молоденькая девушка, наряженная в узкую юбку-карандаш. Девушка спешила, совершая мелкие рывки ногами, насколько ей позволяла юбка, но женщина все равно чуть не наступала ей на пятки. Женщина шла плавно, уверенно, делая широкие шаги, и, кажется, совсем не смущалась своей удобной одежды в этом царстве причудливых моделей и форм, призванных создать людей-роботов.

В коридоре осталась сидеть Жанна и вторая женщина. У женщины зазвонил телефон, и она принялась, не слишком снижая громкость, отчитывать за что-то, вероятно, своего ребенка. Жанна позавидовала такой беспечности, она-то всегда ставила телефон на виброрежим, чтобы не прерывать деловую атмосферу подобных заведений. Жанна аккуратно, чтобы не порвать колготки, выбралась из-за низкого журнального столика и нерешительно подошла к женщине. Та закончила разговор и посмотрела на Жанну.

— Простите, ради бога, я только хотела спросить у вас, на какую вакансию вы претендуете? — Жанна присела рядом с женщиной.

Нельзя сказать, что после ответа на этот вопрос, Жанна мигом решила перевернуть свою жизнь. Она снова устроилась по своей специальности, снова возвращалась домой после работы словно из неё выпустили весь воздух. Опять ей приходилось подчиняться и подчинять, натужно улыбаться, когда нет желания, вставать засветло, чтобы нанести макияж и подготовить деловые бумаги. Однако все это время в ее мыслях, далеко, где-то на задворках, присутствовали те две женщины из агентства.

В минуты усталости или ночью во сне она вспоминала, что существуют вполне себе спокойные занятия, приносящие неплохой доход. Убирать квартиру, не свою, переставлять и притрагиваться к чужим вещам? Не иметь над собой десять тысяч начальников и десять тысяч обязательств? А что ей, Жанне, мешает поступить так же, как эти женщины? Образование и сомнительные карьерные амбиции?

Жанна уволилась и снова очутилась в бюро по трудоустройству. Первый заказ, второй, третий. Хорошо, что Жанне клиентов поставляло агентство. Сомнения заказчиков улетучивались, несмотря на несоответствующий для помощницы по хозяйству внешний вид и манеру поведения Жанны, которые, впрочем, мало-помалу переменились.

Молодая, спортивная, интеллигентная, приятная девушка, которая быстро и качественно уберет квартиру, потребует за свой труд адекватную плату и исчезнет из вашей жизни до тех пор, пока вам снова не потребуются ее услуги. Но! Девушка может иметь свои планы, свой график и свои пожелания. Если они не совпадают с вашими, то договор расторгается. Вот что нравится Жанне в ее работе! Независимость! А не нравится то, что не с кем поговорить о своей работе и своем образе жизни.

Вначале не было необходимости и желания ставить подруг в известность о том, что Жанна кардинально сменила сферу деятельности, а потом стало уже поздно. Безобидные клочки вранья давно превратились в огромный белоснежный ком. В конце концов, кому от этого плохо? Светлане, слишком затянутой в свою офисную стихию? Или молодой матери Карине, постоянно мечущейся от дочери к заказчицам?

Родных у Жанны в городе не было. Мать жила в своем доме за городом, общались они редко и близки никогда не были. Со студенческой поры родными для Жанны стали ее две подруги, а больше при замкнутом характере Жанны и не требовалось.

На следующее утро Жанна снова должна была ехать убирать двухуровневую квартиру, где фотографии смеющихся детей так поднимали ее настроение. Жанна проснулась без будильника. На часах было без двадцати минут девять. Можно было поваляться ещё целых двадцать минут до ритмичного сигнала телефона. Сменив несколько комфортных положений тела, Жанна поняла, что уже не уснёт. Выспалась…

Она расстелила коврик и сделала несколько асан из йоги. Ощущение легкости и гибкости было приятным. Неспешный завтрак завершил ее утро в то время, как офисные сотрудники переживали цейтнот.

Светлана, к примеру, до сих пор трудившаяся без помощницы, одновременно разговаривала по двум телефонам, от раздражения повышая голос. Мимо открытой двери кабинета Светланы проходил ее непосредственный руководитель вместе со своим новым заместителем.

— Она всегда такая громкая?

— Не волнуйтесь, ваш кабинет далеко отсюда, — ответил собеседник и закрыл дверь, за которой разговаривала Светлана.

Карина в это время расчесывала свои мягкие черные волосы и глядела на себя в большое профессиональное зеркало, которое увеличивает поры кожи в несколько раз. Клиентка отменила встречу, дочка в саду, и Карина не знала, чем заняться. Кино, книга или всё-таки варить суп, от которого дочка все равно нос воротит? Что бы Карина не готовила, кроме макарон, приходилось уговаривать дочь хотя бы попробовать.

Жанна вышла из своего дома и пошла на автобусную остановку, чтобы доехать до своего нынешнего места работы. Улицы были полупустые, машин немного. Школьники давно на занятиях. Пенсионеры отовариваются в сетевых супермаркетах, в этот час во многих магазинах для них скидки. Вдоль тротуара, по которому шагала Жанна, высились столбы, украшенные разномастными объявлениями о сдаче квартир внаем, о работе, о курсах английского.

Весенний ветерок доносил запах проснувшихся после зимы растений. Деревья оживали, солнце освещало тусклые лица прохожих. Перед Жанной шла молодая женщина, которая почти с каждого столба срывала от объявления по полосочке с напечатанным номером телефона. Жанна, мельком взглянув, заметила, что женщину интересуют объявления об аренде. На автобусной остановке висела целая доска с разноцветными прямоугольниками объявлений. Женщина принялась изучать их. Жанна посмотрела в сторону, откуда должен был подъехать автобус и увидела его приближающийся корпус.

На остановке садилась только она одна. Салон внутри был свободный. Жанна выбрала место у окошка и посмотрела на медленно удаляющуюся остановку. В висках застучало. Женщина, изучающая стенд с объявлениями, обернулась. Жена хирурга. Женщина смотрела на автобус, но, навряд ли замечала его. Даже из салона Жанна видела, что ее глаза застилали слезы.

И чего ей плакать? Что-то не ладится с работой? Или с красавцем-мужем? Какая аренда? Женщина ищет жильё?

Жанна вспомнила последнюю свою уборку у них дома. На кухне все сверкало, будто там никогда никто не готовил, не измельчал на терке варёную свеклу, не рассыпал сахар из ложки, не нарезал крошащийся хлеб. В спальне застеленная огромная кровать, заправленная без единого намека на складочку. В гардеробной висит только одежда хозяина квартиры. Весь скудный набор одежды хозяйки умещается в спальне в небольшом стенном шкафу с зеркальной дверцей. Интересно, когда они ложатся в кровать, наблюдают ли они за собой со стороны в это зеркало. Наслаждается ли этот напыщенный самоуверенный мужчина внешностью своей жены?

Они всегда расплачивались с Жанной в кабинете мужа. Он сидел за столом, жена стояла справа от него, положив тонкую почти костлявую руку на полку с книгами. Длинные пальцы женщины чуть подрагивали, касаясь корешков книг.

— Я прошу вас после уборки запирать дверь кабинета. Вот ключ, — мужчина положил его на стол с лёгким стуком. — Ключ вы отдаете только мне лично в руки. — Олег Олегович покосился на жену и добавил, будто нехотя, — моя уважаемая супруга уже несколько раз теряла ключ от кабинета, и я бы не хотел рисковать.

Два розовых пятна появились на лице у его жены, и Жанна интуитивно почувствовала, что супруги в ссоре. Зачем этот ключ вдруг объявился? Зачем понадобилось закрывать кабинет? Он что, хранит здесь что-то запрещённое? От кого? От супруги? Или от своей сестры, неприятной и грузной женщины, с которой Жанна пару раз сталкивалась в дверях. Нина Олеговна вежливо здоровалась и прямо при Жанне проводила пальцем по первой попавшейся поверхности, потом внимательно рассматривала свою руку на предмет возможных следов пыли. Не находя их, Нина Олеговна качала головой и так же вежливо прощалась с Жанной. Весь короткий период проверки сестра Олега стояла напротив Жанны, загораживая ей выход из квартиры. В такие моменты Жанна чувствовала панику и физически боялась этой крупной женщины.

Не верилось, что Нина Олеговна является родной сестрой хозяина квартиры. Те же глаза и нос, и рот, но растянутые по широкому, как блин лицу. Яркие губы и темные густые волосы у брата смотрелись сногсшибательно, у сестры — непонятными, инородными, не принадлежащими ей.

Нина Олеговна входила в почетный круг обожателей Олега Олеговича. В этом круге ей хотелось находится исключительно одной, поэтому жену своего брата она недолюбливала. Ишь, умная, нечего в медицину лезть, в хирургию! Это мужское дело! Олег — практик, а ты — так… теоретик… синий чулок!

Нина Олеговна была несправедлива. Жена Олега тоже оперировала несколько лет назад, в паре со своим мужем. Причем он ей ассистировал, а не она — ему. Это теперь супруга Олега преподает теорию. Муж так захотел. Заботился, наверное…

Слишком сильное напряжение для хрупкой женщины отвечать за жизни людей, долгие часы стоять за операционным столом, а потом ночью крутиться не в силах заснуть, анализируя свои действия.

«Недостойна эта худосочная преподавательница такого любящего мужа! Недостойна такого хозяина квартиры и эта неряшливая уборщица!»: такие мысли читала Жанна на лице Нины Олеговны…

Автобус давно отъехал от остановки, где Жанна заметила супругу врача, а в голове до сих пор крутились мысли о той супружеской паре.

Жанна увидела длинный дом и пошла к выходу из автобуса. Привычка низко опускать голову при ходьбе пригодилась. Из подъезда вышли жильцы, Жанна проскользнула мимо них, оставшись неузнанной, неопознанной. Легко взлетев по сотне ступеней, Жанна оказалась на нужном этаже и в нужной квартире. Она быстро разделась и подошла к своей сумке, которую вчера специально оставила тут. Уж больно тяжёлая та была: щетки, флаконы, баллоны, тюбики, опрыскиватели, спреи. Все дорогое, профессиональное, купленное в специализированных магазинах для клининговых служб.

Жанна изучала средства для уборки, знала досконально о каждом из них. Что, чем и как чистить. Было недопустимо испортить дорогой предмет в квартире из-за незнания, например, времени выдержки средства на каждой из известных поверхностей. Некоторые приспособления Жанна выискивала в интернете и заказывала их по почте. Однажды она даже столкнулась в почтовом отделении с Кариной. Та получала посылку от родственников для своей дочки, а Жанна получала специальную громоздкую щётку для натирания паркета. Карина стояла почти в начале очереди, а Жанна, надвинув шапку на самые брови, перешла к другому окошечку.

