Оглавление

1. Апокалипсис в шляпе заместо кролика
2. Книга вторая. Некоторое время
   1. Глава первой части пролога
   2. Глава, дополняющая пролог
3. Часть первая
   1. Глава 1
   2. Глава 2
   3. Глава 3
   4. Глава 4
   5. Глава 5
   6. Глава 6
   7. Глава 7
   8. Глава 8
   9. Глава 9
   10. Глава 10
   11. Глава 11
4. Часть вторая
   1. Глава 1
   2. Глава 2
   3. Глава 3
   4. Глава 4
   5. Глава 5
5. Часть третья
   1. Глава 1
   2. Глава 2
   3. Глава 3
   4. Глава 4
   5. Глава 5
6. Часть Четвёртая
   1. Глава 1
   2. Глава 2
   3. Глава 3

Книга вторая. Некоторое время

Глава первой части пролога

Уж больно мудрёная. Но ничего не поделаешь, если есть в этой мудрёности необходимость.

Что есть по своей сути клуб, а в особенности закрытый, — надо понимать, что в изначальном своём значении, — то, если простыми и сразу лежащими на поверхности словами сказать, то это собрание избранных людей. А вот в чём их избранность заключается? То ответ на этот вопрос тоже лежит на поверхности — они избраны для своего спасения. Кем и за какие, такие заслуги, то это частный вопрос и случай, разбирающийся каждый в отдельности, в зависимости от направления специализации клуба и сейчас нами не рассматриваемый. Ну а на чём будет основываться их спасение? То тут нет особых тайн и загадок — на общей объединившей и собравшей всех этих людей идеи — спасти себя. В которую они все беззаветно верят и с того момента, как были избраны и призваны в этот клуб, через призму этой идеи мировоззрят. И как не трудно догадаться, то остов этой идеи есть ковчег. А во главе этого союза спасения стоит человек со знаковым именем Ной.

Ну а теперь, зная основные постулаты и принципы построения этого закрытого сообщества (не все хотят спастись, да и мест на ковчеге спасения всегда в ограниченном количестве), давайте обратим свой взгляд на одно собрание разнокалиберных людей в одном из оживлённых мест, ещё называемом пивной, — а только в таких местах, чтобы не привлекать особого внимания посторонних людей, происходят такие собрания людей, со своими, послушай их только, невероятными разговорами, — где и собралась компания людей, с виду ничем от других компаний не отличающихся. Впрочем, так всегда бывает и должно быть — самые засекреченные, тайные сообщества одноидейных людей, — с виду сборища забулдыг и точно живущих только с одной идеей людей, как напиться, или же там ботаник на ботанике сидит и ботаником погоняет, — крайне законспирированы и их очень сложно вычислить.

И только оказавшись внутри этого сборища, всё-таки отчасти забулдыг (они более остро чувствуют конец света, находясь на краю жизненной бездны — что уж поделать, они сами довели себя до такого состояния, живя, как бог на душу положит, или покладёт?), конечно, не сразу, а после того, как постепенно завоюешь среди них доверие, — вот не знаю почему, но я тебя безмерно уважаю, — то используемая ими диалектика и лексика, сразу непонятная для тебя с первого раза, после кружки другой крепкого напитка, перестанет для тебя слышаться, как набор сленговых слов, а ты начнёшь улавливать глубокий смысл их речей и посылов на апокалипсическое, точно говорю, будущее.

— Все мы ходим в потёмках, — вполне себе убедительно, не вступая в контраст с реальностью (в этом дальнем от общего шума углу пивной, свет был приглушен в интим), со своей долей эпичности начал излагать свою мысль человек с задатками лидера, скорей всего, тот, кто взял на себя роль ведущего всю эту компанию к своему спасению, в нашем случае Ной, — а всё потому, что находимся в заблуждении главного. Нынче время не безверья, как нас убеждают с экранов телеинформационных передатчиков, а сейчас время веры в ложных богов, идолов, навязанных нам через призму стереотипного мышления. И только поняв всё это, мы сможем избавиться от сковывающих наше сознание иллюзий, и прийти, если не к настоящим богам, то хотя бы к самому себе. — Здесь Ной, конечно, хватил лишка, так высоко заглянув далеко и вверх, но в век воинственного атеизма такие стереотипные измышления о богах простительны — божественную монополию нужно ещё отвоевать в головах людей.

А Ной, между тем, предварив свой основной рассказ этим предисловием, приступил к новой части своего доклада под видом тоста. — Мы подвергаемся гонениям через осмеяние наших идей. Вы, мол, закат физики, и ваш взгляд на мироустройство, — мир плосок, — вызывает не просто удивление после того, как человек полетел в космос, а заставляет задуматься о нашем умственном здоровье. А я скажу, что как раз все эти умники из околонаучных кругов, а по-другому их и не обозначишь, плоско мыслят, своей аналитикой, так характеризуя нас. А такое наше умопостроение этого мира, это не есть наше мышление в одной плоскости, а мы всего лишь прямолинейно, без всяких вычурностей и художественных дополнений мыслим.

— Да, мы несколько неповоротливы в воображении и на этот счёт мыслях. Но при этом мы более честны и ближе к реальности кто бы то ни был. Объёмный мир, это тот мир, который находится за пределами зрительного нерва, он всегда домысливается, давая все возможности и повод для манипуляции сознанием наблюдателя, — вот идеологический источник интерпретационной модели мира, со своей старой и новой нормальностью, — и он всегда находится на заднем плане реальности, как запасной вариант для господ иллюзионистов и манипуляторов нашего мнения и сознания. Тогда как мы, утверждая, что мир в первую очередь визуально плосок, настоящие, без всяких околичностей реалистично мыслящие люди. — Ной делает небольшую передышку, необходимую также для своих слушателей, привыкших прямолинейно мыслить и оттого им нужно время, чтобы всё сказанное Ноем переварить.

Когда же всё сказанное Ноем вроде как оседает в головах его слушателей, он берётся за второй блок своего разъяснения своей позиции на этот мир.

— Пространство и время есть плод порождения человеческого ума, а уж затем физических законов. А сами эти понятия находятся в своей зависимости от места нахождения этого ума. А человеческий ум привязан к определённым состояниям сознания человека. И получается, что время и пространство понятия относительные, и всё зависит от наблюдателя и его расположения в этой нашей концепции мира. Где он для нас прямолинеен, без всяких домыслов и 3D обмана, за которым может находиться, что угодно и тайна вкладов, чем преотлично пользуются медиа ресурсы и финансовые столпы мира. И я скажу больше. Нет объективного характера понятий пространства и времени. Эта система координат нашего сознания, есть имена формы нашего мышления.

— И из всего этого я вывел принцип относительности. — Ной делает знаковую паузу, которая должна привести слушателей к повышенному вниманию того, что он сейчас скажет. И после этой настройки слушателей, озвучивает то, что хотел. — Для создания универсальных законов природы нужно создать единую систему координат, и всю подчиняющуюся этим законам предметность подвести под один квалификационный регламент. А единая форма сущего, для всех наблюдателей доступна только в плоском выражении видимости сущего. И это первый шаг на эволюционном пути познания нашей относительности. Ведь мир искривлён относительностью его существования. И наша задача заключается в том, чтобы привести его в познаваемые нормы и к какой-то единой определённости. А точка и плоскость, и есть те основы, отталкиваясь от которых мы сможем приступить к познанию нашего мира.

— Незнание законов, как говорят, не освобождает от ответственности, — продолжил Ной, как только дал своим слушателям немного передохнуть (с правильным ударением на слове), — забыв добавить, что незнание элементарных вещей и правил природы, не освобождает человека от ответственности перед эволюцией и прогрессом, а также оттого, что всё это его не минует и не будет на него действовать. Но тут мне хотелось бы уточнить. — Ной сделал оговорку. — А что есть элементарные вещи? — задался вопросом Ной и тут же дал ответ на этот свой вопрос. — Уж точно не атомы. Так нами по своей научной и умственной недалёкости называются кирпичики в фундаменте строения этого мира. А нам и к элементарным вещам ближе вещи обыденные и бытийные правила нашего сосуществования. И вот взяв за основу эту элементарность жизни, как элемент познания мира, и всё в фокусе нашего мировоззрения, — нашей прямолинейности взгляда, плюс мы мыслим прямо о пространных вещах, — мы с позиции моно, честного взгляда, и будем низвергать стереотипы и вести мир к справедливости. — Сказал Ной, окинув взглядом своих слушателей, всё-таки немного заскучавших. И не от того, что рассказ Ноя был скушен, а просто он был слегка затянут. Всё-таки современник не привык к длинным монологам, — его рамки внимания ограничены пяти, семи минутами, — и поэтому он (слушатель) начал проявлять рассеянность и всё больше поглядывать на кружки перед собой.

И Ной, уловив этот ход мыслей своих слушателей, решает подвести черту в своём рассказе.

— Ну а наша реальность — это наше невежество. — Заявляет Ной. А вот это его утверждение отдаёт достаточной новизной, взбодрив внимание слушателей. — И лучше… Да не лучше, — поправляет себя Ной, — а человеческий мир, вместо того чтобы себя понимать и изучать до истинности знаний, переключился на объяснение себя интерпретацией понятий, что такое хорошо, а что такое плохо. И теперь иллюзионизм — это новый инструмент очевидности человека. И здесь нет ничего уж такого странного и сверхъестественного. К тому же аморальные законы, как и законы морали, имеют право на своё сосуществование, как хотя бы другой полюс притяжения. Да и списывать со счетов нельзя то, что они основоположены в нас. И вот от них мы и будем отталкиваться в познании нашего мира. — На этом месте поставил точку Ной в своём рассказе, резко схватив со стола кружку, наполненную до краёв крепкого состава жидкостью, а как показалось и притом уверенно, сидящему по соседству с Ноем гражданину упитанной наружности, то этот Ной в своём злоупотреблении их доверием не знает никаких моральных границ и пределов, и он не только вырвал из контекста их понимания его много всякого, а плюс ко всему этому вырвал у него из рук его кружку, к которой он было потянулся.

Но уже поздно и Ной к полнейшему восхищению всех людей вокруг, с долей зависти, конечно, залпом опрокидывает в себя содержимое кружки, затем звучно её ставит на стол, окидывает взглядом взволнованные лица своих слушателей, и со словами: «Я пошёл», оставляет всех за столом сидящих людей без себя. Дальше за столом настаёт задумчивая пауза, где сидящие за столом люди пытаются что-то про себя сообразить.

— Это кто был? — обращается с вопросом к своему соседу гражданин испитой наружности, но при этом не утерявший в себе особый шарм, на который так и клюют бессодержательные дамочки.

— А ты разве его не знаешь? — с долей сомнения спрашивает сосед гражданина с шармом в лице.

— Нет. — Удивляется в ответ гражданин с шармом в себе. — Я думал, что ты его знаешь.

— Теперь мне понятно, — с тяжким вздохом говорит упитанный гражданин, с трагизмом во взгляде поглядывая на свою опустошённую даже не Ноем, а самозванцем кружку, — кто он такой на самом деле есть. — И такая информативность упитанного гражданина насчёт Ноя, переводит всё внимание людей за столом в его сторону, и в их лицах красноречиво читается один на всех вопрос: Кто?

— Вот кто! — заявил с надрывом упитанный гражданин, выставив вперёд руку, с кулаком на острие, где он ещё при этом её перехватил другой рукой в сгибе локтевого сустава. И понятно, что такой его ответ трудно читаем из-за своей многозначимости. Но он и не думает удовлетворять никого за этим столом своим ответом. И упитанный гражданин, не став объяснять, что этот его ручной посыл означает, выходит из-за стола и направляется к барной стойке, чтобы заказать себе новую кружку крепкого напитка, которую он на этот раз не выпустит из рук, пока она не будет именно им выпита.

Глава, дополняющая пролог

В продолжение прошлой главы рассказывается о неугомонности и планах Ноя.

— Как бы странно это не прозвучит, — поглядывая на проходящую мимо себя жизнь в виде тех же гуляющих в такую солнечную погоду по улице людей, глубокомысленно рассудил Ной, помешивая ложечкой чай в чашке, стоящей на столе перед собой, усевшимся на стуле в одном из уличных кафе, — но нам в нашем деле помогут современные разработки учёных, так сказать, прогресс. Где я отвожу своё знаковое значение теории большого взрыва, от которого своё начало берёт наше время. — Ной покосился взглядом на своего соседа по столу и добавил. — И я более чем согласен с этим утверждением, но в своих частностях.

И тут слово берёт сосед Ноя по столу. — Хотелось бы послушать. — Говорит он. Ной в свою очередь откладывает в сторону чайную ложку, берёт чашку с чаем, делает из неё глоток, затем отставляет её и пускается в объяснения. — Человек живёт себе, живёт, не замечая нисколько время, — а в это время в нём ежедневно всё копится его нагруженность своей жизнью, со своими неосуществлёнными мечтами и надеждами, плюс не получившие своего должного выхода чувства и эмоции, скомпоновались во взрывную смесь, — и так пока не наступает свой момент истины, когда это всё в нём накопленное достигает пределов своей бесконечной плотности.

— А тут в него ещё, выступив тем самым спусковым крючком, врезается плечом зазевавшийся прохожий, — на этом месте собеседник Ноя, видимо, человек слишком эмоциональный и увлекающийся, посмотрел по сторонам, в поисках этого зазевавшегося прохожего (но его нет нигде), — или он вляпывается в скверную для себя историю, — Ной между тем продолжает свой рассказ, — и в нём всё внутри начинает зашкаливать, — я называю эту точку, точкой сингулярности, — и он взрывается. И это для человека и есть большой взрыв, в своей, конечно, аналогии и локальности. Но по своей разрушительности, ничем не уступающий тому самому большому взрыву, на который в своих диссертациях так уповают учёные. — Ной перехватывает ртом воздух, в котором он почувствовал недостаток после таких эмоциональных высказываний, и, не давая себе возможности остыть, продолжил дальше свой рассказ.

— И с этого момента время для него получает новое начало. — С долей патетики сказал Ной. — И он, чувствуя себя в иной временной среде, — он выплеснул из себя весь этот отягощающий ход его жизни временной налёт тягот и забот, и ему стало легче дышать и передвигаться, — начинает жить по другим, от души правилам. Где он вначале совершает всяческие глупости, — это понятно, он ещё не настроен для жизни в новой временной реальности, — но постепенно у него всё выправляется и … — На этом месте Ной сбивается с мысли, вдруг задумавшись.

— Да… — проговаривает Ной, выйдя из своего задумчивого состояния. — При его выходе после большого взрыва в новую для него реальность, его могут ждать свои проблемы. Ты может, слышал историю о … — Ной резко перешёл от одной истории к другой, обратившись к своему больше слушающему, чем говорящему собеседнику. — Как там его? — задался вопросом к самому себе Ной, видимо запамятовав имя того, о ком собирался сейчас упомянуть. И видимо сильно забыл, что махнул на него рукой и сказал, что это не столь важно.

