.
В городе папа прекрасно обходился без телефона. Все, кому нужно было что-нибудь перевезти, легко находили папу. У него всегда было много работы. Но с тех пор как он переехал жить в лес, с работой стало труднее. Никто не хотел ездить за папой в лес, если нужно было что-нибудь перевезти, и люди нанимали других шофёров. Ч
Бабушка, всё это можно есть или это только для красоты? – шёпотом спросил Мортен у бабушки.
– Не знаю, – ответила бабушка, – но если здесь всё настоящее, то ленч – неплохая вещь
бы эта обжора не выжила нас из дому, – заметил папа.
–
такой обжоры.
– Хм, боюсь, как бы эта обжора не выжила нас из дому, – заметил папа.
– Моя печка тоже не лучше, – сказала бабушка, выходя из своей каморки. – Сегодня она уже съела не меньше десяти поленьев
такой обжоры.
– Хм, боюсь, как бы эта обжора не выжила нас из дому, – заметил папа.
Никогда в жизни не видела такой обжоры.
маленький календарик и всё понял
– Нам надо, пожалуй, надеть тёмные очки, а то снег очень слепит глаза, – сказала бабушка.
– Но ведь коровы не носят очков, – возразил Мортен.
– Ну и что ж? На лыжах они тоже не ходят и ботинки тоже не носят, но разве это мешает нам играть? Иди сюда, Роза, я надену на тебя очки
Свитер был такой большой, а Мортен – такой маленький, что казалось, будто на него надели платье. На Мартина был натянут свитер Милли, который был ему так узок, что бедный Мартин не мог даже рукой пошевелить.
Бабушка ещё не проснулась, но, когда все посмотрели на неё, никто не мог удержаться от смеха: на бабушке была красная шапочка Мортена и кисточка свешивалась бабушке прямо на нос. Бабушка походила на старого спящего гнома.
Дольше всех не спала печка. Она весело потрескивала, пожирая сухие еловые поленья, которыми её, не скупясь, наполнила мама. Но поленья превращались в угли, а угли – в золу, и постепенно печь стала засыпать. Как только погасли последние угольки, тепло мгновенно улетучилось из старого хлева