Инстинкт скрываться и прятаться въелся в ее кожу моментально. Жанна иногда сама не в силах была объяснить себе причину своего поведения. Она всё больше запутывалась, и уже не знала, как будет выкручиваться потом. С молодыми людьми было проще. Никто так сильно не стал ей дорог, чтобы приходилось мучиться от своей тайны. Если ухажёр становился слишком настойчив и любопытен, Жанна расставалась. С подругами сложно. У них создался образ Жанны, который сначала не было желания разрушать, а потом уже не стало и возможности.

Может, это всё было от того, что Жанна с детства привыкла утаивать от окружающих пьянство своей матери. Ей было стыдно за такой порок близкого человека, и потом, она не хотела попасть в детский дом и покинуть мать. Имея дочь, женщина не опускалась окончательно, не могла себе позволить упасть на самое дно, ходила на работу, на родительские собрания в школу, завязывала девочке банты на праздник.

Какая горечь в том, что, когда Жанна нуждалась в матери, та пила и не обращала внимания на дочь, а теперь, когда Жанна взрослая и уехала, мать перестала пить и сама теперь нуждается в Жанне. Но отношения разрушены уже давно, близости нет и быть не может. Жанна никогда не сможет забыть, как мыла матери голову и пыталась привести ее в чувство перед посещением классного руководителя.

Наверное, с тех времён возникла необходимость убирать одной всю квартиру. С четырех лет Жанна, малютка с мочалкой в руках отмывает приставший к посуде жир, вычищает палас на снегу веником, сама утопая в сугробе. Классный руководитель всегда находила квартиру блестяще прибранной, а мать Жанны, если не совсем трезвой, но не вызывающей сильных подозрений.

Когда маленькая Жанна болела, то мать неимоверным усилием воли брала себя в руки, прекращала пить и ухаживала за дочерью. Иногда Жанна мечтала всегда болеть, чтобы видеть мать адекватной. К счастью, в четырнадцать лет, мучения ее детства закончились. Жанна поступила сначала в техникум, потом уехала из маленького городка и жила в общежитии университета, а в родной город больше не возвращалась. Карина и Светлана стали ее семьёй.

Жанна всегда составляла план уборки помещения, чтобы ничего не упустить. В минуты отдыха она садилась к списку и вычеркивала выполненные пункты. Сейчас она сидела на кухне за модной барной стойкой золотистого цвета. Рядом дымился ароматный напиток из хозяйской кофе-машины.

Список был выполнен на 90 процентов. Осталось только погладить постельное белье, специально сложенное на гладильной доске, стоящей на одном из четырех балконов этой квартиры. Жанна допивала кофе, когда раздался виброзвонок на ее телефоне. На экране высветился номер Карины:

— Привет, дорогая, — тихо проговорила Жанна, чтобы ненароком не выдать своё пребывание в этой квартире возможным соседям.

— Ага! Ты занята, раз шепчешь? Я ж по делу! Завтра пятница! Приедешь? Я пирог испеку! — Карина пыталась различить в трубку шум, чтобы понять, где находится подруга. После того, как Света рассказала, что Жанна скрывает от них что-то, Карина стала излишне любопытной. В пятницу подруги собирались выяснить у Жанны про тот таинственный дом, который она посетила два дня назад.

Пятница планировалась вечером откровений. Итог этого вечера был неожиданным для всех присутствовавших. Начиналось всё как обычно. Карина испекла творожные печенья, вроде десерт и сладко, но это же творог, он — полезный… Горячие светло-бежевые квадратики исчезали с каждым заходом четырехлетней Ольги на кухню. Карина спрятала то, что осталось для подруг, и велела дочке подумать о супе.

Первой пришла Света, даже не пришла, а ворвалась. Энергичная, жизнелюбивая хохотушка, высокая, коротко-стриженная блондинка, амбициозная и непрошибаемая. Хотя оказалось, еще как прошибаемая. Светлана до сих пор переживала скрытность Жанны и сидела как на иголках, переглядываясь с невозмутимой Кариной.

— Вот эта твоя нервность для меня доказывает только одно! Ты скучно живёшь! Главное событие этой недели для тебя: Жанна зашла в какой-то дом, а тебе не сообщила, зачем, — Карина заваривала чай в своей уютной большой кухне.

Был вечер. За окном темнело, и включались уличные фонари. Свет на кухне был теплым, неярким, он успокаивал и мягко освещал молодые женские лица. Мелодичная трель звонка, и вот Карина идет в прихожую, за ней бежит Ольга — Жанна без подарка не придет! За ними спешит Света, выглядывает из-за угла и впивается в лицо Жанны, ищет на нем следы порочности, тайны и не находит. Жанна улыбается, снимает свою злополучную шубку — пора уже куртку доставать, зима ушла. Жанна наклоняется к девочке, дает ей куклу, поворачивается к Свете и легонько обнимает ее, как ни в чем не бывало, и тогда Света не выдерживает и спрашивает в лоб:

— Я тебя видела! Ты зашла в чужой дом, а мне сказала, что находишься на переговорах в центре города!

Последние слова Света проговорила в спину подруге, так как Жанна невозмутимо последовала в кухню, отмахнувшись от Светы словно от мухи, высокой, ошарашенной мушки. Жанна про себя быстро перебирала оправдания. Боже мой, как глупо! Я что должна была заметить слежку? Я же не агент ЦРУ! Лучше бы я ее заметила! Мы бы зашли со Светой в это кафе, поболтали бы, я повременила бы с уборкой той квартиры… Подумаешь… А теперь приходится что-то сочинять. Надо уже обернуться к Светлане, сказать ей, она перепутала дни, наверное…

Но Жанна почувствовала, как запылали ее щеки, как в юности, когда умоляешь себя не краснеть, и как назло, наоборот, становишься пунцовой будто помидор! Жанна обернулась к подругам и сказала, как можно тверже, отстраненно, будто чужим:

— Я не была в том доме. И говорить об этом не хочу. А что Вы так на меня смотрите, я что-то у вас своровала? — она усмехнулась и села за стол.

— Ты ничего не своровала… — дрожащим голосом согласилась Света. — Просто получается так, что я свихнулась. Увидела то, чего не было.

— Со всеми бывает, — примирительно проговорила Карина. Она похлопала Светлану по руке и покачала головой, дескать, и сама вижу, тут что-то не так.

Все стали общаться как-то натянуто, слишком вежливо и серьезно. Не в первый раз их дружба подвергалась испытаниям. Было и посерьезнее, когда Света встречалась с бывшим Карины. Но тогда хоть повод был для недоразумений между ними, а сейчас, что? Ну была Жанна в том доме, чего упрямиться и скрывать?

Людмила встала раньше будильника на целый час. Еще толком не проснувшись, она обрадовалась, что назойливый сигнал не разбудит мужа, нажала на кнопку и резко откинулась на подушку. Что за игры разума! Ее муж давно спит в своем кабинете. Отдельно. С тех пор, как его неудачи в постели приобрели постоянный характер, Олег не прикасался к жене. Они, вообще, в последнее время мало разговаривали, а если и общались, то Олег позволял себе грубить и намекать на что-то ужасное.

Людмила не верила мужу поначалу, но, если тебе каждый раз внушают что-то, волей-неволей начинаешь сомневаться. Особенно это характерно для Людмилы. Она — одиночка. Отец перестал с ней общаться, как только увидел ее избранника. Мать давно умерла, других родственников Людмила не знала, подруг Олег давно отпугнул от неё. Люда — «людям мила» была раньше, теперь она милая только к Олегу.

— Ты забыла закрыть квартиру и вытащить стиральное белье из машинки. Все мои рубашки скисли. Что прикажешь мне делать? — Олег пристально смотрел на жену.

— Прости, прости, я куплю тебе новые!

— Ты? На свою-то зарплату?

— Мне нужно вернуться в больницу. Я снова буду оперировать и…

— Об этом не может быть и речи! — Олег срывался на крик при каждом ее подобном предложении.

Несколько лет назад для того, чтобы убедить жену уйти из хирургии, Олег нашел правильный аргумент. Самый правильный и сокровенный для нее. А теперь что? Теперь он просто орет!

Людмила застилала постель, прислушиваясь к звукам в квартире. Вода в ванной затихла. Олег принял душ и теперь растирается полотенцем. Он следит за своей фигурой, красавец! Занимается спортом, плавает и посещает тренажерный зал. Людмила рассматривала его, когда Олег мощным «баттерфляем» стремительно преодолевал дорожку в бассейне. Не человек, а божество со скульптурно вылепленным торсом, блистающим в голубоватой воде.

Теперь Олег прошел мимо спальни на кухню. Людмила услышала шипение чайника. Сейчас он будет пить растворимый кофе и шарить в холодильнике в поисках еды. Людмила плохо готовила, за что ни один раз была осуждаема сестрой мужа. Решением кулинарного вопроса оказались частые и продолжительные посещения их квартиры свояченицей с непременными судочками, банками и кастрюльками. Если у Нины Олеговны вдруг случался приступ негодования от содержимого их холодильника, то она не без удовольствия одевала фартук и стряпала у них на кухне.

Дальше — больше. Людмила не только ужасно готовила, но и плохо убиралась. Решение проблемы — Жанна. Хотя Нина Олеговна предпочла бы свою кандидатуру для клининговой кампании. Женщина она была одинокая, незамужняя, энергичная. Уж она бы за братцем лучше всех присмотрела бы! Тем более и опыт имеется. В детстве Ниночка ходила тенью за Олегом, защищала его и оберегала, правда до тех пор, пока их вредная мать не отправила сына в секцию для борьбы.

— Это он должен тебя защищать, а не ты его! Ты — принцесса моя!

Нина рассматривала в зеркало свои пухлые щеки и решительно не находила никакого сходства с принцессой. Но раз мать велела, то деваться некуда. Олег — сутулый, маленький воробышек, отправленный мамой в спортивную секцию, первое же занятие был бит. Плача и рыдая, просил он помощи у Нины.

— Не надо Олежке больше туда ходить, мамочка!

Но мать была непреклонна. У Нины сердце кровью обливалось. Ее братца обижают! Однако ожесточившись, маленький воробышек, незаметно для всех научился давать отпор и скоро забыл о том, что у него на редкость симпатичная мордашка. Больше Нина ему была не нужна, о чем та бесконечно сокрушалась и стала неприязненно относиться к матери. Ведь это она научила Олега независимости, сделала Нину пятым колесом в автомобиле.

Когда мать похоронили, Нина воспрянула духом. Появился шанс на то, чтобы стать ближе к Олегу. Других родственников у них двоих не было. Но тут вдруг появилась жена! Людмила! Эта бледная немочь, рохля! Олег был заворожен ею, и снова Нина осталась не удел! Конечно, Нина будет держать ушки на макушке, и наблюдать за молодой семьёй.

Первые годы все у них было замечательно, а значит, Нина — опять лишняя. Вот что творит с людьми любовь! Куда это подевалась эгоистичность и самолюбование ее братца? Откуда взялось в нем обожание, восхищение, нежность, в конце-то концов? Мать его никогда не ласкала, боялась испортить. Только мальчишечка встал на ножки и неуверенно пошел, мать тут же перестала брать его на руки, отучала. Любила ли она его? Вероятно… А вот Люда любила его точно, стопроцентно, несокрушимо, и Олег был так ей благодарен за это, так удивлен, что его можно любить, а не только воспитывать и отучать от рук.

