Оглавление

1. ПИСЬМА НА ТОТ СВЕТ
2. Письмо первое
   1. 30 марта, 1986 г
3. Письмо второе
4. Письмо третье
5. Письмо четвертое
6. Письмо пятое
   1. ДОРОГАЯ, РОДНАЯ САНЮШКА!
7. Письмо шестое
8. Письмо седьмое
9. Письмо восьмое
10. Письмо девятое
11. Письмо десятое
12. Письмо одиннадцатое
13. Письмо двенадцатое
14. Письмо тринадцатое
15. Письмо четырнадцатое
16. Письмо пятнадцатое
17. Крученные мысли
18. Письмо шестнадцатое
19. Письмо семнадцатое
20. Письмо восемнадцатое
21. Письмо девятнадцатое
22. Письмо двадцатое
23. Письмо двадцать первое
24. Письмо двадцать второе
25. Письмо двадцать третье
26. Письмо двадцать четвёртое
27. Письмо двадцать пятое
28. Письмо двадцать шестое
29. Письмо двадцать седьмое
30. Письмо двадцать восьмое
31. Письмо двадцать девятое
32. Письмо тридцатое
33. Письмо тридцать первое
34. Письмо тридцать второе
35. Письмо тридцать третье
36. Письмо тридцать четвертое
37. Письмо тридцать пятое
38. Письмо тридцать шестое
39. Письмо тридцать седьмое
40. Письмо тридцать восьмое
41. Письмо тридцать девятое
42. Письмо сороковое
43. Письмо сорок первое
44. Письмо сорок второе
45. Письмо сорок третье
46. Письмо сорок четвертое
47. Письмо сорок пятое
48. Письмо сорок шестое
49. Письмо сорок седьмое
50. Письмо сорок восьмое
51. Письмо сорок девятое
52. Письмо пятидесятое
53. Письмо пятьдесят первое
54. Письмо пятьдесят второе
55. Письмо пятьдесят третье
56. Письмо пятьдесят четвертое
57. Письмо пятьдесят пятое
58. Письмо пятьдесят шестое
59. Письмо пятьдесят седьмое
60. Письмо пятьдесят восьмое
61. Письмо пятьдесят девятое
62. Письмо шестьдесят
63. Письмо шестьдесят первое
64. Письмо шестьдесят второе
65. Письмо шестьдесят третье
66. Письмо шестьдесят четыре
67. Письмо шестьдесят пять
68. Письмо шестьдесят шесть. — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — Письмо шестьдесят седьмое
69. Письмо шестьдесят восьмое
70. Письмо шестьдесят девятое
71. Письмо семьдесят
72. Письмо семьдесят первое
73. Письмо семьдесят второе
74. Письмо семьдесят третье
75. Письмо семьдесят четвертое
76. Письмо. семьдесят пятое
77. Письмо семьдесят шестое
78. Письмо семьдесят седьмое
79. Письмо семьдесят восьмое
80. Письмо Семьдесят девять
81. Письмо восьмидесятое
82. Письмо восемьдесят первое
83. Письмо восемьдесят два
84. Письмо восемьдесят три
85. Письмо восемьдесят четыре. — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — Письмо восемьдесят пять
86. Письмо восемьдесят шесть
87. Письмо восемьдесят семь
88. Письмо восемьдесят восьмое
89. Письмо восемьдесят девять
90. Письмо девяносто. — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — Мысли вслух
91. Письмо девяносто один
92. Письмо девяносто два
93. Письмо девяносто три
94. Письмо девяносто четыре
95. Письмо девяносто пять
96. Письмо девяносто шесть
97. Письмо девяносто семь
    1. ЭПИЛОГ

Семья:

Санюшка — покойная супруга.

Виктор — сын.

Виолетта — дочь.

Елена — первая невестка.

Алёна- вторая невестка.

Иван- старший внук по линии сына от первого брака.

Нина- внучка по линии сына от второго брака.

Родион — младший внук по линии сына от второго брака.

