Оглавление

1. Своих не бьют
2. 1
3. 2
4. 3
5. 4
6. 5
7. 6
8. 7
9. 8
10. 9
11. 10
12. 11
13. 12
14. 13
15. 14
16. 15
17. 16
18. 17
19. 18
20. 19
21. 20
22. 21
23. 22
24. 23
25. 24
26. 25
27. 26
28. 27
29. 29
30. 30
31. 31
32. 32
33. 33
34. 34
35. 35
36. 36
37. 37
38. 39
39. 40
40. 41
41. 42
42. 43
43. 44
44. 45
45. 46
46. 47
47. 49
48. 50
49. 51
50. 52
51. 53
52. 54
53. 55

1

— Москва, Москва… да сдалась мне ваша долбаная Москва! — крикнул в сгущающиеся сумерки высокий четырнадцатилетний парень, шагая по скованному ранним льдом озеру. — Дали хотя бы школу закончить! Я не хочу ни в какую Москву! Слышите, не хочу!!! — сжимая кулаки и угрожающе поднимая их к безмолвному, хмурящемуся небу, заорал он.

— Хочу, хочу, хочу, — насмешливо пропело в ответ эхо, отраженное тесным сосновым строем, намертво вросшим в берег.

— Да пошли вы все!!! — со злостью резанул он ладонью ни в чем неповинный воздух и топнул ногой.

В этот момент послышался угрожающий хруст, который мгновенно выдернул Стаса из мира грез. Из–под ног черной молнией вырвалась трещина, взламывая застывшую поверхность озера. Неожиданно Стас оказался на льдине, которая под его тяжестью начала крениться. Сердце парня бешено заколотилось, глаза округлились от ужаса. Он отчаянно пытался поймать равновесие, но непослушные ноги скользили и разъезжались в разные стороны. Тут льдина вздыбилась на ребро, Стас потерял опору и оказался в студеной воде. Глыба льда с обломанными острыми краями устрашающе нависла над ним. Еще мгновение и крышка ледяного гроба захлопнется.

Стас сделал отчаянный рывок, пытаясь приблизиться к краю полыньи, но напившаяся воды одежда начала тянуть его вниз. Он, что было сил, заработал ногами. Руки судорожно дергали как назло заклинившую молнию пуховика. Наконец та поддалась, и разодранная куртка скользнула в пучину. В эту самую секунду льдина дрогнула, и начала медленно опускаться. Стас в ужасе вцепился окоченевшими пальцами в застывшую поверхность озера. Сделав отчаянный рывок, он выкарабкался из воды и откатился в сторону. В этот момент огромная льдина с грохотом закрыла полынью, напоследок обдав лежавшего неподалеку парня холодной волной.

«Фу, кажись, жив», — тяжело дыша и сплевывая попавшую в рот воду, подумал Стас и закрыл глаза.

Немного отдышавшись и успокоившись, он по–пластунски пополз к берегу. Почувствовав под собой припорошенную ранним снегом землю, Стас с трудом поднялся на ноги. Прячась за деревьями и держась кромки леса, в котором затерялся их военный городок, он побежал в сторону дома, трясясь от холода и пережитого ужаса. Мороз крепко прихватил мокрую одежду, которая сковывала движение.

Через четверть часа запыхавшийся и вконец обессиленный Стас был напротив четырехэтажного кирпичного дома. Оглядевшись, он зашел в подъезд и, с трудом, поднялся на второй этаж. Остановившись перед дверью своей квартиры, Стас запустил руку в карман брюк, где нащупал связку ключей.

«Хорошо хоть, что положил ключи в джинсы, а не в куртку. А то бы пришлось бежать на работу к матери или чего хуже к отцу», — поежившись, подумал он.

Трясущейся от холода рукой Стас долгое время не мог попасть ключом в замочную скважину. Наконец тот скользнул в узкое отверстие. Замок щелкнул, дверь отворилась, и Стас оказался внутри небольшой двухкомнатной квартиры. Порядочно повозившись с заледеневшими шнурками, он, наконец, снял в коридоре ботинки и, оставляя за собой мокрые следы на желтом линолеуме, добрался до ванной комнаты. Открыл горячую воду и подставил под струю посиневшие от холода ладони. Через минуту в пальцах появилось приятное покалывание. Стас с трудом стянул с себя начавшие оттаивать джинсы и свитер и запихнул их в стиральную машину. После чего забрался в набирающуюся ванну. Усевшись поудобней, он закрыл глаза и впал в забытье.

— Стас! — вырвал его из полудремы резкий мужской голос.

Стас вздрогнул и открыл глаза.

«Неужели родоки так рано вернулись?» — с досадой вздохнул он.

— Стас! Я к кому обращаюсь? Почему вода в коридоре? — требовательно спросил отец.

— Пап, плохо слышно. Сейчас домоюсь, расскажу.

«Блин, — подумал Стас. Надо было сначала пол вытереть. И как им объяснить, где куртка?»

Открывать родителям правду не хотелось.

«Все равно не поймут. Отец сто пудово начнет орать, говорить, что нечего шляться, где ни попадя. А мать будет кивать головой и поддакивать ему, даже если думает по–другому», — подумал он.

Все ничего, он бы справился, если бы не давившая тоска от того, что скоро придется покинуть свой мир, друзей, школу.

Выйдя из ванной он тут же натолкнулся на скрестившего на груди руки отца. Тот, не моргая, строго смотрел на вытянувшуюся за последнее лето худощавую фигуру сына, ожидая вразумительных объяснений. Густые чуть рыжеватые усы шевелились под большим мясистым носом, что говорило о том, что отец не в лучшем расположении духа. Из кухни вышла мать и встала рядом с отцом. По сравнению с ним она казалась маленькой и хрупкой. Мать прятала серые глаза за толстой диоптрией слегка затемненных очков.

— Ну, в общем… — промямлил Стас.

— Переходи от общего к частному, — отрезал отец.

— Я на озеро ходил. Хотел перед отъездом еще разок там побывать. Оно уже подо льдом. Я на него наступил. Он не выдержал меня, проломился, и я оказался в воде. Вот…

Мать охнула, прикрыв рот рукой. Отец, буравя Стаса недоверчивым взглядом, ожидал окончания истории.

