«Посвящается всем, кто вечно чувствовал, будто не вписывается, и на собственном горьком опыте убедился, что и не должен.
Быть не таким, как все – ваш обоюдоострый меч.
И однажды вы найдете щит ему под стать».
Ты – гора, на которой я шаг за шагом возвожу свой замок, – прошептала она ему, и у нее защипало глаза. – Ты стоишь – и я возношусь. Ты надломишься – и я рухну
Посвящается всем, кто вечно чувствовал, будто не вписывается, и на собственном горьком опыте убедился, что и не должен.
Просто знай: если убьешь меня, я лично буду тебя преследовать. И попробуй потом кому-нибудь присунуть.
буду с тобой даже после смерти. Я твой зверь. Твое безумие. А ты… ты моя дальнейшая судьба.
Быть не таким, как все – ваш обоюдоострый меч.
И однажды вы найдете щит ему под стать».
Несколько мгновений он изучал ее взглядом, а потом отпустил, и Корвина прикусила язык, чтобы сдержаться и не откликнуться на прикосновение.
– Тебе нужно вести себя не так заметно, когда погружаешься в свои мысли. Со всеми бывает, но я на своих занятиях не могу оставить подобное без замечаний. А я не хочу привлекать к тебе внимание.
Корвина прикусила щеку.
– Почему?
– Потому что ты пленительна, – тихо ответил он, блуждая взглядом по ее лицу. – А мне не хочется, чтобы другие предавались фантазиям о тебе во время моих занятий.
После окончания последнего занятия она говорила друзьям, что пойдет в библиотеку, а сама задерживалась в аудитории, где он нагибал ее над столом или прижимал к окну, чтобы она видела перед собой одни только скалы, пока он врывался в нее сзади. А иногда в самом деле шла заниматься в библиотеку.
Ее распорядок дня был незамысловатым. Корвина рано просыпалась, шла в библиотеку, где несколько часов работала над курсовой, а потом Вад, закончив утреннюю тренировку, по обыкновению подкарауливал ее в проходе между стеллажами, прижимал к полкам своим разгоряченным, взмокшим телом и трахал в пустой библиотеке.
