Господин Никто
Борис Павлович Власов

© Борис Павлович Власов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

– Ири-и-и-на! Тебя-я-я к телефону! – нараспев сказала секретарь директора, зайдя в комнату, где переодевались девушки.

– А кто не знаешь? – спросила Ирина, поправляя перед настенным зеркалом роскошную прическу. На сегодня работа окончена, можно уйти пораньше и провести остаток вечера в компании друзей.

– Не знаю, он не представился, – равнодушно пожала острыми плечиками невзрачная секретарша, племянница хозяина агентства мод.

Ирина с удовольствием окинула себя влюбленным взглядом, отмечая достоинства своей красивой фигуры. Она еще повернулась боком и вдруг прикусила губу. «Неужели Саша объявился? Что ему надо от меня? Пропал на несколько дней и даже не соизволил позвонить. Пьянствовал, видимо, где-то, а теперь пришел домой и понял, что я ушла от него навсегда».

Пока мужа не было, она перевезла свои вещи к одной из подруг, у которой поселилась временно. Ирина за эти дни подала заявление на развод и рассчитывала вскоре продать их новую трехкомнатную квартиру, чтобы затем купить две однокомнатные. Она отлично знала, что Саша не будет возражать. Свою машину, подаренную ей мужем после свадьбы, она тоже благоразумно продала. Причем в течение одного дня, по генеральной доверенности. Скажет – угнали. И все.

«А может это Сан Саныч звонит?» – мелькнула неприязненная мысль. «Дура набитая», – ругала себя Ирина, идя к телефону. «Зачем любовника потащила домой? Похвалиться хотела? Вот и похвалилась… Сашка ему челюсть сломал».

Сейчас Сан Саныч требует у нее денежную компенсацию за причиненный ущерб здоровью и моральный вред. Она сама виновата – можно было продать машину и без его помощи. А теперь он знает, что у нее есть деньги.

«И вообще надо было с этим Сан Санычем распрощаться, как только вышла замуж. За все его услуги я „расплатилась“ с ним сполна», – Ирина глубоко вздохнула.

Конечно, она бы сумела отшить Сан Саныча, если бы не фотографии…. Чувствуя со стороны Ирины наступившее отчуждение, Сан Саныч пригрозил ей, что не только расскажет ее мужу, какой ценой она попала на подиум, но и пошлет ему по почте кое-какие фотографии, о существовании которых она, к сожалению забыла. «Строишь из себя, понимаешь, невинную девочку», – ухмылялся он. В ответ она злорадно усмехнулась и сказала: «Ты от меня ни копейки не получишь, гад. Можешь свои фотографии развесить хоть на каждом столбе. Теперь они мне до фонаря…».

Думая об этом, она подошла к телефону:

– Алло! Я слушаю, – раздраженно бросила Ирина в трубку, настроенная на то, что если это Сан Саныч, сразу же прекратить разговор.

– С вами говорит капитан Васильев, из милиции, – донесся до нее молодой незнакомый голос. – Сегодня нашли труп, возможно, вашего мужа в лесу за городом, – капитан сделал паузу, видимо ожидая реакцию на свои слова. Однако Ирина не издала ни звука. – Я приношу вам свои соболезнования, но вам необходимо завтра утром приехать в морг на опознание… тела. Дело в том, что …, – капитан на секунду замялся, но потом решительно продолжил:

– Лицо сильно повреждено. Я вам продиктую адрес, куда приехать, а вы запишите…

– Говорите, я так запомню, – сказала Ирина, чувствуя, что у нее перехватывает дыхание. «Недаром мне вчера кошмарный сон приснился», – с горечью подумала она.

Капитан назвал Ирине адрес больницы, в морге которой находился труп и договорился с ней о времени встречи.

«Так! Спокойно! Только не разреветься! – приказала себе Ирина. – Держи себя в руках на виду у девчонок», – она молча положила трубку и, обессиленная, опустилась на стул. Потом обвела пространство перед собой бессмысленным взглядом и, закрыв лицо руками, заплакала навзрыд.

– Что с тобой? Что случилось? Кто звонил? – через некоторое время обступили ее девушки, еще не успевшие уйти из агентства.

– Из милиции звонили…, мужа убили…, – ответила Ирина непослушными дрожащими губами.

– Ой! Как это? Что ты будешь делать? Чем тебе помочь? – раздались со всех сторон дружные сопереживающие возгласы.

– Не знаю, – покачала головой Ирина. – Ничего не знаю…

– В первую очередь надо сообщить о случившемся его родным, – сказала Роза, самая старшая и опытная из них. – Ты знаешь их адреса, телефоны? Наверное, кому-то придется телеграмму послать, если телефона нет.

– Нет, я …я не знаю, – сквозь слезы промолвила Ирина. – Саша только про бабушку вспоминал и про маму. Но бабушка умерла, а где его мама живет – не знаю. Он давно с ней не переписывался и не созванивался. Ой, девочки, мне завтра ехать в морг на опознание тела…, а я боюсь до ужаса….

– Я с тобой поеду! – решительно заявила Роза. – Вдвоем не так страшно.

– Нет, – отрицательно качнула головой Ирина. – Не надо. Туда милиция приедет, я буду не одна.

– Я тебя на своей машине подвезу, – настоятельно сказала Роза. – А сейчас поедем ко мне. Тебе нельзя оставаться одной.

На следующий день им пришлось ехать в морг почти через весь город. Ирина безучастно смотрела в окно и молчала. В голову лезли разные мысли. Была у нее возможность начать новую жизнь, как говорят – с чистого листа, да не получилось. А можно было ведь признаться Саше до замужества во всех своих грехах. В принципе, не так уж у нее их и много. Приехала дурочка из маленького городка за красивой жизнью. На все ради нее, по глупости, готова была. Саша бы все понял и простил. Он очень умный и хороший. Именно о таком мужчине когда-то в юности мечтала Ирина: сильном, благородном, привлекательном. К тому же Саша оказался достаточно материально обеспеченным. И надо же! Сама, своими руками, погубила свое настоящее счастье. И погиб-то Саша ведь из-за нее. Она навсегда запомнила его глаза, когда в тот злополучный день он застал ее в постели с Сан Санычем: яростные и одновременно брезгливые. Какая же она дрянь, не стоящая даже Сашиного мизинца. Стерва! Горячие, обжигающие слезы сплошным потоком лились из глаз Ирины. Она почувствовала, как что-то перевернулось в ее душе после известия о гибели мужа. Плечи Ирины начали мелко вздрагивать, и, чтобы не разреветься по бабьи, во весь голос, она до боли прикусила верхнюю губу.

– Ты поплачь, поплачь. Не стесняйся. Легче будет, – сочувственно посоветовала Роза.

Капитан Васильев, молодой, стройный мужчина, при виде Ирины слегка улыбнулся и окинул ее откровенным, оценивающим взглядом. Потом он сделал попытку галантно взять ее под руку, чтобы ввести в здание морга. Но Ирина резко отстранилась и решительно пошла вперед, высоко подняв голову. Однако стоило ей перешагнуть порог этого мрачного заведения, как ее решимость тут же пропала. Внезапно закружилась голова, сердце замерло, к горлу подступила тошнота. Ирина, сразу обратив внимание на то, что осталось от лица человека, голым трупом лежащего на железном столе, со страхом почувствовала, как теряет сознание. Ее поспешно вывели на свежий воздух и дали придти в себя.

– Судя по документам, которые нашли в кармане убитого, это был ваш муж – Пухов Александр Владимирович. Вы опознали его тело?