Руки у Людмилы были тонкие, пальцы чуткие, она уже работала хирургом. Олегу еще до нее далеко было. Как ее взял под свое крыло опытный старый доктор, так и она потом взяла Олега под свое крылышко.

— Хирургия — это кровь, и для мужчины — стресс. Хирург пьёт водку, чтобы забыть его. Ты — девочка, для тебя кровь — привычное дело. Однако любой мужик тебе фору даст в операционной! Потому что тебе нужно 5 секунд, чтобы успеть принять решение, а мужику нужно 2.

Людмила улыбнулась и заставила себя не отворачиваться от свежего запаха перегара. Старый доктор уходил на пенсию и позволил себе подтвердить свои слова о водке.

— И не тешь себя мыслями о том, что ты выбрала хирургию, чтобы спасать людей. Хирургию выбирают скрытые садисты, — доктор крякнул и усмехнулся, — а в медсестры идут мазохистки, которым нравиться себя жалеть.

Людочка выбила для Олега практику в своем отделении. Как колдунья стояла она вся в белом над зияющей красной пропастью, обложенной белыми прямоугольниками чистоты. Вокруг тишина, прерываемая только оглушительным биением сердец: сердца Олега и пациента. Олег со священным трепетом следил за руками любимой, и боялся, что своим волнением как-то повлияет на точность ее движений. С каждой новой операцией сердце Олега билось всё спокойнее, и Людмила, словно почувствовав это, однажды разрешила ему ассистировать. В ночь перед операцией он не мог заснуть. Вспоминал вызубренную теорию, не хотел подвести жену. К тому времени Олег и Людмила уже были вместе. Она утешала его, вселяла веру в себя и свои силы.

— Ты не должен волноваться! Я же рядом, любую твою ошибку исправлю, Олег!

— Да, но я бы хотел сам тебя защищать! Чтобы ты на меня опиралась, а не я на тебя. Ты ведь моя принцесса!

Людмила спрятала снисходительную улыбку и промолчала. Однако Олег улыбку заметил, и первая щель между ними двумя засеребрилась в пространстве.

Жанна… Нелегко ей дался тот вечер пятницы! Вроде и сидела она в окружении своих самых близких людей, стол накрыт к чаю, маленькая Ольга то и дело заливается смехом, но чувство было такое, что попала в западню! Упрямство, взятое из ниоткуда, не позволило Жанне встать из-за стола и громко захлопнуть за собой дверь. Она знала, стоит ей уйти, подруги начнут чесать языками и выстраивать самые фантастические предположения. Жанна не могла им это позволить, поэтому она сидела рядом с ними в той уютной кухне, болтала на отвлечённые темы, брала Ольгу на колени и играла с ней. Пока они здесь все вместе, их дружба существует, они по-прежнему заодно. Да, у нее есть от них тайна, но она никого не порочит, никому не вредит, разве только ей самой. Как в детстве, никто не знал про мать-пьяницу, так и сейчас никто не знает о ее работе. Кому от этого плохо? Может, Жанне? И то, навряд ли. Скрытность впиталась в кожу и кровь. Ей бы разведчицей быть, а не клининговых дел мастерицей! Она бы не хотела видеть удивление на лице Светланы:

— Боже! Ты самая способная из нас! Зачем ты драишь чужие унитазы? Ты могла бы управлять финансовыми потоками крупной фирмы! Объясни мне, как так вышло? Я не понимаю…

А Жанна бы ей ответила, что это она не понимает, как можно полночи не спать, в голове выстраивая разговор с важным партнером или боссом. У нее теперь нет никого, кто выше ее, никого, кто ниже ее. А во время своей работы, она напевает и пританцовывает. Кто еще может такое сказать? Светлана? Или Карина?

Наверное, однажды Жанна именно в этих словах и откроет им свой секрет, но не теперь. Время еще не пришло…

Светлана ушла первой.

— Тебя подбросить, Жанна? — предложила она.

— Такси возьму. Езжай. Я Ольге обещала почитать…

Девочка уже протягивала ей вечную «Алису в стране чудес», которая привлекала ее самым необъяснимым образом, ведь смысл половины происходящего был не понятен не то, что ребенку, но и взрослому…

— Кошмарная книга, — улыбнулась Карина, — меня от нее уже потряхивает. Жанна, ты нас очень выручишь, если сегодня почитаешь вместо меня.

Олег…

Он стал запирать кабинет, Людмила была уверена, что от нее. Стал намекать на проблемы с памятью. Говорил, что она потеряла свой ключ от кабинета, хотя она уверена, что Олег сам его у нее и забрал. У Людмилы нет проблем с памятью, у нее только одна проблема, решением которой Олег собирался заняться. Тысячи дней назад он обещал решить ее проблему, и даже называл эту проблему общей. Ребенок. Малыш. Вот, что Олег собирался ей позволить. Завести детей.

— Не место женщине за операционным столом! Долгие часы проводить на ногах — это не пойдет тебе на пользу, ты сама это должна понимать. Ты или остаешься в хирургии, и мы преспокойно забываем о детях. Или ты меняешь работу на более щадящую… — убеждал Олег, затягивая в синеву своих нетерпеливых глаз.

Беспроигрышный вариант убедить Людмилу. Она ушла с любимой работы, где чувствовала каждой клеткой тела и разума свою нужность. Ну так, что ж! Балерина, топ-модель, актриса — они уходят из профессии, заводят потомство и возвращаются. Людмила тоже вернётся…

— Но чем же мне заниматься? Дома сидеть? Нам нужны деньги, Олег.

— Деньги будут. Я на что? Ты помогла мне стать хорошим специалистом. Меня позвали в отделение пластической хирургии! Там большие деньги. А ты, ты…, — Олег встал, обнял Людмилу, — ты будешь работать моей женой.

Людмила посмотрела в окно из-за плеча мужа. Теплый летний вечер выдыхал суету дня, в воздухе слышался запах выхлопных газов, городские дороги снова забиты спешащими домой людьми. В голове у Людмилы даже промелькнула мысль, что неплохо бы уехать из города в такие места, где свежий воздух можно складывать в коробки и хранить до худших времен. Людмила высвободилась из объятий, сразу ощутив себя непривычно слабой и одинокой. За недолгое время замужества Олег быстро превратился для нее в необходимое условие счастья и уверенности.

3

Было время, когда Людмила хотела стать хорошей, обычной, классической женой. Вкусно готовить, прибирать квартиру, гладить мужу рубашки и ждать его с работы. Неспешно коротать дни вначале в ожидании беременности, потом в ожидании родов — такой был план, так они вдвоем с Олегом задумали. Это идеал, и не всем парам он доступен.

Людмила не раз и не два видела в общественном транспорте беременных женщин по утрам, вынужденных ездить на работу. Людмила слышала много историй о внезапных браках, когда случались незапланированные беременности.

У них с Олегом должно было получится по-другому, как положено. Сначала карьера, потом свить гнездо, осесть в покое, облагородить быт, и… И всё пошло не так! Прежде всего, Людмила не знала никогда, что это такой за зверь — быт домохозяйки.

Детство, юность, студенчество, всё в спешке, всё в суете, она и дома-то никогда не сидела. Если только во время болезни или, когда готовилась к особенно трудному экзамену. Но какой тут быт? Бутерброды и уборка пылесосом крошек от хлеба после трапезы?

А Олег вырос в другой, строго не научной среде. Мать и сестра его вещи наглаживали, в стопки раскладывали, первое, второе готовили, разжевывали и в рот помещали. Котлетки паровые из дважды прокрученного фарша, булочки с изюмом, смазанные яйцом перед собственноручной отправкой в духовку. И Людмила так хотела, но молоко у нее кисло или убегало, каша пригорала, хлеб черствел.

Серое утро, безработное, а потому для нее бездеятельное и бесполезное плавно перетекало в серый день, потом в темный сырой вечер. Должен уже скоро Олег прийти, а она «еще не стряпалась», не гладила, пыль не смахивала, и не видит в этом ни смысла, ни удовольствия. Никак не получалась из нее домохозяйка, хотя она и пыталась постичь премудрости такой жизни. Вроде как? Отправляй всё в духовой шкаф, включай сериал, бери книгу и наслаждайся! Так нет же… Если готовишь, будь добра не уходи с кухни, следи за процессом. Если бельё гладишь, то проводишь часы за гладильной доской.

Нужно терпение заниматься скучным делом и неблагодарным. За первую выглаженную рубашку Олег похвалил, вторую — не заметил, и это касалось всего, чего не возьми: готовки, уборки, глажки. Это нормально, это естественно, у всех так. Потом муж будет замечать только обратное: нет ужина? Почему? Хорошо, пусть, думала Людмила, это оправдывается появлением малыша. Правда, не в их случае. Малыш не торопился, даже не намекал о своем возможном появлении. Организм Людмилы работал против нее, ни задержек, ни эмоциональных всплесков. Тишина…

— Олег, может, нам провериться, сдать анализы?

— Может, ты сегодня сваришь суп?

Людмила внезапно услышала неприязнь в голосе мужа. Она зябко пожала плечами. За окном осень, а Людмила и не заметила, что лето давно прошло. Она что-то редко стала выходить из дома, будто впала в спячку. А зачем куда-то выходить? За продуктами они с Олегом ездили раза два в месяц, хлеб или молоко муж обычно сам покупал, когда ехал с работы. Подруг у Людмилы особенно никогда не водилось. Она всегда жила своей работой. Коллеги поначалу пытались звонить ей, интересовались, куда она пропала, но никуда ее не зазывали. Потому что сами жили на работе. Куда приглашать Людмилу? В хирургическое отделение больницы, в операционную, в ординаторскую?

— Мне нужно вернуться обратно на работу, Олег.

— Зачем? Мы же договорились с тобой, что заведем ребенка!

— Но он не заводится! Это не моль, чтобы завестись! Нету у нас малыша, зачем я дома сижу, для чего?

Олег долгие месяцы добивался, чтобы его коллеги перестали сравнивать с женой, а она собирается снова возвращаться? Нет! Он не мог этого допустить…

Олег встал из-за стола, еле одолев тарелку слипшихся макарон, и подошел к жене. Заглянул ей в лицо, и удивился, заметив ее серую кожу и темные круги вокруг глаз. Он обнял ее за тонкие плечи, в которых уже не было той силы и энергии, что помогали ей браться на работе за самые безнадежные случаи и спасать тяжелых пациентов.

Неудивительно, что у нас нет детей, подумал Олег, он уже давно не обнимал свою жену, он просто убрал конкурента на работе, а то, что этот конкурент — Людмила, Олег осознал только сейчас!

Они вдвоем прошли всех врачей, сдали все мыслимые и немыслимые анализы, Людмила занялась йогой и по полночи проводила с задранными на стену ногами. Малыш не приходил.

