— Что ж, выпьем за алхимиков, — провозгласил Локк. — Да просрутся они огнем смердящим! — Он пригубил вино. — Или задохнутся в мягких постельках. В общем, как получится. Я не привередлив.
— И что дальше? — спросил Жан. — У тебя хоть какие-то мысли есть?
— Да так, дерьмо всякое искрит, — ответил Локк. — Ничего, глядишь, и разгорится.
— Упертый... упертый... погоди, дай мне выразительное сравнение подобрать... блеснуть язвительным остроумием и убедительным красноречием... Эй, не уходи, язвительное остроумие пропустишь. Тьфу ты!
Нельзя во всем на удачу полагаться. Сколько ни жалуйся, что тебе не везет, станет не лучше, а только хуже. И вот это затверди крепко-накрепко. Всегда может быть хуже.
убраться восвояси, несолоно хлебавши
для тех, кто несчастен, время ползет медленнее улитки.
, как объяснял Цеппи, жизнь — это очередь на раздачу дерьма, и в ней каждый занимает отведенное ему место, сойти с которого нельзя. А как только, получив свою порцию, начинаешь себя поздравлять, что, мол, все стерпел... вот тут-то и выясняется, что очередь закольцована.
— Не рано ли собрался? До вечера еще часа четыре.
— А как же взволнованные метания по комнатам? Если я сейчас метаться не начну, то до вечера не успею.
, люблю имена придумывать! — заявил Кало. — Зовите меня Тупорелло Дрочило.
— Вот болван! — сказал Галдо. — Тебя имя просят придумать, а не свою жизнь описать.
Юные умы слишком хрупки. У людей постарше опыта больше, нам ведомы поражения и разочарования. Мы не считаем себя центром вселенной и под тяжелым грузом гнемся, а не ломаемся.
