Но когда позже появилось первое сновидение, в котором она предупреждала саму себя о том, что ей лучше оставить мою терапию, как в свое время она оставила дом господина К., я должен был прислушаться к этому предостережению сам. Я должен был сказать ей: „Сейчас вы сделали перенос с господина К. на меня. Заметили ли вы что-то, что позволяет вам подозревать меня в недобрых намерениях, подобных… намерениям господина К.? Или же вас поразило что-то, касающееся меня, или стало известно обо мне нечто, что в такой же степени значительно для вас, как то, что случилось ранее в отношениях с господином К.?“ Тогда бы ее внимание обратилось на какую-нибудь деталь в нашем общении или в моей личности… за которой скрывалось нечто аналогичное, но несравнимо более важное, касающееся господина К. А после прояснения этого переноса анализ получил бы доступ к новым воспоминаниям, вероятно, основанным на реальных событиях. Но я был глух к этому первому предостережению. … Таким образом, перенос застал меня врасплох, и из-за какой-то неизвестной величины во мне, которой я напоминал ей господина К., она отомстила мне так, как хотела бы отомстить ему, и бросила меня так, как ей казалось, она была обманута и брошена им» (Freud, 1905).