— Наверное, мы несовместимы, Олег, понимаешь? Моё тело тебя отторгает. Я здорова. Ты здоров. Все напрасно. — Людмила закрыла лицо ладонями. Не думала, что однажды скажет это. Она заметила, как перекосилось лицо мужа от ее слов, подошла к нему и хотела утешить. Неожиданно Олег грубо сбросил ее руку со своего плеча:

— Ты хочешь сказать, что я недостаточно старался? Да я уже в спальню заходить боюсь!

В последние дни Олег настолько вымотался на работе от бесконечных неотложных дел и дома от посягательств Людмилы на его мужское естество, что чувствовал себя на грани. Он очень критично относился к своей профессиональной деятельности, требовал от себя совершенства, мастерства, которые приходят с годами опыта. Олегу было еще далеко до своих именитых коллег. Он был пока просто молодым и подающим надежды. Ему же хотелось большего, поэтому любое движение своих рук он рассматривал под микроскопом, контролировал нещадно, халат лип к спине, а лицо горело от напряжения.

— Расслабься, дружище! Это всего лишь маммопластика, а не операция на мозге, — заведующий снисходительно хлопал своего подчиненного по мокрой от пота спине.

Олег выдавливал улыбку и трясущимися руками стягивал с себя высокие хирургическое перчатки. Помнится, он тогда по совету своего же заведующего купил красное вино. В супермаркете долго искал полки со спиртным, так как никогда даже не интересовался, где покоится батарея бутылок. Супермаркет был дорогой, и девушка-сомелье с удовольствием помогла симпатичному покупателю выбрать хорошее вино. Олег совершил покупку, неожиданно на кассе ощутив себя практически на пороге каких-то важных событий. Он слегка отвлекся от своих амбициозных устремлений, вспомнил, что дома его ждет некогда любимая жена, и в благодушном настроении отправился домой. Красиво упакованная бутылка вина и фрукты, уложенные в декоративную корзину, раскрашивали пасмурный и темный вечер. Олег открыл дверь своим ключом и зашел в неосвещенную прихожую.

— Люда? Я дома. Привет! — Олег снял куртку и разулся. Потом с корзиной фруктов и бутылкой вина прошел в кухню. Жена сидела за столом спиной к нему и даже не обернулась. Олега это разозлило, но он, пересилив себя, спокойно повторил приветствие.

— Я дома. Привет, — и поставил перед Людой на стол свои покупки.

У Людмилы вчера случилась впервые за несколько месяцев однодневная задержка. Вчера. Вчера Людмила лучилась от счастья, потягивалась томно всем телом, чувствовала в себе жизнь. А утром она в ярости изорвала простынь, на которой красовалось недвусмысленное бурое пятнышко.

— Нет! Нет! Ненавижу! Всe! Пошло оно все!!!

День тошнотворно медленно перетекал в вечер. Людмила рыдала, потом долго сидела, уставившись в окно на дождь, снова плакала.

И тут вдруг бутылка на столе. Бутылка красного вина. Для того, чтобы отмечать что-то? Удачное захоронение живой женщины по имени Люда, ее карьеры, ее личной жизни?

Людмила резко и быстро провела рукой по гладкой поверхности стола, цепляя за собой бутылку и скидывая ее на пол. Бум! Вдребезги. Пятнышки кровавой влаги покрыли светлые брюки Олега в нескольких местах. Мышцы на его руках напряглись, и он столкнул со стула Людмилу, продолжавшую подчеркнуто прямо сидеть к нему спиной.

Женщина упала и тут же закричала от боли. Острый осколок разбитой бутылки впился ей в бедро. Олег не заметил, что жена поранилась, круто развернулся и вышел с кухни. Через мгновение Людмила услышала, как хлопнула входная дверь. Олег ушёл, оставил ее одну среди разбитого стекла и кругом отпечатавшихся капелек красного вина.

Людмила со стоном перевернулась на другой бок и посмотрела на горевшее бедро. Она была в длинном халате, который как назло распахнулся, когда она упала, вместо того, чтобы смягчить удар и не допустить проникающей раны. Осколок был небольшой, но острый со всех сторон. Чтобы вытащить его и не поранить руку, Людмила обернула кисть толстым махровым халатом, плотно подцепила стекло и враскачку вытащила его. Лицо ее было мокрым от слез, перекошенное гримасой боли. Она взвизгнула, когда промывала порез перекисью водорода.

Людмила чувствовала себя неудачницей. Когда-то она сильно любила Олега, несмотря на то, что находилась на несколько ступеней выше и как профессионал, и как человек. Она была чуткой и умной, не капризной и дисциплинированной, не завистливой и талантливой. Мужчины, с которыми она сходилась до Олега, казались ей скучными, слишком самодостаточными. Они не нуждались в ней, словно в глотке воздуха, не смотрели на нее влажными от восхищения глазами, не прислушивались к ее советам. Только Олег смог удовлетворить ее потребности, и она сама не заметила, как они с ним поменялись местами. Ведь было, было время, когда ее муж трогательно интересовался мнением Людмилы по всякому поводу.

— Эта рубашка мне не подходит? Стоит ли мне проштудировать труды того профессора? Готов ли я к самостоятельной работе?

Людмила купалась в его обожании, даже не подозревая, каким тираном он мог быть. Сначала они сравнялись по силе влияния друг на друга, стали партнерами, равными. Именно тогда они приняли совместное решение завести детей. И худший сценарий зависимости женщины от мужчины воплотился в жизнь.

Когда Олег был безрассудно влюблен, Людмиле и в голову не могло прийти воспользоваться его любовью. Зато Олег без малейших колебаний потребовал у жены бросить работу. Ну, конечно, все это под видом заботы о супруге, о будущем потомстве.

Сейчас Людмила, сморщившись от тянущей боли в ноге, складывала куски стекла в пакет. Трезвым рассудком, перестав на время жалеть себя, она ясно отдавала себе отчет в том, что случилось с их браком. Насилие до сих пор моральное со стороны мужа плавно перетекало в физическое. Вот что происходило! Что дальше? Разводиться и уходить? Возвращаться на работу?

Ей снились сны, как она оперирует, в руках Людмила до сих пор ощущала тяжесть и гладкость хирургических инструментов. Она хотела вернуться, но такое решение означало развод. Пока Людмила не столкнулась с семейной жизнью, все было просто. Унизил словом? Развод. Ах, ещё и толкнул? До такого только дуреха может дотерпеть. Развод сразу, тут же, без оглядки. На деле все оказалось по-другому. Повысил голос на нее? Не сдержался? А через минуту:

— Прости, у меня был тяжелый день…

И кто разводиться будет? Из-за каких-то слов? Теперь она вот на полу сидит и перебирает липкое стекло, не в силах принять никакое решение. Ей бы позвонить кому-то близкому, родному, поделиться и поплакаться. Главная ловушка во всем этом: Олег! Людмила может и хочет позвонить только ему. Он самый близкий. Этот насильник — самый родной!

Людмила услышала, как кто-то входит в квартиру. Нерешительными шагами заходит на кухню.

— Олег?

— Боже мой! — Жанна увидела хозяйку квартиры, сидящую на полу в полураспахнутом халате, и повсюду бурые пятна разного диаметра.

Час назад Олег Олегович внезапно позвонил ей с просьбой об уборке. Жанна была свободна в этот вечер и согласилась. Ключи от квартиры она взяла у консьержки. Олег Олегович предупредил женщину, что приедет Жанна и велел передать ей их. По голосу Олега Жанна решила, что он чем-то расстроен, и не успев проанализировать причину своей внезапной нужности, приехала.

— Зачем ты ее вызвал, Олег? Я бы сама приехала и убрала бы эту бутылку! Или жена твоя взяла бы себя в руки, и сама бы смела осколки! Ты как малый ребенок, да что с тобой? — Нина Олеговна вглядывалась в лицо брата.

— Я испугался! Я был такой злой, что хотел бить ее, бить!

— Кого?!

— Люду! Она стала такая несчастная и плаксивая! И всех вокруг хочет сделать такими. Я сорвался и толкнул ее! Еще бутылка эта разбилась! — Олег взъерошил свои волосы и стал похож на провинившегося подростка.

— О, господи! Тем более, зачем ты Жанну вызвал? — Нина Олеговна покачала головой и погладила руку брата.

Он сидел у нее в прихожей, не в силах даже разуться.

— Да не знаю я… Как у собаки рефлекс сработал. Увидел, что нужна уборка, и позвонил.

Нина Олеговна присела рядом:

— Бедный ты мой брат, довела она тебя, — пряча довольные нотки в голосе, произнесла женщина. Она дождалась своего звездного часа, чтобы иметь причину, сказать это. Долго же она терпела, прилепившейся тенью следуя за молодой семьёй. Теперь семья перестала быть молодой, трещину между супругами займет Нина, одинокая женщина средних лет, без детей, без с карьеры, с огромным переизбытком заботы и нежности.

— Что с вами случилось? Вы ранены? — взволнованно спросила Жанна.

— Успокойтесь, все в порядке. Это не кровь! Это вино… Ну же, помогите мне встать! — Людмила взяла себя в руки и почувствовала уверенность, как когда-то давно в операционной.

Жанна осторожно обошла большую лужу, действительно, имевшую резкий запах алкоголя, и подхватила женщину подмышки. Вдвоем они, словно в медленном танце, покачиваясь, покинули, наконец, кухню.

— Вот сюда, в спальню… Я прилягу. Спасибо. Как Вы здесь оказались? — удивленно поинтересовалась хозяйка квартиры.

— Олег Олегович позвонил и просил приехать. Это было так странно и неожиданно, что я даже растерялась…

— Но вы приехали, понимаю…

Жанна почувствовала, что ее щеки окрасились в красный цвет. И, правда, о чем она думала, когда согласилась? Что Олег назначил ей свидание? Какая неловкая ситуация! Она стоит перед его женой, краснеет и оправдывается!

— Я пойду уберу в кухне. Я за этим приехала… — Жанна резко повернулась и вышла из спальни.

Оставшись одна, Людмила с легким стоном осмотрела бедро. Не так уж и страшно. Оно просто ныло. Терпеть вполне можно, зато на душе было скверно! Посторонний человек, даже больше — привлекательная девушка, в такой час в их квартире с Олегом. До чего неприятно всё получилось!

— Жанна, пожалуйста, как уберетесь, не убегайте сразу, хоть чаю попьем и такси вызовем. На улице темень!

— Хорошо, Люда. Я сейчас заварю, — донеслось из кухни.

Ну, вот! Сама еще и заварит, и напоит пострадавшую! А я хотела сыграть рачительную хозяйку. Не получается! Куда мне! Я разбита на миллиарды осколков, как та бутылка. Я не знаю, что мне делать, куда идти?

Минут через десять в спальню вошла Жанна с подносом, на котором дымились две чашки чая.

От такой заботливости у Людмилы на глаза навернулись слёзы.

— Я могу вам чем-то помочь, Люда? — тихо спросила Жанна.

