На этом покончился разговор, и Клутс с Филиппом вышли из каюты, причем капитан, бывший не в особенно благодушном настроении, пробормотал уходя:
— Если компания присылает сюда на судно своих обезьян, то почему же и мне не иметь здесь медведя? — и, весьма довольный своей остротой, Клутс снова повеселел.
Ему казалось, что он начал жить всего только три дня тому назад, а что все, что было раньше, было какое-то бессознательное существование;
— Говорят, что повстречаться с «Летучим Голландцем» хуже даже, чем с самим дьяволом! — заметил один из экипажа.
— А кто его видел? — заметил другой.
— Что его видели, это верно, и также верно, что несчастие преследует то судно, которое повстречалось с ним!
— А где с ним можно повстречаться?
— О-о! Говорят, это не совсем верно, но я слышал, будто он крейсирует вокруг мыса Бурь, т. е. как раз в этих местах!
— Хотел бы я знать всю эту историю от начала до конца! — заметил один молодой матрос.
— Я могу тебе сообщить только то, что сам слышал. Это проклятое судно; они были пираты и перерезали своему капитану горло, если не ошибаюсь!
— Нет, нет, ничего подобного, — крикнул Шрифтен, — капитан и сейчас на нем, и он-то и есть главный негодяй; говорят, что он, как и один среди нас здесь, на судне, оставил у себя дома красавицу-жену, которую очень любил…
— Вот вино, дитя мое, заставь его выпить полный бокал, предварительно всыпав в него порошок,
— Да, да… теперь я думаю, что нам удастся спасти судно! — отозвался капитан. — Держите руль прямо, Хиллебрант!
В качестве лекарства против этой в высшей степени неприятной болезни я рекомендовал бы вам как можно туже стягивать себе
— А в чем состоит их обязанность на судне? — спросил Филипп.