— Так вот, — продолжил свой рассказ Ной, — один тип, находясь в сильном подпитие, не сумел преодолеть себя и добраться до своей квартиры, и как есть и был, увалился спать на лужайку у своего многоквартирного дома. Благо место и время позволяли ему без особых для себя осложнений здесь вздремнуть, — было лето, а проживал он где-то на юге, где почти всегда лето и тепло. И вот когда он спал, так уж вышло, происходит землетрясение и люди кто, в чём дома был и спал, повыскакивали на улицу. И теперь представь его умонастроение, когда он, очнувшись от земных толчков, всё-таки проснулся и увидел бродящих к округе людей в ночных сорочках и рубашках. — Ной повышает накал своего рассказа и озвучивает то, что его герой подумал, увидев такое вокруг себя:

— Я что, оказался в дурке?! — ахнул герой рассказа Ноя, вцепившись руками в землю, и даже с этого своего спросонья решивший бросить навсегда пристрастно пить горькую. — Допился до чёртиков, вот и поместили. — Пришёл к выводу герой рассказа, всё больше теряясь в себе при виде лунатически при таком освещении и виде выглядящих людей вокруг.

— Чтобы обезопасить наших испытуемых, — Ной вновь резко перескакивает на другую тему, — мы должны дать им защиту в виде надежды. И когда они погрузятся для себя в новую реальность, этот тотем должен помочь им совладать с новой действительностью и просто выжить. — Резюмировал себя и свой рассказ Ной, глядя на своего внимательного собеседника.

А тот на этот раз не столь внимателен к нему, и он отвлечён неким за спиной Ноя событием, куда он заинтересованно посматривает. И Ною ничего другого не остаётся делать, как обернуться и посмотреть в ту сторону, в которую так интригующе смотрит его собеседник.

А там вроде как нет ничего столь драматического и интересного, чтобы сбивать его с мысли. И Ной оборачивается к своему собеседнику и с претензией спрашивает его. — И что ты там такого увидел?

Собеседник Ноя смотрит на него со значением и начинает рассудительно говорить. — Ты знаешь мою философию. Я в своём мировоззрении не отталкиваюсь на превалирующую в современном, само собой прогрессивном обществе, мысль о связующей всех нас, отдельных, цельных личностей, систему взаимоотношений. А наш мир, это не отдельно друг от друга локальные объекты права, а все мы части одной стратегии, где имеет значение не наша локальность, а наше движение. Но, тем не менее, я готов рассмотреть твоё предложение.

— Что ж, я рад это слышать. — Говорит Ной, и теперь уже по собственному почину поворачивается в ту сторону, в которую чуть ранее смотрел его собеседник. Там им выхватывается семейная пара среднего возраста, в окружении детей-подростков, которая, в общем, ничем особым не отличается от любой другой семейной пары, и он, глядя на них, говорит. — Семья есть становой хребет конструкции нашего мира. Как думаешь, выдержит? — задаётся вопросом Ной.

— Противник изощрён. Есть смысл быть не полностью уверенным. — Отвечает собеседник Ноя. Поглядывая в ту же сторону.

— Это да. — Задумчиво говорит Ной. Так проходит некоторое время, пока Ной не поворачивается к своему собеседнику с полностью переформировавшемся форматом лица — он теперь не само спокойствие, а он пылает повышенной энергичностью.

— Нет ничего более визуальнее, — на подъёме своих душевных сил обращается к своему собеседнику Ной, — а в нашей временной каденции только так и говорят, если ты не хочешь прослыть человеком безграмотным и не в теме нынешнего информационного выноса из мозга, — озвученной со стороны опрашиваемого, так называемого интервьюера, а в нашем случае интервьюерши, требовательность к своему будущему избраннику: Доход не меньше того то, и всё остальное не меньше моих запросов к нему и этой жизни.

«А вы что предложите взамен?», — сам напрашивается ответный вопрос.

«А с какой это стати тут этот торг, — в удивлении хлопает, надо отдать должное, красивыми глазками интервьюируемая на улице в виде опроса девушка, — Здесь нет ему места. У нас всё должно быть на бескорыстной основе», — этой предвзятостью журналиста к современницам, прямо оскорблена в своих лучших чувствах спрашиваемая девушка.

Но ей на пути встретился до чего же настырный и упрямый представитель журналистского пула, который после таких прямых намёков этой девушки на несостоятельность таких его утверждений на современницу, и не думает сбавлять оборотов и продолжает задаваться своими дерзкими вопросами. — Но всё же, — подступается к девушке с новым вопросом этот упрямый журналист, — жить рядом друг с другом предполагает ведение совместного хозяйства. И как вы смотрите на свои домашние обязанности? — интересуется журналист, уж хитро как посмотрев на девушку искоса.

— Это вы на что тут намекаете? — прямо потрясена интервьюируемая девушка. И правду ей говорили, не заговаривай никогда с незнакомыми мужчинами, они обязательно постараются тебе голову вскружить. Что и случилось с ней после того, как она такого тут от этого, типа журналиста, наслушалась. — У меня голова уже кружится от таких его вопросов. — И вправду чувствуя головокружение, спрашиваемая девушка еле удержалась на ногах и на этом признании.

При этом она и не думает отступать, как того от неё добивался журналист. И она с презрением в лице, с возмущением кроет этого домашнего деспота и тирана в журналистском обличие. — Я что вам, — прямо негодует девушка, — повариха или посудомойка, и не дай бог, предположить, что… — здесь она перебивается журналистом. — А тогда? — спрашивает журналист.

— Что тогда? — ничего не понимает в ответ девушка.

— А это тогда, мы за между делом вашего знакомства, и выясним. И сейчас вас ждёт, не дождётся, — он даже себе представить не может, какое его счастье в вашем виде ожидает, — как вы думаете кто? — Журналист ловко вгоняет девушку в непонимание всего сейчас происходящего.

— И кто? — заинтересованно спрашивает Ноя его собеседник, не дождавшись от него пояснений.

— Для примера и я сойду. — Запросто говорит Ной.

— А к чему ты это всё рассказал? — спрашивает собеседник Ноя.

— Разрабатываю на ходу план нашего подхода к ним. — Сказал Ной, кивнув в сторону примеченной ими семейной пары.

— А! — звучно отреагировал собеседник Ноя, пристально посмотрев на Ноя, сидящего к нему в профиль.

Часть первая

Глава 1

Вскрывающая горькую правду семейной жизни, где за внешним благополучием и улыбками на счастливых лицах супругов, подчас скрываются споры, ссоры и разночтения в своих предпочтениях — ему нравятся боевики, а ей мелодрамы.

Сейчас уже и невозможно обстоятельно сказать, и нам остаётся лишь только делать последственные выводы о том, чем руководствовался творец, создавая человека (если рассматривается теологическая версия его происхождения). И один из таких выводов гласит (и это единственное знание, которое, пожалуй, трудно оспоримо) — человек определённо делался им на скорую руку. И на это указывает весь его образ жизни и заложенная в человека характерность его поведения — он при выборе для себя дорог по достижению поставленной цели, практически всегда выбирает самый короткий для себя путь. Видимо по этой же самой причине, человек и проживает наиболее короткий, отмеренный для него жизненный путь. Так быстрее можно достичь итоговой цели жизни — смерти. Что поделать, боится человек опоздать к разбору своих залётов, вот и спешит всю свою жизнь, сознательно не зная куда, но подсознательно, определённо догадываясь.

— Чего тратить лишнее время и зачем свои ноги стаптывать, добираясь до подземного перехода, а я сейчас мигом перемахну через турникет и прямиком перейду через дорогу на ту сторону. — Побуждает себя к прямым действиям вечно спешащий пешеход, для которого сводки происшествий на дорогах служат лишь для мотивации его отваги. И он, перемахнув через парапет, разделяющий дорожную магистраль и пешеходную дорогу, в момент добивается до своей подспудно не осознанной цели — он попал под машину и заодно в эфир программы сегодняшних дорожно-транспортных происшествий.

И таким подходом для достижения своих целей, человек руководствуется практически всегда, в том числе, когда дело касается сфер не интеллектуального характера (что поделать, расчётлив человек чрез меры, и даже в том случае, если он и считать не умеет — у него особого рода расчётливость), а тут задействованы человеческие чувства. И хотя этот, волнующий каждого человека имеющего сердце, период воспитания его чувств, хотелось бы, чтобы он длился подольше, тем не менее, человек ничего с собой поделать не может, и он так и старается форсировать события на этом своём любовном фронте. А затем добившись своего, он хоть и чувствует себя счастливым, но не настолько, как в тот период, называемый ещё предощущением этого счастья, где всё, посредством всем известным невербальным знакам, — указующим взглядам-переглядам, полунамёкам и недомолвкам, — указывает в ней или в нём на то, что вы не совсем безнадёжны в своих чувствах и на ваш счёт имеются планы. И сейчас, когда всё это позади, как же хочется, чтобы этот период ещё немного помучил вас своей не окончательной определённостью.

Но уже ничего не поделаешь, и вы не только добились своего, но и пошли дальше, пройдя несколько последующих предусмотренных этим актом любви шагов, закрепив ваши настоянные на чувствах доверительные отношения, юридического характера действиями. Ну и плюс ко всему прочему, чтобы уже в вашей голове не осталось сомнений, в свою очередь настоянных на ностальгических чувствах о своей молодости без обязательств ни перед кем, ваше семейное сознание укрепило появление детей.

Что тоже счастье и радость, но не без того же желания со стороны осчастливленного потомством человека, поскорей их вырастить и отдать в какое-нибудь престижное учебное заведение. Но в данном случае не всё так спешно пролетает в жизни, и интересующий нас герой, с интересным именем Константин, подстать его работе (о ней в своё время), пока что находится на середине пути к этой промежуточной и отчасти попутной для себя цели (в конце концов, не ему же идти ещё учиться; хотя он и не против поднять свой уровень образования за чей-нибудь, или государственный счёт).

Ну а когда ты не единолично планируешь, да хотя бы тот же семейный бюджет, а тут дело куда как более важное, это будущее твоей семьи, — хотя сейчас пока и не рассматриваемое, — а в нём практически всегда (и ни разу такого не было, чтобы она промолчала) принимает деятельное участие вторая половина Константина, Лилиан, то лёгких решений не жди. И тут обязательно, эта, до всего у неё есть дело, Лилиан, к чему-нибудь да придерётся (хотя бы к тому, что её не слушают и с ней никогда не считаются), и начнёт вначале непримиримо и дерзко себя вести по отношению к своему, как она бывало говорила, любимому и такому умному супругу, который, как из её сегодняшних слов выясняется, уже и не столь любимый, а уж насчёт его умственных качеств, (она лучше промолчит, чтобы никого не обмануть в своих ожиданиях) у кого-то просто язык не поворачивается так говорить (я слишком честна, чтобы вслух говорить спорные вещи).

А как только Лилиан на этом не успокоится (а такого ни разу ещё не было), то она начнёт недоумевать по поводу того, как такое с нею вообще могло произойти, чтобы она, а таких как она красавиц пойди поищи, чьей руки добивалось столько перспективного народу, отдельно для себя выбрала Константина, до сих пор для неё непонятного и не пойми что за человека. И для неё ясно лишь одно, что Константин, как последний мошенник и негодяй, действующий на самом святом для девушки, на её доверии, ей голову задурил своими много чего обещаниями и тем самым склонил её к сожительству с ним. И ладно бы это, и она ещё готова смириться с тем, что они проживают не в самом центре города, а в спальном районе, от которого до центра они добираются на неподержанной, а вполне новой, с претензиями на люксовость машине, но её просто бесит то, что она должна заставлять Константина проявлять инициативу в достижении их семейного благосостояния, а его, видите ли, всё и так устраивает.

И Лилиан, как и всякая домохозяйка, знающая во многом толк, и в особенности в том, как направить на путь истинный своих нерасторопных мужей, которых всё устраивает в жизни, но в тоже время по их лицам совсем не прослеживается довольство, когда им всю правду говоришь об их пассивности поведения, начинает делать свои логические цепочки в поиске истинных причин этого недовольства Константина. И надо отдать должное рассудительности Лилиан, то ход её мысли был направлен в правильном направлении — в сторону самой себя.

— Значит, вся проблема во мне, и я тебя не устраиваю! — накалив посредством своего лица атмосферу в кухне, где и происходил этот серьёзный разговор, переходящий на повышенные тона, принялась возмущаться Лилиан, уперевшись зорким взглядом в Константина, чтобы значит, не пропустить мимо себя доказательств его измены её ожиданиям (он моргнёт, побледнеет или икнёт). Но Константин, как и всякий закоренелый в обмане своей горячо любящей супруги злодей, не только отлично скрывает весь этот обман в себе, а он, что за подлец и негодяй, преотлично играет своё недоумение, типа, что я такое слышу, да не может быть такого.

Но Лилиан уже давно не столь наивна, и её не провести, как в период той своей влюблённости, где она каждому слову Константина верила и чуть ли в рот ему не заглядывала, а сейчас её время пришло, и теперь Константин должен заглядывать ей в рот и во всём её слушаться. А Константин, видимо ещё пребывает в своём прошлом и не понимает, что жизнь не стоит на месте и всё меняется, вот и гнёт свою главенствующую линию, когда всё давно не так.

Ну а раз он такой непонимающий, то Лилиан вправит ему мозги. И Лилиан предпринимает против Константина излюбленную тактику уверенных в своём положении глав семьи, домохозяек, она начинает предлагать Константину альтернативные варианты его семейного благоустройства. — Что ж, Константин, — вздохнув на публику, проговорила Лилиан, — если я тебя не устраиваю такая, какая я есть, — а у Лилиан в отличие и в противоположность от Константина, совсем другие взгляды на себя, — то ты прекрасно знаешь (Лилиан всё же не удержалась оттого, чтобы не подстраховаться и переложить всю ответственность за принятие окончательного решения на Константина), что я тебя не держу. Мы уж как-нибудь продержимся и выживем без тебя. Всё равно от тебя не дождёшься никакой поддержки. — Здесь Лилиан демонстративно приложила к глазам, взятую со стола салфетку, которая ей понадобилась, чтобы осушить свои глаза от слёз, до которых её довёл своим упрямством и подлостью своего эгоистичного характера Константин.

И видно Лилиан только сейчас осознала, как подл и эгоистичен Константин, от которого ничего кроме слёз на своих глазах не дождёшься, отчего ей так стало жалко себя, такую несчастную (и всё по воле жадного до ласковых слов Константина) и подневольную, жертву рационального к ней подхода со стороны Константина, что она в момент разозлилась и уже со злобой начала выдавливать на своих глазах ещё больше слёз посредством озвучивания всей глубины коварства Константина, который только ждёт, не дождётся удобного случая, чтобы посмотреть на сторону.

— Найди себе более красивую и молодую, которая тебя не будет упрекать ни в чём и всегда будет покладистой. — И на этом бы Лилиан и закончить, но она, если заведётся, то не может успокоиться и продолжает нагнетать нестабильность во взаимоотношениях с Константином. — Чтобы она тебя во всём понимала, слушала и не терзала вечерами своими глупостями. — Уже с яростью добавляет Лилиан. И что странно, так это то, что в такого рода случаях, что совсем не редкость, противная сторона, к кому обращены все эти слова, почему-то не прислушивается к этим дельным советам своей второй половины, которая, как она сама утверждает, плохого не посоветует (здесь, наверное, имеет место психологический эффект, где вторая половина, к кому обращены эти слова, включает защитные функции, и в штыки принимают эти слова). И противная сторона, вместо того чтобы последовать, и притом немедленно, этим рекомендациям, повинно склоняет голову, недовольно бурчит в ответ: «Не пори чушь», и тем самым соглашается и дальше быть, не то чтобы несчастным, а скажем так, не полностью раскрывшимся человеком.

