В этом городе, население коего вскорости составит более пяти тысяч человек, есть губернатор в юбке, священник, любящий проститутку, печатник, который лбом колет орехи, главный констебль, застреливший мальчика, судья — бывший чемпион по теннису, прачка, коллекционирующая чужие тайны, и судебный медик, коллекционирующий кости. Есть цирюльник, который держит у себя в заведении белку по кличке Камнеломка, портной, способный установить личность покойника по внутреннему карману его сюртука, и чернокожая великанша, готовая отложить в сторону лиру лишь затем, чтобы тебя придушить.
месть в конечном итоге снедает все души без разбору, невинные и порочные, и каждую обращает в хладный пепел
Ну да, летал на птице, — беседовал тот сам с собой. — Птица была толстая, блестящая, и пассажиры сидели у нее в животе.
— Вот в этом беда современной молодежи. Сидите целыми днями на пятой точке и называете это трудом. Значит, умником себя считаешь? В шахматы играть ты и впрямь мастак... Так вот я тебе скажу, что это все тлен. Ты гниешь изнутри. Уже больше на привидение похож, чем на человека.
Он считал, что любил ее, но на самом деле ему просто хотелось почувствовать себя рыцарем. Вряд ли он способен понять, что такое любовь. Влечение — да, необходимость теплых близких отношений с другим человеком — да... Любовь? Нет.
Тут его речь была прервана более чем безотлагательными криками и воплями с улицы. Даже Мэтью понимал, что мальчики, которым не терпится пролить чью-нибудь кровь, так не кричат. В голосах явственно слышалась паника: они звучали все выше и выше, подобно ястребам, взмывающим в небо прочь от ненавистной земли.
— Что такое? — спросил Капелл графа Дальгрена, но в ответ услышал не слова, а пистолетный выстрел.
— Сэр! Сэр! — На пороге возник
Пеннфорд и его презирал. Говорил даже, что, если однажды кто-нибудь из приютских осмелится рассказать, что там творилось, он лично добьется, чтобы этого жирного безбожника вздернули на площади перед ратушей.
— Неужели, — выдавил Мэтью. Мир, казалось, вдруг совершил головокружительный оборот вокруг своей оси
— А вот любезный доктор Хальцен считает, что я не только сумасшедший
Мэтью встал, но медленно и в сильнейшем душевном смятении. Грейтхаус уже направился к каретному двору.
— Какое... дельце?
— Будем откапывать труп, — бросил Грейтхаус через плечо. Мэтью моментально скрутило живот. — Айда за лопатами