— И что дальше? — спросил он замолчавшего сына.

— Ну, я выбрался и бегом домой. Правда… — виновато глядя в пол, замялся Стас. — Куртка потонула.

— Говорил тебе, — повернулся отец к матери, — нечего было покупать ему новую куртку. А ты? В Москву едет, надо приодеться… и в старой мог бы еще походить. Только деньги на ветер выкинули, — недовольным голосом проворчал отец и пригладил пышные усы. — Иди к себе, собирайся, — бросил он сыну, поворачиваясь к нему спиной. — Стой, — приковал его к месту голос отца. — И смотри, не вздумай мне заболеть перед отъездом.

«Фу–у–у! Кажись, пронесло в этот раз!» — облегченно вздохнул Стас, закрывая за собой дверь в комнату.

2

На следующий день, возвращаясь со школы, Стас в задумчивости остановился на лестничной площадке. Он поочередно переводил взгляд со своей двери на соседнюю. Пару минут потоптавшись в нерешительности, Стас, наконец, шагнул в сторону соседской квартиры и надавил на кнопку звонка. С той стороны послышались звуки незамысловатой трели, к которой присоединились торопливые шаги.

— Иду, бегу! — пропел из глубины квартиры приглушенный женский голос, и дверь широко распахнулась.

— Стас?! Рада, что ты зашел попрощаться! Проходи! — пригласила его войти невысокая пожилая женщина, закутанная в русский шерстяной платок.

— Галина Викторовна, вы уже все знаете!?

Тонкая оправа очков скользнула вверх по переносице. В сапфировых глазах сверкнули озорные огоньки, и Галина Викторовна нежно улыбнулась.

— Стас, в нашем городке новости распространяются быстрее, чем рождаются. Да ты раздевайся. Пойдем в кухню, будем пить кофе. Или может тебе чайку сделать?

— Галина Викторовна, да я на минутку. Просто… ну, в общем, хочу сказать вам спасибо за все, что вы для меня сделали, — упершись смущенным взглядом в пол, пробормотал Стас, снимая ботинки.

Женщина дала ему тапочки и потрепала рукой по голове.

— Что же я такого особенного для тебя сделала? Ты, как и все остальные ходил ко мне на уроки английского, — говорила Галина Викторовна, провожая Стаса через узкий полутемный коридорчик в небольшую светлую кухню. — А то, что тебя заинтересовал язык, и ты нашел в себе силы и время, чтобы его освоить, это заслуга целиком твоя, дружок. Мне было приятно наблюдать, как раскрываются твои способности.

Она усадила Стаса за круглый стол, покрытый белоснежной скатертью, отороченной красной канвой. Через несколько минут появились тонкие фарфоровые чашечки, которые Стас боялся не то что взять в руку, а даже просто взглянуть на них. Казалось, от малейшего прикосновения или движения воздуха они могут дать трещину. По кухне пополз аромат кофе.

Пока Галина Викторовна следила за капризным напитком, укрывшемся в небольшой медной турке на газовой конфорке, Стас глядел сквозь полупрозрачный тюль на занесенные снегом вершины сопок. Через несколько дней все это превратится в воспоминания. Четырнадцать лет жизни среди непроходимых болот, озер, лесов, военных полигонов и стрельбищ зачеркнет белый след самолета, который умчит его с родителями в столицу.

— Ну, чего ты загрустил? Радоваться надо! — подбодрила его Галина Викторовна. — Я же тебе не раз говорила, что у тебя ярко выраженный талант к языкам. А здесь я тебя смогла научить лишь тому, что знала сама. Английским ты владеешь отлично. Как человек, проработавший четверть века переводчиком, я тебе это заявляю с полной уверенностью. Хоть сейчас поступай в ин. яз. Там, в Москве, ты сможешь освоить и так любимый тобой французский.

При последних ее словах Стас втянул голову в плечи и с опаской огляделся по сторонам, как будто кто–то мог их подслушать.

— Галина Викторовна, уже все решено, после восьмого я иду в суворовское. Отец считает, что переводчик не мужская профессия. Я как–то пробовал с ним поговорить на эту тему, но он и слушать не захотел. Сказал, не бывать этому и точка.

— Ничего, не вешай нос! Переводчик такая же профессия, как и все остальные, не менее важная. И тем более, никто не знает, что будет завтра. Жизнь не стоит на месте. Все течет, все меняется, — подытожила Галина Викторовна, разливая по чашкам так и не успевший ее обмануть, убежав через край, турецкий напиток. — Ты главное помни про свою мечту и ощущай важность выбранного тобой дела. И, конечно же, не останавливайся, продолжай ежедневно заниматься. Как говорил один великий пианист: «Если я не подхожу к инструменту один день, то результат замечаю я сам. На следующий — слышит моя жена. Ну а на третий — публика». Мне, Стас, честно говоря, будет тебя недоставать. С кем еще можно поболтать на хорошем английском в этой глухомани? — лукаво улыбнувшись, подбодрила она своего любимого ученика. — А там, в столице, тебе будет лучше, поверь мне.

— Лучше чем здесь? Хм… здесь друзья, свобода. А что там?

— А там все это у тебя появится через некоторое время. Да ты кофе–то пей, а то совсем остынет. И на прянички налегай, — сказала Галина Викторовна, пододвигая поближе к Стасу тарелку с фигурными сладостями.

Стас бережно взял со стола фарфоровую чашечку и втянул в себя кофейный аромат. Затем сделал несколько маленьких глоточков. Пар обжег лицо, а горечь напитка согрела и взбодрила изнутри.

Они молча сидели друг напротив друга, потягивая кофе. Она, невысокого роста, хрупкая, как фарфоровая чашечка из ее сервиза. Волосы с проседью были туго стянуты на затылке в замысловатую старомодную прическу, каких уже давно не носят. На плечи, сколько ее помнил Стас, у нее всегда был накинут шерстяной платок с красочными русскими мотивами. Через поднимавшееся вверх облако кофейного пара на него смотрели добрейшие глаза жены замкомдива. А он, высокий, худощавый, с коротко остриженной головой как у новобранца, глядел на нее полными надежды и грусти голубыми глазами.

