Придя в себя после долгого крика памяти, она вдруг почувствовала успокоение, глубокое и сильное. «Я умираю», – подумала она. «Нет», – сказала мама. Она возникла из тени двери и встала рядом. «А где папа?» – спросила она. – «Рядом со мной». – «Я его не вижу». «Я здесь, девочка, – услышала она голос отца. – Ты жива. Мы рады». «Не хочу», – сказала она. И поняла, что врет. Она ведь не вруша. Может, это оттого, что стыдно быть живым, когда все самые близкие – мертвые? И как бы в опровержение того, что «все», она почувствовала его руки. И уже не стало мамы и папы. Были его руки, они стали «все».
