в 1920 году министр по делам колоний Уинстон Черчилль предложил «научный метод» усмирения «мятежных племен» Курдистана. Он предлагал пустить ядовитый газ для подготовки к обстрелам деревень. Некоторые воспротивились этой идее, указывая, что крестьяне окажутся беззащитными, ведь они не обладают медицинскими познаниями в противоядиях. Возражая против «брезгливости в вопросе применения газа… против нецивилизованных племен», Черчилль провозгласил, что химический газ, который лишь недавно произвел такие опустошения и вызывал отвращение мирового сообщества во время Первой мировой войны, причинит лишь «неудобства или болезнь, но не смерть», так что это хороший способ деморализовать врага [165].
На деле же газ приводил к слепоте, убивал детей, больных и стариков. Как и Кирра, курдские деревни с легкостью зачистили сразу после применения газа. Согласно вечной тенденции вторично преступать законы честной войны после того, как их уже нарушили, в Курдистане впервые опробовали и несколько других бесчеловечных типов оружия — результаты оказались ужасающими.
Отравленные стрелы с хитроумно закрученными шипами уничтожили римскую армию в Армении в 68 г. до н.э., согласно историку Кассию Диону. Они имели неплотно прикрепленный второй наконечник, который обламывался и оставался глубоко внутри раны при попытке выдернуть стрелу [
Во время одного из подвигов Геракл спустился через один из входов в Аид и забрал оттуда Цербера — чудовищного трехголового подземного пса. Пена с клыков твари забрызгала зеленую траву и обратилась в ядовитые цветки аконита, или борца.
забрал оттуда Цербера — чудовищного трехголового подземного пса. Пена с клыков твари забрызгала зеленую траву и обратилась в ядовитые цветки аконита, или борца. Росли там и другие смертоносные растения — например, морозник черный и белладонна. Их поддерживали испарения из Подземного царства — настолько мощные, что пролетавшие мимо птицы падали замертво.
Эфира находилась в Эпире. Считалось, что рядом течет река Стикс и находится устье Ахерона, другой реки Аида, так что это место подходит для сбора ядовитых растений: здесь, по античным верованиям, находился своего рода «портал» в царство мертвых.
Если Геракл — мифологический изобретатель стрел, отравленных ядом змеи, то Одиссей — первый герой мифов, прибегнувший к растительным ядам. Гомер рассказывает, что Одиссей, лучник, известный хитроумными уловками, однажды уже плавал в Эфиру в поисках смертоносного растения, чтобы смазать бронзовые наконечники стрел. Это объясняет страхи женихов, что Телемах может их отравить.
Аконит — широко распространенное растение, и стрелы с отравленными им наконечниками изготавливали многие народы. Инуиты и алеуты перемалывали и ферментировали корни аконита для обработки стрел, как и айны на севере Японии; с
Несмотря на значимость лука и стрел в Греции начиная с бронзового века, Гомер и многие другие античные авторы сообщают, что лучники не были в большом почете, так как стреляли издалека, оставаясь в безопасности. Дальнобойные метательные снаряды подразумевали, что воин не готов встретиться с врагом лицом к лицу. А уж дальнобойные снаряды, отравленные ядом, казались еще более злодейским и трусливым оружием. Засада сзади — еще один метод ведения битвы, который, как и отравленные стрелы, обычно приписывался варварам. Традиционно греческое и римское военное дело будто бы основывалось на непосредственных столкновениях, тесных и личных: ряды одинаково вооруженных и экипированных солдат вступали друг с другом в рукопашную — группами и поодиночке. Но разумные и изобретательные военные хитрости тоже вызывали восхищение, если не переходили определенных границ.
Пятка и стала его единственным слабым местом. Однако обычная рана в пятку — пустяк; только ядовитая стрела может сделать подобное ранение смертельным.
Укус настоящей гадюки, которую в Античности называли dipsas, вызывал неутолимую жажду и, согласно древним писателям, порождал ощущения жжения и разъедания плоти, так что жертвы чувствовали себя «объятыми пламенем, как на погребальном костре» [78].