Стас перевел взгляд на настенные часы, тихо, но безжалостно быстро оставляющие прошлому драгоценные секунды, и поднялся со своего места.

— Спасибо вам, Галина Викторовна. Я побегу, нужно к отъезду готовиться, — с сожалением сказал Стас и направился в прихожую.

— Иди, мой хороший, еще увидимся, — с нежностью обнимая мальчишку, сказала Галина Викторовна. — И помни, только от тебя зависит, как сложится твоя судьба, потому что ты ее полновластный хозяин. Ты! Ни родители, ни обстоятельства не властны над тобой, — шепнула она ему на ухо и проводила взглядом до соседней квартиры.

3

В Домодедово Стаса и его родителей встретил однокашник и закадычный друг отца, широкоплечий добряк дядя Сережа. Погрузив чемоданы в старую служебную волгу черного цвета с военными номерами, они покатили к месту, где Стаса ожидала новая жизнь.

Через час машина завернула во двор и остановилась у первого подъезда серой панельной пятиэтажки. Фасад был утыкан круглыми спутниковыми тарелками, напомнившими Стасу ледянки, на которых он с друзьями летал с высоченных сопок. Ветер сдирал с деревьев красочную осеннюю листву, подхватывал и кружил, словно играя с ней. А потом аккуратно укладывал живым пестрым ковром вокруг дома.

— Приехали. Ленька, держи ключи, — дядя Сережа извлек из внутреннего кармана камуфляжной куртки слегка помятый конверт и протянул его отцу своей могучей рукой.

Отец с другом вышли из машины и закурили. Дядя Сережа открыл багажник и хотел выгрузить чемоданы.

— Оставь, кури спокойно, — остановил его отец. — Стас, займись багажом. Ань, возьми ключи, — отдал распоряжения отец.

— Четвертый этаж, двенадцатая квартира, — напомнил дядя Сережа, проведя рукой по коротко остриженной голове.

Стас закинул за спину рюкзак и взялся рукой за неподъемный чемодан. С трудом выдернув его из машины, он вслед за матерью, полусогнувшись от тяжести и пыхтя как старый паровоз, вошел в подъезд и потащился по затертым ступеням старой лестницы на четвертый этаж.

Щелкнул дверной замок, и они оказались внутри малогабаритной двухкомнатной квартиры. В нос ударил затхлый запах. У Стаса сложилось впечатление, что он попал на склад, где хранились проеденные молью старые солдатские шинели. Стены были оклеены выцветшими, потрепанными временем и домашними питомцами зелёными обоями в елочку. Пол устлан светло–коричневым, местами протертым до дыр линолеумом.

Стас снял ботинки и повесил куртку на крючок, торчащий рядом с входной дверью и угрожающе целящийся во входящего. Оглядевшись, слева от входа он заметил выкрашенную белой краской дверь. Толкнул ее и оказался в небольшой комнатке с балконом. Рядом с окном по правой стороне стоял старый письменный стол цвета лесного ореха. За ним вдоль стены присоседился продавленный временем диван с выпирающими пружинами. Слева от двери, словно часовой, на вытяжку стоял узкий шкаф, а на стене висели пустые книжные полки. Стас подошел к окну и, повернув ручку балконной двери, оказался на небольшом открытом балконе. Воздух наполнил его легкие и освежающей струей ворвался в квартиру, выветривая неприятный запах.

Взгляд Стаса пробрался через стволы разноцветных деревьев и наткнулся на белое пятиэтажное здание. Его территория была огорожена бетонным забором. Во дворе толпились шумные группы подростков.

«Школа что ли? — подумал, Стас. — Да уж, хорошенькое соседство, ничего не скажешь. Всегда под надзором, особенно зимой, когда листва опадет».

— Ма, я буду ходить в школу напротив? — просунув голову обратно в квартиру, крикнул Стас.

— Да, говорили, что она совсем рядом. Наверное, это она и есть, — ответила мать, выйдя на балкон и разглядывая светлый силуэт с темными окнами. — Беги за вещами, а то отец будет нервничать, ты же знаешь.

Стас еще раз глянул вниз. Отец и дядя Сережа продолжали оживленный разговор, беспрерывно жестикулируя руками и прикуривая одну сигарету за другой. Сверху фигура отца теряла свой угрожающий масштаб. Отец словно почувствовал, что за ним наблюдают, и поднял вверх голову, встретившись взглядом с сыном. Стас тут же ретировался. Всунул ноги в еще теплые ботинки и, не завязывая их, слетел вниз по лестнице.

— За задержку новобранцу пятьдесят отжиманий и наряд по кухне вне очереди, — бросил отец. — Передай матери, чтобы чаю заварила да покрепче. И давай, с вещами быстрей заканчивай. Нам с дядей Сережей до магазина надо.

Стас отдал честь, как это было у них заведено, и нехотя поволок очередную порцию багажа. Окончив разгрузку, он передал матери просьбу отца и скрылся в маленькой комнате, которую уже считал своей. Кинул под стол рюкзак и пододвинул к шкафу сумку с вещами и книгами. Не расстегивая пуговиц, через голову стянул рубашку и начал отжиматься.

— Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Все, больше не могу, — опустился на пол Стас и перевернулся на спину, пытаясь восстановить дыхание.

«Батя сказал бы, что я слабак. Не могу полтинник в раз осилить. В армии бы надо мной смеялись. А если я не хочу в армию? ПВО, десант, хм! Это не моя история!» — размышлял Стас.

Он вспомнил про свою заветную мечту стать переводчиком. Прокрутил напутственные слова Галины Викторовны и грустно улыбнулся.

«Блин, в понедельник в школу», — уныло подумал Стас, ощутив, как все сжимается внутри при мысли о встрече с новыми одноклассниками.

4

— Это наш новый ученик, Станислав Хромченко, — металлом резанул голос тощей, как гитарная струна, Елены Владимировны, учителя математики и классного руководителя 8б. — Прошу любить и жаловать.

Стас обвел робким взглядом класс. Порядка тридцати с лишним пар разноцветных глаз внимательно изучали его высокую худощавую фигуру, завернутую в темно–синие джинсы и серый свитер. В некоторых он читал интерес, другие же смотрели с презрением. От витавшего в атмосфере напряжения на лбу Стаса выступили капельки пота.