– Да, – подавленно ответила Ирина. Она лишь мельком успела взглянуть на распростертое тело, вроде бы рост и телосложение совпадали с Сашиными. Пока Ирина беседовала со следователем, Роза деловито провела переговоры с работниками морга по подготовке тела Саши к похоронам. Оставалось привезти одежду и гроб.

– Теперь поедем в похоронное агентство. Необходимо заказать гроб, венок, и, по-моему, через них оформляется место на кладбище. У тебя деньги есть с собой? – вздохнув, спросила Роза. Ирина молча кивнула головой, плохо понимая, о чем Роза говорит. Она никак не могла избавиться от ужасных впечатлений. Ее всю трясло, словно она голой стояла на снегу, при сильном морозе. То, что Ирина увидела на железном столе морга, никоим образом не вязалось с живым, улыбчивым Сашей. И от этого раздвоения сознания, постоянного сравнения живого с мертвым, было особенно мучительно и больно.

– Ладно! – с жалостью посмотрела на нее Роза – Садись в машину. С тобой сейчас разговаривать бесполезно. Они поехали в похоронное агентство. Потом в другое место. И так несколько раз. Роза выходила из машины, а Ирина оставалась одна на заднем сиденье, сжавшись комочком, ничего не видя перед собой из-за густой пелены слез. Если вчера у нее еще оставалась слабенькая надежа на то, что это, может быть, трагическая ошибка, то сегодня все рухнуло словно в пропасть. В один миг и безвозвратно. Чувство вины за смерть Саши тяжелым камнем легло на ее душу. Для получения свидетельства о смерти мужа Ирине все же пришлось ходить и разговаривать с людьми, но делала она это чисто механически, не осознавая до конца смысла своих действий.

– Так! В основном все сделано, – с удовольствием сказала Роза, в очередной раз, садясь с Ириной в машину, и бросила взгляд на часы. – Ого! День кончается, а мы с тобой до сих пор ничего не ели. Ты, как хочешь, а я страшно проголодалась. Тут кафе есть. Пошли! Машину оставим здесь. Да! – вдруг спохватилась Роза. – Если родственников мужа не знаешь, то его друзьям ты просто обязана сообщить о его смерти.

Они должны принять участие в похоронах. Если тебе трудно, давай я позвоню им.

– Нет, я сама. Придем в кафе – позвоню самому близкому другу Саши, Владу.

Ирина тяжело вздохнула. Роза не знала, что Ирина не могла решиться позвонить Владу по одной простой причине. Она боялась, что Влад знает о том, что произошло в их квартире в тот несчастный день. В том, что Саша после этого напился, не могло быть никаких сомнений. О том, что произошло дальше, зная Сашин чересчур эмоциональный характер, тоже можно было догадаться. В беседе со следователем Ирина про этот эпизод ничего не сказала. Сидя за столиком кафе, пока Роза пошла к стойке заказывать еду, Ирина достала из сумочки сотовый телефон и набрала нужный номер.

– Я слушаю, – отчетливо послышался слегка недовольный голос Влада. В трубке были слышны и другие, громкие, о чем-то спорящие голоса.

– Да тише вы, ничего не слышно, – прикрикнул Влад и еще раз повторил: – Я слушаю!

– Влад! – волнуясь, произнесла Ирина. – Саша погиб…

– Кто это? Ты что ли, Ирина? Ты брось такие шутки! Под «мухой» что ли?

– Саша… лежит в морге, – прерывающимся голосом, размазывая по щекам слезы, проговорила она.

– Где ты? Откуда звонишь? – голос Влада внезапно сделался хриплым.

– Из кафе «Колобок», в нашем районе, как поедешь по….

– Я знаю, – прервал ее Влад. – Жди там. Я сейчас приеду.

Ирина набрала еще один номер и тихо сказала:

– Папа, приезжай…. Саша умер…, – больше не в силах сдерживаться она положила телефон на стол и закрыла лицо руками.

– Ну, перестань! На нас все обращают внимание. Слезами горю не поможешь. Лучше думай, как будешь жить дальше, – сказала подошедшая Роза.

Ровно через пятнадцать минут в кафе появился Влад. Среди других мужчин он выделялся не только высоким ростом, но и плотной, крепкой фигурой тяжелоатлета. Его коротко остриженная ярко-рыжая голова в свете проникающих сквозь стекло солнечных лучей отливала золотом. Несмотря на теплый летний день, Влад был одет в элегантный черный костюм и белую сорочку с модным галстуком. Он быстрым шагом подошел к столику, за которым сидели Ирина с Розой, отодвинул стул и сел, широко расставив ноги и положив локти на колени. Крепко сцепленные пальцы рук выдавали в нем сильное волнение. Влад вначале взглянул на Розу, потом перевел испытывающий взгляд на Ирину.

– Как это случилось?

– Не знаю, – прикусывая верхнюю губу, ответила она. – Следователь сказал, что нашел его в лесу, за городом. У него… у него… все лицо разбито.

– Ты его видела в морге?

– Да…. Его нам выдадут в закрытом гробу, – Ирина вытерла пальцами слезы под глазами и опустила голову.

– Что вы сегодня сделали? – Влад опять взглянул на Розу. Та коротко рассказала о том, что они сумели сделать за день.

– Значит так, все остальное я беру на себя. Сегодня же обзвоню всех наших ребят. Не понимаю! – покачал головой Влад. – Как же так? Сашка – отличный боксер. Не только себя, но и других мог защитить. Просто так, в обычной пьяной драке его вряд ли могли убить. Здесь что-то другое…. Что-то типа…. Ну, ладно! Разберемся…. – Он глубоко вдохнул в себя воздух и медленно выдохнул, потом быстро поднялся.

– Вас довезти?

– Нет, у нас своя машина есть, – ответила Роза.

– Тогда вечером созвонимся и договоримся о планах на завтра.

Лицо Влада будто окаменело. Больше не говоря ни слова, он круто развернулся и ушел, слегка сутулясь.

На другой день дождь, ливший с самого утра, неожиданно прекратился. Небо просветлело, и между серыми остатками туч выглянуло солнце, высвечивая яркими лучами скорбную похоронную процессию. Среди провожающих Сашу в последний путь, кроме Ирины, ее отца и двух подруг, здесь было человек пятнадцать друзей погибшего и его товарищей по работе. И еще пожилая соседка Пуховых, тетя Маруся, которая помогала Ирине в домашних делах. Ирина шла за плывущим на крепких плечах гробом, поддерживаемая под руку отцом, и думала о том, как она будет жить дальше. Если бы Саша мог встать из гроба, она бы бросилась ему в ноги и при всех вымолила у него прощения. Но, как течение реки нельзя повернуть вспять, так и мертвого человека нельзя оживить, а значит, надо решать, как жить дальше. Одной. Самое главное, если совсем недавно она еще сомневалась, то теперь точно знала – внутри нее развивается новая жизнь, зарожденная Сашей. Она будет жить ради нее. И хотя бы тем немного искупит свою вину перед мужем. За дни после его гибели Ирина почувствовала себя намного старше и умнее. Она взглянула на сосредоточенное печальное лицо отца и подумала: «Решено. Она вернется с отцом в родной городок и начнет все заново. За папой тоже нужен уход. После смерти мамы он сильно сдал и в последнее время часто болел».