Но на этот раз всё пошло не по этому, сглаживающему углы недовольства Лилиан плану. А Константин, и вправду, в последнее время редко слушающий все эти недовольства в устах Лилиан, сам не зная почему, вначале к ней прислушался, затем проанализировал всё ею сказанное, и как итог, сделал соответствующие выводы. А как только Константин довёл до ума эти свои соображения, то он прямо немедленно, с крайней решимостью на лице подрывается из-за стола, да так резко, что чашки на столе зазвенели, а Лилиан от такой неожиданности в испуге вдавилась сильнее в свой зад и место. Откуда она, хлопая изумлённо глазами, так же вдавленным голосом с трудом спрашивает. — И куда ты собрался? — А так как она в своём вопросе ограничилась только этими словами, без своей знаковой добавки «когда я ещё не договорила», то стало понятно, как она потрясена этим поведением Константина. Но Константин на этом не останавливается, и продолжает удивлять и потрясать Лилиан.

— Спрашиваешь, куда я собрался? — с такой язвительной насмешкой над вопросом Лилиан это сказал Константин, что Лилиан и впрямь стало страшно за будущее их отношений (такую язвительность в твой адрес, бывает, что не прощают). — А последовать вашему совету, Лилиан Аристотелевна, камень преткновения моему счастью. — Константин этим своим заявлением, да ещё и с непонятными для Лилиан отсылками к её каменной чёрствости, выбил из неё последние остатки кислорода, необходимого ей, как и всякому человеку, для поддержания жизни в своём организме. Ну а Константин, осадив таким образом Лилиан на своё место, посчитав, что он, наконец-то, всё, что хотел сказать, сказал, разворачивается к выходу из кухни, и вперёд за своим счастьем.

Но Лилиан, пока Константин не покинул её и дом, всё же успевает спохватиться за свою досаду и язвительность, и со всем этим своим внутренним я, вспыхнув в лице, покрывшемся красными пятнами, как закричит ему вслед, начав себя противоречиво вести, совсем не желая ему удачи и счастья, которое, как вдруг выясняется, он может обрести только рядом с ней, а не с теми потаскухами, до которых он такой ходок. А ведь она сама буквально совсем недавно настояла на том, чтобы Константин попытал своё счастья на этом пути. А как только Константин внял её совету и буквально послушал, то она воспротивилась самой же себе, и теперь во всю свою горячность и до чего изобретательную умелость в применении пакостных слов, и жгучую язвительность, начинает отстаивать совершенно другой тезис.

— Да и катись на все четыре стороны, подлец! — подскочив с места для убедительности своих слов и желания высказать всё, что думается, закричала вслед Константину Лилиан. — Сволочь, а не человек. Только и ждал повода, чтобы слинять из дома на свободу. Ну-ну, давай, потаскайся, посмотрим, что из тебя будет. Но только знай, что обратной дороги для тебя не будет. Понял, негодяй!? — Громко выкрикнула Лилиан и прислушалась. А Константин, видимо почувствовав близость выходной двери и свободы за ней, не собирается сдерживать себя на молчание, а берёт и так дерзко отвечает Лилиан, чего ни разу не наблюдалось прежде.

— Ага. — Очень отчётливо и внятно говорит Константин к новому изумлению и отчасти желанию подавиться Лилиан. И теперь со стороны, с трудом пришедшей в себя Лилиан, звучат уже причитания и подавленности, хоть и негативного качества в сторону Константина.

— Да кому ты нужен такой кроме меня. — Здесь Лилиан пытается понизить самооценку Константина, указывая на его не кондиционность. — Никого ты не найдёшь со своим неуживчивым характером и заумностью. Сейчас такие как ты уже никому не нужны и неинтересны, сейчас всем подавай технологически продвинутых и прогрессивно мыслящих молодых людей, к коим ты никаким боком и видом не подходишь. Отсталый и ретроградно мыслящий человек. — Тут вход пошли указания на не полноценность внутреннего содержания Константина по современным оценочным рамкам. Ну и как итог — Что б ты сдох!

На что у Константина есть сбивающий с ног аргумент: «Тогда на алименты не рассчитывай». Но Константин не лишён благородства, и он не хочет, чтобы дверь за ним закрылась на этих словах, которые, как последние им сказанные слова, обязательно дадут пищу для размышлений для Лилиан и сборища её подруг, услышавших об этой новости и немедленно решивших по сопереживать ей в таком новом для себя устройстве, или неустройстве в жизни.

— Я всегда говорила, что твой Константин, тебе не пара. — Заглотнув в себя приличную порцию успокаивающей жидкости, типа коньяка, как на духу заявит вновь близкая подруга Лилиан, Анжела, которую из-за её блестящего поведения на людях (любит Анжела выделять себя среди серой массы людей броским одеянием и заметным поведением), Лилиан отодвинула на дальний план своей жизни, но до Анжелы было доведена информация, что за этим решением стоял Константин. Вот почему Анжела так критично относилась к Константину. Ну а то, что она так была прозорлива на счёт их будущего, то об этом Лилиан только сейчас в первый раз узнала, ведь Анжела ничего такого ранее никогда не говорила. Но Лилиана сейчас не в том настроении, чтобы цепляться за такие мелочи, к тому же Анжела редко не ошибается и её в этом деле нужно поддержать. К тому же верные прогнозы всегда лучше делать по следам прошедшего, то есть из будущего в прошлое.

Анжела же, получив со стороны Лилиан такую поддержку, начинает всё больше расхаживаться (и не только в плане туда-сюда), выискивая из памяти, а часто просто выдумывая на ходу те факты из жизни Константина, которые можно неоднозначно трактовать. Ну а после того, как Анжела пару раз приложилась к рюмке, то у неё ещё больше открылись глаза на вероломную сущность Константина, и она уже не стала жалеть Лилиан, и всё, что думает об этом негодяе, Константине, который и в её сторону посылал двусмысленные сигналы и делал странные намёки, выложила ей. — Но я не поддалась, для меня наша дружба священна. — Вон на какие жертвы была готова пойти Анжела, случись такое быть на самом деле (надо понимать, что Анжела иногда любит преувеличить). А Лилиан, как бы не совсем не дорожила дружескими отношениями с ней, и за это Лилиан даже слегка становится стыдно. И она, дабы подчеркнуть важность этих отношений, раскрывает тайну последних слов Константина, брошенных им на пороге квартиры.

— И знаешь, что он мне сказал, когда уходил? — с таинственным видом, вытянув своё лицо в сторону Анжелы, риторически спросила Лилиан. А Анжела вместо того, чтобы выказать полное не знание, начинает выдвигать свои версии, ничего не имеющие общего с настоящим положением вещей (вот за это, за неумение помолчать, Анжела и получает от ворот поворот).

— Всё, ты меня достала! И я тебя бросаю, стерва!? — прямо коробит слух Лилиан своим предположением Анжела. И Лилиан прямо самой хочется сказать эти слова, но в адрес Анжелы. Но тогда она останется совсем одна, и ей тогда не с кем будет предаваться горестными и мстительными мыслями. А это ещё хуже, чем делиться мыслями с Анжелой. И Лилиан сдержанным тоном говорит. — Не совсем так, а он сказал мне, чтобы я не слишком рассчитывала на него, и если я решусь подать на алименты, то он всё сделает, чтобы я от него не получила ни копейки. Лучше говорит, я сдохну, чем копейку тебе дам. — И Анжелу от такой новости прямо в умственный столбняк вбивает, и она и слова промолвить не может, так она потрясена услышанным.

А Лилиан, сама убеждённая этими своими словами, тоже выпадает в осадок и непонимание того, как она раньше жила и не замечала за этим жадным человеком, Константином, всей этой его настоящей сущности. И только теперь у неё глаза открылись на него и на все его прежние поступки, целью которых было зажимание и ограничение её во всём. — Что не попрошу, всё у него для меня жалко. Вечно я должна была у него всё просить. Всю жизнь мою, гад, измерил и рассчитал, и я была для него своя под расчётная единица. А эти его слова: «Твой горизонт событий и мысли ограничен потолком моих алиментов»…Что, чёрт возьми, это значит! — Лилиан так зарядилась от этих своих мстительных мыслей, что было бы лучше, чтобы Константин по выходу за дверь из квартиры, промолчал, ведь последнее слово в их семье всегда было за Лилиан, даже если оно пока не было сказано.

Но Константин лучше нас вместе взятых знал Лилиан и он ничего ей не сказал, а он открыл дверь, переступил порог, обернулся в полуоборот, бросил прощальный взгляд на Лилиан, замершую в одном растерянном положении, с опущенными руками и как-то неожиданно растрепавшими на голове волосами (а они ведь были уложены и приглажены в причёску; наверное, встали дыбом от переживаний), и закрыл за собой дверь.

И вот дверь закрыта за ним и за этой ещё не остывшей в сердце, но опостылевшей главой этой части его жизни, и он уже с более чистой головой и мыслями, освободившимся от укоров совести сердцем, где слегка мешают вопросы будущей неустроенности в плане, где жить, да и юридический аспект нельзя снимать со счетов, но это всё равно уже не те препятствия, которые могут Константина остановить, оправляет себя во внешней обязательности внешнего вида и со спокойной душой и жаждой открытий выдвигается в новый для себя мир. Ведь Константин вышел в него обновлённым человеком и теперь он смотрел на него новым, не отягощённым обязательствами взглядом. И ему всё интересно в нём, и он ко всему проявляет любопытство и повышенное внимание, окромя только окон своей квартиры, проходя под которыми, он удержал себя от желания поднять голову и тем самым дать понять, так забавно прижавшейся к окну своим личиком Лилиан, что для неё не всё потеряно и у неё ещё есть шанс.

Ну а что ждёт Константина впереди и что приготовил для него этот новый мир, то, безусловно, много опасностей в виде новых привязанностей и человеческих отношений. Но Константин на этом жизненном пути уже не новичок и он знает, до каких границ запускать все эти отношения, и главное, он теперь умеет говорить слово «нет». Правда, отсутствие опыта свободной жизни, это тоже в некотором роде препятствие и Константин решает немедленно провести проверку себя и преодолеть это препятствие с первой встречной.

— А какой смысл откладывать, — подумал Константин, вдруг резко остановившись на месте, но при этом очень удачно, как раз напротив входа в одну из кофеен, куда он всегда заглядывал по пути на работу, чтобы прихватить с собой стаканчик горячего кофе, — нужно немедленно выяснить для себя, на что я ещё способен, и не растерял ли я себя. — Достаточно объективно и со своей долей самокритики рассудил Константин и направил свой шаг в сторону этой кофейни. Оказавшись в которой, он прямиком направился к стойке, за которой решаются все интересующие посетителей вопросы с кофе. Ну а привлекательный вид и прописанное гостеприимство на лице девушки за этой стойкой, немало способствует решению всех возникающих в головах посетителей вопросов. Правда не без того, чтобы не отвлечься от своего желания согреться одной чашкой кофе и не поинтересоваться у этой милой девушки о том, чем она согревает себя в неуютную погоду по вечерам.

Ну и Константин, до сегодняшнего дня, забегавший сюда по прямому назначению этого заведения, только за кофе, не замеченный ранее никем из обслуживающего персонала этого заведения, в том числе этой сто раз продававшей ему кофе девушкой, в рассеянности взгляда и особой внимательности к чему-нибудь другому кроме кофе, на этот раз, то есть прямо сейчас, если конкретней, смотрит прямо на Марию, на эту самую девушку у кофейного аппарата и за стойкой, а не куда-нибудь сквозь людей, куда он всегда смотрел своим погруженным в размышления взглядом и, не успевает она сообразить, что всё это может для неё значить, спрашивает её. — А как всё-таки вас зовут?

Что, конечно, очень удивительно слышать для Марии, уже достаточно давно считающей, что это не тот вопрос, который не разрешён между ними. Хотя бы потому, что он был давно между ними выяснен, и он как-то ей уже представлялся: «Константин», а она ему в ответ назвала своё имя, которое также было прописано на бейджике, подвешенном на её униформе. Но может ему хочется ещё раз услышать её имя в её устах, то, что ж, она не против. Но только на этот раз ему придётся убедить её в этом.

— Так нынче не знакомятся, молодой человек. — Не слишком холодно, несколько нейтрально, и отчасти благожелательно, что даёт надежду на благополучный исход начавшихся взаимоотношений, отвечает Мария, для Константина, до сегодняшнего дня, вечно погруженного в самого себя, девушка из кофейни. И, пожалуй, скажи ему, что ты, Константин, ведёшь себя отчасти странно, ведь тебе уже раз ответили взаимностью, сообщив своё имя, а ты и помнить об этом не помнишь, то он бы и не поверил, что при его-то памяти на лица, на имена и исторические события, он вдруг упустил из виду такое замечательное имя и его хранительницу.

Но этого сказать Константину никто не может, кроме самой Марии, которая, конечно, такого тоже не скажет, и Константин, ничего такого за собой не подозревая, с чистым сердцем удивляется в ответ. — Вот как? А как же тогда знакомятся? — спрашивает он Марию.

— Нынче всё мобильно, — вынув из кармашка фартука телефон и, протерев его тряпичной салфеткой, сказала Мария, — и это основа построения любой связи.

— Хм. Интересно. — Глядя на телефон в руках Марии, задумчиво говорит Константин. — А как же быть тем людям, кто, скажем так, несколько отстал от научно-технического прогресса, и у кого нет этого мобильного приложения в своём багаже знаний.

Мария в ответ еле сдержалась оттого, чтобы уколоть Константина, забывчивого человека, сказав ему: «А ты закачай их из интернета», а она пристально на него посмотрела, затем взяла чашку, налила в него кофе из кофе машины и, поставив её перед Константином, сказала. — А вы хоть раз выпейте кофе из чашки, спокойно за столом, а не как всегда делали, на ходу, и тогда вы всё вспомните и поймёте. — Теперь уже Константин до крайней степени удивлён. И он, определённо заворожённый взглядом и словами Марии, берёт поставленную перед ним чашку кофе и, стараясь не сводить с неё своего внимания (боясь разлить), таким невнимательным по сторонам образом следует до первого свободного столика. Где он и не успевает присесть и отвести своего взгляда от поверхности кофе, как до него доносится голос незнакомца, как оказывается сидящего на другой стороне стола. — Вы, или неразборчивы в связях, или вы чем-то крайне озабочены.

— Что-что вы сказали? — подняв глаза навстречу человеку, обратившемуся к нему с этим замечанием, переспросил Константин.

— Не более того, что сказал. — С какой-то отстранённостью сказал незнакомец.

— Я не совсем понял, к чему всё это было сказано. — Уточнил Константин.

— А разве вы до сих пор не поняли. — Незнакомец продолжает гнуть свою загадочную линию. И надо отдать ему должное, ему отчасти удалось сделать некомфортным сидение на месте Константина — он действительно почувствовал под собой какое-то неудобство. Но Константин не хочет поддаваться на манипуляции сознанием этого типа и продолжает придерживаться линии своего непонимания этого типа. — А что я должен понять? Может, объясните. — С вызовом заявляет Константин.