— Хромченко, займи свободное место, — отрывисто бросила она, глядя на Стаса маленькими колкими глазками. — Начнем урок.

Стас приметил свободное место рядом с кучерявым черноволосым парнем, лицо которого было перечеркнуто широкой угольной полосой бровей, слившихся в единую линию, и выглядело довольно–таки приветливо. Недолго думая, он направился прямо к его парте. Но сделав несколько шагов, он вдруг споткнулся об выставленную кем-то ногу и, потеряв равновесие, рухнул на пол. Класс взорвался диким хохотом.

— Эй, хромой, ходи с палочкой! — услышал Стас в свой адрес с галёрки.

— Так, что там такое? — оборвал всеобщий хохот резкий, похожий на пистолетный выстрел, голос Елены Владимировны. — Хромченко, что случилось?

— Споткнулся, — ответил Стас, поднимаясь с пола и глядя на обидчика. Покачиваясь на стуле взад и вперед, скрестив на груди руки, на него с вызовом смотрел длинноволосый парень, с тоненькой полоской светлых пушистых усиков под носом.

— Слюнкин, твоих рук дело? — спросила классная.

— Почему как что, сразу Слюнкин? Вы у новенького спросите, Елена Владимировна. Между прочим, дела не всегда руками делаются, — вызвал он новую волну смеха.

— Хромченко, обо что ты споткнулся?

— Об… об ножку парты, — выдавил он.

Стас поднял свою сумку и продолжил путь, на сей раз, беспрепятственно добравшись до цели.

— Можно к тебе? — спросил Стас будущего соседа, сглатывая подкативший к горлу ком.

— Приземляйся! — дал тот добро.

— Спасибо, лучше я присяду. Приземление не всегда бывает удачным, — угрюмо заметил Стас.

Сосед протянул руку и представился:

— Саша.

— Стас, — пожимая руку, ответил на приветствие Стас.

— Разговоры закончили. На перемене будете дружбу заводить, — прервала их Елена Владимировна. — Здесь не дом знакомств, а школа.

На уроке Стас старательно записывал формулы и вместе с отвечавшими у доски сражался в тетради с непокорными иксами, игреками и другими неизвестными.

«Надо поднажать на алгебру, — подумал он. — А то мы этого ещё не проходили».

Прозвенел звонок, и он вместе с новым товарищем вышел в коридор с подпиравшими потолок белыми квадратными колоннами и огромными окнами, где с криками сновали взад и вперед школьники.

Саша был со Стасом примерно одного роста, но более плотным, упитанным.

— Ты откуда к нам? — поинтересовался он.

— С севера. Отца перевели в Москву, — ответил Стас.

— А чем он занимается?

— Военный.

— Военный?! — воскликнул Саша. — Ух ты, мой тоже! Полковник связи. А твой, в каком звании и какие войска?

— Майор ПВО. Но в связи с переводом, по моим расчетам, скоро получит подполковника.

— Ясно, а мой в генштабе сидит. А как там, на севере?

— Классно! — вспыхнул Стас, вспомнив свой родной городок. — Сопки высоченные, болота непроходимые, озера. Леса без конца и края, полигоны, стрельбища. Вышел за КПП и полная свобода!

— Супер! Здесь тоже свобода, только она другая.

— Какая? — поинтересовался Стас.

— Понимаешь, в Москве столько народа, что никому ни до кого нет дела. Так что ты свободен.

— Не заметил что–то, — усмехнулся Стас, кивнув в сторону стоящего неподалеку Слюнкина.

— Ну, я же не имел в виду школу, — ответил Саша. — А матушка твоя кем работает?

— Да, секретарем в компании, связанной с оборонкой.

В этот момент мимо них прошла шумная компания одноклассниц, среди которых взгляд Стаса выделил высокую, фигуристую, одетую в черную мини–юбку и розовую облегающую кофточку девушку. Длинные, медного оттенка волосы с осветленными концами сползали по ее плечам. Тонкие контуры лица были подчеркнуты косметикой. Она откинула назад густые волосы и, кокетливо прищурившись, взглянула на Стаса. Внутри у него что–то дрогнуло и на долю секунды сердце остановило привычный бег. Стас проводил ее взглядом и спросил приятеля:

— Кто это?

— И ты запал на Ленку Звездину! — похлопал Саша его по плечу. — Поздравляю! В полку воздыхателей прибыло. Весь класс в нее влюблен. Да что там класс, вся школа! Я, естественно, имею в виду мужское население, — констатировал Кеша. — Но…

— И ты тоже? — перебил его Стас.

Саша неоднозначно пожал плечами.

— Конечно, она красивая. Но, она… телка Киселя, — почти шепотом ответил он.

— А кто такой Кисель? — поинтересовался Стас.

— Да тише ты, не ори так, — оглядываясь по сторонам, заткнул его Кеша. — Не советовал бы тебе с ним знакомиться. Он из 10б, держит в страхе всю школу и прилегающие окрестности. Со временем сам все узнаешь. Ты, кстати, где живешь?

— В доме напротив.

— Да ты че? В каком подъезде? — спросил Саша.

— В первом.

— Ясно. Наверное, на четвертом в двенадцатой. Вместо Кузнецовых, они недавно новую хату получили. А я во втором. Соседи!

Задребезжал звонок, оповещая о начале следующего урока.

— Пойдем, сейчас иностранный. Ты, кстати, какой язык учишь? — спросил Саша, подходя к находящейся по соседству с кабинетом математики двери.

— Английский, а ты?

— Франсе. Так что на некоторое время нам придется расстаться. Английский на этаж выше. Такой же кабинет, только на четвертом. Видел, куда Звездина почапала? Так что тебе за ней.

— Французский!? — воскликнул Стас, пропустив мимо ушей Сашины инструкции.

— Ну да. А что это тебя так удивляет? — вопросительно взглянул Саша в загоревшиеся глаза нового приятеля.

— Да так, ничего… — замялся он. — Просто у нас только один язык преподавали.

— Ладно, беги, а то опоздаешь. В нашей школе дисциплина занимает лидирующие позиции. Лишь потом, слегка прихрамывая, к ней подтягиваются знания, — закончил Саша.