— Всё в порядке, правда! Простите, что вызвали вас так поздно, — голос женщины дрогнул, но многолетняя привычка держать свои эмоции под контролем, победила. Людмила сморгнула и принялась увлеченно дуть на чай. Жанна проглотила свой напиток, ещё раз предложила помощь, получила отрицательный ответ и покинула квартиру. На пороге она столкнулась с Олегом. Тот как раз выходил из лифта и с мрачным видом рылся в карманах в поисках ключей.

— Вот ключи, Олег, держите, — Жанна протянула ему связку.

Он поднял голову и с непонимающим видом уставился на девушку:

— Совсем я спятил! Спасибо. Возьмите за уборку, — и Олег снова стал хлопать себя по карманам, уже в поисках бумажника.

Жанна отмахнулась от денег:

— К следующей уборке приплюсуете. Не нужно сейчас. Я вам напомню.

Она резко застегнула молнию на своей куртке и перекинула шарф через плечо. К вечеру сильно похолодало. Даже в подъезде было зябко. Мужчина не стал возражать, он выглядел усталым, словно еле держался на ногах.

— Как знаете, — тяжелая дверь квартиры захлопнулась перед Жанной.

Она осталась одна в ярко освещенном холодном подъезде. Напротив нее лифт, по-прежнему, стоял на этаже. Никто не вызывал его. Дом спал. Жанна сделала шажок к двери и прислонилась к ней. Что же все-таки произошло в квартире? Может ли она помочь?

Неужели, Олег бьет жену? Вроде на лице и открытых участках тела синяков она не заметила. То, что женщина сидела на полу и была заплаканной? Плохой день… С кем не бывает. И потом, если Олег распускал бы руки, то зачем же он вызвал ее, Жанну? Ерунда какая-то!

За толстой дверью не было слышно ни звука. Даже если Олег сейчас там убивает жену, Жанна об этом не узнает. Что толку стоять и прислушиваться. Нужно стучать в дверь и угрожать или уходить. В конечном итоге, позвонила ей не Люда, прося о помощи, а сам Олег. Неувязка получается.

Жанна пожала плечами и вошла в лифт. Кабина была свободная, но на следующем этаже внезапно остановилась, впустив в себя крупного мужчину. Жанна робко поздоровалась. В ответ мужчина угрожающе взглянул и чуть не к стене прижал ее своей могучий спиной. Жанна глядела на его мясистую шею в складках кожи и чувствовала, что задыхается в тесной кабинке. Хотелось упереться ладонями ему в поясницу и оттолкнуть его от с себя. Жанне не хватало пространства и воздуха, она осторожно протиснула руку к кнопкам, надеясь нажать на ту, что с вентилятором. Мужчина вздрогнул и неожиданно высоким голосом:

— Господи! Вы меня испугали, я подумал, что вы хотите на меня напасть! Сказали бы, что вам жарко, я бы сам включил кнопку! А то крадетесь, как преступница.

На миг Жанна растерялась, а потом начала хохотать и всхлипывать, чтобы удержать смех. Только еще ей, хрупкой девушке, не хватало нападать на огромного бугая! И тот тоже хорош! Неужели, правда испугался? Он себя в зеркало видел?

Лифт остановился на первом этаже. Мужчина, настороженно оглядываясь на Жанну, выскочил из подъезда. Девушка перестала смеяться. Как всегда, когда запрет на смех снят, становится не смешно.

На такси Жанна быстро добралась до дома, разделась в прихожей и пошла варить себе кофе. Орехи, которые она жарила на сковороде, когда позвонил Олег, слегка почернели, хотя она и выключила огонь под ними. Надо было их сразу ссыпать в тарелку, теперь уже поздно. Впрочем, есть больше дома было нечего, и поэтому орехи не показались слишком горелыми. Запивая их кофе, Жанна почувствовала, что сыта.

Может, позвонить Людмиле и придумать, что забыла ключи или еще что-то у них в квартире, пусть поищет. Так Жанна поймет, что все в порядке или хотя бы, что Людмила жива.

Жанна набрала номер и стала слушать гудки. «Ну, возьми телефон. Возьми!».

Наверное, уже спать легли. Дай, Бог. Тогда Жанна решила сама завтра заехать к ним. Сейчас поздно. Утро вечера мудренее…

За окном виднелась темная безлюдная улица с островками безопасности в виде светлых кругов под фонарными столбами. Жанна взяла телефон, чтобы поставить его на беззвучный режим. Нет ничего хуже ночных рекламных сообщений. Аппарат в ее руках внезапно ожил и завибрировал. Чуть не выронив его от неожиданности, Жанна ответила на звонок.

— Моя жена спит. Вы что-то хотели ей сообщить? — приглушенным голосом проговорил абонент.

Сердце противно рухнуло вниз, оставив на своем месте зияющую пустоту. К такому повороту Жанна была не готова. Что ответить? Что она забыла в той квартире, что срочного?

— Я, я… случайно набрала этот номер, — промямлила Жанна.

Олег тут же нажал отбой. Со вздохом девушка принялась расстилать постель, пошла в душ и долго стояла под упругими горячими струями.

Жанна плохо спала, ворочалась и вспоминала уныло сидящую на полу фигуру с поникшими плечами.

Утром Жанна встала, и не выспавшаяся, с тяжелой головой отправилась убирать очередную квартиру. Ехать было недалеко, и она решила пройтись, проветриться. Ее дом находился на возвышении, поэтому двигаться было легко, тем более она была в кроссовках.

Солнце, выглядывая из дырок в плотных облаках, бодрило разум и согревало тело. Жанна вспомнила веселую песенку и все время уборки напевала ее вслух, так что к окончанию ее работы, мелодия навязла на зубах.

На полочке в прихожей лежал пухлый конверт. Хозяева возвращались поздно и редко пересекались с Жанной. В квартире жила мать-одиночка с сыном-подростком. Жанна с удовольствием убирала комнату юноши. В самой ее обстановке ощущалась атмосфера свободы, творчества и искрящегося оптимизма. На стенах кнопками приколоты постеры популярных молодежных групп, на двери прибиты таблички с изображениями дорожных знаков. Жанна мечтала сама расти в такой квартире, где у нее был бы свой уголок, но ее уделом была однушка, пропахшая спиртным.

На какие только хитрости не шла ее мать, чтобы утаить от малолетней дочурки свою алкогольную зависимость. Утренний кофе с коньяком или утренний коньяк с щепоткой растворимого кофейного порошка? Мама вовсе не пьяна, просто голова кружится. Подай, дочка, градусник и воды, пить что-то хочется…

Бочку воды хочу выпить! Боже, чем погасить этот сухой огонь, эту сухую глотку, эту вину перед девочкой с огромными грустными глазами?

Жанна ни за что бы не хотела вернуться в свое детство. Как другие говорят: «вот мне бы заново жизнь прожить, я бы все сделал по-другому, что-то бы тут исправил, а там воспользовался бы знаками судьбы!». В случае с Жанной: «нет! Тысячу раз «нет». Она выжила, как смогла, как сумела, и больше туда не вернется. Это было бы слишком ужасно!

Жанна сунула конверт в сумку, не пересчитывая купюры. Хозяйка этой квартиры никогда не ошибалась.

На улице было так ветрено, что СМИ объявили штормовое предупреждение. Шторм в центре города? Фантастика! Для горожан это означало не разгуливать без надобности под деревьями и рвущимися от порывов ветра на свободу крыш. Жанну понесло по тротуару, волосы взвились пожаром вокруг лица. Девушка вцепилась в свою большую тяжелую сумку, надеясь, что та станет якорем и не даст ей взлететь.

Где-то над головой затрещало вековое дерево. Улица была пустынная, только автомобили, смахивая дворниками летящую пыль и пластиковые пакеты, безбоязненно рассекали пространство. Жанна вызвала было такси, но машин свободных не было. Погода плохая: такси вызывают даже самые бережливые.

В голове тенью промелькнула мысль позвонить Светлане. Она как раз должна возвращаться с работы. Вначале Жанна отвергла эту идею, но через полчаса ожидания непонятно чего: «Свободных машин нет. Ожидайте!», мысль показалась привлекательной. Они ведь подруги! Близкие. Подумаешь, одна из них дюже скрытная, так что ж!

— Алло, привет, может, захватишь меня?

— А ты где? Хорошо, еду, — ответила Светлана, выслушав адрес.

Ну, вот, теперь можно спокойно, относительно спокойно наблюдать из приоткрытой двери подъезда за разыгравшейся стихией. Ветер никак не желал утихомириться. По небу проносились теперь не только пластиковые пакеты, но и картонки, сорванные афиши, отрывные объявления. Жанна вспомнила, как Людмила изучала предложения о съёме квартир. Теперь понятно, зачем ей это понадобилось…

Важной акулой перед подъездом проплыла красная машинка Светы. Жанна выбежала из своего укрытия и махнула рукой. Подруга сдала назад, гостеприимно отворила дверцу у пассажирского сидения. Светлана не меняется. Высокая, ухоженная блондинка, слегка угловатая из-за своих длинных рук и ног. Как с ними управляться? В лице причудливо сочетаются приветливость и подозрительность:

— Привет, не буду спрашивать, что ты делаешь в этом подъезде… Сама расскажешь, если захочешь, — тоном демократичной матери начала Светка.

— Привет. Я подумала, для чего нужны подруги, если не вытаскивать друг дружку из урагана? — весело ответила Жанна.

С той пятницы, когда они втроем сидели у Карины, прошла неделя. Подруги по привычке созванивались почти ежедневно. Разговоры получались натянутыми и вымученными. Похоже, Карина со Светланой потихонечку смирялись с тем, что Жанна неожиданно начала иметь от них секреты.

Они проехали мимо упавшего дерева. Водители объезжали темный ствол, радуясь тому, что разминулись с деревом в тот момент, когда его снес очередной порыв ветра.

Жанна выключила радио в машине. Ей хотелось поделиться мучившими ее мыслями. Она взглянула на подругу. Света сосредоточенно вела автомобиль, боясь пропустить свалившееся дерево или рекламный щит.

— Скажи мне, подруга, ты когда-нибудь сталкивалась с женщинами, которых бьет муж?

— Мм, сейчас, тут надо свернуть, а то в пробку встанем… В смысле избивает? Ну, это ты не по адресу. Если кто-то на меня руку подымет, от моей руки и погибнет!

— Да, я помню, как ты бывшего мужа Каринки по щекам отхлестала, — Жанна покосилась на подругу.

— Он сам заслужил. И потом, я думала, что он порвал с Кариной. Решил на два фронта поработать! — Светлана добавила после паузы. — Потрепал нам нервы! Встречала ли я женщин, терпящих побои… — Подруга сморщила гладкий лоб, — такие вещи скрывают, стыдятся… А почему ты спрашиваешь?

— Так… — задумчиво протянула Жанна.

За окнами машины стало совсем темно, ветер угрожающе ухал.

— Не юли, девка! Связалась с кем?

— Нет, тут дело не во мне… Я знаю одну пару, не близко, по работе, — Жанна покосилась на подругу, — и вот… такие подозрения, что поколачивает муж супружницу свою. — Синяков, как таковых не видела, криков не слышала, но ощущение у меня, понимаешь? И думаю об этом постоянно, хочу как-то помочь!