Алексей- старший внук (одногодок с Иваном) по линии дочери.

Андрей — младший внук по линии дочери.

Письмо первое

30 марта, 1986 г

Дорогая, моя, такая родная Санюшка!

Нет сил терпеть потерю, ГОПОДИ! Если бы только могла чувствовать и знать, как мне тебя не хватает! Просто непереносимо. Вот почему решил

писать тебе. Ты понимаешь, мое существо, моя психика никак не может согласиться, а потому и смириться с тем, что тебя уже нет. Такое состояние-вроде ты только отлучилась, на время. Оно заканчивается и ты войдешь и мы снова будем вместе. Поэтому квартиру стараюсь также держать, что-бы ты воратясь не могла подумать, что я смирился с твой кончиной, примирился и пустил все на самотек. Наоборот! Стараюсь, чтоб бы в квартире было так, как и до твоего ухода: ничего не убираю, не перестанавливаю мебель, содержу в аккурате — жду тебя. Как приятно сознавать, что ты скоро вернется и как горько пони­мать этот самообман. Но все равно- писать буду. Ведь ты для меня вечно живая, вечно юная, вечно прекрасная!

Если бы только могла узнать какие страшные минуты, часы, сутки переживал я когда ты уходила. А ушла то как! Даже не поговорила со мною- собралась и..ушла. Ведь мы сдобою последние дни твоей жизни играли в жмурки. О твоей смерти я не говорил — не хотел излишне расстра­ивать, а ты не желая меня расстраивать тоже делала вид, что впереди нас ждет большой кусок времени совместной жизни. Ведь ты прекрасно знала, дни твои сочтены и счет идет уже не на недели, а буквально на часы: Помнишь за два дня до своей кончины, ты позвала меня и без каких либо слов поцеловала мне руку: как знак благодарности мне за все. Я сделал вернее принял, непонимающее выражение лица и свел все это к шутке, стараясь вселить в тебя веру в выздоровление. А ведь как было бы правильно именно тогда поговорить о нашем будущем. Утром следующего дня, когда я провожал тебя к своей постели, ты еле передвигаясь, задала мне вопрос -А чем я буду заниматься, когда ты умрёшь? Помнишь, ты еще сказала-

— Лазарь, это конец… -И было сказано это так обреченно, так утвердительно, с такою потаенную мукой, что я думал не выдержу, выйду из своей роли эдакого легкомысленного жизнелюбца, разрыдаюсь и не смогу довести тебя до постели. А потом, мне стало панически страшно, это когда укладывая тебя в постель, ты почему то боялась лечь, тебе казалось, что ты падаешь в каку-то бездонную пропасть и тебе не удержаться. С большим трудом поддерживая тебя за голову, и за спину всё таки уложил тебя! Сердце разрывалась от боли, глядя на тебя. А потом пришла Ольга Павловна, глядя на тебя она мне сказала: -Л.И. готовьтесь, Саничка отходит. А ты в это время отрешившись от всего, почему то стала отгонять не существующих мух. При этом сохраняя деловое выражение лица, совершенно не обращая на нас внимание. Вскоре Ольга Павловна ушла. Наступило время тебя кормить, был подго­товлен очень удачно сваренный бульон с лапшой, К моему ужасу ты не могла есть, у тебя даже не было сил держать голову, она свисала кочаном на грудь и поднести ложку супа ко рту не было никакой воз­можности, тогда я приподнял твою голову за лоб, и поднес пиалу с супом, ты начала пить, да с такой жадностью, будто понимала, что ешь в последним раз. КАК жутко было это наблюдать- сердце мое просто рвалось из груди, но я сохранял ту же роль- бодрячка, ничего страшного, не бойся. Время летело быстро, за всеми этими хлопотами. Ты стала жаловаться на боли. Я сделал укол омнапона, переменил салфетки на ране, где флегмона, жидкость, через дренаж выделялась непрерывно, и я через час вновь поменял салфетки, ты все время молчала, смотрела на меня отрешенным взглядом, видимо ты уже ничего не воспринимала с окружающего тебя мира. Сколько я ни окликал тебя, ты глядя на меня в упор, видимо, уже не слышала меня. Боли стали тебя опять донимать, сделал два укола- кардиамина в руку, поднять артериальное давление, и опять укол омнапона. Ты забылась. Я начал готовиться ко сну, все время наблюдая за тобою. Включил ночник. Было уже 12 часов ночи. Я от усталости, от мучительных мыслей, от непроходящей боли сердца, все же уснул.

