— Ты выбираешь меня?
Тимара едва не солгала ему. Но все-таки удержалась.
— Я выбираю свободу, Татс. Право не выбирать ни сейчас, ни вообще, если мне не захочется.
— Ты оставила его себе? — изумился Седрик.
— Да. Не знаю зачем. Наверное, чтобы он напоминал мне, какой я была дурой, — откликнулась Элис и поглядела на него исподлобья. — Но пожалуй, тебе такая памятка нужна еще больше, чем мне.
Она раскрыла медальон, и на них уставился Гест. Его надменная усмешка уже не казалась красивой — только язвительной. Элис достала перевязанный ниткой локон темных волос и отложила в сторону, как недавно откладывала вынутые из птичьих тушек кишки. Затем взяла нож, которым разделывала дичь, подцепила острием портрет Геста и вытащила миниатюру. Осторожно поместила медную чешуйку внутрь медальона и защелкнула его. «Навсегда», утверждал маленький золотой кулон. Элис подняла его за цепочку.
— Навсегда, — повторила она Седрику, протягивая вещицу ему.
Он чуть поколебался, прежде чем взять медальон. Еще миг подержал его в руке. Затем надел цепочку на шею и спрятал под рубашку.
— Навсегда, — согласился он.
Элис встала, чтобы он не заметил, как ее глаза наполнились слезами. Неужели покончить с прошлым и начать все с чистого листа настолько просто? Она подняла крышку котла и помешала похлебку. Варево едва кипело. Придется попросить хранителей, чтобы нашли ей хоть какое-то топливо, если хотят получить сегодня горячую еду. Элис открыла дверцу печки и хмуро поглядела на умирающие угли.
— Вот что мы можем сжечь, — предложил Седрик и швырнул в топку портрет.
Элис и не заметила, когда он успел его взять. Миниатюра упала на угли, над ней взвился единственный язычок пламени, а затем она сморщилась и почернела.
— А вот еще.
Прядь волос Геста полетела следом. От нее повалил дым, и Элис поспешно захлопнула дверцу печки.
— Ну и вонь! — воскликнула она.
Седрик принюхался:
— Да, он такой.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это Плевок на миг поднялся в воздух. Серебряный и в самом деле взлетел, прежде чем плюхнуться рядом с лодкой, едва не перевернув ее. От холодной воды у Седрика перехватило дух. Он все еще дрожал и хватал воздух ртом, когда Плевок выхватил извивающегося галлатора из воды и радостно разорвал пополам. Выронив из пасти окровавленные куски мяса, дракон сунул голову под воду и поймал второго хищника. Этого он схватил за голову, и галлатор бешено забился, расплескивая воду и яд. Карсон с Седриком пригнулись к днищу лодки, закрыв лица, и лежали, пока Плевок не сомкнул челюсти и тварь не затихла навеки.
К тому времени, как они с опаской выпрямились, дракон уже проглотил второго галлатора и принялся шарить в воде, разыскивая останки первого. После чего с явным удовольствием съел и их.
— На здоровье! — язвительно произнес Карсон. — Всегда приятно изобразить собой червяка на крючке.
Но несмотря на эти слова, охотник был явно удивлен драконьим расчетом и доволен им. Седрик возмущенно покачал головой.
— О Са милосердный, нет! — вдруг тихо пробормотал Карсон. — Вот уж не хотел найти его в таком виде.
Седрик посмотрел на охотника, затем проследил за его взглядом. И увидел лодку Грефта. До конца она не перевернулась, но встала дыбом в густых зарослях, высоко задрав нос. Они разом налегли на весла, оставив Плевка кормиться.
Грефт удержался в лодке. Он расклинился между бортов, и галлаторы не смогли его вытащить. Но его явно задело их ядом. Рука, распухшая словно сарделька, лежала поперек его груди. Седрик решил, что Грефт отбивался от хищника и вляпался в яд.
Карсон осторожно взялся за корму его лодки и потянул, опустив на воду.
— Ну и смерть, — негромко пробормотал он.