— Пока она тебе не довериться и не расскажет, ты ничего сделать не сможешь. Даже если расскажет, что в твоей власти? Только утешение? В полицию же не заявишь?

— Как-то это не по-человечески: знать и нечего не делать!

— Но ты же даже не знаешь, Жанна! Мы подъехали, вылезай. В пятницу у Каринки?

— Ну, конечно! — улыбнулась Жанна, захлопнула дверцу автомобиля и в секунду, с разметавшимися ведьмиными космами рванула к подъезду.

«Пока она мне не доверится и не расскажет…”. У нас с Людой не те отношения, между нами трудовой договор и встреча раз в две недели. Всё!

Людмила… Все чувства бывают в первый раз, однажды. Помнится, в первый раз она почувствовала страсть и нежность к Олегу, в первый раз ощутила за него тревогу и гордость. Теперь в первый раз она чувствует панику, страх. Олег раздевается в прихожей, а она дрожит и еле сдерживает себя, что оставаться в кровати, а не бежать и прятаться. Тем более и прятаться-то негде!

Муж ведет себя, как обычно. Не заходит к ней поздороваться, идет в ванную и долго моет свои руки, отправляется в кухню и чертыхается на простенький, уже давно остывший ужин.

Как будто он не приходил еще сегодня вечером домой с этой бутылкой вина, или это была репетиция его прихода, а теперь всё случится по-настоящему, еще трагичнее? И пока Олег поглощал гречку с грибами, Людмила сидела безмолвной статуей и гадала, что будет дальше. Шума моющейся посуды она не дождалась. Олег не утруждал свои профессионально чувствительные пальцы такими домашними делами. Послышались шаги. Идет! Неспешно, вразвалочку. Походка борца.

— Не спишь? Люда? — как ни в чем не бывало.

— Нет!

— Почему?

Разговор умалишенных!

— Боюсь!

— Чего боишься?

Людмила подобрала подол халата вверх так, чтобы он видел. Безобразный кровоподтек и синее разлившееся пятно на бледной коже бедра бросились Олегу в глаза. Молниеносный взрыв от кончиков пальцев пронзил Олега:

— Господи, что ты натворила, Люда!

От его крика, у Людмилы исчезли последние остатки спокойствия.

— Что я натворила? Я? — она отвернулась к стене и беззвучно заплакала.

Сочувствие от Олега ждать бессмысленно. Она для него — очередной надоедливый пациент. Сквозь рыдания Людмила ощутила приближение мужа, он аккуратно отодвинул халат и, легко касаясь, осмотрел неловко обработанную женой рану.

— Ш-ш, не плачь, до свадьбы заживет… Осколков нету…

Феномен: от давно не слышанных ласковых слов слезы не прекратились, а обрушились потоком.

— Олег, Олег, — еле выговорила Людмила, — я хочу на работу, мне надо, понимаешь?

Мужчина помолчал, нахмурился:

— Я и сам подумал, что нужно что-то менять. Действительно, тебе бы на работу, но куда? Навык потерян… — он поскреб чисто выбритый подбородок.

«Подумал ты! Как же! Ты ни за что меня не подпустишь к хирургии! Ты боишься сравнений не в свою пользу! Но я обману тебя, так и знай!»

— Наверное, мне следует переключиться на преподавательскую деятельность, — прошептала женщина, — уж лекции читать — много ума не надо…

— Гм, — отозвался Олег, — может, ты и права. Я поспрашиваю…

— Не надо, я сама…

Если узнавать будет он, этак она снова на годы застрянет в четырех стенах, достигнет той степени деградации, что и преподавать не сумеет!

— Посмотрим, Люда, — Олег печально взглянул на жену.

«Ну, что тебя гложет! Ты, уже взрослый мужчина, играешь в превосходство, не надоело тебе?»: подумала Людмила, но вслух снова не сказала, уже давно жалела его, уже боялась…

Рана постепенно затягивалась, и ночью Людмила просыпалась от того, что яростно чесала подсохшие края. Ребенка они больше сделать не пытались. Обычно в такие времена у любящих супругов и наступает долгожданная беременность, но не у Олега с Людмилой. Они, вообще, перестали быть близки. У Олега на нервной почве перестало получаться должное выполнение супружеского долга. Он стал еще более замкнутым и нетерпимым.

— Ты устал, так бывает… Ну, что ты? — как-то утром говорила жена.

При этом она складывала в папки подготовленный материал для лекций. Людмиле удалось занять вакантное место в медицинском колледже, который обучал средний медперсонал.

— Как?! Устал? Я же не старик, Люда! — с рычанием Олег дернул ворот на своей рубашке, не желавшей застегиваться.

Белая пуговичка размером с таблетку отлетела в сторону Людмилы и отскочила от пластиковой папки с готовыми лекциями. Женщина удивленно посмотрела на мужа, на губах застыли очередные слова утешения. Людмила начала было их произносить, но осеклась. В комнате внезапно стало слишком тесно и страшно.

— Мне нет и сорока лет! Ты со своей неудавшейся беременностью сломала меня! — Олег вытаращил на нее свои темные глаза и стал похож на сумасшедшего.

Горячие слезы обиды побежали по щекам женщины. Беременность, неудавшаяся беременность…

— Ты прав! Я тебя сломала. Я все не так делаю. Делаю! А ты даже сделать не можешь! — выкрикнула Людмила и выбежала из комнаты, сама испугавшись своей агрессии. Еще секунда, и она бы плюнула прямо в вытаращенные глаза Олега.

В лифте Людмила поняла, что забыла взять с собой сумку, но возвращаться побоялась. Почитает лекцию девчонкам по памяти. В группе было ещё два мальчика, будущих медбрата. Один уже поделился своими планами после колледжа заняться массажем, а второй был кандидатом на исключение из учебного заведения. Людмила пыталась его поднатаскать по основам патологии, но поняла, что учеба парню не интересна.

Неожиданно ей понравилось преподавать студентам, рассказывать им байки из прошлой своей медицинской практики, показывать им шокирующие видео реальных вскрытий умерших людей. Среди студентов Людмила слыла талантливым хирургом-практиком, да так оно и было каких-то лет восемь назад. О ней шептались и с уважением здоровались, ее лекции зубрили и никогда не пропускали. Даже тот парень, которого всего равно исключили на втором курсе.

Пришлось Людмиле играть еще одну непривычную для себя роль карателя. Чтобы отчислить пацана, создали комиссию, а Людмилу, как неопытного в таких делах новичка, взяли и нарочно сделали председателем этой злосчастной комиссии. Именно тогда Людмила взялась подтянуть нерадивого студента по своему предмету, даже пару раз приводила его в свою квартиру. Хотела, чтобы парень пообщался с Олегом, приобщился к среде медиков и не пожелал бы напрасно потерять те два года, что уже проучился.

— И чего ты с ним носишься? Сразу видно, что его интересует только фармакология, — Олег закрыл крышку кастрюли, под которой съежилась неаппетитного вида гречка.

— Почему фармакология? — спросила женщина, наливая мужу чай.

— Зрачки, Люда, ты видела его зрачки?

— Ты намекаешь, что он наркоман? — Людмила нахмурилась. — Мне казалось он просто неловкий подросток. Они вечно все роняют и сшибают углы… Ну, допустим, а зачем тогда он согласился позаниматься у меня на дому? Зачем ему это?

— Он думает, что у нас дома аптечка с омнопоном, вот почему! Ты же сказала ему, что я хирург?

— Не знаю, не знаю… Конечно, он в курсе, что мы с тобой занимаемся хирургией…

— Особенно ты занимаешься, — ухмыльнулся Олег, и Людмиле захотелось треснуть его сковородкой.

За время ее вынужденного перерыва в работе, появилось много новых методов эндоскопических операций. Людмила безнадежно отстала… И постарела, спина стала слабой. Долго стоять она не может, даже рассказывая студентам лекционный материал. Надо заняться спортом, как Олег. Он то без передыха совершенствует свое тело. Плавание, бег, отжимания. Ее муж никогда не болеет. Разве можно догадаться о том, что у него эректильная дисфункция? Бедный Олег! Но он так отстраненно себя ведёт, вовсе не дает шансов поддержать себя, срывается от малейших намеков жены. Людмила пришла к выводу, что следует пока оставить Олега в покое.

Тем более, что в последнее время обстановка в их крохотной семье стала напоминать поле битвы. Сестра Олега принялась часто навещать чужую территорию, причем приходила она, преимущественно, в то время, когда Людмила была еще на работе.

Нина Олеговна готовила превосходно, именно те блюда, которые снились ее брату после нехитрого ужина, приготовленного женой. Сколько раз Олег просыпался с полным ртом слюны! На губах еще слышался привкус пирожков с изюмом, но глаза уже видели яичницу с бледным желтком на его тарелке. Мужчина давно смирился с гастрономической ограниченностью в своей супружеской жизни, и только его сестра оживляла воспоминания о сладком, беззаботном детстве. Если бы Нина еще молчала, когда он набрасывался на содержимое ее сумок!

— Олежа, ты осунулся, нос торчит, щеки убежали, — цокала сестра языком.

После работы она приходила в свою пустую квартиру и начинала греметь посудой, чистить овощи, резать мясо, включать духовку, тогда тишина отступала и не давила на нее. Все, что Нина готовила, она сама и съедала, поэтому вес ее катастрофически рос. Но вот пришло другое время. По всему видно, что Олежа снова нуждается в сестринской заботе, как в детстве!

Олег иногда с жалостью иногда с раздражением относился к Нине, но всегда он чувствовал ее покровительственное отношение и думал, чем же такое отношение вызвано. Нина Олеговна работала кассиром в билетной кассе метро, личная жизнь ее не блистала событиями: отсутствие детей и мужа… Можно сказать, что жизнь его сестры не сложилась. Хотя что это значит «сложилась»? Его жизнь, интересно, сложилась, удалась?

Женат, красив, успешен в карьере. Еще как успешен! К нему специально записываются, благодарные отзывы о нем оставляют в социальных сетях. Олег Олегович популярен, однако сам он прекрасно осознавал, что и в подметки своей жене не годится.

Людмила по его требованию освободила сцену, передала ему свои знания и ушла в тень. Так удалась его жизнь или нет? Смотря с какой стороны смотреть и чьими глазами…

Олег наблюдал за женой, которая с высунутым кончиком языка, что-то правила в письменных работах своих студентов. Она ожила после того, как стала заниматься преподаванием в медколледже. Снова заинтересовалась своим внешним видом. Ее полка в ванной перестала вмещать тюбики, флаконы и баночки.

Людмила не была миленькой никогда, даже в юности, но умела при желании выглядеть интересной. Двумя-тремя хирургически точными взмахами кисти она придавала своему простенькому лицу аристократическую утонченность, большой рот превращался в чувственный, манящий, глаза удивительным образом преображались. Но глаза Людмилы и без макияжа были чудесными, глубокими, внимательными. В плохие дни в них угадывалось горе, в хорошие — глаза ее блестели, искрились.