Незнакомец продолжает флегматично себя вести, и он, пожав плечами, говорит. — Вы всего лишь присели на мои перчатки. — А вот такого обстоятельства объяснения происходящего, Константин точно не ожидал услышать. И он даже несколько смутился, услышав этот ответ незнакомца. Правда, Константин умеет быстро собраться, и он, вынув из под себя перчатки, посмотрев на них и на незнакомца, с улыбкой спрашивает его. — Они вам не будут жать, после того как я на них посидел?

— Сдавливает не вес, а мысль. — Ответил незнакомец, принимая перчатки. — А вы, как я понимаю, находились на пути к размышлению. — Кивнув в сторону девушки у кофе машины, добавил незнакомец.

— Пожалуй, соглашусь. — Ответил Константин, заметив этот брошенный взгляд незнакомца за его спину (Константин сидел спиной к Марии, и ему было несподручно оборачиваться).

— И что вас так задумало, если не секрет? — спросил незнакомец.

— Ничего необычного, мысли о свободе и об её ограничениях. — Сказал Константин.

— Если для вас это обычное дело, то я даже боюсь вас спрашивать, что для вас необычное. — Усмехнулся незнакомец, сделав глоток из чашки.

— Могу сказать, если не испугаетесь. — В свою очередь сделав глоток из чашки, и придвинувшись к столу, сказал Константин, чувствуя в себе невероятный душевный подъём, ранее им никогда не испытывающийся. То ли это так кофе на него подействовал, в своей совокупности с его новым свободным положением, то ли этот незнакомец излучал необыкновенную энергетику, что Константин почувствовал себя необыкновенно свободным, где его ничего не сдерживало в этом мире, — все мыслимые запреты и ограничения отпали, и стали несущественными, — и ему хотелось делиться с миром всем, что его связывало с ним (и это логично). Так что его желание всё о себе рассказать первому встречному, имело под собой весьма существенные основания — если он всему миру верил, то первый встречный, как часть его, заслуживает его доверия.

— Я постараюсь. — Усмехнулся незнакомец, потрясся перед собой сжатыми в кулаки руками. Константин сделал ещё один глоток из чашки для своего воодушевления и для начала ограничился одной фразой, которая должна была стать эпическим вступлением для его рассказа, а также предупреждением незнакомца о возможных последствиях, которые ему могут грозить, если он всё же не передумает и решит дальше слушать Константина.

— Я, — говорит Константин, — «advocatus diaboli». А другими словами, адвокат дьявола. — Константин замолкает, глядя пристально на незнакомца, а тот не подводит ожидания Константина, и, присвистнув, начинает изумлённо, с лёгким недоверием к словам Константина выглядеть. Так проходит где-то с минуту, и незнакомец, собравшись с мыслями (не каждый день с такими людьми встречаешься), спрашивает Константина. — И откуда у него к тебе столько доверия, если такое слово уместно употреблять в этом деле? — Константин, всего вероятней, не такой дальнейшей реакции ожидал услышать от этого типа, как оказывается, слишком легковерного, большого фантазёра, но всё же верующего в сверхъестественное. Которого ему теперь придётся разочаровывать в его, может быть, лучших чувствах — Константин ведь в другом значении адвокат дьявола, а вот в каком, то вот это, скорей всего, не понравится такому, живущему в своей сказочной наивности человеку.

Но делать нечего, и Константин, поскрипев душой, говорит. — Вы не совсем правильно меня поняли. — Но дальше Константину не удаётся сейчас что-либо сказать, так как его собеседник так многозначно кивает в ответ головой, — ну-ну, начинаются свои отговорки и лукавство, так свойственное всем адвокатам, даже если они адвокаты по бракоразводным делам, — что Константину немедленно хочется рассмотреть дело этого типа в формате дьявольской юрисдикции, так, как этот тип на его счёт сейчас размыслил.

— Вы, господин только с виду хороший, разве не знали, что излишнее любопытство, до добра не доводит. И оно уже раз довело человека до потери рая, но видимо, это не та история, которая чему-то вас может научить. И вы не только не готовы останавливаться на достигнутом, а готовы пойти до самого конца и предела, если они есть в наличие (хотя бы из того же любопытства). — Хотел бы вот так выразить свою заботу об этом типе Константин, но не стал. Ведь слова в этом деле бесполезны, и Константин, решает не реагировать на эту демонстрацию недоверия незнакомцем, а до рассказывает нерассказанное.

— Я работаю при церкви, — серьёзно посмотрев на незнакомца, отчего тот поумерил свой недоверчивый пыл, заговорил Константин, — и моя должность называется «укрепитель веры». В мои обязанности входит сбор информации и доказательств, которые бы могли служить основаниями для отказа в канонизации или беатификации праведника.

— Это как? — спросил незнакомец.

— Я не могу говорить о частностях. А если в общих словах, то я выявляю наличие в праведнике несоответствий его личности и жизни, предъявляемым к святости требованиям церкви. — Сказал Константин.

— Грехов что ли? — с усмешкой спросил незнакомец.

— Скажем так, погрешностей. — Ответил Константин.

— Ну, это ещё хуже. — Сказал незнакомец.

— Почему? — спросил Константин, не поняв, что тот имеет в виду.

— Погрешность, это своего рода инструмент дьявола, под названием лукавство. Где он уже изначально опровергает тезис греха. — Как-то совсем неожиданно для Константина, незнакомец так глубоко углубился в этот вопрос. На что он даже и не знал, что ответить. И хорошо, что у того есть свои вопросы к нему. — А если есть адвокат дьявола, то, как я понимаю, то и у бога есть свой защитник. — Поинтересовался незнакомец у Константина.

— Мне, кажется, что вы больше знаете, чем говорите. — С лукавством во взгляде посмотрев на незнакомца, сказал Константин.

— У меня всего лишь деятельный ум. — Откинувшись на спинку стула, сказал незнакомец. — Ну а сделать логический вывод из ваших слов о наличии защитника бога, совсем не трудно. Это на поверхности лежит.

— Ну а вы чем занимаетесь? — теперь уже Константин заинтересовался и спросил незнакомца.

— Я-то? — усмехнулся незнакомец. — Я можно сказать архитектор. — Добавил незнакомец и сразу пустился в уточнения. — Но сразу сделаю оговорку. Не в том, всем известном значении, человека, имеющего дело с застывшей музыкой, с монументальным безмолвием, из которого нужно извлечь звуки. Я не строю стены, чьим строительством всегда сопровождается возведение границ творческой мысли архитектора, а я, наоборот, не то чтобы разрушаю, а я раздвигаю стены ограничений человеческой мысли, которые не дают человеку полностью самореализоваться. — Незнакомец замолчал, внимательно посмотрев на Константина.

— Не буду лукавить, — сказал в ответ на ожидание незнакомца Константин, — но я мало что понял.

— В каждом из нас стоят свои рамочные ограничения, за которые мы подчас не можем выйти, даже при наличии большого желания, — это заложенные в нас природой или воспитанием нравственные ориентиры, со своими красными линиями. Вот я и помогаю человеку снять эти барьеры. — Сказал незнакомец.

— Так вы психолог? — спросил Константин.

— Я архитектор. — Улыбчиво, но в тоже время твёрдо поправил Константина незнакомец, затем опять бросил взгляд за спину Константина и, продолжая смотреть туда, говорит. — А вы ей интересны.

— То, что недоступно, всегда притягательно. — Ответил Константин, не оборачиваясь.

— А вас, что сдерживает на пути к счастью? — спросил незнакомец.

— Обязательства. — Ответил Константин.

— Не быть счастливым? — недоумённо вопросил и не пойми кого незнакомец и, посмотрев на Константина, тут же дал ответ на это своё вопрошание. — Это противоречит природному замыслу насчёт человека и значит, должно быть им отвергнуто. Вы меня поняли? — уставившись на Константина, вопросил незнакомец. Константин со своей стороны несколько удивлён таким давлением на себя со стороны незнакомого человека и несколько в мыслях застопорился, не зная, как на его слова реагировать. А тот, видя эту немую реакцию Константина, начинает по слогам выговаривать следующий к нему вопрос и при этом, как сейчас слышится Константином, не своим голосом, а… Вот чёрт! Лилиан.

— Ты… ме-ня… слы-шишь? — задаёт вопрос незнакомец, а Константин, как заворожённый, полностью сконцентрировал своё внимание на его рте, откуда выходят эти слова, произнесённые Лилиан. — Да как такое может быть?! — ничего не понимая, задаётся про себя вопросом Константин и в этот же момент получает ответ на этот вопрос оттуда, откуда он уж точно не предполагал — от самой Лилиан, вдруг оказавшейся на месте этого незнакомца, и всё это происходит у них в доме, на прежнем месте, на кухне.

— Так меня слышишь или опять ушёл в глухую оборону!? — перекосившись в лице, нервно возмущается Лилиан, с ожесточением глядя на Константина. А Константин вот сразу и сообразить не может, что с ним происходит, и уходил ли он отсюда, или он так всего лишь задумался.

— Наверное, выдал желаемую фантазию за действительное. — Оглядевшись по сторонам, сделал вывод Константин. Ну а Лилиан тут же прицепилась. — Ты тут взгляд не отворачивай, а давай говори, что от тебя требуется.

— А я разве обязан это делать? — посмотрев на Лилиан, на прямую, с некоторым напором спросил её Константин. Лилиан только на мгновение замешкалась, и вслед, как само собой разумеющееся ответила. — Если ты ещё, конечно, считаешь меня своей семьёй и любишь.

— Вот значит как. — Задумчиво сказал Константин, обратившись взглядом в глубину взгляда и мысли встреченного им на пути своего воображения незнакомца. — Хм. И почему именно адвокат дьявола, а не защитник бога? — задался вдруг вопросом Константин. — Это всё кино. Там только такие персонажи демонстрируются, вот я и подсел на информационную иглу. Сейчас каждый на какой-нибудь игле, да сидит. А ведь то, что я себе такое нафантазировал, говорит о том, что я, пожалуй, с пессимизмом смотрю на себя и на свою жизнь. А представь я себя защитником бога, то тогда можно было говорить о моём оптимизме. М-да. — Вздохнул Константин, но не в полную силу, чтобы значит не потревожить Лилиан, всегда нервно реагирующую на его вот такие вздохи. Ей почему-то начинает думаться, что Константин, таким образом, выказывает своё отношение к их браку — мол, всё плохо и ещё хуже, и одно только и остаётся, как вздыхать. И при этом во всём виновата она, Лилиан, а он как бы не причём. Он должен снимать только сливки, тогда как она одна должна стараться осчастливливать его.

Нет уж Константин, более чем самонадеянный человек, у вас ничего не получится. И Лилиан вам не прислуга, чтобы по одному вашему щелчку растележиваться, и это вам придётся постараться, чтобы дотянуть семейные отношения до уровня счастья.

Константин же на этот раз не только так провокационно вздохнул, а он на этот раз пошёл дальше. А он вдруг для себя усмехнулся: «Адвокат дьявола нашёлся. Страховой агент всего лишь», и сам от себя не ожидая, вдруг так развеселился, что это всё вышло за пределы его всегда сдержанной натуры и вылилось наружу громким смехом. В результате чего Лилиан, потрясённая этой новой для себя выходкой Константина, выпала в свой осадок.

Глава 2

В ней будет рассказано о минусах и плюсах ведения разговоров в имеющихся в доме или квартире комнатах со своей специализацией, а так же в этой главе много чего хотелось бы изменить, но на это способен только её герой, Константин, который и попытается это сделать.

Как стало нам из доподлинных источников известно, а также из вышеприведённых, плюс можно сослаться на данные личной статистики, той разумной части вас, которая чуть ли не ежедневно вами лично в руки получает фиксированные данные о происходящем в вашем доме — то все требующие немедленного разрешения вопросы в кругу собственной семьи, среди её составных частей, супругов, выносятся на своё обсуждение в основном на кухню. И для этого есть свои немаловажные причины и основания.

Правда, кухня, хоть и немаловажная часть жилого помещения типа квартиры или дома, в котором, как правило, проживает любая среднестатистическая семья, где есть также гостиная, спальня, туалет с ванной и ещё пара другая кладовок в этом среднем случае, но всё же она отчасти проходное помещение. Куда и заходят лишь по требованию своего изголодавшегося желудка, или пополнить свои мысли видами внутреннего интерьера холодильника. А вот если бы человек был самодостаточен, и ему не требовалась подпитка извне, то тогда бы первый закон термодинамики дал бы сбой и был бы построен вечный двигатель в виде человека, и кухня бы потеряла свою актуальность за своей ненадобностью (из неё бы сделали ещё одну кладовку).

И по всему этому обстоятельству, связанному с кухней и её проходными характеристиками, где домашний человек на долго не задерживается и старается не связывать свою жизнь с кухней (это часто для его фигуры опасно), можно сделать предположительный вывод о том, что кухня на то и выбирается местом решения возникших вопросов, что она не довлеет на тебя своей субъективностью и не несёт в себе кроме дурманящих желудок и голову запахов, необъективного характера значений. И здесь можно, не опасаясь за то, что тебя, как, например, в спальне, мигом смогут склонить к выгодному не для тебя решению, поговорить на равных со второй стороной, назревшего или назревающего конфликта, у которой за ночь накопилось к тебе столько вопросов, что она, во-первых, всю ночь не могла уснуть, а во-вторых, как встала с больной от недосыпа головой, так и сразу попыталась всю свою головную боль переложить на голову здоровую, то есть Константина.

А Константин ещё вчера, когда он свой разговор с Лилиан так эффектно завершил последним, чего ранее никогда не бывало, прямо чувствовал, что на этом разговор однозначно не закончится, и для него обязательно будет своё продолжение и он весь день был в напряжении. Правда, он это продолжение ждал сейчас же, но Лилиан к его удивлению не накинулась на него сразу по приходу в спальню (с обвинениями, а не с другого рода неожиданными для долго состоящих в браке людям предложением пикантного характера), а явно желая его помучить своей неопределённостью и ожиданием расплаты за свою дерзость, с недовольным видом всю ночь ворочалась, накапливая побольше злости на утро.

И вот тут-то главное, утром им не разойтись друг с другом. Что только на первый взгляд чрезвычайно сложно сделать, раз Константин и его супруга, Лилиан, спят в одной кровати, хоть и по разные стороны. Ведь у каждого из них намечен на разное утреннее время подъём, и притом это время подъёма так кардинально разнится и не пересекается между собой, что нужно действительно обладать завидным самообладанием, чтобы уже с утра здесь не разойтись. А всё дело в том, что у каждого из них на утро были поставлены разные цели, — Лилиан наметила себя подъём на то время, когда можно будет Константина перехватить для серьёзного и отчасти требовательного разговора, тогда как Константин всем собой хотел избежать этой утренней встречи, — а это две находящиеся в разных плоскостях задачи, где только одна из них может быть выполнимой, как они до этого утра думали.

И вот Лилиан, придя в общую спальню вслед за Константином, уже под вечер, полная зрительного негодования на этого выносителя её мозга, нет ему прощения, Константина, с надувшимися губами занимает своё место на своей стороне кровати, и при этом не просто так, как раньше, — она с недовольством: «Подвинься», задом толкала в бок Константина, а затем с той нервностью: «Дай одеяло», одёргивала на себя всё одеяло (затем следует одёргивание одеяла со стороны Константина, итак пока отношения с одеялом не от балансируются), — а подчёркнуто вежливо, с боку.

