всегда будем мы с Питером: как это было в самом начале, так будет и до конца. С Питером, который отнял у меня все – и все мне дал.
С Питером, который любил меня больше всех, кроме себя.
Трудно подружиться с тем, кто хотел тебя повесить.
Питер выбирал мальчишек – да, это так. Но он о них не заботился. Он за ними не присматривал. Он не учил их, как найти самые хорошие грибы, как забросить удочку, чтобы поймать рыбу. Он брал их сражаться с пиратами, но не учил, как это надо делать, чтобы их не убили. Он не показывал, как снимать с оленя шкуру на одежду, не утешал, когда они плакали ночью, не хоронил, когда они умирали. Это делал я.
Питер умел показать самую короткую дорогу к русалочьей лагуне, составить команды для Битвы, прокрасться ночью в лагерь пиратов и украсть блестушки, которые прятал в дупле нашего дерева, словно сорока-переросток. Питер был для веселья, для игр, для приключений. А я – я помогал товарищам его игр выживать, даже когда они становились ему не нужны.
С Питером, который любил меня больше всех, кроме себя.
Ты помогал нам выжить. Ты о нас заботился. Мы все это знали, хоть об этом и не говорили. Понимали, что Питер ревнует.
– Питер меня не ревнует, – возразил я. – Просто злится на всех, кто меня от него забирает.
– Еще как ревнует, – не сдавался Кивок. – Он понимает, что никто никогда не будет любить его так, как мы все любили тебя.
У меня вдруг перехватило горло. Я громко откашлялся, но сказать все равно ничего не получилось. Да и что я вообще мог на это сказать?
– Мы все любили тебя, и потому любили Питера, которого любил ты. А когда ты перестал, то и мы все перестали. Ты всегда заставлял нас смотреть на все твоими глазами
Неестественно, когда мальчишки вечно остаются мальчишками. Нам положено расти, заводить собственных мальчишек и помогать им становиться мужчинами
Питер никогда меня не отпустит. Раз я не играю с ним как друг, значит, мне придется играть с ним как врагу. Он привел меня на остров и поклялся, что я никогда его не покину, и так оно и есть.
Тут всегда будем мы с Питером: как это было в самом начале, так будет и до конца. С Питером, который отнял у меня все – и все мне дал.
С Питером, который любил меня больше всех, кроме себя.
Он говорит новеньким, что я злодей, и они зовут меня «капитан Крюк».
Если я и злодей, то потому, что меня им сделал Питер, потому что Питеру нужно быть ясным солнышком, вокруг которого вертится мир. Питеру захотелось быть героем, и потому кому-то пришлось стать злодеем.
Ярость, которая жила во мне все дни моего детства, теперь направлена только на одного человека, и если он снова мне попадется, то пожалеет.
Я уверен, что найду способ. Он дал мне для этого время, целую вечность, и способ должен найтись.
День настанет. Настанет день, когда он пожалеет, что помешал мне.
Когда я слышу его смех – с ночного неба – и этот смех обжигает мне сердце, я знаю, что найду способ заставить его пожалеть.
Он у меня еще пожалеет.
Ненавижу Питера Пэна.
это были не пираты. Это был Питер.
Это Питер был виноват в том, что все мальчишки погибли. Питер сжег пиратский лагерь. Питер скормил их капитана Многоглазу. Все это случилось из-за Питера
Наверное, Питер прочел что-то по моему лицу – или догадался по моему молчанию. Я увидел короткую вспышку паники в его прохладном взгляде – где, как он думал, никто ее не сможет увидеть. Если он не остережется, то лишится мальчишек. Остальные последовали бы за мной, и он это понимал: ведь это я о них заботился, за ними присматривал. Я, а не Питер.