Стас покинул просторный холл со светло–зелеными стенами и старым паркетным полом, до блеска отполированным мастикой. Поднялся этажом выше, вошел в кабинет и остановился в нерешительности. К счастью, в связи с разделением класса на две группы, было много незанятых мест. Он выбрал свободную парту почти в самом конце комнаты рядом с большим окном, из которого был виден его дом. Через несколько минут собрались все ученики. Последними вбежали несколько девочек, среди которых была Звездина. Она бросила сумку на первую парту и оглянулась.

— Кто сделал домашку? Дайте скорее скатать, — требовательно зазвучал ее голос.

Но в этот момент в класс вошла невысокая слегка полноватая учительница английского языка, одетая в темно синий костюм и белую блузку. Все встали.

— Гуд афтернун! Сит даун, плиз! — поприветствовала она ребят на английском с сильным русским акцентом.

— Ай эм сори, Надежда Алексеевна, мэй ай кам ин? — спросила опоздавшая девочка с длинными каштановыми волосами, просовываясь в дверь.

«А у этой ничего произношение», — отметил про себя Стас.

— Кам ин, Таня.

Таня прошла прямо к парте, за которой устроился Стас, и села рядом, окутав его облаком цветочного аромата.

— Привет, это мое место. Да ты сиди, — остановила Таня начавшего собирать свои вещи Стаса.

— Может, ты хочешь к окну пересесть? — спросил он ее.

— Нет, я сижу рядом с проходом, — прощебетала она, глядя на него большими ультрамариновыми глазами.

Надежда Алексеевна села за свой стол, открыла журнал и провела перекличку. Затем, обведя взглядом класс, спросила: — Кто хочет к доске?

Соседка Стаса подняла руку.

— Очень хорошо, Танечка. Ты у нас конечно активистка, но нужно и другим давать шанс, — улыбнулась она. — Например, Лене Звездиной. Прошу к доске, Леночка.

— А почему сразу я? — запротестовала Лена. — У нас в классе новенький, между прочим. Нужно же его протестировать?

— Хорошо, а тебя я спрошу на следующем уроке, когда ты будешь готова, — с юмором сказала Надежда Алексеевна, ставя точку в журнале напротив Лениной фамилии. Потом пробежала до конца списка и вызвала Стаса.

Разволновавшись, Стас поднялся со своего места, неуклюже зацепив ногой стул, и чуть не опрокинул его.

«Галина Викторовна говорила, что я хорошо знаю язык. Интересно, мое северное хорошо равно Московскому? Не опозорюсь?» — успело мелькнуть в его голове, прежде чем Надежда Алексеевна задала свой первый вопрос.

Закончив, она сняла очки и вопросительно посмотрела на Стаса.

— Где вы учили язык, молодой человек? — поинтересовалась она.

— В военном городке в обычной школе, — смущенно пожимая плечами, ответил Стас.

— В обычной спецшколе? — переспросила Надежда Алексеевна.

— Нет, простая средняя школа.

— Так вот куда оказывается надо отправлять желающих изучать языки. И что же мне с тобой теперь делать? — пожимая плечами, спросила она сама себя.

После урока преподавательница английского попросила Стаса задержаться.

— Садись, Стас, — указала она на парту, стоящую перед ее столом. — Я хотела спросить, почему родители не устроили тебя в спецшколу?

— В спецшколу? — переспросил удивленный Стас. — В какую?

— Естественно я говорю про английскую. Ведь с твоим уровнем языка тебе нужно именно туда.

— Не знаю, — неуверенно ответил Стас. — Мы никогда не думали об этом.

— Странно… — проговорила Надежда Алексеевна. — Ведь твои способности лежат прямо на поверхности. Поговори с родителями.

Стас представил, как подходит к отцу и сообщает, что он должен учиться в английской спецшколе, а не в суворовском училище. Ясно увидел воображаемую картинку, как от гнева сжимаются его челюсти, и взгляд становится холодным и колким. Как он до хруста в суставах стискивает кулаки. На этом моменте Стас поежился и постарался поскорее избавиться от наваждения.

— Надежда Алексеевна, я, конечно, попробую поговорить с родителями. Но сомневаюсь, что они согласятся, — ответил Стас.

— Что ж, жаль, — потирая чуть покрасневшую от очков переносицу, сказала учительница английского. — В рамках программы средней школы тебе, увы, ничего нового не почерпнуть, — задумчиво постукивая ручкой по столу, добавила она.

И вдруг Стасу пришла в голову шальная мысль.

— Надежда Алексеевна, я… это… ну, немного знаю французский, — запинаясь и краснея, прервал молчание Стас. — И вот подумал, нельзя ли меня перевести во французскую группу.

Тонкие брови Надежды Алексеевны подскочили вверх, и она посмотрела на него округлившимися от удивления глазами.

— Ты еще и французский знаешь?

— Ну, немного. Но я буду заниматься и постараюсь догнать одноклассников! — заверил Надежду Алексеевну.

— Ну, в таком случае, я переговорю с завучем и преподавателем французского языка, — кладя на стол ручку, сказала Надежда Алексеевна. — Но английский все равно нужно продолжать изучать. Можешь идти.

— Спасибо большое, Надежда Алексеевна, — с прыгающим в груди от волнения сердцем, поблагодарил учительницу Стас и вышел в коридор, где его поджидал Саша.

— Чего так долго? Мучила тебя? — спросил он.

— Нет, наоборот, хвалила.

— Шутишь? — не поверил Саша.

— Не, правда. У меня на севере училка классная была. Переводчица бывшая. Она меня круто в английском понатаскала. Надежда Алексеевна говорит, что ничего нового я в школьной программе не найду.

— Хорош гнать! — не поверил Саша.

— Не веришь, не надо, — пожал плечами Стас.

— Ладно, шутник, пошли в столовку, пожрём чего–нибудь, — похлопал Саша по плечу нового знакомого.

Приятели спустились по лестнице на первый этаж и вошли в помещение столовой, где были заняты практически все столы, за которыми шумно беседовали и жевали школьники. Дождавшись своей очереди, они взяли по стакану компота и булке с изюмом. Заняв, освободившийся столик в углу с аппетитом накинулись на еду. Через несколько минут к ним с подносом в руках подошла Таня, с которой Стас сидел за одной партой на английском.