Работа в колледже — это хорошие дни, отличный период! Олег видел это. Людмила словно очнулась от кошмарного сна, которым стал их брак. Она закончила с проверкой студенческих работ, и одевается. Серое платье простого кроя, но, но! с красным широким поясом, стягивающим талию! Взгляд не оторвать от этой ладной фигурки, обладательница которой когда-то держала в своих руках жизнь и смерть.

Олег, сейчас жалкий и побежденный, смотрел на Людмилу и не понимал, почему он не смог убить в ней эту искру жизнелюбия? Он сделал для этого всё и почти победил. Зачем ему нужно это было?

Олег прекрасно знал себя. Банальное чувство собственничества и желание испытать превосходство над таким восхитительным существом, какой была и осталась Людмила! Насладился ли он этим? О, да! В полном объёме. Теперь расплачивается. Глядит на Людмилу, окруженную солнечными бликами — (какой светлый день!) и ясно осознает, что может только любоваться, но уже не обладать. Хорошо хоть об этом знают только они двое. Скорбная супружеская тайна. Горький секрет.

Впрочем, Олег ошибался. Все его женское окружение на работе, давно существовавшее с ним рука об руку, тоже знало. Свечку никто не держал, естественно, но когда красавец Олег Олегович внезапно стал кричать и придираться на ровном месте, и, это касалось, в основном, молодых симпатичных коллег женского пола… Когда привычная атмосфера невинного флирта на работе сменилась на мрачные придирки и сплетни… Когда девчонки стали вынуждены ходить по струнке, чтобы их не уволили…

Никто не говорил этого вслух. Как можно? Все культурные взрослые люди, медики, серьезный народ. Только куда денешь двусмысленные улыбки и шепот, укутывающий Олега, стоило ему переступить порог операционной.

Случился даже такой день, когда он услышал, о чем болтают медсестры. Олег Олегович сидел в ординаторской у своего компьютера и заносил туда результаты очередной своей операции. Рабочий день уже подошел к концу, в помещении было темновато, но Олег так вымотался, что не мог себя заставить встать и включить свет. Он уже допечатал документ и перечитывал его слипающимися глазами. Хотелось домой и спать. За дверью послышалось цоканье каблучков. Это его операционная сестра, бессменная помощница уже на протяжении лет пяти, спешила домой. Она заглянула в ординаторскую попрощаться с Олегом, но при выключенном свете его не заметила и закрыла дверь. Наверное, подумала, что все разошлись. Мужчина не стал ее переубеждать.

Цоканье было возобновилось, но тут кто-то еще присоединился к его хирургической сестре, и она снова остановилась возле двери ординаторской.

— Восхищаюсь тобой! — сказала медсестра, которая оставалась в отделении дежурить в ночь. — Он кидается на всех, как собака. Одна ты его успокоить можешь. Что у тебя за секрет, признавайся?

Раздался смешок. Олег сидел в темноте и беспомощно прислушивался, боясь услышать что-то неприятное для себя.

— Его пожалеть нужно, тогда он расслабляется. Вот и весь секрет!

— Пожалеть? Он кричит на нас, а ты говоришь: пожалеть?

— А ты подумай, когда мужик на весь свет злится начинает? Когда он такой молодой и красивый, девчонки вокруг симпатичные, веселые, а он не… Ну? Поняла?

Опять смешок. Кто это смеётся? Какая из девушек? Завтра же уволю, скажу заведующему, чтобы выкинул их обеих из отделения!

Олег Олегович тихо включил компьютер и встал из кресла. Тело будто деревянное. День был сложный. Еще теперь и это! Оказывается, о не болтают… Кому какое дело, что происходит в его семье, что происходит с ним?

Нужно идти домой. Опять к ней. Эта женщина — птица Феникс, она возродилась к новой жизни. Им больше не о чем разговаривать. Когда-то она сидела дома и тосковала по работе, жаждала забеременеть и не могла. Даже тогда были темы для беседы, пусть тягостной, с надрывом. С недавних пор всё иначе.

Людмила светится после своего длинного суматошного рабочего дня, а он усыхает, устало бредет в свой кабинет и долго смотрит в одну точку, выискивает поводы для ссоры. Не пойдёт он сегодня домой, вообще, даже ночевать не будет. Может, Людмила вовсе и не заметит его отсутствия… Олег поедет к сестре, та всегда его ждет.

— Алло, да-да, удобно… — проворковала Карина, думая про себя, что совсем неудобно вытаскивать из Ольгиных волос пластилин, одновременно держать телефон между ухом и плечом и при этом назначать встречу! Сегодня новая клиентка вышла на ее след, пользуясь паутиной женских отзывов и рекомендаций. Женщина записалась на коррекцию бровей и пожелала сегодня заехать.

— Ну, что, Оля! К нам приедет новая тетя, привезет денежку, а мы сделаем ее красивой, идёт?

— Ну, мама, но я не знаю, как щипать ресницы! — Ольга сокрушенно покачала головой.

— Твоё дело — уборка игрушек и соблюдение тишины, пока я буду работать с клиенткой. Вперёд! Если тете понравится результат, она придет ещё.

Ольга с кряхтеньем начала собирать с пола свои куклы.

— С тебя мультики, мам!

— Не возражаю, — улыбнулась Карина и стала вытаскивать из своего волшебного чемоданчика инструменты, щетки и тюбики. Как хорошо, что они с дочкой уже поужинали и убрались на кухне. Обычно Карина творила именно здесь. Кухня большая, светлая, уютная. Пациентка удобно устраивалась на профессиональном массажном столе, стоявшем у окна, и доверяла свое лицо Карине. Редко, кому не удавалось угодить. Обычно женщины возвращались к Карине еще и ещё, а скандально настроенных клиенток Карина научилась угадывать уже по телефону, с ними дел она не вела.

4

Несмело тренькнул звонок. Карина плавно, не спеша, подошла к двери. Ни к чему показывать клиентке излишнюю подобострастность и суетливость.

— Здравствуйте, Карина! — мягко поздоровалась вошедшая женщина.

С виду ей было немного за тридцать. Невысокая, худенькая, с приятным, но не сильно запоминающимся лицом. Карина мигом сообразила, какие ухищрения и уходовые процедуры предложить клиентке, чтобы сделать ее внешность ярче.

— Здравствуйте, проходите, пожалуйста.

Карина помогла гостье снять светло-серое пальто, повесила его на вешалку. Она заметила тоскливый взгляд клиентки, брошенный в сторону крошечных Ольгиных сапог.

— Людмила, что вам предложить, чай или кофе?

— Спасибо, не нужно. Давайте начнём с дела.

Женщины обсудили, остановятся ли они только на коррекции бровей или попробуют некоторые процедуры по уходу за кожей лица и шеи.

— Наверное, все-таки сегодня я ограничусь очищающей маской и коррекцией. Мне нужно домой, муж ждет. А потом посмотрим, — решила Людмила.

Она вошла в кухню за хозяйкой и сняла строгий пиджак. На стене прямо над массажным столом висела большая фотография. Совсем еще юные, сразу после окончания института, в обнимку стояли три девицы: Карина, Жанна и Светлана. Клиентка долго рассматривала фотографию, так что Карина даже почувствовала неловкость:

— Гм, ну что, может быть начнём?

— Правду говорят, что мир тесен… — пробормотала Людмила.

— Вы кого-то узнали на фотографии? Это я с моими близкими подругами…

— Не знаю… Не уверена. Ну да, ладно.

Людмила удобно расположилась на столе, закрыла глаза и почувствовала, как напряжение дня покидает ее тело и разум. Карина приглушила верхний свет и подошла к клиентке.

Сначала занялись бровями.

— Давно не выщипывали? Кожа у вас отвыкла, покраснела. Ну ничего, маска успокоит и уберет раздражение. Неприятные ощущения, верно? — спросила Карина, закончив создавать ровную линию роста волосков.

Она знала, если интересоваться самочувствием клиентки во время неприятной процедуры, это может разозлить. А то, что Людмила давно не занималась своим внешним обликом и могла чувствовать боль при коррекции бровей, было ясно. Карина моментально определяла зацикленных на своем лице женщин и дамочек, махнувших на себя рукой. Людмила относилась ко второй категории, но похоже так было до недавнего времени.

Закончив с обработкой бровей, Карина стала умело накладывать слои очищающей и успокаивающей маски. Чуть касаясь лица кончиками пальцев, Карина вбивала косметическое средство. Теперь можно и поговорить, если женщина, конечно, расположена к беседе.

— Людмила, пока маска не начала работать, я вам расскажу о ее воздействии. Через пять минут кожу начнет слегка пощипывать, потом лицо покроется испариной. Так кожа будет избавляться от ненужной отечности. После этого станет жарко, тогда я сниму маску и нанесу немного увлажняющего крема.

— Знаете, звучит очень заманчиво. Моя кожа изголодалась по крему, да, вообще, по уходу, — ответила женщина, не открывая глаз.

Она будто разговаривала сама с собой.

— У вас не было времени для себя? — осторожно спросила Карина.

— Времени? Да нет… Времени как раз было слишком много. Теперь-то я понимаю, что у меня была депрессия. Знаете, не вот эта новомодная грусть-тоска, а именно, болезнь. И один из ее симптомов — это полное равнодушие ко своему внешнему виду. У мужчин такой симптом, может быть, и не так явно выражен, но для женщины он характерен и сразу заметен.

— Сейчас все идет на лад, верно? Вы не выглядите неопрятной и несчастной, — заметила Карина.

— Да, это так. О, я чувствую пощипывание, как вы и обещали!

— Ну, тогда, сохраняем молчание и расслабляем лицо. Отдыхайте, Людмила. Я выйду из кухни на 5 минут, а потом приду и мы снимем маску.

Карина вышла из кухни, обозначив свое исчезновение хлопком двери. Она знала, что клиентки чувствуют себя гораздо комфортнее, если уверены, что рядом с ними никого нет, и никто не смотрит на них, пока они лежат с закрытыми глазами, беспомощные и недвижимые.

Людмила выглядела спокойной и уверенной в себе, но на самом деле внутри нее трепетала каждая клеточка. Женщина радовалась, словно перед первым свиданием. Во-первых, она задержится с работы, а, во-вторых, получается, как в анекдоте, заметит ли муж изменения в ее внешности. «Брови что ли выщипала?». И это только начало.

Людмиле захотелось постричься, перекрасить свои волосы, измениться. Внутренние перемены в ней требовали внешних. Карину порекомендовала одна ее студенточка. Сказала, что принимает мастер на дому, владеет косметологическими и парикмахерскими умениями, на отличном уровне. Не нужно искать салон и своего профессионала, чтобы записываться на прием исключительно к нему.

Карина делает образ от «А» до «Я» и женщины ходят к ней годами. Собственно, и цены не салонные, а весьма демократичные. Этот аргумент стал решающим для Людмилы. Зарплата ее была невелика, а просить у мужа не хотелось. Отныне у них разные постели и разные кошельки. Причём, кошелек Олега намного пухлее бумажника жены.