В то время как Ирина размышляла о своей дальнейшей жизни, Влад шел сзади нее и непрерывно глядел ей в спину. Взгляд его был холоден и жесток. Разительную перемену в ее поведении, постоянные слезы на лице, погасшие печальные глаза он считал всего лишь талантливой игрой самодеятельной актрисы, подающей большие надежды. Довела Сашку до гибели, а теперь разыгрывает из себя убитую горем вдову, стерва. Он не мог понять, как Сашка, такой решительный во всех делах, не мог ее бросить. А больше всего он сейчас ненавидел Ирину за то, что у него возникнут такие проблемы, неудачное решение которых может привести его к полному финансовому краху. Влад отлично знал, что без Сашки ему не справиться с делами фирмы. Пухов был в их совместном бизнесе головой, а он, Влад – шеей. Найти такую новую голову невозможно. И более того – опасно. Кроме Сашки, которого он знал с первого курса института, Влад никому больше не доверял. Ирина спиной почувствовала враждебный взгляд Влада и съежилась. Больше всего ей хотелось, чтобы все поскорее ушли, и она осталась у могилы одна.

Поскольку гроб был закрыт, то его сразу же, без обычного прощания с покойным, медленно опустили в глубокую могилу. И все присутствующие поочередно, боясь поскользнуться на мокрой траве и упасть в открытую яму, осторожно проходили по ее краю и бросали на крышку гроба по горсти мелких, сырых комочков земли. Могильщики быстро забросали гроб землей, и вскоре на кладбище вырос новый могильный холмик. Влад воткнул в него высокий деревянный крест и процесс похорон на этом закончился. Сашины друзья и товарищи под руководством Влада дружной толпой направились к своим машинам, не сказав Ирине ни слова на прощание.

– Как же так? – растерянно спрашивала их тетя Маруся. – А помянуть то? Мы же поминальный стол приготовили. Не по-христиански это.

– Мы его сами помянем, на работе…, вечером. Когда дела закончим, – пряча от нее глаза, за всех ответил ей Влад. Но все прекрасно слышали, как он громко произнес название ресторана, где им, видимо, были заказаны поминки.

«Ах ты сволочь! – с возмущением взглянула на Влада оскорбленная до глубины души Ирина. – Забыл, как признавался мне в любви. Ты и Сашу-то женил на мне, чтобы потом меня своей любовницей сделать».

Но гордость не позволяла ей произнести вслух ни одного слова. Отец Ирины стоял, опустив голову, глядя прямо перед собой на могилу, словно все происходящее сейчас к нему не имело никакого отношения, но по его подергивающейся щеке, плотно сжатым в узкую полоску бледным губам Ирина поняла, как ему больно за дочь.

– Ничего, папа. Переживем, – с трудом проглотила она подступивший к горлу комок. – Понимаешь, они считают меня виноватой в гибели Саши. Но один Бог мне судья и вот он, – кивнула Ирина на могильный холмик.

– Тетя Маруся! – повернулась она к доброй старой женщине. – Давайте соберем всех соседей, кто окажется дома. Сашу многие знали. Он на свои деньги во дворе детский городок построил, – и добавила, сквозь слезы обратившись ко всем, кто остался: – Идите! Я вас догоню.

Подруги подошли к ней, и каждая молча обняла ее. Оставшись одна, Ирина опустилась перед могилой на колени и тихо прошептала: «Прости меня…».

Глава 2

Он парил над высоким потолком, наслаждаясь ощущением полета. Внизу, при ослепительно ярком свете больших ламп, над операционным столом склонились люди в голубом с масками на лицах. Шла сложная, длительная операция. Вдруг ему захотелось вырваться из замкнутого пространства операционной и взмыть куда-то ввысь к неведомому и манящему. Но тут один из людей в голубом, пожилой хирург в очках устало выпрямился и обвел коллег победным взглядом. И все… Полет прекратился… Наступила тьма…

После операции Саша долго приходил в себя. В начале, словно сквозь туман, возникали какие-то расплывчатые образы, затем появились смутные обрывистые воспоминания, почему-то не связанные одно с другим ни по смыслу, ни по времени. Буд-то кто-то тасовал их как колоду карт. Когда сознание вернулось к Саше полностью, то он тотчас ощутил мучительную боль.

Казалось, болело все: мышцы, кости, голова… Александр даже старался сдерживать дыхание, либо любой неосторожный вдох мог отдаться всплеском боли. Не в силах более терпеть эти боли он тихим слабым голосом позвал:

– Сестра…, сестра…

В больничной палате кроме него никого не было. Скоро в чуткой тишине послышались легкие быстрые шаги.

– Пришел в себя?! Вот и хорошо.… Вот и молодец.… А то мы все за тебя переживали. Надо же такой молодой и красивый…

Саша увидел над собой обрадованное лицо немолодой медсестры с добрыми внимательными глазами, кроме доброты в них было еще нечто такое – материнское, что сразу пробудило, в нем необыкновенную симпатию к этой женщине в голубом халате. Он очень боялся снова попасть в забытье. Ему почему-то казалось – он из него уже не вернется. Никогда…

– Сейчас сделаю укол, и станет легче. Петр Васильевич, наш самый опытный хирург, сказал, что если бы с операцией промедлили, то вряд ли тебя спасли…. Он сказал, что ты в рубашке родился… – говорила медсестра, вводя Саше обезболивающее.

– Тебя как зовут?

– Саша, – слабо улыбнулся он уголками губ. Ласковый взгляд, теплая интонация голоса, заботливые прикосновения рук медсестры подействовали на него как живая вода. Даже дышать стало легче.

– А вас.… Как зовут? – спросил он, глядя на нее с глубокой благодарностью.

– Галина Ивановна, – ответила она с улыбкой и осторожно присела к нему на краешек кровати. – Повезло тебе, сынок, что Петр Васильевич на дежурстве оказался. Он, можно сказать, тебя с того света вытащил… Тебя же к нам всего синего, с открытой раной груди и ушибом головы к нам привезли. Ну, ничего, – пог8ладила она Сашу по бледной руке. – Ты молодой, здоровый… Теперь быстро на поправку пойдешь. Пока лежи спокойно. Если я понадоблюсь – нажмешь вон ту красную кнопочку на стене, я и приду.

Галина Ивановна еще раз погладила Сашу по руке и добавила:

– Я две ночи около тебя провела.… У меня у самой сын такой же, как ты, – грустно вздохнула.

– Ну, ладно, пойду я, – поднялась она, но вдруг спохватилась, – Пока опять не забыла, скажу, что тебя к нам без сознания доставили, поэтому в истории болезни записали «Неизвестный». Поэтому я попозже зайду и запишу все твои данные, а потом к тебе из милиции придут.

После ухода медсестры Саша закрыл глаза и задумался: рана в груди, ушиб головы – откуда? Ничего не помнит. Тем более как привезли его в больницу. Галина Ивановна сказала, что он был без сознания весь синий. Следовательно, он до больницы где-то попал в серьезный переплет. Но, как и почему?! Саша пытался хоть что-то вспомнить и не смог.… Вместо этого в мозгу почему-то возникли картинки милого детства. Вот он сидит с отцом на берегу речки и ловит рыбу.… Вот на спор с пацанами спрыгнул с крыши сарая и сломал ногу. Как на Яву видит перед собой испуганные глаза матери. Странно… Детство помнит хорошо, а всю последующую жизнь словно отрубило. Абсолютно ничего не помнит.… Через некоторое время к Саше пришли: пожилой врач, с массивными роговыми очками на крупном носу и молодой старший лейтенант милиции, розовощекий, пышущий здоровьем низкорослый крепыш.