— Кеш, можно к вам? — спросила она.

— Милости просим, — выдвинул ногой свободный стул Кеша. — Танюх, у меня тут вопросик возник, поможешь?

— Смотря, что за вопрос, — сказала она, присаживаясь и ставя перед собой поднос.

— Свет мой зеркальце скажи, да всю правду расскажи. Кто в нашем классе лучше всех английский знает, а? — косясь на Стаса, спросил Саша.

— Пока к нам Стас не пришел, считалось, что я. А теперь, конечно же, он, — кивая в сторону Стаса, ответила Таня.

— А–а–а… я думал, что это шутка, — с удивлением промямлил Кеша.

В это время послышался шум, и в столовую ввалилась компания старшеклассников. Среди них была и Лена Звездина. Она шла в обнимку с высоким, крепкого телосложения рыжеволосым парнем в расстегнутой до груди черной рубахе, из–под которой поблескивала толстая золотая цепь. Они набрали пирожных, бутербродов, пакетированного сока и направились к выходу. Стас внимательно проводил взглядом Лену и ее кавалера.

— Ладно, Танюх, приятного аппетита, мы пошли, — сказал Саша, поднимаясь с места.

Стас, дожевывая булку, последовал за ним.

— Видал? — кивнул Саша в сторону исчезающих за углом длинного коридора Лены и ее спутника. — Догадался, кто рядом с Ленкой?

— Кисель? Слушай, Сань, а почему тебя Таня назвала Кешей?

— Моя фамилия Кешкин. Вот и приклеился ник — Кеша. Если хочешь, можешь тоже меня так звать, — предложил он Стасу.

— А Кисель, потому что Киселев? — спросил Стас.

— Да, Шерлок Холмс, угадал. Пошли, скоро урок. И заруби себе на носу, как увидишь Киселя, сразу разворачивай копыта в противоположную сторону. Кстати, у тебя че за мобила?

— Да, раритет. От матушки достался, — показывая Кеше допотопную нокиу, ответил Стас.

— Тем лучше. И никогда, пока ты в этой школе, не покупай другую, — уже шепотом добавил Кеша, входя в класс.

5

В пятницу на уроке английского Надежда Алексеевна попросила Стаса не уходить после занятий и подождать ее возле учительской. С последним звонком он попрощался с Кешей и поспешил на второй этаж. Дверь в учительскую оказалась не заперта. Стас слегка приоткрыл ее и заглянул в щелочку. Внутри было пусто. Он пересек холл и устроился на подоконнике прямо за широкой колонной. Чтобы не терять время даром достал учебник алгебры и открыл его на последней пройденной теме.

Прошло с четверть часа. Стас распрямил затекшую спину и подумал, что возможно он просто не заметил, как пришла Надежда Алексеевна. Да и его за этой колонной вряд ли могли обнаружить. Захлопнув учебник и убрав его в сумку, он спрыгнул с подоконника и снова подошел к учительской. Потянул на себя дверь. Никого. Стас просунул голову и заметил в глубине еще одну дверь. Он подошел к ней и неуверенно постучал. Не получив ответа, приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

Посередине большой комнаты, стоял длинный серый стол с приставленными к нему черными стульями, на которых лежали сумки учителей. В углу стояли вешала, облепленные мужскими куртками и женскими пальто. К противоположной стене прислонились шкафы и стеллажи, сплошь заваленные книгами и классными журналами. В комнате витал запах духов. Стас повернулся, чтобы выйти, и в дверях столкнулся с Надеждой Алексеевной и высокого роста женщиной лет тридцати.

— Стас, что ты здесь делаешь? — удивилась Надежда Алексеевна застав Стаса в учительской.

— Я? — смущенно переспросил тот. — Я ждал в коридоре, а потом решил заглянуть. Подумал, может, не заметил, как вы пришли.

— Ясно. Познакомься, это Екатерина Михайловна, учитель французского языка. Она протестирует твои знания. Садись, — освобождая от сумок стулья, сказала Надежда Алексеевна.

Стас сел напротив Екатерины Михайловны, которая дружелюбно смотрела на него большими серыми глазами. Она пригладила рукой непослушный черный локон, упавший на лицо и сказала, слегка картавя и растягивая гласные: — Ну что ж, приступим.

Стас напряженно вслушивался в вопросы Екатерины Михайловны, но с трудом схватывал смысл. Отвечал с запинкой, коверкая слова и путая времена. С письменными заданиями оказалось значительно проще. Почти все ответы были верными.

— Ничего не понимаю, — в замешательстве пропела Екатерина Михайловна, снова удивив Стаса своей манерой произносить на французский лад р. — Создается впечатление, что ты никогда не говорил на этом языке.

— Совсем немного, — ответил Стас.

— А по каким учебникам ты занимался?

— Попова–Казакова.

— Хороший учебник. У тебя есть лингафонный курс к нему? — как будто что–то поняв, улыбнулась Екатерина Михайловна.

— Нет, — мотнул он головой.

— Тогда все ясно. Почему же ты его до сих пор не купил или не скачал в интернете?

— Я и не знал, что есть лингафонный курс.

— Как не знал? На учебнике написано, что к нему прилагается диск с диалогами и тестами.

— Нет, на моем такого нет. Он очень старый. Да и там, где я жил, не было интернета.

— Вот как? Первый раз слышу, что где–то еще нет интернета. Мне казалось, что он уже давно инфицировал весь мир, а оказывается, нет. Итак, что мы имеем? С грамматикой у тебя не так уж и плохо. А произношение… над произношением нужно серьезно поработать. В понедельник жду тебя на своем уроке, попробуем, — задумчиво сказала Екатерина Михайловна.

Стас просиял и возбужденно вскочил с места.

— Спасибо, Екатерина Михайловна! И вам, Надежда Алексеевна!

— Пока не за что. До понедельника.

— До свидания! — попрощался Стас, закрывая за собой дверь.

Оказавшись в коридоре, он со всех ног бросился в пустую раздевалку и, схватив свою одиноко висевшую куртку, помчался к Кеше. Стас несколько раз настойчиво нажал кнопку звонка, прежде чем услышал медленные шаги и дверь приоткрылась.

— А… ты. Заходь, — бросил Кеша и быстро скрылся в своей комнате.