— Мол, знайте, Константин, — весь глубоко вздыхающий вид Лилиан что-то такое говорит, — как мне глубоко наплевать на то, что вы рядом лежите. — А Константин, что за бесчувственная сволочь и скотина, и не думает реагировать на эти глубокие вздыхания Лилиан, в которых можно и угадать желание. А вот такого бесчувственного подхода к себе со стороны Константина Лилиана сейчас не ожидала ощутить, и ей становится очень сложно спокойно лежать и не вертеться. А ей хочется немедленно посмотреть в глаза этому бесчувственному негодяю, Константину, который вон уже до чего её довёл — до инициативы.

И Лилиан сейчас же в него вцепилась, если бы не пришедшая ей мысль о том, что Константин специально так себя ведёт хладнокровно, чтобы вывести её из себя окончательно и тем самым одержать верх в этом их противостоянии. И Лилиан решает крепиться. Но на этот раз она уже не шумит у себя в голове всякими недостойными её мыслями, а она начинает прислушиваться к тому, что там, на стороне Константина, происходит.

А там, как ей кажется, вовсе ничего не происходит — полнейшая тишина. И это начинает её несколько тревожить. — Что там с ним? Может он умер от переживаний? — в волнении начала задаваться вопросами Лилиан. И она уже было собралась повернуться к Константину, как до неё вдруг доносится похрапывание Константина, и Лилиан прямо вбивает в подушку тот хладнокровный цинизм Константина, с которым он отнёсся к ней, так спокойно уснув, не объяснившись перед ней за своё беспардонное поведение.

А как только до Лилиан дошла мысль о том, что Константин не только спит безмятежным сном младенца, но подаваемый из самых недр его горла и рассудка такой голосистый храп, есть весомая заявка на звание его спокойного сна, сном без задних ног, то вот тут-то она и начала заводиться, само собой заворочавшись. И так всю ночь она нервно ждала того момента утра, когда сможет посмотреть в бесстыжие глаза Константина, всю ночь не дававшего ей уснуть своим бесчувственным к ней отношением.

Но Константин, хоть под утро и смягчил свой хмурый нрав, а дальше и вовсе перестал храпеть, не спешит просыпаться. А он, ещё не проснувшись, а находясь на пути к своему просонью, явно заподозрил реальность в том, что там его очень ждут и при этом не с радостными для него намерениями. Вот и Константин, прежде чем просыпаться, решил прояснить, что там такого задумала Лилиан, как даже подсознанием Константина понимается, та единственная, кто может выступить в качестве суровой реальности.

— Послушаю, что она там задумала. — Рассудил про себя Константин, принявшись прислушиваться. — И при первой же возможности ноги отсюда.

А вот тут Лилиан допустила ошибку. Она ровным дыханием не замаскировала себя под спящую, чем и выдала себя не спящую перед Константином.

— Не спит и явно что-то задумала. — Слегка взмок в спине Константин от понимания того, насколько близко к нему находится опасность. А вот теперь уже Константин сделал ошибку, не удержав на своём лице хладнокровие и, покраснев ушами, испугавшимися ярости рук Лилиан. А Лилиан мигом заметила, как оказывается спит Константин, от кончиков пальцев ног и до кончиков ушей проявляя к ней повышенное внимание. Что не могло её не позабавить, с желанием надорвать свой живот от смеха, когда она начнёт разными способами (какими, она ещё не надумала) провоцировать Константина на реакцию лицом.

Для чего Лилиан начинает по сторонам осматриваться, ища подходящий предмет для такого рода действий (тот же носок Константина, будет как нельзя кстати для его выдающего такие звуки рта), а Константин, что за ловкий и предупредительный человек, через лёгкий прищур всё это заметил, и тут же решил, что если не сейчас, то никогда. С чем он в момент подрывается со своего места, и, не давая возможности Лилиан его остановить, впопыхах заявляет о том, что он чуть ли не проспал на крайне важную деловую встречу. А виноват в этом, понятно, что единственный в этом доме человек — Лилиан. Которая, определённо зная, что Константин пунктуального склада человек, который опаздывать не любит, особенно на деловые встречи, хоть сама и не спала, даже не подумала его толкнуть и разбудить. И чего теперь спрашивается, он скажет заждавшемуся и позеленевшему от злобы клиенту, который так на него и его страховой полюс рассчитывал (Константин действительно агент по страхованию), что не ел пока его ждал, а Константин посредством своего продолжительного сна его подвёл под геморрой, который страховкой не лечится (клиент его ждал, сидя на холодной уличной скамейке).

И у Константина, сумевшего взять инициативу сразу с подъёма, вроде как всё шло очень удачно, и он бы вскоре смог миновать препятствие в виде Лилиан, не сразу сообразившую, что нужно поспешать, а иначе Константин, сбежав от неё и от разговора, весь день будет себя прекрасно чувствовать, а ей опять придётся мучиться от ожидания прихода домой Константина, подбирая самые укоризненного качества слова. Ну, а зная отлично Константина, Лилиан совсем не уверенна в том, что Константин и вечером не попытается избежать назревшего между ними разговора — он может заглянуть в бар с приятелями, тем более есть такой веский повод для этого, — меня моя грымза окончательно заела или достала, — а там уже нет смысла для обстоятельного разговора с ним, и придётся всё откладывать на завтра. А к этому завтра уже утратится былая эмоциональная актуальность вчера, которая должна разрешаться именно по горячим следам, чтобы было тепло и сладостно в душе от своего взбешённого состояния, после которого настают те самые мгновения успокоения души, за которые и любит Лилиан всю эту бурю своих эмоций. В общем, или сейчас должен состояться разговор с Константином или никогда.

И вот когда Константин уже было собрался вздохнуть с лёгкой душой, — вот она дверь, ведущая на улицу, — как к его полной неожиданности ему дорогу преграждает выбежавшая в одном неглиже Лилиан. При виде чего Константина застопорило на месте, — видимо он не такая уж и бесчувственная скотина, и в нём ещё сохранилось место для удивления, — и он, раскрыв рот, принялся любопытствовать в сторону раздетой Лилиан, выясняя для себя, а иногда и вспоминая, что да как и на месте ли.

А Лилиан, между прочим, так себя продемонстрировала перед столь завидущими и до всего им есть дело глазами Константина не для его развлечения, а этот её подход к нему нёс в себе достаточно конструктивную мысль. — Вы, Константин, человек толстокожий, с не пробивным характером, должны для себя уяснить: нам сейчас же нужно всё между собой выяснить. И это не требует отлагательств. А иначе, зачем я так безодеждно вырядилась ещё с вечера, а вы, холодный человек, этого и не заметили.

Константин же всё отлично понял, что от него хочет Лилиан, но как человек сам себе на уме, для которого слова жены всегда стоят на последнем месте по её уверениям, делает не просто непонимающий вид, а он всё так ловко переворачивает, что Лилиан сразу и найтись не смогла, что ему на это его последовавшее предложение, извратившее всё её послание, ответить.

— Что, вернёмся обратно в спальню. — Вот так прямо в лицо Лилиан, это своё переиначивание её понимания, говорит Константин, и при этом с таким многозначительным видом, как будто он и не сомневается в верности своего понимания желаний Лилиан. А Лилиан со всей своей неодетой очевидностью действительно сложно что-либо противостоять этой самонадеянности мысли Константина, которая вон куда его далеко завела.

И Константин вполне резонно, с обидой в лице и голосе, в ответ на её аргументированную претензию: «Вы, Константин, меня совершенно неправильно поняли. А если у вас на уме только одно, то это говорит лишь о степени вашего нравственного развития», может заявить. — А как я ещё всё это должен понимать, когда мои ответные рефлексы так мотивируют на свою работу. — Затем Константин с заговорщицким видом наклонится к Лилиан, и когда она в ответ к нему лицом подтянется, — что поделать, такой уж сильный магнетизм источает собой Константин, вечно притягивая её к себе, — тихо прошепчет ей на ухо. — И скажу по секрету, мои рефлексы отлично работают. — После чего Константин, не сводя своего взгляда с Лилиан, медленно отодвинется от неё и, заняв прежнее положение, будет целеустремлённо смотреть на Лилиан. А Лилиан, сбитая с толку его стоящим в глазах магнетизмом и далеко ведущим, прямо в спальню, заявлением, стоит в полной своей раздетости и растерянности, еле сдерживаясь оттого, чтобы не посмотреть на то, как работают рефлексы Константина.

А Константин всё это видит и своей безынициативностью доводит Лилиан до его полнейшего непонимания, и следствием всего этого, крайней степени взбешённости. — Не поняла, это что, всё?! И зачем спрашивается, всё это говорить, да ещё шепотом на ухо, если не собираешься… — Но знаковый кивок Константина в сторону очень знакомой для Лилиан комнаты, в момент сметает все эти её мысли и разумение, приведя к головокружению и сумбуру всё что у неё до это поместилось из разумного в голове, и она понять даже не успела, как оказалась в той знаковой комнате, на которую указывал взгляд Константина. А затем она мало что помнит из всего того, что там происходило, пока перед её глазами не вырисовывается силуэт Константина, опять куда-то навострившего лыжи.

— И куда ты собрался? — голосом смягчённым обстоятельствами пребывания в тёплой постели, спрашивает Константина Лилиан.

— Разве я тебе не говорил, — удивлённо говорит Константин, — меня ждёт клиент. — С чем Константин её оставляет, но только не в этой реальности, где Лилиан сильнейше озлоблена на Константина, и её на такие хитрые уловки не подловишь. И она в ответ на это заманчивое во многих смыслах предложение Константина не клюёт, а делает своё ответное предложение.

— Лучше на кухню. — Говорит Лилиан. Правда, зная извращённый ум Константина, есть своя опасность того, что он это предложение Лилиан поймёт в том прежнем смысле, ведущим их в спальню, и тогда от Константина не дождёшься конструктивного подхода к тому, на чём настаивает Лилиан. Но Константин на этот раз не проявил свою завидную дальновидность, а с неполным пониманием предложения Лилиан, переспросил её. — В кухню?

— Всё верно, туда. — Уже спокойным голосом сказала Лилиан. А вот Константин и не понимает, откуда у Лилиан такая страсть к кухне, когда она и готовить не сильно-то любит (он не может себе врать, когда столько раз это от неё слышал) и поесть для неё целое испытание, — жизнь Лилиан протекает в беспощадной борьбе со своими лишними килокалориями (слышите! Кило, а не просто калориями). И если уж рассматривать кухню с объективной точки зрения, ни тебе, ни мне, то она всей своей начинкой и душой ближе ему, Константину, совершенно не боящегося заглянуть в холодильник и прихватить оттуда себе в рот чего-нибудь перекусить, и не страдающего от избытка холестерина, которым пугают потребителя производители рафинированных продуктов.

И вот это-то и обидней всего для Лилиан, которая из чувства противоречия, а не какой-то там генетической памяти, и решила под себя подмять кухню, где своими разговорами на актуальные и не требующие отлагательств и само собой возражений Константина темы, отравила всё его нахождение в кухне, отныне потерявшей для него свою прежнюю привлекательность, даже в виде прожаренного куска мяса. — Я так скоро стану вегетарианцем. — Со временем Константин начал о чём-то таком догадываться, проходя мимо кухни и не заглядывая в неё для более глубинного и содержательного изучения содержимого холодильника.

— А может она таким затейливым способом добивается от меня своей поддержки в её борьбе со своими лишними килокалориями. Сама же говорила, что ей невозможно удержаться от того, чтобы чего-нибудь не прикусить, при виде того как я расправляюсь со всем этим сочным и жареным блюдом. Вот же святая и жестокая в своей наивности простота! — Противоречивые чувства накрыли Константина, не знающего как к этому отнестись — оставить всё как есть и мясо не есть, или из чувства самосохранения, через силу идти в кухню и есть. Ведь Лилиан, как свойственно представительницам её рода, на одном никогда не останавливается, и если она добилась для себя успеха на одном направлении, то она обязательно прибегнет к этому показавшему свою эффективность приёму и в других случаях. И видимо Константин не послушал голос своего разума и всё пустил на самотёк, раз Лилиан сейчас стоит здесь и требует от него сдачи всех своих позиций на кухне.

— Только после вас. — Константин решает проявить галантность, препровождая проход вперёд Лилиан руками. Лилиан было собралась принять это его предложение, но тут её что-то насторожило во взгляде Константина, который вскоре окажется к ней не лицом к лицу, а скажем так, с обратной стороны Луны. И как только она поняла всю бесстыжесть (и это жесть), Константина, замешанную на коварстве, решившего воспользоваться её доверчивостью к нему, и по облизываться в своё удовольствие за её спиной (она слышала, что вот таким любвеобильным типам, как Константин, особенное удовольствие доставляет облизываться за спинами эффектных девушек), то она переменила своё мнение о Константине, вдруг решившего себя выдать за джентльмена.

— Не джентльмен вы, Константин, а самый что ни на есть бабник, который взял на вооружение джентльменские штучки, чтобы вскружить голову благородной леди, желающего при всём своём итоговом паскудстве выглядеть в их глазах и глазах общества, человеком с незапятнанной честью и неприступного для поклёпов благородства, — я вам, леди, никогда не обещал быть дураком и простофилей (я сэр Антон, а не ваш любимый Филиппок), чтобы взять на себя обязательства на последствия ваших необдуманных поступков приведших вас, человека самодостаточного, а у меня лишних пенсов нет, в мою постель, а затем и в материнство. Хотя это тоже самое. — Сделала свои, как всегда противоречивые и замыкающиеся на одном выводы Лилиан. С чем она даёт понять Константину, что это его предложение её не заинтересовало, а так как Константин находится ближе к двери, ведущей на кухню, то ему и идти первому.

— Как скажешь. — Явно притворно улыбнувшись, и Лилиану в этом никто не переубедит, сказал Константин, и было уже собрался повернуть в сторону кухни, как вдруг его взгляд останавливает некая для Лилиан неизвестность за её спиной и на лице Константина появляется своё затруднение. Что вводит Лилиан в напряжение и она спрашивает Константина. — Что ты там увидел?

А вот ответ Константина не только ничего не объясняет, а он ещё больше размывает понимание Лилиан Константина. — Дверной глазок. — Говорит с напряжением в голосе и на пониженных тонах Константин.

— Глазок? — ничего не понимая, переспрашивает его Лилиан.

— Всё верно. — С той же звуковой затаённостью говорит Константин.

— И что? — продолжает недоумевать Лилиан.

— Это ведь глазок. Он всегда смотрит. — Многозначительно говорит Константин, с тем же значением посмотрев на всю в общем Лилиан. И Лилиан поняла-таки, что имел в виду Константин, выражая эти свои опасения. А как поняла, то вдруг ощутила себя неодетой под взглядом этого глазка. И хотя эти слова Константина можно было принять за полную глупость, как можно в глазок заглянуть с обратной стороны, чтобы различимо в него увидеть то, что делается, а иногда творится для будущих поколений на другой стороне этого мировоззрения, всё-таки Лилиан, большая любительница женских детективных романов, где об изворотливости мужского пола и его всевидящего ока всё описано, к ним отнеслась с полной серьёзностью.