– Ну-с, молодой человек.… Как дела? – добродушно спросил врач, на которого Саша воззрился с большим удивлением. Несомненно, он видел его где-то раньше. – Нормально? Ну, молодец! Ладно, ты поговори пока с милицией, а потом я тебя посмотрю. Даю вам три минуты, – строго обратился он к старшему лейтенанту. – Больного сильно утомлять нельзя. Ни в коем случае!

Врач вышел из палаты, а крепыш – «старлей» поудобней уселся перед Сашей на стуле.

– Старший лейтенант Приходько из райотдела милиции, – представился он, с любопытством разглядывая Сашу. – Назовите вашу фамилию, имя, отчество.

– Пухов Александр Владимирович, – не удержался от улыбки Саша.

– Можно сказать – кто, где, при каких обстоятельствах нанес вам глубоко проникающее ножевое ранение?

– Нет. Я пытался хоть что-то вспомнить, но не смог, – честно признался Саша. – Детство свое почему-то помню, а остальное нет.

– Ну, хорошо… – с сожалением протянул Приходько и вдруг оглянулся на дверь. – На этом сегодня закончим. А то Петр Васильевич меня отругает – крутой мужик. Ты давай выздоравливай… Я к тебе еще приду. Постарайся что-нибудь вспомнить, – неожиданно весело улыбнулся Приходько. – Мне сказали, что ты везучий…

– Постараюсь, – в тон ему хотел ответить Саша, но получилось как-то вымученно. Боль снова напомнила о себе, а еще подступил приступ жажды. Саше начало казаться, будто он долго шел по пустыне без глотка воды среди невыносимого пекла. – Слушай, попроси медсестру подойти… Я сильно пить хочу…

Через несколько дней Сашу перевели из реанимационного отделения в хирургическое, в палату №6. это напомнило ему известный рассказ Чехова, который он прочитал еще в детстве. Вообще, Антон Павлович был его самым любимым писателем, однако Саша больше всего любил поэзию. Любовь к поэзии перешла к нему от его бабушки – учительницы русского языка и литературы в средней школе. Когда-то, в ранней молодости, еще учась в Московском университете, она и сама недурно писала стихи. Ей даже прочили большое литературное будущее, но бабушка вышла замуж за красивого «вновь испеченного» инженера-путейца и уехала с ним в глушь, в маленький провинциальный город на Волге. Сама со временем стихи писать перестала, но сумела привить любовь к ним своей дочери и особенно внуку Саше, который много лет жил у нее один. Сашина мама после смерти мужа, его отца, привезла Саша к бабушке, когда ему только исполнилось десять лет. А сама с новым мужем улетела в Сибирь. Перед этим она обещала, что как только они устроятся на новом месте, то приедет и заберет сына с собой. Однако так и не приехала и не забрала. Лишь писала письма бабушке, передавая в них сыну теплые приветы, да присылала деньги. Саша знал из писем, что у него появилась сестра. Галина Ивановна навещала Сашу каждый день. Она заходила к нему перед дежурством в реанимации и приносила домашнюю еду: куриный супчик, котлеты и зеленые крупные яблоки.

– Большое спасибо вам, Галина Ивановна, за вашу доброту, но мне, честное слово, неудобно… Вы так тратитесь на меня… – сказал однажды Саша, глядя на очень скромно одетую Галину Ивановну. Он впервые видел ее без больничного халата. Она строго посмотрела на него.

– Чтобы я больше не слышала от тебя таких слов. Понятно?

– Понятно, – сконфуженно произнес Саша, чувствуя, как краснеет.

– Память-то возвращается к тебе помаленьку? – улыбнулась она.

– Да не очень, – признался Саша, чувствуя себя виновным перед Галиной Ивановной. – По-прежнему отрывки какие-то…

– Я вот о чем думала, Саша, – с беспокойством проговорила она. – Ты говорил мне, что вспомнил свою жену. Я думаю, надо ее побыстрее отыскать и в известность поставить, что ты находишься в нашей больнице. Номера телефонов, адреса ты, конечно не помнишь. Так может, вспомнишь, где она работает… Я постараюсь ее найти. Она, поди, потеряла тебя, бедняжка. Может, уже все больницы обзвонила, только твоей фамилии-то нет нигде…

«Жена? – удивленно подумал Саша. – Интересно как в голове что-то заклинило. То, что было в детстве, вспоминается до мельчайших подробностей, а дальше все мрак. Для того чтобы хоть что-то высветить в этом мраке приходится прилагать большие усилия. И не всегда успешно».

– Разве я говорил вам, что женат?

– А как же? – удивилась Галина Ивановна и с жалостью поглядела на него. – Ты даже имя ее назвал – Ирина.

«Ирина… Ирина… – напряг свою память Саша. Что-то это имя ему говорит… Стоп! Значит эта высокая красивая девица с надменным лицом, работающая в модельном агентстве, его жена. С ней его познакомил Влад. Как же я про Влада мог забыть.… Своего лучшего друга»…

– Она работает в агентстве «Силуэт» при Доме моды в том же здании.

– Слава тебе Господи…. Вспомнил! – обрадовалась Галина Ивановна. – Молодец…. Так глядишь потихоньку память вся и вернется. А я не откладывая дело в долгий ящик, сейчас отпрошусь на немного и съезжу к ней. Это же не далеко отсюда. Вот она обрадуется-то!

– Галина Ивановна! Вы говорили, что у вас сын такой же, как я. Он с вами живет?

– Нет, Сашенька, – вздохнула она. – Он на далекой заставе служит. Офицер-пограничник. Я его очень редко вижу…

– Извините, я вас расстроил своими вопросами….

– Ну, что ты! – ласково произнесла она и смахнула с его лица вьющуюся прядь темных волос. – Ты давай поправляйся, и будете ко мне с женой в гости приходить. Я ведь живу совсем одна….

– Обязательно. Я вас никогда не забуду…. – дрогнувшим голосом промолвил Саша.

– Вот ведь какие чудесные женщины на свете есть. За чужим парнем как за своим сыном ухаживает. Все его болячки на себя принимает, – с глубоким поклонением сказал после ухода Галины Ивановны сосед Саши по палате – Селиванов. «Петрович» – уважительно звали его больные. А Саша невольно подумал про свою мать. У него и адрес ее где-то затерялся. Как выйдет из больницы, нужно будет все-таки найти его. Сколько лет прошло, как она оставила его у бабушки. Теперь если они и встретятся когда-нибудь, то друг друга не узнают. А стоит ли встречаться? После стольких лет разлуки. Со слов бабушки он знал, что мать с отчимом копят деньги на большую квартиру. Она и им высылала деньги не постоянно. Они в основном жили на бабушкину зарплату. Но наступило лихое время, когда все сбережения россиян в один день превратились в ничто…. Дефолт. Это слово с проклятиями произносили в России миллионы людей…. Также как и фамилию действующего президента. Стало ясно, что мать за Сашей не приедет. Только он уже об этом не переживал. Ему лишь до боли было жалко свою бабушку, просыпаясь ночами от ее негромкого плача.

– Ты чего это надумал грустить? – остановился возле Сашиной кровати старик Ермолин, сосед по палате, высокий и прямой, как жердь. Он осуждающе глядел на Сашу из-под низко нависших седых кустистых бровей. – Вот так, бывалоча, кто-то загрустит на передовой перед боем, а завтра глядишь, его и нету…. Ты смотри у меня! Тебе ишо вылечиться надо, память вернуть. Вон как все о тебе заботятся.