Карина выжидала положенное время действия маски, читая дочке книжку со сказками. Потом снова включила Ольге мультфильмы и вернулась в кухню.

— Ну, как вы, Люда, готовы закончить наш сеанс и стать красавицей? — весело поинтересовалась Карина.

— Наверное, другого выхода вы мне не оставляете, — промычала женщина, с трудом выныривая из состояния расслабленного блаженства.

— Признайтесь, Карина, вы подмешали в эту маску что-то колдовское. Я чувствую себя как змея, которая скинула старую чешую!

— Вы еще себя в зеркало не видели, Люда, — улыбнулась та и сняла последний островок косметического состава на лбу своей клиентки.

Потом женщины пили чай, и Людмила с удовольствием рассматривала свое отражение в большом зеркале. Щеки порозовели, а брови оценивающе приподнялись, открыв ее глубокие глаза. Теперь сложно поверить, что женщина с такой внешностью будет пугливо ожидать придирок мужа или сидеть на полу в окружении разбитого стекла и оплакивать свою жизнь. Всё поменялось, даже они с мужем поменялись местами. И все же Людмила спешит к нему, чтобы увлечь его, завоевать снова.

— Мне нужно закругляться, Карина… Муж привык, что в это время я уже дома.

— С готовым ужином? — улыбнулась женщина.

— Гм… Мой муж такой разборчивый в еде. Я уже перестала пытаться накормить его так, как он хочет. Стряпуха из меня никудышная.

— Наверняка, что-то есть в вас другое, чем же вы его привлекли?

— Сложный вопрос… Как бы там ни было, мне пора… — Людмила попрощалась с Кариной, дав обещание заглянуть на следующей неделе.

— Возьмите мою визитку и… и удачи вам с мужем, — хозяйка протянула свою ухоженную руку для рукопожатия, на миг ощутив касание тонких пальчиков с обломанными ногтями.

Людмила вышла на улицу. Было темно. Ветер дул в спину, напоминая об ушедшей суровой зиме. Женщина быстро шла по тротуару, спеша домой. Навстречу ей торопились пешеходы, уткнув подбородки в шарфы и воротники. Ветер нещадно хлестал их по щекам, беспорядочно раскидывал полы их пальто и забирался под юбки дам, холодя ноги.

Людмила пересекла оживленный перекресток и очутилась рядом со своим домом. Он находился в пяти минутах ходьбы от квартиры Карины. Может, они видели друг друга раньше, но не замечали. Карина часто бывала на детской площадке с Ольгой, а Людмила избегала такие места. Может, они посещали один супермаркет, но Карина отоваривалась, в основном, в отделе детского питания, а Людмила выискивала в длинном ряду банок кофе покрепче: сон наяву порядком стал надоедать…

В лифтовой кабинке на Людмилу уставилась незнакомая женщина, и это она еще не изменила ни прическу, ни цвет волос. То ли еще будет!

В квартире было пусто, Олег не приходил. На часах уже половина десятого, обычно в это время ее муж принимает контрастный душ, сменяя ледяную воду на кипяток по 10 раз минимум. Где же он?

Людмила взяла мобильный, пропущенных звонков не было. Позвонить самой? Такого еще не случалось в их семье, чтобы кто-то не приходил ночевать! Они могли по полдня не разговаривать, но ночевали всегда дома, пусть теперь и в разных кроватях!

Людмила набрала номер Олега. Вдруг что-то случилось? Сама себя одернула: плохие вести никогда не задерживаются. Навряд ли, что-то произошло, по-настоящему, серьезное. Она бы почувствовала. Жена, как никак! Олег самый близкий ей человек вот уже десять лет. Господи, у них годовщина!

— Алло? — словно спросонья отозвался ее муж.

— Олег! Ты где?

— Тише. Чего ты кричишь? А тебе не все равно, где я? Может, я у любовницы… — Олег раскатисто зевнул в трубку, — может, не на одной тебе свет клином сошелся! Вон их сколько девчонок кругом бегает!

— Олег, ты с ума сошёл? — холодно спросила Людмила, — ну, я рада, что у тебя все хорошо и ты жив-здоров. Спокойной ночи.

Людмила прекратила разговор, отключила звук на мобильном аппарате, потом дрожащей рукой завела будильник на утро и стала готовиться ко сну. В глазах стояли слезы, но плакать Людмила не собиралась. Она была дисциплинированным человеком, стойкой женщиной и не собиралась предавать то, что вытащило ее из болота депрессии — а, именно, работу в медколледже. Завтра рано вставать, плакать некогда!

Озлобленное, обиженное поведение Олега для нее не было чем-то новым. Мужа даже жалко стало.

Просто она зачем-то вспомнила о годовщине их знакомства и почему-то отсутствие Олега совпало с ее сегодняшним внешним преображением. Может, ей тоже завести любовника? По-настоящему, а не как он! Или Олег, действительно, у любовницы? Вот, досада! Она себе не позволит об этом всерьёз размышлять!

Людмила перевернулась на другой бок и заставила себя дышать размеренно и глубоко.

Олег…

Ну вот! Его жена тихо и незаметно взяла над ним верх. С ума, говорит, сошёл? Да, он спятил, съехал с катушек!

— Олег, это Люда была? — Нина Олеговна встревоженно посмотрела на брата, — опять тебя расстроила! А ты бы трубку не брал, пускай помучается немножко!

Олег полулежал в кресле в уютной квартире своей сестры. Тут всегда тепло, пахнет ванилью и корицей, холодильник забит едой, а пыль протерта даже на люстрах. Мужчина взглянул на сестру и задумался над ее словами. Пусть Люда немного помучается? О чем она? Нина ничего не понимает и не знает об их отношениях! Она как злая цепная собака готова перегрызть горло любому воображаемому обидчику Олега, не разбираясь в причинах.

Людмиле помучиться? Разве мало Олег мучил ее? Никто иной, как он сам запретил ей оперировать. Никто иной, как он сам ежедневно, еженощно упрекает ее, придирается к ней, он совершает над своей женой моральное насилие! Олег это признает, но рассказывать об этом Нине Олеговне ни к чему.

Его сестра на удивление бездушна и не воспитана. Если на теле нет синяков, значит, нет и никакого насилия! Все эти россказни для чувствительных дамочек, которым нечем заняться. Его Людмила не из таких дамочек, она крепкая, цельная личность, просто ее угораздило связаться с Олегом, оживить в нем самые скверные черты из возможных. Прекрасно зная, что поступает подло, Олег не мог иначе. Не мог. Его кто-то должен остановить!

— Нина, Нина, да что ты говоришь такое? Люда достойна хорошего к себе отношения, настоящей любви и уважения! — все-таки попытался вразумить мужчина Нину Олеговну.

— Мне смешно, что ты так принижаешь себя! Люда заполучила себе в мужья сокровище и должна ценить это. Она этого не делает! Элементарные вещи ей недоступны. Я готовлю, Жанна убирает! Ну, надеюсь, Людмила хотя бы как женщина тебя привлекает… — нерешительно закончила Нина Олеговна, заметив отстраненный взгляд брата.

В одной семье они росли, одной матерью были воспитаны. Оба, когда надо беспринципные и жёсткие, только Олег отдает себе отчет в том, что иной раз поступает мерзко, а вот Ниночка склонна прикрывать ладошками свои наглые деяния. По-женски, завуалированно и непринужденно сделает гадость и отойдет в сторонку поглазеть, полюбопытствовать, совершенно искренне считая себя благодетельницей:

— Олежа, доели вы с Людой мой супчик, что я передавала? Твоя жена плоховато готовит, к сожалению…

И так постоянно. Как только Людмила это терпит, как она, вообще, его, Олега терпит? Любит? Любила…

Теперь их связывает привычка и общий быт. Впрочем, он не намерен разводиться и отпускать ее. Не в силах позволить ей быть счастливой с кем-то другим! Наверное, он садист, как и его дорогая сестренка. Хотя Нина Олеговна искренне верит в свое благородство, не догадывается даже, что топит его жену в отчаянии!

Жанна…

В последние дни накопилось много заказов, и девушка моталась по всему городу. Словно фея с волшебной палочкой залетала в чужие, неопрятные квартиры, взмахивала своим орудием и исчезала, оставляя после себя аромат цветов. Жанна сталкивалась с разными семьями, не похожими друг на друга хозяйственными укладами. Имела дело с истерично и недоверчиво настроенными заказчиками. Такие предпочитали находиться в собственной квартире, пока Жанна выполняла работу. Если после первой уборки девушке продолжали не доверять, Жанна без сожаления прощалась с такими людьми.

На ее век заказов хватит, а терпеть путающуюся под ногами хозяйку Жанна не собиралась. Время ее рабочего рабства прошло давно. Иногда по особым взглядам или жестам, девушка угадывала, что в семье не все ладно, а если у таких заказчиков имелись дети, достаточно было прислушаться, как общаются с ребенком: на равных или как с пустым местом…

Несмотря на такое обилие контактов со своими клиентами, конечно, весьма поверхностных, никто не вызывал у Жанны какого-то серьезного беспокойства и тревоги. Но стоило вспомнить Олега и Людмилу… Девушка сама себя убеждала: я — не социальный работник, не полицейский, не сплетница-старушка. Проходило две недели, раздавался звонок от Олега Олеговича, и Жанна с облегчением ехала к ним на уборку. Все живы: и Олег и Людмила. Слава богу!

Как-то раз Жанна увидела сон, в котором она могла становиться невидимой по своему желанию. Естественно, стоило ей, пусть во сне, обрести такую способность, Жанна тут же понеслась в квартиру к Олегу Олеговичу. Ей не терпелось подтвердить или опровергнуть свои подозрения.

Бесплотным духом, вжавшись в спину Олега, она проскользнула за ним в квартиру. Если он подымет руку на Людмилу, то она опустит ему на голову дорогущую вазу из прихожей. Во сне всё неуправляемое и расплывчатое: вместо того, чтобы следовать тенью за Олегом Олеговичем, Жанна поплыла по густому воздуху в прихожую, за вазой, проверить, сможет ли она ее поднять, если у нее и рук-то нету…

Ваза огромная черная с синими выпуклыми цветами, изгибы которых нужно тщательно протирать, обычно стояла пустая, но не в этот раз. Из нее выглядывал человеческий затылок, покрытый темными густыми волосами. Жанна хотела повернуть вазу к себе, чтобы увидеть лицо. Она протянула руки вперёд, их не было видно, однако пальцы ощутили прохладную эмаль на вазе. Жанна стала крутить ее, пока затылок не сменился лицом. Синие глубокие глаза Олега Олеговича уставились на нее и медленно заморгали: щелк, щелк.

...

Ұқсас кітаптар

Е. ЕрмакТупик

18+

Е. ЕрмакКто убил нашу консьержку?. Детективный роман

18+

автордың кітабын онлайн тегін оқу Очень скрытная особа. ДетективЕ. Ермак