И Лилиан со словами: «Никуда не уходи, я сейчас», уносится в спальню, чтобы, значит, там приодеться. А Константину, человеку не холостяку, а точнее женатику, пресытившемуся семейной жизнью и, уже не испытывающего остроты былых влечений и поползновений в сторону своей супруги, готовой для него вон даже на какие, в неглиже поступки, видимо только этого и надо было (теперь, как будто время потекло вспять и откровенность отношений вела не к полному раскрытию себя перед своей второй половиной, а к приодеванию этих отношений). И он не стал дожидаться Лилиан, а тут же воспользовался тем, что она освободила собой проход к входной двери, расстояние до которой он сократил в одно мгновение. А когда Лилиан выскочила в халате в коридор, то её в прихожей уже никто не ждал.

— Вот значит как. — С холодной злостью глядя на дверной глазок, сквозь зубы процедила Лилиан. — Ну, теперь ты у меня дождёшься. — А вот этот её эмоционально прозвучавший посыл, в виду своего многозначения, до своей поры до времени, будет сложно в точности уразуметь.

А Константин уже и не может всё это слышать, он уже далеко зашёл в своей слуховой бесчувственности по отношению к Лилиан. И он ничего бы и не услышал из ею сказанного, даже если бы Лилиана подошла к этому своему делу более ответственней. Где она, выбравшись на балкон, принялась бы с него истошно, матерными словами смазывать дорогу Константина так для него убедительно, что на него все вокруг с укором и недовольством смотрели как на последнего негодяя, бросившего там, наверху, совсем одну свою девушку, которая ради него так расстаралась, что некоторые встречные люди губы прикусили в зависти, а он ей так за это отплатил (это как понимается, что Константин был бескорыстен), и как всему итог, Константин бы поскользнулся об свои ноги и разбил бы свою пустую голову.

Но Константин совсем не зря имеет профессиональное отношение к сфере страхования, и он, если не каждый свой шаг просчитывает, то вот такие острые моменты, ведущие прямой дорогой на скользкие отношения своих ног с той дорогой, куда вступает его нога, а дальше на больничную койку, он просто обязан предусмотреть и предупредить для себя. Так что Константин, после небольшого ускорения, необходимого ему для того, чтобы не оказаться в эпицентре действия звуковой волны, которой сотрясёт воздух вокруг себя Лилиан, когда достиг по его расчётам безопасного для себя места, то остановился на краю мостовой, у одного из ларьков по продаже прессы, чтобы перевести дух и, ободрённый этой своей мелочной и по своей сути, подленькой удачей, прищурил глаза и с радостным лицом обратился к солнцу.

Но Константин рано так обрадовался и к нему тут же изнутри постучались, и своим внутренним голосом укорили за эту его беззаботность, до которой он дошёл столь нечестным путём. «Да уж, Константин, силён ты духом, — как всегда совесть привнесла свою ложку дёгтя». И передёрнувшемуся в лице Константину, уже это начинает надоедать — ни одного слова поддержки от неё не услышишь, одни только унижения и оскорбления. У самой, наверное, несварение желудка, раз из неё одна желчь вечно лезет, или она вечно жрёт всухомятку всякую гадость, а все (Константин и его составные части) из-за неё потом мучайся.

— А такие конфликтные случаи, ни одним страховым случаем не предусмотрены и не предусмотреть. — Для начала Константин себя успокоил по поводу всех этих домашних неурядиц. После чего Константин уже было собрался заметить своей совести, что это не её ума дело, как для него сейчас вдруг и очень неожиданно, — а так-то этот момент вполне был предсказуем, — раздаётся сигнал звонка телефона из кармана его плаща. — Вот чёрт! Нашла! — перво-наперво, в Константине под звук смеха его совести, заголосили эмоции. И это были те самые эмоции, под которые человек редко может себя сдержать оттого, чтобы не одёрнуться лицом в испуге и не продемонстрировать всем своим телом один из танцевальных элементов из брейк-данса (он называется роботоинфицированный человек, то есть киборг).

А вот следующая вопросительная мысль Константина была уже более разумной. — И как я этого не предусмотрел? — вопросил себя Константин, всё равно считающий, что это не потеря им своей страховой квалификации, а это сбой в его программе Лилиан, которая кого хочешь выведет из себя и собьёт с истинного пути. Но всё это мало имеет отношения к голосящему звонку телефона, который всё настойчиво звонит, и как заодно Константином понимается, настоятельно предупреждает Константина не делать ещё больших глупостей и игнорировать этот звонок. И перед Константином в один момент предстала Лилиан во всём одетом, с трубкой телефона у уха и с саркастической улыбкой на лице, говорящая ему:

— Константин, ты же меня отлично знаешь. Так что будь паинькой и возьми трубку.

И Константин, как бы ему не было сейчас спешно и неудобно отвечать на её звонок, — он, может быть, в этот момент перебегает проезжую часть в неположенном месте или находится на совещании у начальника, — ничего с собой не может поделать, уж очень под большим влиянием своей супруги он находится, а точнее её любит, и протягивает свою руку в сторону кармана, откуда вскоре вынимается голосящий телефон. После чего Константин, даже не убеждаясь в том, что ему звонит именно Лилиан, — а кто ещё может звонить вот в такие, подловившие тебя на неожиданности случаи, только самый нежелательный сейчас для тебя человек (есть ещё случаи с неожиданными людьми, но это такая редкость, что Константин счёл за лучшее, не принимать их в расчёт), — с глубоким выдохом нажимает кнопку ответа и, поднеся к уху телефон, со сквозящей в голосе безнадёжностью отвечает:

— Я слушаю.

Что видимо на той стороне телефонной связи заметили, — а этот звонок, как уже можно догадливо предположить, исходил не от Лилиан, — и вместо своего приветствия, с нескрываемой иронией поинтересовались. — Я что так безнадёжно? — Константин, услышав в ответ совершенно не тот ответ, какой он ожидал услышать, да ещё к тому же не оттого человека (это значит, что ожидаемый им ответ просто откладывается на потом), не сразу может сообразить, кто с ним говорит. Отчего он отнимает трубку телефона от своего уха, подводит экран телефона к лицу, смотрит на него и видит на нём высветившийся незнакомый номер. Это ему объясняет лишь то, что с ним сейчас говорит не Лилиан, а незнакомый тип, а вот всего другого не объясняет. И Константин, для того чтобы выяснить всё остальное, подносит телефон обратно к уху и собирается было спросить своего собеседника из трубки, а часом он не ошибся, а если это так, то чем обязан, но тот выказывает себя с более проворной стороны и со смехом перебивает его намерение так с ним вопросительно поговорить.

— Что, обознался? — усмехается тип из трубки. — Пришлось даже на экран смотреть. — А вот такая проницательность этого человека из трубки заставила Константина не просто занервничать, а он и сам не знает, как так вышло, принялся себя глупейшим образом вести. Так он стал оглядываться по сторонам, в поиске того, кто бы это мог с ним сыграть эту штуку. А как он в такой не останавливающейся массе народа узнает того, кого он с виду не знает, а по одному голосу визуально не узнают.

Ну а тот тип из телефонной трубки и этот манёвр Константина предусмотрел, а может быть, хорошо где-то спрятался и всё с Константином происходящее воочию видел, и он со всё тем же противным смехом, прямо издевательски в трубку говорит. — Думаешь, сумеешь меня таким образом найти. — А Константин как раз ничего не думает, вот он почему так себя растерянно ведёт. А если подумать, то и непонятно становится, отчего он так растерялся.

И Константин, наконец, собирается с самим собой, полностью останавливается, делает замедляющий внутренние мысленные процессы вдох успокоения, и обращается к трубке. — Может быть, перейдём к вашему делу, по решению которого вы обратились ко мне. — Ну а тот тип из трубки вот так сразу не может успокоиться, и он, для начала заметив Константину, что он тоже так поступает для своего успокоения, — я встаю строго напротив источника всех начал, закрываю глаза и наполняю себя живительным эфиром, — в итоге всё же переводит разговор в конструктивный ключ.

— Прежде чем я отвечу на этот вопрос, — голосом в момент переменившимся в саму суровость, проговорил человек из трубки, — я не должен ошибиться, что я разговариваю именно с тем человеком, которого мне порекомендовал случай. Так вы тот самый человек? — уж очень непонятно для Константина и странно говорит и спрашивает его человек из трубки. И Константин в определённом замешательстве насчёт ответа этому странному типу.

Но отвечать что-то нужно, и Константин даёт свой ответ. — Не знаю, что вы имеете в виду под всеми этими своими непонятными мне оговорками, скажу лишь одно. Меня зовут Константин Дром. Я специалист по продажам страховых случаев (на этом моменте Константин слегка оговорился, что уловилось обоими участника этого разговора — в трубке раздался хмык того типа). Если вы искали меня, то я вас слушаю. — Дальше следует молчаливая пауза, где каждый из замолчавших собеседников раздумывает над словами Константина, и в частности над этой его знаковой оговоркой: «Специалист по продажам страховых случаев».

Он что, страховые случаи предлагает, а не страховые полюса, где предусмотрены эти случаи. Но тогда даже если представить гипотетически что это всё так, то чем мотивируются люди, обращаясь к нему за предоставлением им этих страховых случаев? А разве непонятно. И точно. И вот когда это непонимание оформилось в вопрос, то всё сразу стало на свои места. Страховые случаи куда как больше востребованы, по причине их высокой оплачиваемости в будущем сторонней стороной. И значит, появись на рынке страховых услуг такой специалист, то он точно без работы не останется. И такие специалисты, пожалуй, уже появились. И они, скорей всего, не желая делиться своими высокими доходами с налоговой службой, скрывают этот свой род теневой деятельности.

Видимо о чём-то подобном соображал там на своей стороне незримый собеседник Константина, пока не сообразил, что пора бы перейти к тому своему делу, по поводу которого он набрал номер этого Константина. А насчёт тех его, оговоркой озвученных услуг, то он ещё над этим предложением подумает. И он не может не подумать, ведь этот человек из трубки был со своим странностями, он каждому слову и поступку человека придавал своё знаковое значение («Иногда из нас прорывается наша внутренняя суть и таким, оговаривающим себя способом, подаёт свой голос истинности, — говорил он») и всегда человека слушал — чем невероятная странность для современного человека, давно уже разучившего понимать значение друг друга, а уж слушать, то с какой это стати.

— Вот такой специалист мне как раз и нужен. — Сказал незримый собеседник Константина. — Как насчёт того, чтобы встретиться? — задался вопросом человек из трубки.

— Я должен сверить свою занятость с головным офисом. — Ответил Константин.

— Я, наверное, поступил несколько опрометчиво, заранее себе позволив сверить ваш рабочий график, — проговорил в трубку неизвестный, — но что поделать, такой уж я несносный и нетерпеливый человек, — усмехнулся неизвестный, — так что могу вам сообщить хорошую новость (хотя может быть только для меня), у вас сегодня нет никаких запланированных встреч. — Здесь следует недолгая пауза, необходимая для обоих участников разговора. Где собеседнику Константина эта пауза была не столь необходима, а если и была нужна, то и не понятно для каких целей. А вот Константину она действительно была нужна — чтобы попытаться понять, что, собственно, сейчас происходит и что себе позволяет этот тип с той стороны беспроводной связи.

И понятно, что Константин так и не смог уразуметь, что всё это значит, и каким образом, его собеседник сумел добиться того, чтобы ему в их офисе такую информацию сообщили, если, конечно, он не соврал, чтобы… вмешаться в его рабочие и вполне возможно, что и жизненные планы, а может он привык везде без очереди лезть. А это никак не выяснить, не позвонив себе в офис, что совершенно невозможно сделать сейчас по той причине, что телефон, с помощью которого это можно было бы сделать, сейчас используется Константином в разговоре с этим загадочным типом. И обо всём этом, если не знает, то определённо догадывается незримый собеседник Константина, который посчитав, что достаточно дал времени Константину на раздумье, вновь берёт слово.

— Вы совершенно не обязаны верить мне на слово, — заговорил неизвестный из телефона, — никто не застрахован от мошенничества, и тем более на доверии. Кто знает меня, кроме самого меня, — усмехнулся неизвестный, — и не хочу ли я таким способом провернуть некую схему по краже вашего времени. Так что я не буду вас винить в том, если вы отнесётесь к моим словам со своей профессиональной предвзятостью, настороженно, и вначале проверите их на соответствие действительности, а затем свяжитесь со мной, потеряв тем самым драгоценное время. Но если вы поверите мне на слово, без всяких доказательств, и тем самым продемонстрируете редкое на сегодняшний день качество доверия, то я буду вам немало обязан. — А вот это предложение незнакомца прозвучало как предложение выбора. И хотя незнакомец только вскользь, очень уж туманно объяснил, что последует после того сделанного Константином выбора, Константин уже догадливо понял, что его ждёт в следствии того или иного выбора.

Если он скажет, что ему всё-таки нужно связаться с офисом, чтобы поставить их в известность о своих новых планах, то незнакомец ничего не будет иметь против и даже выразит своё согласие: «Да-да, я всё понимаю». Но после этого Константин уже никогда о нём ничего не услышит, со всё тем же бесполезным результатом пробуя дозвониться в неизвестность, ответом из которой будет своя однозначность — абонент находится вне действия твоей сети, Константин. И Константин никогда не узнает, что от него хотел этот странный и таинственный человек. А вот если он ему поверит на слово, то… — Я к вашим услугам. — Недолго думая, дал ответ Константин, в последнее время, а точнее со вчера, решивший доводить все дела до конца и не откладывать на потом то, что вызывает трудности.

— Я знал, что вы так ответите. — Обрадовался человек в трубке, после чего он называет Константину адрес, где его не только ждут, а к этому всё готово. — Для вас выписан пропуск на пункте пропускного контроля. — Сделал немаловажные уточнения незнакомец. На чём они с Константином и расстались на то время, которое понадобится Константину, чтобы добраться в центр деловой жизни этого города, ещё по традиционному разумению деловых людей и людей очень близко находящихся к принятию глобальных решений на финансовых рынках, называемое «Сити».

А вот то, что озвученное незнакомцем место ожидания Константина находилось в одном из небоскрёбов этого «Сити», по особому приободрило Константина, никогда не бывавшего в тех высотных далях, и видевший все эти подпирающие небо виды небоскрёбов «Сити», только из телевизионной картинки или из своего далека. И хотя Константин был по особому любознательный человек и всё собирался посетить своим близким вниманием этот центр деловой жизни, — во всех других центрах он уже побывал, — как-то всё на это времени у него не выпадало, а особой мотивации для этого не было (Константин не только не владел пакетами акций, евробондами и языком транскрипций, а он и самими простыми мажоритарными знаниями не обладал в этой области жизни), вот он так и не смог добраться со своим любопытством до этих мест.

Ну а сейчас для этого у него появился не только повод, но и возможно, что очень хороший для него повод, и Константин решил не скупиться на такси и вызвал такси. Пока же такси до него добиралось, Константин, глядя на тёмный экран своего телефона, раздумывал над тем, позвонить ли ему сейчас в офис своего страхового агентства и сообщить о своём заказе, или же не звонить.