– Да я так…. Кольнуло в груди что-то, – с уважением ответил Саша.

– Может сестру позвать? – забеспокоился тот.

– Нет. Уже прошло….

– Ну, гляди…. Ежели, что не стесняйся, говори. А то все молчишь, да молчишь. Не переживай, Сашок! И память к тебе вернется, и бегать будешь как лось. Меня однажды на фронте так шандарахнуло взрывной волной, что совсем оглох, и память начисто отшибло. Но ничего оклемался потом в госпитале и опять на фронт. Погибнуть мне Бог не дал, но в какие переделки я только не попадал. Однако духом, – поднял вверх тонкий длинный палец вверх дед, – никогда не падал! Духом упасть, значит пропасть. Понял?

– Понял, – улыбнулся Саша. От общения с дедом у него посветлело на душе. «Как прекрасно, – подумал он, – что есть такие люди на земле, как этот дед, Галина Ивановна, Петрович. И как хочется самому что-то сделать для них доброе. Если каждый из россиян, кто имеет достаточно средств, взялся бы по доброй воле помогать старым бедным людям, живущим в нищете, то насколько бы здоровее и счастливее сделалось бы наше общество. И не нужно было бы тогда придумывать никакую объединяющую нацию идею.

– Сашок! Проснись. Протри глаза-то, – тихонько тряс Сашину руку Петрович. – Там Галина Ивановна пришла…. Расстроенная чем-то…. Даже слезы на глазах. В коридоре с нашим дедом разговаривает. Сейчас в палату войдет….

«Чем она может быть расстроена? – тревожно подумал Саша, повернув лицо в сторону двери. – Может, обидел кто? Если узнаю кто, выйду из больницы точно башку отверну».

Но вместо Галины Ивановны в палату быстрым шагом вошел Андрей девятнадцатилетний студент, четвертый сосед в их палате. На его лице сияло выражение восторженной влюбленности. У Андрея скоро должна состояться свадьба и невеста навещала своего жениха два раза в день. Когда же вошла Галина Ивановна, то Саша вначале ее не узнал. На столько какое-то сильное переживание изменило черты ее лица: на нем резко обозначились морщины, рот скорбно сжался, подбородок, словно заострился. Саша смотрел на Галину Ивановну и не решался заговорить первым. «Может, с ее сыном что-то случилось? – промелькнула у него мысль.

Галина Ивановна подсела к нему и печально сложила руки на колени, низко опустив голову.

– Ты знаешь, Сашенька, – вдруг со слезами произнесла она. – Они меня там за сумасшедшую приняли. Так и сказали: «Тетка, вам лечиться надо».

– Почему?! – с изумлением вырвалось у Саши.

– Так ведь они тебя похоронили! – громко всхлипнула Галина Ивановна. В палате наступила напряженная тишина.

– Как это похоронили?! Не понял…. Как они могли меня похоронить?

– Не знаю, Сашенька, как смогли…, но похоже на правду. Одна девушка, темненькая такая, рассказала мне, как она сама присутствовала на твоих похоронах и своими глазами видела, как гроб с твоим телом опускали в могилу…. – заплакала Галина Ивановна. – Я ничего не могу понять….

– Чушь собачья! Какой гроб? А где Ирина? Вы видели ее?

– Мне сказали – она после твоих похорон уволилась и уехала к отцу в другой город….

Галина Ивановна закачала головой: – Господи! Что же такое делается…

Потрясенный до глубины души услышанным, Саша молча уставился в потолок. Потом закрыл глаза и крепко сжал челюсти. Внезапно в его голове одна за другой замелькали картины недавно пережитого. Память полностью вернулась к нему. Видимо для запуска ее приостановленного механизма требовался основательный толчок, взрыв эмоций. И он произошел. Да еще какой!

– Я вспомнил! Я все вспомнил! – обрадовано воскликнул он и повернул к Галине Ивановне возбужденное лицо.

– Вы успокойтесь, не переживайте…. Я вам сейчас все объясню…. Дело в том, что я…. В общем, мы с Ириной круто поссорились, и, перед тем как попасть в больницу, я ушел из дома…. Потом заступился за одного мужчину, которого пинали отморозки. Но дело не в этом…. Это Ирина со своей подружкой все придумала с моими похоронами…. Вам случайно не говорили – гроб был открытый или закрытый?

– Нет, не говорили, – растерянно проговорила Галина Ивановна.

– Ну, вот видите! Наверное, был закрытый. Не думал я, что она способна на такую подлость…. Она, наверное, теперь и квартиру продала, и машину. Но я все равно ее найду, никуда она от меня не денется. Вот стерва….

– Сашенька! Ты будь поосторожнее, – умоляюще попросила Галина Ивановна. – Молодой, горячий…. Наломаешь дров, потом всю жизнь будешь каяться….

– Да нет, что вы, Галина Ивановна. Я и пальцем ее не трону. Я по-другому с ней разберусь….

– Ну, вот и хорошо – теперь все ясно, – повеселела она. – Ты еще найдешь свое счастье….

Она с глубоким облегчением вздохнула и улыбнулась, глядя Саше в глаза. Свою нерастраченную материнскую любовь она теперь перенесла на него и больше не чувствовала себя болезненно одинокой. До чего же он был похож на ее сына.

После ухода Галины Ивановны Саша сделал вид, будто задремал, а сам стал думать о жене. Добрейшая душа Галина Ивановна, сама того не ведая, разбередила в нем такую рану, боль которой была на много сильнее чем боль после операции. Самое страшное, что эту боль не заглушишь никакими обезболивающими средствами. Где же были его глаза, его разум, когда он решил жениться на Ирине? Удивительно! Все его всегда считали умным, а он оказался тупее тупого, как мальчишку она обвела его вокруг пальца. Он вспомнил Ирину при первом знакомстве. Выражение лица у нее было такое наивно невинное, как у пай-девочки. Он глубоко вздохнул: «Лох несчастный…. На дешевую уловку попался. Между прочим, это Влад привел его к ней. Такая классная девочка, тонкая натура. Скромница…. Дурак, блин. Какая скромница может попасть в модельный бизнес. Ну, ладно, Влад настойчиво советовал: „Женись на ней, пока ее не перехватили. Ты ей очень нравишься“. А сам то он что? Откровенно говоря, он уже устал от одиночества. Захотелось, чтобы рядом была любящая преданная душа. Если честно признаться самому себе, Ирина с первой встречи его очаровала. А уж про страсть, которая вспыхнула в нем, и говорить нечего. При своей эффектной внешности она действительно держалась первое время очень скромно и даже пожаловалась ему, как сложно быть красивой девушке одной. Стоит только познакомиться с кем-то, с виду порядочным человеком, как тебя уже хотят затащить в постель. Что вообще, по ее мнению, порядочных людей очень мало. Особенно среди молодежи и я потерял голову. Страсть затмила мне глаза. А какую красивую историю она рассказала мне о том, как потеряла свою невинность из-за большой любви к бывшему однокласснику, а он, подлец, потом со своим богатеньким папашей удрал за границу. Рассказывая эту историю, Ирина плакала натуральными слезами, и это особенно растрогало меня, с детства, не выносящего женских слез».

