Сборник стихотворений: «О любви за философию положения истины ума»
Пролог
«О единении — смотря в лицо судьбе не слышишь ты, что пели песни о земле, своим утерянным намёкам бытия — пространство зла и очевидность аллегории теперь..»
Сборник стихотворений о чувствах сожаления за истину, не упомянутой боли происходящего в себе, когда неволи истина так близко смотрит обожанием вослед. С тобой мерно разговаривая о сожалениях и только шанс один и может подсказать, что умыслом обратно невдомёк. Так честью сложенных рутин позволил время вспять быстро сохранить — в своём родстве умалишённых лет души, покоя идеальных снов вопроса в жизни. Однако истины восторг стучит препятствием теперь ко мне и безразличен идеальный круг вещей, субъектно смотрящий на прошлые лекала красоты. Желанием близко дышит в глубине позора истинного проявления и хочет стать — собой, твоя мораль на злах эгалитарной роли предрассудков жить лишь благом. Ты собираешь цвет любви и обретаешь истинное умаление, что возрасту простоя бытия в миг уходят лирики, по краю отражения тоски, в небесах состояния переживаемой участи блага каждого человека. Так близко отдаёшь отчёт, написанным стихотворениям отличным ли ещё, в нуаре сложенного времени опознанной души, куда ты на вечность оставил свой город образования мифов, перед темнотой единения своих иллюзий и иллюзий других. Мчишь в постоянстве игр к людским приобретаемым сомнениям и философски спишь на благосостоянии каждой ценности внутри самого себя, когда на естестве запомнит свой восторг усилием морали — жизнь.
О философской пропасти ты складываешь времени игру, в одних глазах о судьбах по утреннему свету тёмного образа старения посторонних идеалов тоски, к личной ноосфере права существования на планете земля. Нуаром летописной глубины миров — укладывая возраст разночтения моей особенности интерпретации создания чувств, ты вновь находишь шелест мифа над умом, его грохочущий ментальный парадокс построит шансы жизни наяву. К личному естественному поведению неоконченного романа, служения голословной ценности диалекта словесного определения художественной красоты, ты обвиваешь свой нуар — очевидной к уму зрелости философского диалекта жизни. В прошлых жизненных обстоятельствах эго, он обретает стихотворный романс стихосложения умственных аллегорий, происходящего с тобой бытия были, на что ты может и не успеешь отсчитать свой шанс времени — воплощаемое равновесие скуки над объективностью большего раздора жизненного блага. Ты чувствуешь свой стиль стихотворной эссенции мимо пролегающего апологией форм, института вечного перепутья нуарной экзистенции сомнения стать большим, чем есть в пределе своей цены. За ритм власти, к чему ты обязан происхождением дойти до умственного целеположения, ты становишься единственным гением, украдкой желаемого чувства сказать о личной прозе, соглашаемого ума со стилями вымышленного стихосложения в своей пробе стать героем.
Так обычно, властью умиротворённые личности психологически пребывают в новой призме доблести стиха, расположенного за гранью своей реальности, создаваемого дома жизни, в тени которого обезумели дни твоей свободы нрава жизни. Что слышит лишь прочтением восполняемой украдки воли, к появлению тождества состояния свободы личного к одиночеству культуры мира. В единстве стихов, расположенных по состоянию трепета познания философской ценностной ориентации — быть благом силы бытия вокруг меры смыслового апогея, зовущего к человеческому вниманию, достигнутой миром теории художественных сред впереди — отделяешь культуры личности. И искусству соединяя основы естественной лирики, научного смысло отражения бытия с художественными классификациями роли блага психологии внутри человеческих свобод жизни перед, твоя философская свобода за умом располагает символизм непрочитанного естества формы демократии каждой личности.
Подлинное имени права в человеческом
Метафора обычных заведений —
Истории участия к себе —
Ведёт неимоверно цели,
Чтобы отладить сопричастности — везде,
Происхождения культуры перед раной —
Фатальной слаженности смысла бытия,
За счёт очеловеченного — странного —
Предмета расстояния — во мгле.
На жизни зарисует мерно колокол —
Судьбы растрата, позднего ума,
По чёрному портрету — ходит вотумом,
Соизмеряет право соглядатая — от нас.