Разбудили меня незнакомые звуки. Глянув на тебя я обомлел: ты лежа на спине откинула далеко назад голову, рот был открыт, грудь тяжело вздымалась, при выдыхании раздавался, резкий звук, а при вдыхании- хрип Это было внове для -меня. Ты не отзывалась, была УЖЕ ЧУЖОЙ, НЕЗЕМНОЙ.

Ты была со мною, но в то-же время я понимал, что тебя уже нет. Была оболочка, безучастная ко всему. Проверил давление, оно практически уже не измерялось- что-то 60 на О, температура 37,7.Вновь сделал укол кардинамина. Переменил на тебе всё бельё, салфетки, вызвал Скорую помощь.

Прибывшая врач подтвердила правильность -принятых мною мер, в свою очередь сделала укол кардиамина и ввела ампулу фуросимита. На мой вопрос -зачем это она делает, она ответила- У неё начался отек легких, сейчас она агонизирует, видимо до вечера не протянет. Теперь в ее положении никто не поможет. Готовьтесь…

Вот так.! Врач уехала, оставив меня один на один с тобой, такой родной и такой неузнаваемо чужой, отрешенной, уже не земная жительница, а НЕБОЖИТЕЛЬНИЦА. Я был весь в смятении. НУ ЧТО -ЖЕ ВСЕ ТАКИ ДЕЛАТЬ?

Вызвал через ДМ. П. Виктора, теперь уже было ясно-надежды никакой.

Ты можешь представить мое положение? Т ы лежишь, задыхаясь, умираешь, а я-, НИКТО уже не в состоянии тебе помочь, облегчить, вылечить.

Чувствуя свое бессилие, готов был выть, метать, рвать, ломать, но старался держать себя в руках, ведь столько еще предстояло! С какой то одержимой ожесточенностью метался я по квартире, потерянный, растерянный, безпомощный. Заглянув вновь к тебе я обратил внимание, что над твоей головой летает муха. Опасаясь что ты своим дыханием можешь ее затянуть в легкие, я принес хлопушку. Муха села рядом с головой на подушку. Я резко хлопнул хлопушкой, убил муху. Ты услышав звук хлопушки резко села, опершись руками о постель и широко открыв глаза глянула на меня СИНИМИ зрачками. В твоем взоре был и укор, бал и вопрос, было и желание что то сказать. Глаза были широко открыты, голова чуть откинута назад, твои волосы, как то ладно обрамили твою голову, сквозь прорезь ночной сорочки у основания шеи, у правой ключицы четко прос­матривалась пульсация. Артерия была хорошо наполнена, пульс бился учащенно, резко, отчетливо. Мне казалось, что его пульсацию я слышу.

Все это длилось несколько секунд, не более 5—8 секунд. Затем ты откинулась на подушку. Пульс стал биться реже, давление падать, дыхание выравниваться, вернее пркращаться, пульс замер, так ты и скончалась уставившись на меня синими зрачками. Все! Жизнь заверши­лась. Все заботы, все земное- интересы, чувства, стремления все, все осталось здесь на земле у живых, а тебе все это уже не касалась.

Тебя уже не было. Все это было так то нелепо, необъяснимо, неправдо­подобно, что я и до сих пор не верю, что тебя нет. Здесь ТЫ! САНЮШКА, СЛЫШИШЬ! ЗДЕСЬ со мною, во мне, в моих мыслях, в деяниях моих рук.

Это неправда, что тебя нет, неправда!