— Что-то мне подсказывается, что этот тип не одобрил бы этот мой звонок. — Рассудил про себя Константин, покосившись по сторонам, в попытке отыскать кого-то такого, кто бы не гармонировал своим странным поведением с окружающим, и тем самым Константин мог бы для себя закрыть один вопрос — как тот тип сумел увидеть, что он делает в тот или иной момент. Но всё бесполезно, когда сама окружающая действительность, уже не обладает прежней статичностью и она так быстро меняется, что ещё вчера казалось странные вещи, сегодня уже видятся как само собой разумеющимся фактом реальности, и наоборот.

И Константин перестал высматривать такого человека со стороны, кто мог бы наблюдать за каждым его шагом и собрался уже вернуться своим вниманием к телефону, как вдруг натолкнулся на то, что так и не узнал имя человека из трубки. — И что я скажу на пункте контроля, если они меня спросят: К кому я иду? — в момент разнервничался Константин, не понимая, как так могло случиться. Но подъехавшее такси не дало возможности Константину убежать от своего заказа, и он, следуя инерции, садится в такси и довозится им до этого «Сити». Здесь дорожки таксиста и Константина расходятся, и если таксист поехал по следующему вызову, то Константин, продолжая нервничать, направил свой ход к самому из всех здесь построенных зданий монументально выглядящему и прямо в небо упирающемуся.

И как внутренним чутьём Константина ему подсказывалось (он часто паникует, но не менее часто не зря), то указанное место тем типом, где его будут ждать, будет находиться, как раз в самом фешенебельном из самых фешенебельных зданий. Что в итоге так и оказалось.

И Константин, когда на месте в этом убедился, то остановился чуть отдали от входа в это здание, да и решил со стороны на себя и на это здание посмотреть. И если на себя, столь ничтожного и мелкого в своей относительности к этому зданию, где на одном только этаже может расположиться и расположилось с тысячу вот таких как он мелких людей и плюс с десяток другого обширного уровня господ, нет особого смысла долго смотреть, то само здание, представляющее собой научно-техническую мысль, оформленную в стекло, металл и бетон, хотя бы из-за своей выразительной архитектуры заслуживает того, чтобы на него задрав голову ввысь, посмотрели несколько больше времени, чем на всякую мелочь у его подножья.

А сколько нужно так смотреть, то пока голова у тебя не закружится и тебя не обуяет довольно странное для тебя, до этого тобой незамеченное желание, стать частью этого здания. Или другими словами, ты вдруг осознаешь, как тебе наскучила вся твоя приземлённая жизнь, где идёт всё ровно, и нет тех стремительных взлётов и таких же яростных падений после того, как маятник удачи, сопровождающий жизнь деловых людей из биржи, качнётся то в твою, то в обратную сторону (в сторону биржевого падения и его следствия, брокеров из окна), и ты захочешь сейчас же попытать удачу и сыграть на бирже.

— Терять мне особенно нечего, я и так в самом низу пищевой цепочки местного ореола существования, — окинув себя взглядом со стороны, где и не видно ничего такого достойного, что могло бы внушить уважение этим шныряющим в разные стороны людям в дорогих костюмах, со взглядами презрения к такой жизни что у тебя, Константин или кто другой на его месте приходит к бесповоротному решению — попробовать ухватить удачу в виде птицы счастья за хвост, — к жёсткости местного нахождения я привычен, — пристукнув ногой об мостовую, рассудит этот решительный человек, готовый превозмочь себя и всех кто встанет на его пути, — так что падать я уже знаю куда, и меня этим не удивить. А это значит, что я готов подняться к самым звёздам. — Константин сжимает руки в кулаки и с твёрдым убеждением войти в это здание и достичь в нём самых поднебесных высот, направляется ко входу.

И если, как правило, все эти убеждения людей сторонних от этого мира скупых людей, ограниченного их финансовым капиталом и их вкладом в него, вдруг решивших мыслить о себе по другому, сразу же разбиваются на пункте пропускного контроля, где их отчего-то совсем не признают за своих и не пускают внутрь (да ещё и норовят поддать под зад словом и взглядом), то вот с Константином всего этого не случилось, и его не сразу погнали взашей отсюда.

Правда, поначалу всё и шло к тому, чтобы Константина, чью ничтожную для этого мира сущность и невооружённым взглядом легко было распознать и видно, — а на пункте пропуска находились люди всё больше вооружённые, и не только своим всё распознающим взглядом, — немедленно развернули обратно и отправили гулять на все четыре стороны.

Так Константин, сразу замеченный на входе сотрудниками охраны, был взят ими на особый контроль, ощутив на себе это повышенное внимание сотрудников службы безопасности, вдруг растерялся и у него от его былой уверенности, покорить все вершины мира, не осталось и следа. Ну а на место уверенности тут же поселилась растерянность (свято место пусто не бывает, или по природному, природа не терпит пустоты), которая тут же подмяла под себя Константина в коленях (растерянность на самом деле куда сильнее, чем уверенность, которая всегда опирается на человека, тогда как растерянность на безумство духа — люди, пребывающие в таком безумном неосознании себя, всегда выказывают себя сильнее) и вогнала его лицо в испуг. Что сразу выдает в нём человека здесь нового, которому необходима помощь в ориентировании себя на этой местности. А это входит в прямые обязанности людей из службы безопасности, только и поставленные сюда, чтобы направлять людей, заблудившихся, в правильное русло.

И не успевает Константин, оказавшийся в прямой близости от пропускного пункта, раскрыть свой рот, чтобы поинтересоваться о правильности своего прибытия, как к нему, с подчёркнутой своим устрашающим видом вежливостью, обращается один сотрудников, интересуясь о цели его прибытия в это место. А Константин действительно растерялся на первое время и сразу не может сообразить, с чего начать. И главное, что его сбивает, так это то, что он не знает имя того, кто ему звонил. И если у него сейчас спросят: «Вы к кому?», то, что он им ответит на это.

— Так и запишите у себя в журнале посещений. Неустановленное лицо, но с хорошим чувством юмора и даром убеждения. — Типа что-то такое скажет Константин. А если это всё какой-то злой розыгрыш, который ему устроил… ла… Лилиан. — Неужели, это она?! — а от такого озарения Константин и вовсе онемел от умственного ступора, и ясно, что от него ничего толкового не стоило ждать, а одно только недоразумение, требующее от сотрудников службы безопасности большой выдержки и силы воли, чтобы удержать себя в рамках металлоискателей.

И у старшего поста, Николая Некливидова, при виде Константина, сразу же зачесались руки в кулаках, предчувствующих несговорчивость этого заблудившегося типа, который ясно, что простых слов не понимает, и от него стоит ждать сложностей неизвестного порядка. Но Николай никого не боится вообще, и он готов применить любой силовой приём при надобности, и только больших умников он слегка опасается, на чьей стороне находятся требования внутренних инструкций, всегда держать себя в рамках металл-детектора и приличий.

И этот Николай, как и ожидал Константин, обратился к нему с тем самым вопросом, которого он больше всего опасался. — Вы к кому? — Ну а Константин в ответ замешкался и ещё больше заволновался лицом, чем ещё больше привлёк к себе внимание Николая и напряг мышцы его рук. Что может ещё не так страшно, раз он находится вблизи от Николая и держится им под контролем, но вот когда Константин стал озираться по сторонам, то это бросило в холод Николая, по учебным и художественным фильмам знавший, что могут означать эти взгляды. Перед ним не просто никчёмный прохожий, а это подрыватель всех основ благополучия современного общества, чьим фундаментом являются вот эти здания финансового сектора. И этот подрыватель подаёт сигнал своим сообщникам, чтобы они приступили к своей миссии, нажали ту кнопку, которая приведёт к взрыву. И у Николая нет другого выхода, как только зажмурить глаза (не любит он яркий свет) и достойно встретить эту вспышку света.

Но эта первая, уж очень сумбурная мысль Николая, при виде всех этих головных движений Константина, не получает продолжения, так как Константин, а для Николая подрыватель его настроения, хоть и сбивчиво, но выдаёт свою версию своего появления здесь. — Меня пригласили, и сказали, что на моё имя должен быть выписан пропуск.

— Наверное, их цель не обычные охранники и люди попроще, а кто-то кто повыше. — Решил про себя Николай, нисколько не веря Константину, а точнее подрывателю. И этот подрыватель подошёл к своему подрывному делу не по-дилетантски, а он основательно к нему подготовился. Вот даже выдумал для своего прохода версию. — Что ж, посмотрим, насколько убедительной окажется твоя легенда, человек по вызову. — Усмехнулся про себя Николай и предельно вежливо обратился к Константину. — Ваше имя? — спрашивает Николай. А Константин из-за своей растерянности сразу и не сообразил, для каких целей у него его именем интересуются. Так что его ответное недоумение со своим вопросом: «Моё имя? Зачем?», сразу всё расставило для Николая по своим местам. — На понт хочет меня взять. — Усмехнулся Николай, продолжая свою игру.

— Всё верно, — сухим на эмоции голосом говорит Николай, — мне нужно знать ваше имя, чтобы сверить его с выписанными пропусками.

— А! Понял. — Продолжает играть простачка этот подрыватель, совершенно не догадываясь о том, что Николай уже его вычислил. — Константин Дром. — Говорит Константин. Николай в свою очередь нисколько ему в этом и вообще не верит, — назовись ещё инвестором, а я поверю, — но виду не показывает, и держа его под контролем обзорного зрения, опускает глаза в журнал пропусков, и вот же незадача, обнаруживает там один в один такое же имя.

Но может пропуск ему выписан по ошибке или каким-нибудь незначительным человеком в этом здании, и тогда можно пропустить мимо это имя и сказать этому типу, что он верно ошибся столь много о себе возомнив и было бы неплохо, если бы он взялся за ум и покинул пределы этого здания по-хорошему. Но к полному непониманию Николая, — а он два раза прочёл имя того от кого поступила заявка на пропуск, — пропуск выписан не рядовым главой какого-нибудь финансового сектора, а одним из тех людей в этом здании, чьи слова всегда служат руководством к действию. И тут нужно либо исполнять то, что тебе скажут, либо идти на вольные хлеба.

И теперь уже Николай пребывает в крайней степени затруднения. Он не знает, как на это реагировать, если он уверен в том, что этот тип перед ним, есть подрыватель, с планами всё здесь к чёрту взорвать, а вот запись в журнале настаивает на другом. И при этом приоритетным правом голоса обладает запись в журнале, а не он.

— Я вас провожу. — Делает ход конём Николай, решив довести этого типа до места его приглашения. — Если что, то я всегда успею скрутить этого гада. — Решив стать героем, Николай покидает своё насиженное и оттого тёплое место за стойкой пункта пропуска, и, передав всю ответственность за пропуск сюда людей здесь лишних на своего коллегу, но только ниже рангом, выдвинулся препровождать подрывателя на один из высших этажей этого здания. Где по его информации из источников заслуживающих доверия, занимают свои этажи руководители высших уровней. — Все сплошь гениального звания генеральские личности. — По секрету поделилась своими знаниями с Николаем и ещё с парой сотрудников из той же службы, заинтересованных в такого рода знаниях, уборщица Лида.

Впрочем, Николай свои знания черпал не только из такого рода источников, наиболее близко находящихся к действительным знаниям, а он также информировал себя с помощью служебной инструкции и находящегося в его распоряжении списка лиц, которых он должен знать всех поимённо в лицо и за кого он несёт персональную ответственность. Где он ни в коем случае в себе не должен ошибиться, когда это лицо вдруг на входе появится, а он его не узнает, и не только пропустит мимо, не выразив готовность во всём помочь, а ещё перегородит путь и затребует от него удостоверения своей личности.

И вот одним из таких значимых для всех и само собой и для Николая лиц, и при этом можно сказать, самым важным, был тот, кто выписал пропуск для этого, теперь совершенно не идентифицируемого Николаем типа, ранее им принимаемым за подрывателя, у которого он по этой важной причине, и забыл потребовать какой-нибудь документ, наглядно доказывающий, что он есть тот самый Константин Дром, на кого и был выписан пропуск, а не какой-нибудь другой Дром-подрыватель.

И хотя продемонстрированное Константином по ходу своего движения, нескладное, более чем подозрительное поведение указывало на то, что Николаю неминуемо придётся вступить в схватку с этим типом, чтобы предотвратить некую катастрофу, и Николая одно только беспокоило, успеет ли он это сделать до взрыва, всё в итоге привело к тому, что они прибыли на один из самых верхних этажей здания. Где, как оказывается, этого Константина с распростёртыми на лицах дежурными улыбками ждали, и радостно приветствовали сдержанным видом, не отходя от рамок делового этикета: лёгкий поклон с серьёзным лицом и видом. После чего, со словами: «Вам прямо по коридору, затем налево и опять прямо до конца коридора, где в кабинете для совещаний вас уже ждут», отправляют по указанному адресу. И не успел Николай спохватить этих людей на их неосторожности, как был ими задвинут на задний план лифта и отправлен вниз. Где Николай не удержался оттого, чтобы на время своего огорчения забыть о своём профессионализме и пожелать этим гадам с высоких этажей, там всем к чёртовой матери взорваться.

Константин между тем и не подозревал даже о таком на свой счёт беспокойстве со стороны Николая. Что и неудивительно, раз Константин и никакого Николая в своих знакомых не имел. А сейчас Константин, двигаясь по мягким коврам, препровождающих всякий ход оказавшегося на этом этаже посетителя, — а судя по тому, что ковры были крепко уплотнены, то на них редко вступает нога человека, — начал ещё больше, правда по особенному, волноваться за себя, но уже по другому поводу.

Там, на входе, поводом для его волнения служила его незначительность и мелкота, которая на входе будет принята как самое в нём значительное качество, и поэтому ему путь внутрь здания будет заказан, тогда как сейчас его обуревали обратного рода сомнения. Теперь он опасался некой, ещё даже ему неизвестной значительности, типа суперсилы, которая была кем-то в нём замечена, и теперь по этой причине на него постараются накинуть ярмо. И вот этот-то вопрос, касающийся его супер способностей, чрезвычайно взволновал Константина.

— И что это за способности такие, за которые меня и никого другого, позвали на этот этаж? — с теплотой в душе от осознания своей избранности, не слишком вопросительно, а констатируя факт всего с собой происходящего, задался вопросом Константин.

— Супер способности! Хм. Дурак ты, Константин, и больше никто. — Вот не может быть такого, чтобы изнутри Константина, кто-нибудь да не постучал и не напомнил ему, что он всего лишь человек, и при этом глупый. А Константин и разговаривать не желает с тем, кто не может увидеть очевидности. А очевидность такова — он идёт по мягкому ковру на самом высоком этаже первейшего небоскрёба «Сити», и никто другой. А это одно уже говорит о том, что он не дурак.

На что ответа и не последовало, и не потому, что сказать там нечего было этому самодовольному Константину, а просто Константин практически достиг пункта своего назначения, дверей, которые перед самым его подходом раскрылись (как будто кто-то там отслеживал его ход, и когда Константин приблизился к дверям, то они и открылись). И как только двери раскрылись, то на пороге входа во внутреннее пространство кабинета возник человек серьёзной наружности и внешнего вида, где ничего не было лишнего, одна целеустремлённость взгляда на Константина. Который в один взгляд этого типа был прочитан им и взят на визуальный контроль.

А Константина пробрало холодком этого взгляда, а сам он остановился в ожидании на свой счёт решения со стороны этого типа.