Первое время после свадьбы Ирина изображала необыкновенную любовь и заботу, отчего будущая совместная жизнь рисовалась ему только в самых радушных тонах. По просьбе жены он купил ей машину и никогда не отказывал в деньгах. Но, когда бурная страсть в нем утихла, он с удивлением обнаружил, что общих интересов у них нет, абсолютно никаких. Жена оказалась внутри пустой, как цветочный горшок без земли. К тому же ее потребность в деньгах возрастала с каждым днем. Ирина оказалась просто одержима манией приобретения разных дорогих вещей. Однажды он не выдержал и заявил ей самым решительным образом, что деньги он не печатает, а зарабатывает…. И всему есть разумный предел. С того времени поведение жены резко изменилось. Она стала не в меру капризной и раздражительной. И он с горечью, с запоздалым сожалением, был вынужден признать – Ирина оказалась совсем другим человеком, нежели он себе представлял. Она далеко не та, за которую себя выдавала. Видимо, почувствовав его отчуждение, Ирина вдруг заявила, что она беременна и он, идиот безмозглый, олух царя небесного, опять ей поверил. Однако внутри него что-то обломилось, и он все чаще и чаще стал браться за рюмку. Теперь при слове любовь, он иронически усмехался и вообще перестал верить в то, что она существует на свете. А тут еще один «добрый» друг совсем раскрыл ему глаза По-пьянке на его жену. Оказывается в модельный бизнес, она попала вовсе не по конкурсу как говорила сама, а благгодаря связи с одним высокопоставленным чиновником городской администрации. Кстати, встречается с ним до сих пор, за спиной мужа-рогоносца. Саша воспринял эту информацию внешне спокойно, подавив первую вспышку гнева. «Натрепаться могут на кого угодно. Из любых побуждений. Не пойман – не вор», – сказал он себе. Но решил все-таки проверить соответствует ли эта информация действительности или нет. И проверил. Получилось как в анекдоте. Вернулся муж досрочно из командировки и застал в постели у жены чужого мужика. Аристократичного седеющего мужчину с большим животом. Сладкая парочка даже не слышала, как муж вошел в спальню. При виде столь эротичной сцены в нем мгновенно вскипела ярость и он, не сказав ни одного слова, врезал со всего размаху, в челюсть пытавшегося вскочить на ноги любовника и тот грузным мешком свалился на пол. За тем, также молча развернулся и ушел из дома, захватив с собой туже сумку, с какой ездил в командировку. Последнее что запомнил, уходя – это глаза Ирины. Глаза затравленного зверька, наполненные ужасом. Дальнейшие события вспоминались уже смутно. Ресторан. Бутылки на столе. Потом на улице несколько наглых парней пинают скорчившегося на земле прилично одетого мужчину. Вызывающе избивают, на глазах у прохожих, делающих вид, будто не замечают эту отвратительную картину. А он даже был рад, что эти подонки подвернулись ему под руку. Но, сбив с ног троих, вовремя не заметил, как у четвертого блеснуло лезвие ножа. Не успел отвернуться…. «Значит, это они забрали у меня документы, – подумал Саша. И все-таки задал он себе вопрос: – Ради чего Ирина пошла на такую мерзкую затею?».

– Андрей! – позвал Саша студента, соседа по палате. – Можешь дать мне свой мобильник на одну минуту? Мне нужно срочно позвонить.

– Пожалуйста! – любезно принес Андрей телефон.

– Можете и больше поговорить. Я только новую карточку ввел.

Саша набрал номер телефона квартиры Влада, и через несколько секунд он услышал голос Зои, жены Влада.

– Алло! Я слушаю….

– Зоя, здравствуй, – улыбаясь, сказал Саша. – Это Саша Пухов, из больницы звонит. Влад дома?

– Саша?! – изменившимся голосом переспросила Зоя.

– Да, – потвердел он. – Ты что, мой голос не узнаешь?

– Какая шутка у вас неудачная. Саша Пухов умер, испуганно ответила Зоя и быстро положила трубку.

– Да что они там все сговорились что ли? Или с ума посходили. – вырвалось у него с крайним удивлением.

Глава 3

Когда Петр Васильевич разрешил Саше вставать с кровати и совершать короткие прогулки, тот воспринял это с огромной радостью. Ему уже осточертело лежать наедине со своими мыслями и хотелось побыстрее вырваться на волю. Первым делом он подошел к открытому окну палаты, и словно впервые в жизни, с жадностью и любопытством, взглянул на окружающий мир. За то время, пока он находился на больничной койке, наступило настоящее лето. Солнце поднялось до наивысшей точки и его почти отвесные лучи жарко нагревали землю. На солнце без боли в глазах не возможно было смотреть. Теплый воздух, наполненный испарениями после дождя, струился от нагретой земли как нагретый пар. Разросшаяся в полную силу листва радовала глаз. Жизнь продолжалась…

Через несколько дней Саша стал прогуливаться по всему длинному коридору хирургического отделения, расположенного на третьем этаже больницы. На первый этаж он не спускался. Да и было незачем. Он не курил и к нему на свидание никто не приходил. Только одна Галина Ивановна по-прежнему навещала его. Во время этих прогулок Саша часто заходил в операторную ЭВМ, находящуюся в самом конце коридора. Работающие в ней две хорошенькие девушки разрешили ему пользоваться их городским телефоном. Девушкам понравился рослый стройный парень с обаятельной улыбкой на бледном лице. Они обе смотрели на него с явным интересом, и каждая в тайне мечтала познакомиться с ним поближе. Пошутив с девушками, Саша брался за трубку телефона, но везде куда бы и кому бы он не звонил, ответ был такой – Александр Пухов умер. На своей фирме ему сообщили, что у них, в связи со смертью Пухова, появился новый директор, а его заместитель по экономике и финансам Владлен Павлович уехал в заграничную командировку. В агентстве, где работала Ирина, тоже подтвердили: после смерти мужа она уволилась с работы и уехала в другой город. Все! Кому-то еще звонить и что-то доказывать не имело смысла, никто ни верил, что он жив. Все принимали его слова за неудачную шутку. Оставалось только одно – поскорее выйти из больницы и во всем разобраться. Пока же получалось так, что в действительности Александра Пухова – не существует. Получалось так, что Саша сейчас находился как в двух мирах: одном потустороннем, а другом – реальным.

«В такой ситуации надо иметь железные нервы. Как сказал бы Влад – полный облом! Надо же, в Чечне в самом пекле живой остался, а тут, блин, на гражданке – заживо похоронили», – подумал Саша.

– Слышь! – подсел к нему Петрович. – Что ты все думаешь и думаешь? Так ведь рехнуться можно. Выйдешь из больницы, обратишься в милицию, и все встанет на свои места. Похоже, чей-то труп нашли с твоими документами и твоей жене представили как тебя. Я слышал – такие случаи бывают….

– Не знаю, – пожал плечами Саша. – Я не слышал….

– А че далеко ходить? – вмешался в разговор старик Ермолин. – В нашем поселке был такой случай. Один мужик, того, поехал на автобусе в отпуск, да у него чемодан украли. Вместе с паспортом. А вор, значит, под машину попал…. Ну, прислали жене телеграмму из того города. Мол, так и так, приезжайте и забирайте своего мужика. Поехала она, значит, и того привезла гроб. Потом собрала родню и похоронила его как положено. А мужик-то ейный через неделю заявился домой. Что тут было! Ужасть!

– А дальше что? – спросил Саша.

– Да ничего! Пропьянствовал он недели две, а опосля пошел в милицию….

– Вот я и говорю, пойдешь в милицию там и разберутся. Чего переживать то? В жизни всякое может случиться, – философски заключил Петрович.