Господи!, что это я, наверное схожу с ума!

Но этот последний взор, когда ты вскочила на постели и вскинула на меня свои СИНИЕ глаза, твое лицо, вдруг помолодевшее, твои локоны и пульсирующая жилка у горла, все время стоят перед моим взором.

И, если я на что либо гляжу, то смотрю как бы через вот эту твою фотографию, как вид через окно: и тебя и все остальное на, что смотрю… все вижу, а там, вроде, стеклянная- сквозь тебя вижу…

Ты во мне, родная моя Санюшка!

Не могу больше. До свидания, до следующего письма..

Обнимаю, целую Л.

Письмо второе

31 марта 1986 г

РОДНАЯ, здравствуй!

Вот и опять разговариваю с тобою: Невтерпеж…

Сейчас я огорчен до чертиков, прямо теряюсь, как быть, что делать?

Ты наверное догадалась, что мои огорчения связаны с сегоднешней знаменательной датой, Догадалась? -Правильно — Сегодня день рождения Ивана, вот с программой проведения этого дня, а я очень чту и чтил твои чувства к нему, да и сам ведь тоже питаю к нему чувства, только я более сдержан и понимаю что выражение любви не должно быть сюсюкающим, а ее проявления всегда должны преломляться через призму ответственности перед будущим: кого мы готовим, каков человек получится после общения с нами.

Ведь излишнее проявление любви портит, отлагает в сознании любимого, сознание вседозволенности и всепрощения, выковывает чувство нетерпимости к критике его действий. Мы об этом с тобой многожды говорили, хотя наши точки зрения на этот предмет были, по сути, противоположны, старались, поселить в сознание Ивана, и чувства благородства, добра, работоспособности, собранности и т. п. Но наши усилия пока дали неважные всходы. этом ниже.

Прежде чем продолжить на разговор об этом, вынужден тебя огорчить, ты не пугайся, родная, не так все страшно, -хотя весьма и весьма огорчитель­но.

Дело в том, что три дня тому назад я упал / начал копировать тебя/ и сломал руку, правую руку. Это крайне неприятно, тем более, что в моем положении одинокой жизни, без руки очень трудно обихаживать себя, а тем более услуживать Ивану. Сегодня кончаются весенние каникулы и он все эти 10 дней живет со мною. Правда я его вижу только с позднего вечера и до утра. Он стал таким самостоятельным, почувствовал полную безответственность за свои поступки и, вообще, перестал считаться со мною. Ведь он НОЧУЕТ у меня не потому что проникся чувствам необходимости помочь мне, по сколь­ку я оказался в столь дурацком качестве. Он ночует у меня потому, что я живу в центре города и ему весьма удобно общаться со своими сверстниками, шататься по городу и бывать с ним или даже без них где ему/им вздумается.

Недавно он проехал с Димой на нашу бывшую дачу, облазил ее всю, даже залезал на чердак. Каково? А если бы его застукал сторож? И самое возмути­тельное то, что он считает правомерными свои такие действия. Был с ним серьезный разговор, он все выслушал, а все таки жё остался при своем мне­нии: ничего плохого нет в том, что он там лазал.

Редко, очень редко выполняет мои указания, и свои обещания. Не привилось у него чувство ответственности за свои обещания, он их дает не задумываясь, и так же не задумываясь не выполняет.

Так вернемся к событиям сегодняшнего дня. Вчера я ему говорю:

— Иван у тебя завтра день рождения, сколько будет твои ребят друзей? По скольку у меня одна рука, я так думаю организовать обед:-Купим торт и пирожное, конфет, в ресторане закажем что нибудь второе, а запивать будет чай с вареньем и лимонад.

— А зачем все это деда. Дашь мне три рубля, пойдем с друзьями в кафе-. мороженное, посидим там, поедим мороженное и этого буде достаточно.

Мне его рассуждения понравились, я позвонил Алле, что-бы она прислала Нину для зтой «церемонии». На том все и кончилось.

Он ушел с ребятами гулять и я его не видел до 21часа.