Стас захлопнул за собой входную дверь, скинул ботинки и нацепил на крючок ветровку. Затем, пройдя по узкому коридорчику мимо туалета и ванны, зашел в комнату товарища. Тот что–то поспешно убирал со стола и рассовывал по ящикам.

— Слушай, Сань, у тебя есть интернет? — от нетерпения переминаясь с ноги на ногу, спросил Стас.

— Ясен пень есть, что за вопрос! Ты мне лучше скажи, у кого его нет? И у тебя он должен быть, — ответил Кеша, не поднимая головы.

— Возможно. Но мы только приехали, еще до конца не разобрались, что к чему. Слушай, можно я кое–что скачаю? — обратился он к другу.

— Без базара! — закрыл ящик потертого лакированного стола из темного дерева Кеша и шевельнул мышку, выводя компьютер из спящего режима. — Чего качаем?

— Попова–Казакова, лингафонный курс.

— Попова–Казакова, — ввел в строку поиска трекера Кеша. — А на фига тебе французский? Ты же у нас англичанин.

— Ты качай, качай. Сейчас все объясню, — поторопил друга Стас.

Кеша пожал плечами и нажал виртуальную кнопку «скачать».

— Готово, — через несколько секунд сказал он. — Давай флешку, скину.

— У меня того, нет флешки, — ответил Стас.

— А как ты данные переносить собираешься. В кармане что ли? — ухмыльнувшись, поинтересовался Кеша.

— Можно на диск записать. Подожди, я сгоняю домой, кажется, где–то были чистые.

— Сидишники — прошлый век. Слишком громоздко. Но у меня кажись, завалялось несколько чистых болванок, расслабься, — открывая верхний ящик стола и доставая диск в бумажном пакетике, усмехнулся Кеша. — У тебя вообще как с компьютерной грамотностью?

— Ну, как? Нормально. Печатаю, таблицы составляю, сканером пользуюсь.

— А в инете как себя чувствуешь?

— В интернете, ты имел в виду?

— В нем, в нем родном, — ухмыльнулся Кеша.

— Да ты знаешь, в нашем городке и связи–то мобильной толком не было. Чтобы позвонить, нужно было, чуть ли не с помощью альпинистского снаряжения вскарабкаться на сопку, встать на определенное место. Короче, экстрим сплошной. Плюс у нас там какая–то особо секретная станция в лесу стояла, может еще и поэтому мы сидели без связи с миром. Пользовались внутренней. А про интернет больше понаслышке знали.

— Да ладно?! — воскликнул Кеша. — Не может быть!

Стас пожал в ответ плечами.

— Хотя, согласен, у вояк своя картина мира. Они и всю страну от интернета враз отрубят, если их особая чутка подскажет, что извне нависла кибер угроза. Значит, что касается компутера, ты полный ламер! Держи, — кинул он на стол толстенную книгу со звучным названием «Компьютер для чайников». — Пользуйся, потом вернешь. И надо тебе зарегистрироваться на трекере, завести почту, аккаунты на «Фейсбуке» и «В контакте». Будем общаться.

— Да мы ж в соседних подъездах живем, — удивился Стас. Зачем нам через сеть общаться?

— Зачем? А затем, что там намного круче. В реальном мире мы в основном помалкиваем, боясь высказать свое мнение. А когда мы проникаем в сеть, мы становимся хищными, коварными, смелыми, свободными, ядовитым пауками, способными на все. Один укус, и яд мгновенно уничтожит увязнувшую жертву. И все безнаказанно, потому что там, в паутине тебя никто не знает, и у тебя нет прошлого, ты сам решаешь, кто ты. Сам выбираешь себе имя и наделяешь себя силой и сверхспособностями, каких никогда, ни при каких обстоятельствах и ни за какие деньги не получишь в этом мире. А на хрена тебе все–таки французский? А?

— С понедельника перехожу к вам во французскую группу! — возбужденно воскликнул Стас.

— А ты того, парле–ту франсе что ли?

— Ан пу.

— Полиглот, значит. Ну–ну. Держи, диск готов.

— Спасибо, Кеш! Я побежал, до понедельника.

— Гулять не пойдешь в выходные? — спросил Саша.

— В эти нет, нужно французский подтянуть и вещи доразобрать, — ответил Стас.

— Понял, пока, зубрила! — провожая друга, пошутил Кеша.

Стас хлопнул входной дверью и вышел на улицу. Яркое солнце заставило его зажмуриться. Он сжал правую руку в кулак и громко сказал самому себе: — Йес!

«Неужели Галина Викторовна была права? Что мечта самый мощный двигатель? — подумал Стас. — Стоит чего–нибудь очень захотеть и жизнь принесет все на блюдечке с голубой каемочкой? Но с другой стороны, люди о многом мечтают и далеко не все имеют то, что хотят. Есть, наверное, еще какой–то секретик. Типа, учиться и работать много надо. Или как–то по–другому? Да ладно, пока полет нормальный, чего об этом думать», — махнул он рукой и пошел домой.

6

Как в выходные Стас не мучил свое французское произношение, в понедельник он схватил тройку. Екатерина Михайловна, несмотря на внешнее добродушие, была чрезвычайно требовательной к своему предмету и никому не делала поблажек.

«Могла бы и не ставить трояк в первый же день, — расстроился Стас, глядя на красную, аккуратно выведенную в дневнике тройку. — Тем более я не так плохо и ответил. Посмешил, конечно, народ своим корявым произношением. Ну и что с того? Ладно, получил, что получил. Вот только батя не очень обрадуется и тройке и самому французскому», — заключил Стас.

И действительно, он давно заприметил за отцом одну маленькую, едва заметную черту. Он почему–то недолюбливал французский, хотя сам к нему не имел никакого отношения. Даже как–то порывался выкинуть учебник, который Стасу чудом удалось спасти и теперь приходилось прятать от него. Все его попытки разгадать тайну ненависти к французскому остались за пределом его понимания.

Одновременно с прогремевшим звонком Стас покидал в сумку учебники и вместе с Кешей вышел из класса, влившись в бурное школьное течение.