– Ничего себе, – усмехнулся Саша. – Я что, по-вашему, смеяться над этим должен? Если как сказал дед, меня похоронили, как положено, то я сейчас никто. Нет меня!

Он встал с кровати и подошел к окну. «Если Ирина успела продать квартиру, то жить мне будет негде, – подумал он. – Ни в одну гостиницу, ни в одно общежитие без паспорта не устроишься. А самое главное я ни одного рубля со счета в банке снять не смогу. Придется, как только выпишусь из больницы, сразу поехать к Ирине в Кузьминск. Жить я с ней, конечно, не собираюсь. Пусть подаст на развод. Хотя какой к черту может быть развод, если она меня похоронила? Ладно, разберусь с ней, заберу свои деньги, а дальше видно будет. В любом случае к Галине Ивановне не пойду. Не хватало еще сесть доброй женщине на шею».

Саша чувствовал, что его душа после всего пережитого, стала как обгорелая спичка и от нервного перенапряжения последних дней начала сильно болеть голова.

Наконец настал тот долгожданный день, когда Сашу выписали из больницы. Больничный лист, естественно, не дали. Нет ни паспорта, ни страхового полюса. Впрочем, он ему сейчас был нужен как собаке пятая нога. В качестве кого этот больничный лист можно предъявить? Воскресшего покойника? Это еще надо доказать. Накануне вечером к нему зашла Галина Ивановна с большим пакетом.

– Я тебе, Саша, рубашку и костюм сына принесла. Твою одежду, насквозь пропитанную кровью, пришлось выбросить. Только часы и ботинки сохранились. Ты их получишь на первом этаже.

– Большое спасибо вам, – с волнением произнес Саша. – Вы столько для меня сделали. Только я не знаю, подойдет ли мне одежда вашего сына.

– Думаю, подойдет, – улыбнулась Галина Ивановна. – Вы с ним одного роста и телосложения.

«А ведь у меня в кармане брюк было двести долларов, завернутых в платок, чтобы не выронить, с огорчением вздохнул он. – Я так на них рассчитывал. Теперь об этом спрашивать неудобно»….

– Ты знаешь, куда тебе идти? – участливо спросила Галина Ивановна. – Не беспокойся. Я тебе в карман пиджака ключи от своей квартиры положила и бумажку с адресом. Квартира у меня однокомнатная. Но ничего, поместимся. Ты в последние дни сам на себя не похож. Совсем улыбаться перестал. Плохо себя чувствуешь? Да?

– Да нет, – улыбнулся Саша. В порыве чувств он взял руку Галины Ивановны и прижался к ней губами, выражая, таким образом, беспредельную благодарность и любовь к этой скромной, внешне неприметной женщине, распахнувшей для него всю душу.

После того как она ушла, вытирая на ходу платочком слезы, к Саше подошел Петрович и тихо проговорил: – Ну, вот…. А ты говорил, что у тебя мать неизвестно где. Вот она твоя мать и есть. Какая душевная и добрая женщина! Таких еще поискать.

Прежде чем уйти из больницы, Саша зашел в ординаторскую и высказал слова благодарности Петру Васильевичу за спасение. А про себя решил, что при первом же случае преподнесет ему хороший подарок. Петр Васильевич снял очки, потер указательным пальцем переносицу и дал строгое напутствие:

– Никаких больших физических нагрузок. Тяжести поднимать не больше буханки хлеба. А самое главное не пить! Ты меня хорошо понял?

– Хорошо, – согласно кивнул Саша.

– В общем, береги себя. Чтобы мой труд напрасно не пропал, – по-отечески добавил хирург и протянул Саше сильную жесткую ладонь.

Выйдя из здания больницы и широко расправив плечи, Саша набрал полную грудь свежего воздуха, который подействовал на него опьяняюще. Радость от наконец-то обретенной свободы, от ощущения того, что он как прежде крепко стоит на своих ногах, переполнила его сердце.

«Какие же чувства тогда испытывает человек, выходя на волю из тюрьмы?» – подумал он. Настроение его еще более приподнялось, когда в другом кармане пиджака он обнаружил две купюры по пятьсот рублей.

«Ах, Галина Ивановна…. Милая Галина Ивановна! Наверное, последние сбережения отдала мне. Действительно поступила как родная мать», – с нахлынувшей нежностью вздохнул Саша.

– Ну, что же, – сказал он себе. – Одной проблемой меньше. Теперь можно без промедления отправиться в Кузьминск. Однако по пути на автовокзал все-таки нужно зайти в паспортный стол милиции, заявить о том, что я на самом деле жив.

Но где-то на уровне подсознания план действий почему-то поменялся, и ноги сами принесли его в первую очередь к своему дому. Тем более что от больницы до него было несколько минут ходьбы. Он и не заметил, как прошел этот путь, захваченный мыслями об Ирине. Подойдя к своей панельной девятиэтажке, каких полно в каждом городе, Саша испытал такое теплое чувство, какое обычно испытывают при встрече с лучшим другом. Позабыв обо всем, он быстро поднялся на пятый этаж и здесь увидел соседку по площадке – тетю Марусю. Она толи открывала, толи закрывала свою дверь ключом.

– Здравствуйте, тете Маруся! – радостно воскликнул Саша, совершенно не думая о том, какое впечатление произведет на старую женщину его неожиданное появление. Тетя Маруся при звуке знакомого голоса вначале испуганно вздрогнула, затем подняла голову, и оторопела. Глаза ее расширились от ужаса, а все грузное тело затряслось.

– Свят! Свят! Свят! – мелко закрестилась она и вдруг крикнула: – Сгинь нечистая сила! – и с быстротой молнии скрылась за дверью. Саша никак не ожидал от медлительной соседки такой шустрой прыти.

– Тетя Маруся! Не бойтесь. Я же живой. Какая-то ошибка произошла. Откройте …. – крикнул он через дверь, но в ответ ему была гробовая тишина. Видимо бедная женщина никак не могла прийти в себя от страха. Саша понял, что она не выйдет ни за что. Даже если сейчас в квартире возникнет пожар или начнут рушиться стены.

«Вот, блин! Перепугал насмерть соседку. Как бы она со страху, как говорила бабушка, богу душу не отдала, – виновато подумал он. – Значит, Ирина рассказала ей о моей смерти. Вот, стерва…, – покачал он головой.

– Дело оказывается намного серьезнее, чем я предполагал».

На его собственной двери красовались новая никелированная ручка и накладка внутреннего замка.

«Если замок заменен, следовательно, она успела продать квартиру. Только бы деньги не успела потратить, – думал Саша, спускаясь вниз на лифте. – Ничего не поделаешь – придется мне какое-то время пожить у Галины Ивановны».

Больница, дом, автовокзал находились в одном районе города также как и райотдел милиции. Поэтому Саша не захотел воспользоваться каким-либо видом транспорта. Ему хотелось побольше пройти, чем проехать. Какая разница – приедет он в Кузьминск на час раньше или на час позже. Позже даже лучше. Больше шансов, что он застанет ее дома. Лишь бы успеть на последний автобус обратно. В прочем, обратно он и на такси сможет приехать.

Небольшой узкий коридор паспортного стола был набит людьми, как бочка селедкой. Шел обмен старых паспортов на новые. Саша еле протиснулся сквозь эту толпу к кабинету начальника, слыша вокруг себя возмущенные голоса: «Куда лезет?! Нахал! Совсем совести не имеют…». Но не сумел он взяться за ручку двери, как около него неизвестно откуда возникла молодая женщина в форменной одежде с погонами лейтенанта.