На прошлой неделе он поздно пришел обедать, что -то в 18 часов. Я его предупредил, что у меня не общедоступная столовая, поэтому он должен приходить обедать вовремя. С того дня он ни разу не обедал. Воз­вратясь на ночь, он ограничивался чаем с пирожным. Конечно сладкое вкуснее. Завтракаем вместе. Я ему сказал, что хлеб маслом намазывать он будет сам,/ты же помнишь, как он любил хлеб с маслом/ так он что-бы не мазать хлеб маслом просто теперь заявляет, что он масло не ест. То и дело слышу- я это не люблю, даже икру без которой он не садил­ся есть он тоже заявил, что не любит. Все его капризы и поведение страшно раздражают и действуют на нервы. Я ему заявил-Иван я от тебя устал, устал от твоих капризов, равнодушия, всего твоего поведения, поезжай домой дай мне отдохнуть, поживи с матерью хоть один день каникул. Так что ты думаешь? Он согласился, уехал на на ночь глядя, а в 24 часа появился. Оказывается он три часа шатался по улицам, затем вернулся ко мне, прекрасно понимая, что в такую пору я его домой не отправлю.

А сегодня он учудил еще больше. Проснулся, как обычно, убрал постель, а тут явился Сережа, они надумали ехать на «2 брата», конечно поход в кафе отменил, не попрощавшись, не попросив денег на проезд, ушел, теперь когда он придет? Душа то болит.

Тебе интересно знать, как он выглядит? Он выше меня ростом, в плечах стал шире, ноги имеют мой размер, потому он дотаскивает уже мою третью пару обуви. Он страшный неряха и ленив как тысячи ленивцев. Неряшлив, заставить подстричься, помыться целое событие. Так что радости от него весьма и весьма мало. Помощи никакой, благодарности тоже. Ведь я ему как мы договорились, преподнес ко дню рождения Библиотеку Приключений. Так он даже спасибо не сказал! Поразительное бездушье. А ведь я эту библиотечку и от твоего имени дарил. Что библиотека! Я же от него не слышал ни звука сочувствия моей поломанной руке, предложения помощи даже помыть посуду. Поразительный эгоизм! Может со временем перерастет? Не

знаю, но гены, заложенные Виктором сидят в нем крепко.

Ты наверное, обвинишь меня в чрезмерной резкости к нему, может это и так, но поощрять паразитизм нельзя. Доходит до анекдотов:

Как-то придя с улицы, уже на ночь, он попросил есть. Я ему сказал

— Солянку с колбасой будешь кушать?

— Буду…

— Возле балконной двери стоит как сковорода с солянкой, пойди и разогрей..

Не пошел. В чем дело? Почему не идешь кушать?

— А я солянку не хочу.

— Не хочешь сиди голодный. Другого у меня нет, а разогреть ты и сам можешь, ведь видишь у меня одна рука?

Так и не пошел. Попил чаю с пирожным и лег спать. Теперь не знаю покупать ли пирожное — ведь он заменяет и обед и ужин пирожным с чаем, но ведь это не еда. Я огорчаю тебя, родная, этими сообщениями, мож и ты думаешь, что я сгущаю краски, но, верь мне, я пишу то, и только то, что было.

Как дальше будет идти формирование его характера не заню. Он задумал, после 8 ми классов, поступить в техникум. Такое рвение я всячески поддерживаю. Все таки у него много общего с Виктором, а тому совершенно не было нужды заканчивать 10 летку- Вот и Ивану такое образование ни к чему. А захочет учиться после техникума — дорога не заказана. Но ведь после техникума ему еще служить в Армии, Как он после то поступит? В общем у него еще все впереди. Что мне в нем нравится он не злопамятный, быстро от­ходит. Но это его качество, врядли компенсирует его недостатки.

А, общем, он не плохой парень- как все. Так что не огорчайся родная. Думаю, что мы с ним будем друзьями.

Вот на этом и закончу!

Твой Л.

Письмо третье