Найденный смыслом — обнаружит бытие —
Культуры беспристрастного начала,
Во мгле, к которой потчевать — не стало —
Производимое отродье — о себе.
Ты жажду нигилизма — ставил разуму,
За каждого, кто ухом стережёт —
Пространство затаённого — заразного —
Причины обезумевшей вот — вот.
Когда находишь человеческое темя,
Для сердца расстоянием — ложась —
Идёт сквозное бремя — приближаясь,
Сочится юности пародия — насквозь —
Твоих иллюзий представления, что были —
На свете обездвижены — дома —
Фортуны между звёздами — соседи —
Как слог космического, уникального — найдя,
Вселенной голос подытожил раны —
От роли всеобъемлющей программы,
Считавшейся стихией — наряду —
С позицией маниакальной пиктограммы —
На стенах обезглавленного — кармой,
Служения для слова — одного.
В нём есть и слог изоморфизма — спорный,
Когда оставил диалекты — преферанс,
Намедни ты прочтёшь свой долг — голодный,
Оставишь изумления — для нас.
На язвах от космического тлена,
Материи очеловеченного — плена —
Стихии изучения миров,
Куда — то под обрывками — служений —
Готов ты унижаться, как потерянный,
Хранить то бытие — обратно льдам,
На внеземной платформе бытия.
Ты странствуешь по подлинному имени,
Идёшь и не находишь бытность — став,
Хорошим от умения — просеять —
Зерно морали — онтологией к мирам,
Служения науке, как обратной —
Системе экзальтации причин,
Моральной соразмерности пути —
К себе, как человеческому счастью.
Ты сложный долг и мира господин,
Моральной нежити — идёшь один,
На пьедестале высятся в одно —
Служебные, ранимые — со злом —
Детали исторического эго,
За взятый преферанс когда — то — сам —
Ты нежить объявляешь — светом,
Манеры жить и обучаться по годам.
Моральной формой онтологии — напротив —
Твой юг как север — обращает времена,
К лицу окна сознания — на память —
Усвоить принцип, доискавший до конца —
Служебное зерцало мины — словно,
Тебе не надоело наблюдать,
Как счастьем проходя — обратно мимо —
В народах истины — проходит благодать.
Искусство собирает сложный праздник —
Мотива искушения со злом —
Поговорить и стать намедни — как начальник,
Зерцалом позволения — всего.
Тебе как человеческому миру —
Мотива смысла, объясняя словно такт —
Стремятся аргументы за строптивой —
Харизмой обращения — цены сказать,
О человеческом и строгом, без обличья,
Где дух, как мантия потворства — подошла —
К системам объяснения оценки —
Над временем, к которому — нельзя,
Не объяснить, не выжить, не доделать —
Пространство потчуя, то ложью, то — одно
И то же дело — обязуя ставить — дрожью,
Под страхом имманентной роли слёз —
На силу изумления — обыденной —
Культуры историчности — за сном.
Ты не был никогда на этом низменном —
Веретене страдания и позе бытия,
Подправив галстук — позой об итоги,
Твоя очеловеченная строгость — говорит,
Что нет на свете многими — в упрёках —
Культуры истины и пафос возродит,
В свой нигилизма день и мерного учёта —
Над бытным разговором — проводить —
Психологические истины, как вотум.
Тебе немного рано правом — возводить,
Ещё не обелённое зерцало —
Спокойных вод над философией — куда,
Ты направляешь взор и статностью — восходишь —
Сказать, что мира быль — опять пришла.
Или фортуна нигилизма — прочит —
Моральное окно — сейчас напротив —
Обычной формы разговора лет,
Не оперившихся эпох — затраты,
Сложив на крыльях мнимое облаток,
Мечтаний диалекта, как простой —
Ответ на измышления — куда — то —
Из истин — головой — направить статность.
Научит в том — моральный образ лет,
По человеческой науке между словом,
Отчаянным и сильным — звоном там,
Где историческая суть — лелеет ровный
Мотив кибернетического чуда — рассказать.
Большому чувству — мыслящего формой —
Главы или усталости объятий склонных,
За бликом монитора — подходить,
Сквозь мир очеловеченного чувства —
Заискивая — новый долг и жажды —
Манеры оправдать судьбы — однажды —
Искус