– Туда нельзя. Начальник никого не принимает, – строго сказала она. – Вы, по какому вопросу?

– По личному. Скажите, пожалуйста, Марине Михайловне, что к ней Пухов пришел. Александр Владимирович.

– Подождите, – приказала лейтенант и быстро вошла в кабинет. Через несколько секунд она вышла и, глядя на Сашу удивленным взглядом, вежливо произнесла: – Проходите.

– Марина Михайловна, полная, женщина с рыжеватыми волосами, средних лет встретила его стоя, заложив руки за спину. Она как будто следила за каждым его движением. Саша сразу отметил, что за полгода после их последней встречи она сменила капитанские погоны на майорские с одной крупной звездочкой.

– О, Марина Михайловна, поздравляю! Вы стали товарищем майором и прекрасно выглядите, – с подчеркнутым уважением сказал Саша, помня о том, что она не совсем равнодушна к комплементам. Впрочем, женщина всегда остается женщиной, где бы она не работала.

– Перестань паясничать, Александр, – недовольно ответила Марина Михайловна, оглядывая его с ног до головы. – Ты лучше объясни мне что происходит? То тебя вдруг неожиданно хоронят, то внезапно ты появляешься живой. Не с того же света ты ко мне явился?

Саша невесело вздохнул: – Можно сказать, что с того…. Просто один чудесный доктор не дал мне там остаться навсегда. Я пережил клиническую смерть.

Он подробно рассказал начальнику паспортного стола о том, что с ним произошло, упустив, естественно, причину по какой ушел из дома в ресторан.

Работая директором фирмы «Имбирсккомпьютерсервис», которая занималась продажей электронной техники и ее техническим обслуживанием, Саша часто оказывал помощь Марине Михайловне в ремонте и обслуживании компьютеров, разумеется, бесплатно.

– Ты один был в ресторане или с друзьями? – уточнила она, внимательно

выслушав его.

– Один. Так что же мне теперь делать? Вот я, живой, стою перед вами.

– Для начала сядь, – улыбнулась она в задумчивости и прошлась по кабинету. Потом тоже села в свое кресло и сложила руки у подбородка.

– Знаешь Саша. Я двадцать лет проработала в паспортном столе и за все время работы – это у меня первый такой случай. Значит так: живым, согласно закона, тебя может признать только суд. На его заседании твоя жена, родственники, друзья должны подтвердить, что ты действительно являешься Александром Васильевичем Пуховым такого то года рождения. Мы должны представить в суд свои, подтверждающие твою личность документы. Придется сначала восстанавливать твое свидетельство о рождении. Ты где родился? В Имбирске?

– Нет. В Челябинске. В Имбирск меня привезли, когда я уже ходил в школу.

– Это сложнее, – покачала головой Марина Михайловна. – Придется направлять в Челябинский ЗАГС. В общем, на скорый исход твоего дела ты не рассчитывай.

– А как же мне жить все это время? Без документов. Вы хоть какую-нибудь справку дайте.

– А на каком основании? У тебя жена есть? Вот и живи у нее. Выезжать из города нельзя. Сам понимаешь….

– Марина Михайловна! А кем же я до суда буду? Господином никто что ли?

– Ты вот что, господин никто, – сердито ответила она, принимая строго официальный вид. – Иди в соседний кабинет и там напиши заявление о том, что ты просишь восстановить свои документы. В заявлении укажи где, и при каких обстоятельствах они утеряны или украдены. Образец заявления тебе дадут. Все! Больше я ничем помочь не могу.

– Он вышел из паспортного стола в подавленном настроении. Дело принимало совсем не тот оборот, какой он ожидал. Выходит, зря надеялся на свое знакомство с Мариной Михайловной. Самое плохое то, что она не назвала ни одного хотя бы приблизительного срока получения нового паспорта. «Чем я провинился перед Богом? – думал он, направляясь на автовокзал. – За что он так жестоко наказал меня? Стоп, дорогой…. Не Бог виноват в том, что с тобой случилось, а ты сам. Не надо было пить лишнего и терять над собой контроль».

Он пришел на автовокзал и купил билет на автобус до Кузьминска, отправляющийся через сорок минут. Почувствовал, как проголодался, поднялся на второй этаж и подошел к стойке кафе. Заказал себе обед, затем, посмотрев на выставленные разноцветные бутылки со спиртным, попросил:

– Налейте мне вон той водки два раза по сто грамм.

– В один стакан? – подмигнула ярко накрашенная барменша.

– Нет. В два.

«В таком настроении лучше не ехать к Ирине. Зачем? Чтобы она меня пожалела? Я в ее жалости не нуждаюсь, – подумал он, беря со стойки две

стопки с водкой и садясь рядом за столик. – Будь что будет…. Ну, это за упокой души, – выпил он из первой, затем поднял вторую. – А это за воскрешение из мертвых! Пока, так сказать, не официально», – с усмешкой добавил про себя Саша. Он снял с себя пиджак и, положив его на колени, посмотрел в окно. Ему показалось, что никогда раньше, он не видел такого прозрачного, чистого сияющего голубого неба и от этого на душе почему-то стало еще хуже.

Глава 4

Древний городок Кузьминск поражает взоры впервые приезжающих обилием церковных куполов. Особенно летом, когда на фоне голубого неба они ярко блестят золотом и часть из них, что на берегу, красиво отражаются под вечер на водной глади Волги. Однако вопреки свому обыкновению Александру сейчас было не до красоты природы. От долгой и утомительной дороги под палящим солнцем, а, скорее всего от выпитой на автовокзале водки, он чувствовал себя самым скверным образом. Недаром говорят: в жару не пей ни водки, ни вина, будешь мучаться целый день. Выяснив на местной автостанции, что последний автобус на Имбирск отправится через два часа, он вздохнул с огромным облегчением. Времени вполне достаточно, чтобы съездить из старой части города в новую, где жила Ирина, переговорить с ней и успеть к отправлению автобуса. Новый Кузьминск, в отличие от старого с разнообразными постройками двух, трех и более, трехсотлетней давности, серый и безликий. Пяти и девятиэтажные коробки с плоскими крышами стоят, как братья, близнецы. Такого моря градостроительного уродства нет ни в одной цивилизованной стране. Только в бывшем СССР. Трудно сказать, от чего это у нас? То ли от бедности, то ли еще от чего….

Сидя в кабине ядовито зеленого «Москвича», водитель которого согласился отвезти Александра в Новый город за сорок рублей. Саша с беспокойством смотрел по сторонам. Он никак не мог вспомнить тот дом, в котором жил отец Ирины. Как ни странно, он хорошо запомнил номер квартиры, а вот номер дома и сам дом почему-то нет. Может быть потому, что когда он приезжал сюда два раза, рядом с ним в машине сидела Ирина, и, словно штурман, давала ему указания, куда и как ехать.

– Вспомнил, какой дом тебе нужен? – хмуро спросил водитель, худой неразговорчивый мужик лет сорока. – Мы проехали почти весь город.

– Нет, – с досадой ответил Саша. – Они все похожи друг на друга как пеньки в лесу. Помню только, что он стоит около дороги, где-то в центре, но какой из них, черт его знает.

– Что будем делать? Вернемся назад, на автостанцию?

– Нет. Остановись здесь. Я пройдусь пешком, и, может быть, так быстрее вспомню, – сказал Саша, протягивая водителю три десятки за услугу. – Сдачи не надо….

– Спасибо, – подоб

...