— Проходите, вас ждут. — Подчёркнуто вежливо сказал человек в проходе, пропуская Константина внутрь кабинета. Константин проходит мимо этого типа и только тогда когда его минует и оказывается внутри кабинета, то может сконцентрировать свой взгляд на внутреннем интерьере этого кабинета для совещаний. Впрочем, задерживаться взглядом здесь особо не на чем, сегодня интерьерным балом правит хайтековый минимализм, на котором настаивает экономическая целесообразность.

Так вдоль панорамного окна, являющегося составной частью одной из стен, своё протяжённое место занимал стол с острыми углами, выполненный из стеклянной органики (за ним свои совещательные места занимали рядовые члены совета), который упирался в установленный под 90% стол, место за которым уже занимал глава этого совещательного совета. И на этом как бы всё, если не считать ряда стульев, установленных у стенки напротив панорамного окна.

Константин, быстро окинув внутренний интерьер этого кабинета и, не обнаружив в нём никого из того, кто мог бы его там ждать, — а стулья хоть и фигурально могли бы его ждать, всё же Константину сдаётся, что его сюда позвали не для того, чтобы посидеть на одном из стульев, — собрался было повернуться к тому типу на пороге и поинтересоваться у него, кого он имел в виду, когда говорил такие ожидающие слова на входе, но тут со стороны председательского стола, а если точнее, то от стены, у которой установлен этот стол, краем глаза Константина фиксируется некое движение и он вдруг замечает ранее незамеченное — встроенную там дверь.

И вот эта дверь приоткрывается и из неё плавным шагом выходит человек само спокойствие и основательность, которого ничего в этом мире не беспокоит, и он прекрасно знает, что от чего и куда движется. А обладая такими знания, зачем куда-то спешить, нужно всего лишь идти вот так плавно, как он идёт, со своим временем. И этот выдающийся человек всего в себе высокого, в том числе и роста, как физической необходимости для такой своей высокой содержательности, пройдя в эту дверь, плавно отпускает её на круги своя, а сам бесшумным шагом прямиком направляется к Константину.

А Константин вроде как стоит совсем неподалёку от него, и этот человек находится в полной его видимости, но он почему-то видит только его общий образ, без своей внешней детализации. Правда, когда этот высокий человек к нему приблизился, то Константин успел для себя заметить острые во всём черты лица этого средних лет человека, явно являющимися физическими выражениями его внутреннего я, тоже во всём резкого и острого.

— Прошу. — Указав на один из ближайших стульев за столом для совещаний, сказал этот высокий человек. И Константин, сочтя нужным принять это приглашение, занимает этот стул, тогда как высокий человек, кивком отдав команду тому типу на пороге, прикрыть дверь, обходит стол и занимает своё место на стуле на другой стороне стола. Усевшись на стул, он выдерживает внимательную к Константину паузу, после чего обращается к нему с вопросом. — Вы знаете, зачем вы здесь? — Что несколько удивительно слышать Константину, знающего лишь одно, что его сюда пригласили.

— А может это ошибка! — Константина опять пробило ознобом сомнения. — Голос этого человека совсем не похож на голос того человека из трубки. И меня, скорей всего, с кем-то перепутали. — Но сейчас уже было поздно, да и возможно, что глупо упускать из рук выпавший шанс. Правда, что это за шанс и к чему всё это может привести, Константин не знал, но его иногда не остановить и он решил рискнуть, если что, то выдать себя за другого.

— Если это не связано с моим родом профессиональной деятельности, то я даже не знаю, что насчёт всего этого думать. — Константин прибегнул к пространным формулировкам. Так что если эти люди насчёт него ошиблись, то он тут не причём.

— Мне нравится ваш настрой на позитив. — Сказал высокий человек без всякого намёка на озвученный им позитив. И при этом совершенно для Константина непонятно, — что он хочет этим сказать?

— Вы как я слышал, — продолжил говорить высокий человек, — специализируетесь в области страховых случаев. Это так? — спросил высокий человек.

— Так. — Подтвердил Константин, догадавшись, что он был принят здесь не по ошибке.

— Я, знаете ли, человек деловой, и, исходя из этой своей данности, подхожу ко всякому делу со своей долей расчётливости. Другими словами, прежде чем я принимаю какое-нибудь решение, я вначале должен предварительно ознакомиться со всеми аспектами предстоящего дела. Так дело обстоит и с вопросом своего страхования. Для начала я должен как следует разобраться, что это на самом деле такое, а уж затем принять для себя решение застраховаться. Я достаточно понятно изъясняюсь? — спросил Константина высокий человек. И хотя, в общем, для Константина всё понятно, — этот высокий человек, несмотря на своё высокое положение в иерархии человеческой жизни, жлоб каких ещё поискать (на всём хочет заработать, экономист чёртов), — его не покидает какое-то странное чувство тревоги. Какая-то странность прослеживается в словах этого человека. Правда, мысль о его жлобстве несколько успокоила и приободрила Константина.

— Этим людям из поднебесья, ничто человеческое не чуждо. Они также как и мы, склонны к дурным поступкам, носятся везде со своей гордыней на лице, пребывают в иллюзии своей богоизбранности, любят посплетничать, и так же неряшливы. — Заметив отсутствие пуговицы на рукаве пиджака высокого человека (на одном рукаве было две пуговица, а на другом одна, вот и вся неряшливая арифметика), Константин ещё больше приободрился.

— Да, мне всё понятно. — Даёт свой ответ на вопрос высокого человека Константин.

— Тогда к сути моего дела. — Сказал высокий человек. — Я ко всякому делу подхожу системно, с выработкой стратегии и алгоритма дальнейших действий. Ну а так как предстоящее мне дело для меня ново и незнакомо, то я решил начать с малого. Так для начала, я хотел бы сделать небольшой страховой взнос в это незнакомое для меня дело страхования. — Не сводя своего взгляда с Константина, пустился в объяснения высокий человек. А Константин с первых его слов о небольшой взносе, поздравил себя с тем, какой он оказывается проницательный человек. Мигом распознал в этом типе первейшего скупца и стяжателя. — Что и следовало ожидать. — Горько усмехнулся про себя Константин, уже было обрадовавшись, что здесь-то он сумеет заработать.

Тем временем высокий человек продолжает свои рассуждения. — Так как я всех нюансов дела страхования ещё не знаю, то я решил, что лучше всего к делу понимания процесса страхования подойти путём практики. Что это значит в реальности? Объясню. Я, как лицо, которому желается застраховаться, выбрал для себя одно из направлений страхований. А вы, как представитель института страхования, проведёте меня по всем пунктам этого процесса. Что на это скажите? — задался вопросом высокий человек.

— Мне не совсем понятно, что вы хотите. — Сказал Константин.

— Если вам нужны детали, — сказал высокий человек, откинувшись на спинку стула, — то я хочу найти кролика … — здесь высокий человек сбился с хода своей мысли, уведшей его и не пойми в какие дали, и задумался. Чем заставил и Константина с некотором удивлении себя спросить: «Что это ещё за странные причуды?».

Правда, совсем на немного он так отвлёкся. И высокий человек, разобравшись с тем затруднением, которое заставило его запнуться на слове, вновь берёт слово. — Я, видите ли, мыслю проектами, — говорит он, — это я говорю вам, чтобы между нами в последствии не возникло никому не нужного недопонимания, — сделал оговорку высокий человек, — и мой новый проект называется «Совершенная спутница». — Высокий человек сделал целевую паузу для Константина, чтобы он осознал важность этого момента, где его посвятили в одну из тайн людей, стоящих за двигателем этого мира, прогрессом, после чего продолжил. — Любое начинание, а особенно прорывное, не любит гласности, так что я надеюсь на вашу порядочность, — с холодным светом в глазах посмотрел высокий человек на Константина, что того даже обдало холодком, — а с нашей стороны в сторону конфиденциальности этого проекта, уже приняты все надлежащие меры. Так что для всех вы будете наняты, как страховой агент («Платить нормально не хочет, — всё понял за высокого человека Константин»), в чьи обязанности будет входить страховое обеспечение нового проекта. В чём суть проекта, то до поры, до времени, и вашей должной проверки, мы не можем себе позволить раскрывать все его детали. Так что вас посвятят только в часть общего, где для вас будет выделена своя область рабочей ответственности, где вы и будете трудиться. — Высокий человек сделал знаковую паузу и своим следующим заявлением сумел удивить Константина.

— Мы для начала, чтобы убедиться в вашей должной квалификации, решили предложить вам проявить себя в деле страхования брака. Предположим, моего. Ведь если хочешь вникнуть в суть какого-либо дела, то нужно всё через себя пропускать. — Сделал важное замечание высокий человек, после чего пустился обосновывать свой выбор этого предмета страхования. — Мне, кажется, что этот вид страхования (по причине того, что в нём приходится учитывать не только независимые от умственной деятельности человека природные факторы, но и интеллект другого человека) включает в себя все страховые случаи из жизни и, разобравшись с этим страховым случаем, я буду всё знать о страховании. — Константин не скрывает своё удивление и затруднение, вызванное этим странным предложением высокого человека. С коим он, после небольшого размышления даёт ответ.

— Знаете, — заговорил Константин, — я пока ещё не знаю всех деталей вашего предложения, может я в чём-то не так вас понял, но из того, что я от вас услышал, я могу предложить лишь следующее. Лучшей страховкой от негативных последствий брака, служит предварительно составленный брачный договор. А это значит, что по этому вопросу вам лучше всего обратиться в юридическую фирму, занимающуюся данным видом деятельности. Я немного не по тому профилю работаю.

Но у высокого человека на это имеется своё, иное мнение. — Я понимаю ваше затруднение моего понимания, — говорит высокий человек, — но дело в том, что в таком договоре всего не пропишешь, а в частности все эти страховые случаи. И вот в этой части мне и нужна ваша предусмотрительная помощь.

— Ну, всего предвидеть по факту нашей действительности невозможно. — Говорит как само собой разумеющееся Константин.

А вот высокий человек вновь считает иначе. — Разве. — С сомнением к словам Константина говорит высокий человек. — А я вот думаю по-другому и иначе. Если мир существует и живёт в своей закономерности (это его плоскость измерения), то любой шаг его дальнейшей действительности просчитываем. Для этого есть все необходимые формулы и алгоритмы. И нужно лишь знать, как их применить. — А на Константина, и непонятно что нашло, и он решил не просто высказать своё мнение, а он вдруг взялся за возражения. Да ещё за такие, какие никто в этих стенах никто себе не позволял перед лицом этого могущественного человека. Которому стоит только подать знак человеку в дверях мускулистой и угрюмой наружности, как через минуту другую Константина и поминай, как звали. И никто на всём белом свете, а в частности те, кто имел о Константине хоть какое-то представление (та же Лилиан), не узнает, куда это запропастился Константин, человек, если честно, не слишком надёжный по разумению подруги Лилиан, Анжелы, и вечно куда-то в непонятную неё даль поглядывающий.

— Ясно одно, что он смотрел не в пустую, а нашёл в этой неизвестной дали для себя другую дуру. — Вот так бы за пропащего Константина все заинтересованные в нём лица решили. И единственное, что всех интересовало, с чего это Константин решил, что он там, в дали, будет счастлив; и ещё один немаловажный момент, а как насчёт выплаты алиментов?

Но видимо Константин обо всём этом не подумал, вот и повёл себя не слишком благоразумно. — Я, — вот так не подумавши говорит Константин, — не думаю. — И, пожалуй, в этом его ответе есть своя некая глубинная истина. И его собеседник, высокий человек, хоть и покоробился дерзостью такого ответа Константина, но не повёл в сторону мускулистого человека на дверях бровью (это был знак, хватай эту сволочь в охапку, и в подвальный этаж, прямо в печь котельной), а с суровым видом отстучал свой бескомпромиссный ответ.

— Я привык апеллировать проверенными не раз фактами, так что извольте обосновать ваш ответ. — Проговорил свой ответ высокий человек. А Константин и не внемлет голосу разума и продолжает безумствовать. Так он посмел себе отвести взгляд от высокого человека, ничего подобного себе не позволяющего и продолжающего быть весь во внимании к Константину, и окинуть изучающим взглядом этот офисный кабинет. И при этом таким оценочным видом, как будто у него есть претензии к этому, аптекарская чистота стоит вокруг, кабинету. Отчего высокий человек даже на мгновение потерял возможность анализировать происходящее, так он был обескуражен поведением Константина.

А Константин, как только таким способом продемонстрировал независимость своей мысли, возвращается к высокому человеку и с гонором человека что-то решающего, или имеющего право на своё мнение, сделав обзорный кивок, говорит. — Да вот хотя бы место моего приёма.

— Что не так? — сам себе удивляется высокий человек, вынужденный следовать по следу чужой инициативы, а не как обычно, вести весь процесс.

— Вы, пригласив меня сюда, явно не предусмотрели того, хотя всё это лежало на поверхности, — правда, тут нет ничего зазорного, это самое сложное, принять во внимание то, что прямо на это напрашивается, — сделал оговорку Константин, — что тем самым выдадите свою состоятельность, разожгя во мне алчность. И как результат, мой ценник кратно вырос в сравнении с тем счётом, который я бы вам выписал, встреться мы с вами, где попроще.

И тут к удивлению Константина, на лице высокого человека проявляется улыбка, и он лёгким смешком выказывает своё одобрение Константину.

— Вот ты-то тот, кто мне и нужен. — Сказал высокий человек уже не с прежней серьёзностью, а слегка смягченной обстоятельствами своего удовлетворения, к которым привёл ответ Константина. — Не зря мне тебя посоветовал случай. — А вот это добавление вызвало у Константина заинтересованность. — Как это? — спросил Константин. На что высокий человек поднимается со стула, выходит из-за стола и подходит к панорамному окну. Здесь он на мгновение замирает, глядя в дальние просторы, после чего оборачивается к Константину, и заводит разговор:

— Советников, которых у меня ещё недавно было хоть отбавляй, я всех до единого сократил, по причине их бессодержательности и бесполезности. А как их оставлять, если они толком не могут дать ответ на самый простой вопрос: «Если ваши советы дельные, то почему я до сих пор нуждаюсь в ваших советах? А если они бестолковые, то какого (!) вы ещё здесь?». К тому же я не привык жить чужим умом, со своими советами. Это, как минимум, спорно. Чужой ум никогда не может избавиться от своей субъективности, и в случае необходимости выбора, само собой выберет себя. — Высокий человек сделал задумчивую паузу, где он на немного углубился в пучины своих мыслей. После чего выходит из своего погружения и с по-новому осознанным лицом обращается к Константину.

— А ведь они мне сказали тоже самое, что и ты. — С лёгкой усмешкой сказал высокий человек. — Всего предусмотреть невозможно, и все жизненные ситуации и случаи не предвидеть. И тут меня в один момент откровением озаряет. «А как насчёт того, чтобы предусмотреть сам непредвиденный случай и на основании него отталкиваться», — говорю я им. А советники только руки в непонимании разводят и спрашивают. — Как это?

«Всё как нельзя просто, — говорю я и достаю монету». — На этом месте высокий человек вынимает из кармана пиджака монету и показывает её со своего места Константину. Это, как видит Константин, не современная монета, а она несколько больше современных монет, ходящих сегодня в обращении. А вот когда высокий человек покрутил её в руке, и в глаз