— Чего такой угрюмый? — вывел из размышлений сникнувшего Стаса Кешин голос. — Троек что ли никогда не видел? Нормальная оценка. Удовлетворительно. Считай, ты удовлетворил Катю! — засмеялся он. — Не пара же? Хотя она такая, может и двойку влепить, если не подготовишься. Катя хорошая баба, но только мальца того, — покрутил Кеша пальцем у виска, — без ума от Франции и считает свой предмет основным в длинном школьном списке.

— Хотелось хотя бы четверку, — ответил Стас. — Отца трояк точно не удовлетворит. Как он говорит, минимум четверка.

— Ты же зубрила, настоящий заповедный зубр! Исправишь, не парься. Пошли на улицу, воздухом подышим пока погода хорошая, — указал Кеша в сторону окна, через которое вливался густой солнечный свет.

— Ты иди, я догоню, — кивнул Стас на туалетную дверь.

— Окей, жду на улице.

Кеша сел на перила и, поймав равновесие, покатился вниз. Стас проводил его взглядом, затем резко развернулся и чуть не налетел на как из–под земли выросшую Лену Звездину.

«Откуда она тут взялась? — мелькнуло в голове у Стаса. — Почему я не услышал, как она подошла? Такие каблуки за километр слыхать».

Та отшатнулась от него и как–то неестественно припала на колено. Стас в растерянности застыл.

— Ну что стоишь как дерево? Помоги встать! — простонала она.

Стас бросился на помощь.

— Идти можешь? — спросил он Лену, помогая той подняться.

Она наступила на ногу и тут же вскрикнула от боли.

— Ой, не могу, больно! — с трудом приподнимаясь с пола и беря Стаса под руку, ответила Лена. — Придется тебе на время стать моим спасителем и проводить до дома. А чего ты сегодня инглиш задвинул?

— Меня во французскую группу перевели, — разволновавшись от того, что к нему проявляет внимание девушка, да не простая, а первая школьная красавица, ответил Стас.

— Как?! Ты и французский знаешь? — удивленно вскинув брови и округлив большие карие глаза, воскликнула Лена.

— Да не то чтобы очень.

— Где ты говоришь, учился? Что–то я не слыхала, чтобы в простой школе, да и еще в каком–то захолустье, изучали два языка, — вопросительно посмотрела она на Стаса.

— Ну… французский я учил самостоятельно, — сконфузившись, ответил он.

— А–а–а! — пропела Лена елейным голоском. — Мы умники, значит… так откуда ты к нам приехал?

— С севера.

— Из какого города? Мурманска или Норильска? — блеснула Звездина географическими познаниями.

— Нет. У нашего населенного пункта даже названия не было. Он и на карту–то не нанесен.

— Это еще почему? — удивилась она, медленно спускаясь по ступенькам.

— Потому что там закрытый военный городок, в котором стоит часть ПВО.

— А что это такое?

— Противовоздушная оборона, — объяснил Стас.

— М–м–м! — протянула Лена. — Теперь ясно. Это типа оберегают воздушное пространство нашей Родины! Так говорят же, что наши ракеты давно уже заржавели и им место на свалке.

— Кто говорит? — не понял Стас.

— Да все говорят.

— А поконкретней?

— Америка.

— Это они, оттого что боятся, так говорят. Нормальные у нас ракеты, самые лучшие, самые крылатые. И летают что надо. Я сам видел. У нас часто учения проходили. Что не залп, стопроцентное попадание в цель.

— А у тебя девушка там была? — хитро посматривая на Стаса, спросила Лена.

Он покраснел и начал пристально разглядывать мысы своих запыленных ботинок.

— Да ладно, не хочешь, не отвечай, — усмехнулась она, останавливаясь рядом с окном. — Помоги забраться на подоконник. Я посижу здесь, передохну немного. А ты сбегай в раздевалку, возьми куртки. Мою сразу узнаешь. Она самая классная, с красно–коричневым орнаментом.

Скоро Стас принес куртки и помог Лене одеться. Застегнувшись, она снова взяла его под руку, и они вышли на улицу. Школьники разбрелись по широкому, залитому солнечным светом двору и, разбившись на группы, что–то оживленно обсуждали. Между ними с метлой в руках сновала фигура школьного дворника, бывшего пьяницы, а ныне церковного прихожанина дяди Коли. Он то и дело замахивался на какого–нибудь нерадивого мусорившего парнишку и, закатывая глаза к небу, призывал на него кару небесную. Стас огляделся, но Кеши нигде не было. Солнце позабыло о том, что осень в самом разгаре и припекало совсем по–летнему. Стас расстегнул молнию на куртке, и они с Леной двинулись к выходу.

За углом школы Стас заметил группу старшеклассников, пускающих клубы густого табачного дыма. Увидев их, Лена приосанилась, стала меньше хромать и вплотную прильнула к Стасу. На короткое мгновение парни с дымящимися сигаретами застыли, глядя в их сторону. Потом кто–то из ребят достал телефон и направил на шествующую мимо парочку камеру. Остальные загоготали. Миновав школьный двор, Лена отпустила руку Стаса.

— Уф, кажется, дальше я сама справлюсь. Пока! — повернувшись к кавалеру спиной и послав ему воздушный поцелуй, бросила на прощанье Лена.

Ничего не понявший Стас успел лишь смущенно кивнуть внезапно исцелившейся девушке. Он взглядом проводил красавицу Лену до ближайшего поворота. Затем вернулся на школьный двор, где не без труда отыскал Кешу, размахивающего руками и что–то отчаянно доказывающего стоявшему рядом с ним Леше Ступову, высокому сутуловатому пареньку из их класса.

— Ты где был? — спросил Кеша. — Я тебя жду, жду…

— Лену провожал, — смутившись, ответил Стас.

— Какую Лену? — не понял Кеша.

— Какую, какую? Звездину.

— У–у–у… — протянул Саша. — И далеко ты ее проводил?

— Да нет, вон до туда, — махнул рукой Стас в сторону, откуда только что вернулся. — Она ногу подвернула. Ну и попросила меня помочь. Потом ей лучше стало. Сказала, что сама доберется.

— Сама, значит? — не то спросил, не то ответил друг.

— Ну да, а что?

— Да так, ничего… держись от нее подальше.

— Почему? — спросил Стас.

— Ты совсем имбецил или притворяешься? Напомнить, чья она телка?